Медик кивнул снисходительно, сунул деньги в боковой карман и, зажимая ладонью микрофон мобильника, сказал:
- Ты постель-то перестели! Облили мы с тобой. Вам мокро спать будет, - распахнулась дверь лифта, врач шагнул туда, снова поднимая трубку к уху. Но в то мгновение, когда двери поползли навстречу друг другу, ободряюще сказал: - Давайте, Олег, не болейте! Михаилу - привет, когда проснется!
Олег кивнул, дождался, пока лифт закроется, и медленно пошел домой. В свою и Мишкину квартиру. В дом, где им долго-долго еще счастливо жить! И где он много лет будет по ночам тревожно вскакивать и щупать рукой Мишкин лоб, боясь вдруг пропустить температуру. И каждый год будет заставлять супруга делать прививку от гриппа…. Но это всё – впереди. А пока он щелкнул замком и замер в дверях комнаты, глядя на мирно сопящего Мишку. В комнате горел свет, у кровати стоял тазик с водой, на столе лежали взломанные ампулы, а в луже на полу валялись полотенца. И это было самое уютное место на Земле. Неправдоподобно, непередаваемо, нереально уютное. Лучшее. Спокойное. Гавань.
Олег смахнул счастливую слезу, улыбнулся и начал наводить порядок. Хотя, какой еще дополнительный порядок нужен в мире, в котором и так уже есть самое главное – живой Его Мишка!?
Прим. автора.
* Хавбек, он же полузащитник – амплуа футболиста.
* Левый хавбек играет на левом фланге, и, как правило, он – «правша», т.е. лучше бьет правой ногой, правый хавбек играет справа, и, как правило – «левша».
* Связки – здесь: игровые комбинации.
* «Не бегает» - в силу возраста или лишнего веса недостаточно динамичен на поле. «Не возвращается» - бывают (молодые или малоопытные) футболисты, которые, увлекаясь атакой, «забывают» вернуться к своим воротам, когда мяч переходит к игрокам другой команды.
* «Ревит» = Autodesk Revit – программный продукт, предназначенный для проектирования инженерных систем.
* «Одиссея крейсера «Улисс» английского писателя Маклина Алистера - приключенческий роман в жанре «военной литературы», действие происходит во время Второй Мировой войны.
* Спанкинг – англоязычное название «процесса».
* Бородинский – сорт ржаного хлеба.
* Снукер – разновидность бильярда.
* Трубичино – пригород Новгорода.
* Гиперпиретическая лихорадка – поднятие температуры тела до 41-42°С, сопровождается тяжелыми нервными явлениями и сама является опасной для жизни
.Мишку лихорадило пять дней. Один раз, когда тридцать девять и четыре намеряли, Олег опять скорую вызывал. И разговоры их постоянно возвращались к страшной ночи: что и как было, кто что запомнил. Без секса держались неделю. Мишка спать в трусах ложился. Олег берег его, не подкатывал. Но как-то утром, на глаз заценив твердость Мишкиного стояка, двинулся вкрадчивой ладонью под резинку его «боксеров». Мишка замер, не отодвигался и не отвечал, но едва напряженного члена коснулась ласковая рука, вздрогнул и, привставая на лопатки от нетерпения, стал об нее тереться.
- Я?... Ты?... - зашептал Олег.
- Я! – Мишка развернул любовника к себе спиной, дотянулся до тюбика смазки, всегда ожидающего на кофейном столике у кровати….
Олег выгибался, подаваясь навстречу желанным движениям:
- Медленней, заяц. Не торопись!...
После прорвавшегося стоном и всхлипами, почти одновременно накрывшего обоих оргазма, Олег притянул любимого на плечо. И, до последнего откладывая расставание, уткнувшись подбородком в темную макушку, прикидывал, что теперь хрен успеет позавтракать и поедет голодный на работу. Поднимаясь, пальцами провел по плоскому мальчишескому животу, по уже начавшему отрастать «ёжику» лобка и заигрывающе проговорил:
- Побреешь вечером?...
- Нет! – Мишка вдруг резко сел, повернулся к Олегу спиной и сердито буркнул в стену: - Я больше там брить не буду!
- Почему?
- Не хочу!... Вдруг еще когда выйдет, что чужой мужик, пусть даже врач, будет там лапать…. Он мне: «старшина», а у меня очко выбрито, как у гламурной кисы.
- Да никто тебя не лапал!
- Ну – смотрел.
- И не смотрел. Не до того было, - Олег выждал пару минут, потом пожал плечами: - Да, в принципе, как хочешь! – и расстроенно заметил, как у Мишки облегченно расслабились плечи.
Собираясь в поликлинику, продлевать больничный, Мишка выкопал на антресолях древний свитер с растянутым горлом, который носил уже только на рыбалку. До такой степени, видно, боялся сам себе казаться «гламурной кисой». Олег промолчал.
Спустя пару недель, возвращаясь с работы, Олег увидел у подъезда этого парня: высокий, в кожанке и вязаной шапке, он топтался у лавочки, на которой громоздились какие-то пакеты. Олег прошел было мимо, но парень окликнул:
- Привет!
- Добрый вечер.
- А я Михаила приехал проведать. Он как?
Олег визитера не узнал. Точно, что не из заводских – тех он помнил в лицо. Может, из Сатарок какой-нибудь старинный Мишкин друг? Это объяснило бы пакеты, которые гость стал собирать с лавочки.
- Проходите! – Олег распахнул подъездную дверь. – Что на улице мерзнете? Миша дома.
Парень уверенно вошел в подъезд, нажал кнопку лифта. Потом осторожно спросил:
- Вы меня не узнали!? Я – Игорь. Врач со скорой….
Только тогда Олега осенило:
- Ну да: Игорь! Честно – не узнал.
- …Зря я без приглашения?... – смутился гость.
- Да брось! Молодец, что пришел! - Олег пропустил гостя впереди себя в квартиру: - Миш! Иди, знакомься: это – твой спаситель!
- Мой кто?... – появился из кухни Мишка.
- Реаниматор. Если б не он,… - у Олега прервался голос, и он наклонился расшнуровывать ботинки.
Врач протянул руку своему недавнему пациенту:
- Игорь.
- Михаил, - Мишка ответил на рукопожатие. Потом неловко добавил: - Спасибо вам!
Гость протянул свои пакеты:
– Тут фрукты выздоравливающему и минимальная аптечка, которая должна быть в каждом доме.
- «Шефская помощь»? – недовольно фыркнул Мишка.
- За стол нас зови! – Олег постарался смягчить впечатление от тона супруга.
- А у вас – нормально! – Игорь оглядывал кухню. – Посуда, занавески….
- А вы думали, мы из консервных банок едим?! – Мишка был неисправим.
- Мне тогда ночью показалось, что у вас – пусто и бедно. Да еще: один – голый, второй – в слезах. Я потом из кармана деньги достал, а там – девятьсот рублей полтинниками. Мне стыдно стало, что взял: вдруг - последние? Вдруг, у вас и аптечки нет потому, что купить не на что? Вот, решил на всю «взятку» еды принести и лекарств, - Игорь сам посмеивался над своим рассказом.
От его извиняющегося тона повисшая было в кухне неловкость развеялась.
- «Последние»? – с насмешкой протянул Олег. – Вот как ты про нас? Спасииибо! Миш, сёмгу открывай. Угостим спасителя от пуза.
Мишка сунулся в «гостинцы»:
- «Бордо». Мандарины….
- Витамин C нужен после болезни! – вставил Игорь.
- Карбонат-нарезка. Сыр. Оливки. Ни хрена ты в девятьсот рублей не уложился, сказочник! Да еще с таблетками!...
Тут в дверях возник Олег в своем «парадном» костюме:
- Всё еще думаешь, что у нас – «последние»?
- Ух, блиииин! – восхищенным возгласом одобрил Игорь немецкое текстильное изделие. – Извините, ребят, если обидел!
Мишка насмешливо покосился на мужа:
- Всё? Попонтил? Теперь иди, переодевайся в домашние треники с пузырями на коленях! «Мистер Кострома», блин!
Олег ушел. Мишка, откупоривая бутылку, спросил гостя:
- Сам – выпьешь? Или за рулем?
- Выпью. Веришь: устал как собака. Спал за смену три часа. В этом году тяжелая эпидемия. Уже шестнадцать человек в городе скончалось: четверо детей, пятеро молодых, остальные – старики.
- Ни хрена себе! А чё в газетах ни слова?
- Зачем это в газетах? Каждый год умирают. Нам запрещают в заключении писать, что – «от гриппа». Сопутствующие диагнозы ставим: инфаркт, воспаление легких, ложный круп. А то паника поднимется, и начнут «лечиться» кто во что горазд: аспирин глотать пачками, водкой заливаться. От «белки» и кровотечений больше помрет.
Олег, уже в домашней одежде, сел за стол.
- Слышь, я тебе по гроб жизни должен! Ты – молодец, что пришел! …Давай я тебе благодарность напишу на работу. Научи только – как и на чье имя. Страна должна знать своих героев.
- Ага! – гоготнул Игорь. – Мне за ваш случай выговор объявили.
- За что?!
- Инструкцию нарушил. Если не мог сделать инъекцию, должен был госпитализировать.
- А почему не стал?
- Честно? Не вспомнил даже. И хорошо, что не вспомнил. Ты ж видел, в каком он был состоянии. На улицу вынесли бы: перепад температур, судороги – хрен довезли бы!
- А зачем рассказал начальству-то?
- У нас – всё серьезно: планёрки, отчеты. Ну, давайте: за жизнь! – Игорь чокнулся с хозяевами, выпил, потом наткнул сосиску на вилку и махнул Мишке рукой: - Встань-ка.
- Чего еще?!
- Руки протяни перед собой, глаза закрой.
- Я, типа, клоун?
- Ты - пациент. Указательным пальцем коснись кончика носа. Глаза не открывай! Теперь – второй рукой! …Нормально. Кулаки сожми….
Мишка с недовольной миной подчинялся его командам. Потом Игорь кивнул:
- Садись. Всё ок. Это тесты на нарушение мозговых функций. От такой высокой температуры всякое могло случиться…. Шума в ушах не бывает?
- Нет, - помотал головой Мишка. – Ешь уже. Айболит!
Когда опустела бутылка вина, достали из холодильника пиво. Сосиски кончились. Тарелка с нарезками тоже показала дно. Игорь захмелел и, заедая пиво мандаринами, рассказывал Олегу:
- Позавчера у меня на руках малолетка «отъехала» от передоза. Семнадцать лет. Волосы кудрявые. Вызвали нас на чердак, где они ширялись. Приходим, а друганы ее все свалили. Девка – в коме. Пульс – нитевидный. Не спасли! Милиция, понятые. Родителям ее кто-то сообщил. Мать прибежала: нестарая еще тетка, взгляд – безумный…. Думаешь, легко? Твой вон был какой плохой! Я уже прикидывал, чего тебе колоть, если он ласты склеит.
- Не смей так говорить о нем! – оборвал его Олег.
- Прости. Это – профессиональный перекос, - Игорь повернулся к Мишке: - Мих, ты до ста лет должен жить, понял? Знаешь, как он плакал по тебе?!
- Плакал? – обернулся Мишка к другу.
- Свистит он. Не верь, - ответил тот.
У Игоря зазвонил телефон. Он долго ворковал в трубку, потом пояснил:
- Подруга. Алёна. …Пойду! – и уже в коридоре остановился перед фотографией в рамке, где сияющий Мишка у футбольных ворот держит над головой серебристую статуэтку футболиста: - Слышь, а я тебя знаю: ты за электромеханический играл на Кубке Мэра. И в финале нам второй гол забил. Как твоя фамилия-то… Семенов… Сазонов….
- Самсонов! – подсказал с улыбкой Мишка. – Верно, забил. А ты за МЧС играл?
- Ну да. Мы ж к МЧС прикомандированы. Слуууушай, а это получается, ТЫ – гей?!
Самсонов смутился:
- И – что?
- Да не, ничего. Просто мы знали, что у вас в команде пидор есть. А кто – гадали, не угадали. У нас баннер был,… - Игорь коротко хохотнул: - не скажу, что написано было. Короче, нам объяснили: если этот ваш мордоворот, Глазов, на игру не придет – баннер можно растягивать, а если придет, то лучше не нарываться: затолкнет в очко вместе с обоими древками. Ну, Глазов - пришел. Баннер так и пролежал в пакете. Зря только рисовали, мучились.
Мишка не зло, скорей ехидно хохотнул:
- Вот суки, а?!
- Да ладно! Мы не по злобЕ. А вы с Олегом – классные ребята, - еще немного и Игорь полез бы пьяно обниматься. Но у него звякнула смс-ка, он посмотрел на экран мобильника: – Алёна. Злится!... Знаете, я вот на нее иногда смотрю теперь и думаю: стала бы она так плакать из-за меня?
- Ладно, иди! На скандал нарвешься дома, - начал выпроваживать его Олег.
- Приходите к нам в футбол играть, – уже совсем в дверях обернулся Игорь. – Стадион на улице Кочетова, по воскресеньям, в двенадцать. Ты ж хорошо играешь, Миш?
Олег долго возился с посудой, чистил картошку «на завтра». Когда пришел ложиться, свет в комнате горел, а обнаженный Мишка лежал вниз лицом. Олег подсел и кончиками пальцев коснулся округлой ягодицы:
- Подставляешься?
Мишка кокетливо заерзал под его прикосновениями. Олег подушечками пальцев выводил узоры на волнующих изгибах. Тоненькие волоски на Мишкиной пояснице встали дыбом. Потом он перекатился на спину.
- Аааахххх! – восхищенно застонал Олег от неожиданного зрелища. – Мылыыыш мой! Шёлковый! «Принцесса»!
Гладкий, свежевыбритый лобок переходил в девственно оголенную, присморщенную кожу мошонки. Не решаясь коснуться, Олег повел ладонью в миллиметре от тела. А Мишка ответил на незаданный вопрос:
- Ты правду сказал: врачу по хрену, что у кого как брито. Он сейчас пришел, за руку нормально поздоровался, пальцем не тыкал, не ржал. А я, может, сто лет еще к врачам не попаду. А через волосы я чувствую слабей.
Олег махнул ему рукой, чтоб – заткнулся, зарылся лицом в желанную нежную плоть. И закинувший от наслаждения голову Мишка даже не понял, что он снова плачет.
* * *
- Что рисуем?
- Йепку!
- Руку клади!
Юрка, послушно прижав ладошку к альбомному листу, завороженно смотрел, как карандаш очерчивает его растопыренные пальчики. Миша пересадил малыша на левое колено и покрыл его и свои ноги широким полотенцем:
- Салфетку всегда стелим на колени! Бери ложку!
Юра, зачерпнув из тарелки овсянку, не отрывал глаз от карандаша, бойко скользящего по бумаге.
- Посадил дед репку! – художник щедрыми штрихами изобразил хорошего размера корнеплод. – …Кашу ешь. Остынет! Кто нам, значит, нужен?
- Дед! – деловито ответил малыш. Полложки каши оказалось на подбородке и рубашке.
- Ешь аккуратно, а то не буду рисовать! – предупредил Миша.
Малыш сосредоточенно переправил новую ложку себе в рот и начал жевать. К силуэту одного из пальчиков карандаш уверенно пририсовал уши, глаза, три смешно торчащих волосины и усы.
- Еще кто нам нужен? Бабка! – ответил художник сам себе, и у второго пальчика возникли платок в горошек и нос-пуговка.
- Миш, у вас половина еды на столе! – негромко сказала Наташа.
Но Мишка сдвинул брови и поднес к губам палец, призывая ее к молчанию. Наташа картинно-страдальчески всплеснула руками. Она была нечастой гостьей в доме брата. И наводить свои порядки, слава Богу, не пыталась.
К каждому ее приезду неминуемо набирались какие-то чисто женские дела: капусты насолить, заштопать надорванную манжету дорогой рубашки, протереть плафоны. Мужики, как бы ни старались, не всё видят своим взглядом, не всё умеют. Сейчас она, аккуратно придавливая утюгом крошечные зубчики узорного края, проглаживала термонаклейку на продранном колене Юркиного комбинезончика.
- Есё внуська! – проговорил сквозь кашу маленький едок.
- Верно! – согласился Мишка. – Не размазывай по щекам, видишь, тетя Наташа на нас с тобой ругается.
Юра вскинул на Наташу удивленный взгляд.
- Мишка, Олегу пожалуюсь! – фыркнула та. – Что ты меня перед ребенком подставляешь?!
- Нет, вы, наоборот, авторитет! – улыбнулся Миша.
- Не буду больсе касу! – подвел итог семейным спорам Юра.
- Рисуй внучке косички! – Миша отдал ребенку карандаш, а сам взялся за ложку.
Под пририсованные к пальчикам косички, кошачьи уши и мышиный хвост, Мишка загрузил в увлеченного малыша еще полтарелки овсянки и спросил:
- Всё? Молодчина! Теперь грушу будем есть!
Юрка кивнул. Миша, легко держа мальчика одной рукой, поднес его к раковине, сполоснул перепачканные щечки и достал из холодильника ярко-желтую грушу на блюдце.
- А кто ее купил мне?
- Папа!
- А почему?
- Потому что он тебя любит!
Миша ножом отрезал сочный ломтик и поднес к улыбающейся мордочке. Юрка откусил.
- А еще кто меня любит?
- Давай считать! – большая рука бережно перебирала крошечные пальчики: - Папа – раз. Я – два. Тётя Наташа – три. Мама – четыре.
- Тётя Лиля! – подсказал малыш.
- Тётя Лиля – пять. Еще – бабушка Лариса, Вадик, Рая, дедушка Женя. Помнишь, он приезжал к нам осенью?