Марина сжала её, боясь, что Юля отстранится, посмотрит на неё и увидит её лицо.
— Заберу, — прошептала она. — Обязательно заберу. Чего бы мне это ни стоило.
— И будем вместе жить? Каждый-каждый день?
— Да…
Юля приподнялась на цыпочках и снова обняла её.
— И гулять будем просто так!
Таксист всю дорогу кидал на неё тревожные взгляды в зеркало заднего вида, а Марина ревела и остановиться никак не могла. Аркаша, открывший ей дверь квартиры, тоже испугался.
— Что случилось?
Марина шмыгнула носом и покачала головой.
— Ничего. Калерия Львовна ушла уже? — чуть в нос проговорила она, без сил опускаясь на стул в прихожей.
— Ушла. — Исаев замер совсем рядом, уперев руки в бока, и Марину разглядывая. — Ты чего ревёшь? Повод есть?
— Есть, — кивнула она.
Он настороженно помолчал, потом всё-таки поинтересовался:
— Твой бывший причина твоих рыданий?
Марина подняла на него удивлённый взгляд.
— Нет… С чего ты взял?
Аркаша заметно расслабился, но небрежной усмешки не сдержал.
— А из-за кого ещё ты плачешь? Только из-за него.
Разговор принимал совсем не тот оборот.
— Аркаша, это совсем не так.
— Да ладно, — отмахнулся Исаев и ушёл в комнату. А Марина разулась и поспешила за ним.
— Мне поговорить с тобой надо. Это очень серьёзно, Аркаш.
— Ну вот, а я надеялся на спокойный вечер, — усмехнулся он. — На работе сегодня дурдом был. Представляешь…
— Аркаша!
Он оглянулся на неё. Накрывал на стол, а когда Марина повысила голос, удивился.
— Всё-таки что-то случилось, да?
— Я же сказала. — Марина прошла к столу и села. Глубоко вздохнула, прежде чем начать. — Есть одна девочка… Её Юля зовут, ей шесть лет. И я хочу её взять к себе, Аркаш.
Его брови поползли вверх.
— Что значит — взять?
Пальцы суетливо затеребили подол юбки, но Марина тут же себя одёрнула.
— Из детдома.
— Что? Ты с ума сошла, Марин? — Исаев вернул тарелки, которые собирался достать, на полку.
— Нет, не сошла. Я должна её забрать.
— Кому ты должна?!
— Себе! Себе, Аркаша.
— Бред. Откуда вообще такие мысли?
После того, как Аркаша отреагировал так ожидаемо, Марина вдруг успокоилась и даже почувствовала себя увереннее. Страшно было только начать разговор, а сейчас нужно лишь стоять на своём.
— Эти мысли всегда были. То есть, после того, как мы узнали… Но тогда просто не решились.
Исаев в раздражении взмахнул рукой.
— Опять "мы"! Мы узнали, мы решили!.. Этого "мы" уже нет давно, ты понимаешь?
— Но я-то есть! И я хочу её забрать, мне это нужно!
— Воспитывать чужого ребёнка тебе нужно? Не говори ерунды! Это сейчас она милая и хорошая. Сколько, говоришь, ей лет? Шесть? А потом она вырастет и ещё неизвестно какой бутон раскроется!.. Это же детдом, Марина. Кто родители этих детей? Алкоголики и уголовники.
— Неправда, — она упрямо помотала головой. — Ты просто не знаешь, о чём говоришь. Да и Юля… Она сирота, понимаешь? У неё родители погибли, а потом бабушка с дедушкой умерли, и она одна осталась!
Исаев снисходительно улыбнулся.
— Это кто тебе эту сказку рассказал? Марин, мы делали большой репортаж о детских домах, и я прекрасно знаю, что ради того, чтобы ребёнка пристроить, они ещё не то скажут. Идеальная картинка нарисуется, а на самом деле…
— Господи, что ты говоришь, — расстроилась она.
— Правду.
Марина отвернулась от него и облокотилась на стол.
— Значит, ты мне не поможешь?
— Я и так тебе помогаю. Пытаюсь образумить. — Он всё-таки расставил тарелки и будничным голосом поинтересовался: — Ты ужинать-то будешь?
— Нет.
Аркаша лишь головой покачал.
— Сама себя, как ребёнок ведёшь.
— Но ты женишься на мне?
Он сел напротив неё, взял вилку, а когда Марина заговорила про женитьбу, проявил интерес.
— Конечно, — вроде бы удивился Исаев. — Как только назовёшь дату.
— Чем скорее, тем лучше. Органы опеки наверняка потребуют свидетельство о браке.
Он перестал жевать.
— Что?
— Мне нужно быть замужем, чтобы оформить усыновление.
— Марина! Чёрт… — Аркаша почти швырнул вилку на стол, она ударилась о край тарелки, упала на стол и испачкала скатерть. — По-моему, я уже достаточно ясно высказался. Мне не нужен ребёнок. Ни свой, ни тем более чужой. У меня времени на это нет.
— Как интересно, — Марина горько усмехнулась. — А когда у тебя это время появится, что будет? Ты меня бросишь и пойдёшь искать подходящую кандидатуру?
— Ты меня с кем-то путаешь, — холодно заметил он. — Я не Асадов.
Марина кивнула, не спуская с него взгляда.
— Да, ты не Лёшка. К сожалению.
Она встала из-за стола и из кухни вышла, но не прошло и минуты, как Аркаша появился в комнате. Вид у него был злой.
— А ты как хотела? Я несколько месяцев тебя уговаривал!.. Марина, выходи за меня замуж! Марина, я тебя люблю, пусть у нас всё будет, как у людей! Но ты ведь сорок пять причин каждый раз находила, чтобы мне отказать. Ты просто не хотела за меня замуж! Почему — говорить не буду, повторяться не хочется. А вот теперь ты замуж захотела! Вот только я опять не при чём, — закончил он глухим, неприятным голосом.
Марина опустилась на диван, и устало прикрыла глаза.
— Я понимаю, Аркаш, я не права была. Но я… прошу тебя о помощи. Мне это очень нужно сейчас.
— Зачем? Чтобы ты тут же обо мне забыла? Тебе ведь не до меня будет. У тебя новая идея фикс. Ребёнок!
— Но это же мой ребёнок! Мой, понимаешь? — Она с трудом перевела дыхание и постаралась продолжить спокойнее. — Они отдадут её другим людям.
— На усыновление?
— Да.
— Тогда я вообще проблемы не вижу. По-моему, всё замечательно складывается.
— Это по-твоему!
Он просто не слышал её, отказывался понимать. Они проспорили до поздней ночи, но ничего так и не решили. Марина даже хотела выпроводить Исаева домой, но тот уже улёгся в постель и показательно повернулся к ней спиной. Всем своим видом демонстрировал обиду. Марина спорить не стала, выключила свет и легла. Но в темноте переживала вовсе не их с Аркашей ссору, самую серьёзную из всех, что у них были, а вспоминала глаза ребёнка полные надежды и слова:
— Ты меня заберёшь?
Заберу. Конечно, заберу, моя хорошая. По-другому и быть не может.
Утром Аркаша попытался с ней помириться. Пока Марина раздумывала, стоя у окна, он подошёл и обнял её. Примирительно поцеловал в щёку.
— Прости меня, я вчера погорячился, кажется.
Марина кивнула.
— Да, я тоже.
Он обнял крепче.
— Я всё понимаю, Мариш. Но ты просто расстроена была в последнее время. Ты успокоишься, и всё забудется, поверь мне.
Марина чуть отстранилась.
— Значит, ты своё решение не поменял?
— Марин, ну какое решение?.. Что ты и себе, и мне душу травишь?
— Я не травлю, Аркаш, но я приняла решение. За своего ребёнка я буду бороться.
Исаев фыркнул и выразительно закатил глаза. Открыл шкаф, собираясь выбрать рубашку, а Марина, внимательно наблюдавшая за ним, сказала:
— Я тоже своего решения не поменяла. Поэтому… я думаю, тебе лучше собрать вещи и уйти.
Он обернулся.
— Что?
— Ты слышал. Я просто не представляю, как мы с тобой дальше будем жить. Когда я заберу Юлю — а я её заберу! — я не хочу, чтобы она жила среди скандалов.
— Очнись, наконец! Что ты себе в голову вбила? — Исаев в сердцах швырнул чистую рубашку на пол.
— Я тебе сказала — собирай вещи и уходи! — тоже повысила голос Марина. — Всё равно уйдёшь. Не сейчас, так через месяц, через два. Так какой смысл всё это затягивать?
Он смотрел на неё со жгучей обидой.
— Ты просто никогда меня не любила.
Она отвернулась, чтобы он не видел её глаз и дрожащих губ.
— Ты прав, Аркаша, я никогда тебя не любила. Как и ты меня впрочем, — добавила Марина, когда Исаев хлопнул дверью спальни.
Непривычно тихой Калерии она сообщила, что Аркаша здесь больше не живёт.
— Калерия Львовна, пожалуйста, соберите его вещи. Он позже за ними заедет.
Жизнь снова менялась, происходило что-то важное и судьбоносное, но Марина даже оценить происходящее по достоинству не могла. Из-за нежелания Аркаши понять её, не было ни больно, ни обидно. Просто очередная неудача постигла, Марина оттолкнулась от препятствия и поспешила дальше, туда, где был свет и улыбался ребёнок. Именно ей улыбался. И нужно было сделать всё, чтобы эта улыбка не угасла.
Она не плакала из-за ухода Исаева, даже когда он явился за своими вещами на следующий день, и был холоден и нетерпим. Изо всех сил пытался показать, что это она во всём виновата, она всё испортила. Марина не спорила и не позволила себе разреветься после его ухода, хотя очень хотелось. А вот после очередного разговора с Галиной Николаевной, при котором присутствовали представители органов опеки, прорыдала полночи.
— Они мне её не отдадут, так прямо и сказали. Даже видеться запретили. Говорят, что всё решено! А что решено, если она меня ждёт?
Антонина Михайловна погладила её по руке.
— Успокойся.
— Не могу я успокоиться, мама! Я её уже неделю не видела. Я даже не знаю, что там происходит!
— Я сам туда пойду, — бушевал Анатолий Петрович. — Пойду и поговорю с ними! Что значит, не разрешают видеться? Это тюрьма, что ли?
— Толя, не надо! Ты всё испортишь.
— Почему это я испорчу? — обиделся Анатолий Петрович.
— Потому что я тебя знаю!
Калерия Львовна, всё это время молча стоявшая у окна, вдруг подошла к дивану и схватила Марину за руку.
— Вставай. Вставай, одевайся и иди.
— Куда?
— К Алексею. Он всегда знает, как поступить.
С этим утверждением Марина могла бы поспорить, но прежде чем ей это в голову пришло, Антонина Михайловна закивала.
— Правильно. Иди к Лёше, он всё решит.
Марина взглянула на отца, но и он спорить не стал.
Уже в такси опомнилась и подумала, что, наверное, зря она едет к нему в офис. Нужно было позвонить, дождаться вечера, встретиться, всё спокойно Асадову рассказать, а вместо этого она мчится к нему зарёванная и трясущаяся. Она снова бежит к нему решать свои проблемы.
Прошла в кабинет, даже не взглянув в сторону секретарши, которая открыла рот от удивления при виде неё, и сразу дверь за собой закрыла. Алексей поднял глаза от бумаг, в первый момент опешил, увидев её, но потом поднялся и вышел из-за стола ей навстречу.
— Что, Марин?
Она стояла, смотрела на него и вдруг поняла, что не может ничего сказать. Рот откроет и тут же слёзы хлынут. Хотя, они так и так потекли. Алексей подошёл, а она сама качнулась ему навстречу, а когда он обнял, уткнулась лицом в его грудь.
— Помоги мне…
= 9 =
— Вон она.
— Где?
— Да вон же. В розовой курточке. Видишь?
Алексей всматривался в резвящихся на детской площадке детей, наконец, высмотрел девочку небольшого роста, в розовой куртяшке и синей шапке с помпоном.
— Вижу. — И посмотрел на бывшую жену. Та не спускала с девочки глаз и улыбалась. Так, как не улыбалась уже давно, а он эту улыбку очень хорошо помнил. От неё всегда на сердце у него теплело.
— Юля! — Марина замахала девочке рукой. Та остановилась, уставилась на них вроде бы удивлённо, а затем заулыбалась и побежала к Марине. Налетела на неё с размаху и обняла руками.
— Ты пришла!
— Я же говорила, что сегодня приду. — Марина отдала Алексею свою сумку, а сама присела перед девочкой на корточки. Юля с любопытством косилась на Асадова, выглядела немного смущённой, а Алексей ребёнку улыбнулся.
— Привет.
— Здравствуйте, — очень обстоятельно ответила Юля и этим взрослых немного насмешила. Марина с Асадовым переглянулись, и он важно кивнул.
— Меня Алексей зовут. А тебя?
Ребёнок в нерешительности взглянул на Марину, а когда та ободряюще ей улыбнулась, ответил:
— А меня Юля. — После этого любопытство победило, и она выпалила: — Ты тоже ко мне в гости пришёл?
— Конечно, к тебе.
— Юль, вы опять по сугробам лазили? Ноги все сырые, наверное. Тамара Ивановна куда смотрит?
— Туда, — беспечно ответил ребёнок и махнул рукой в другую сторону. — Там мальчишки с горки катаются.
— А вы этим пользуетесь, да?
— Ноги совсем не замёрзли, правда!
Марина невольно улыбнулась и притянула девочку к себе, поцеловала.
— А ты почему с горки не катаешься? — Асадову молча за всем наблюдать надоело, он закинул Маринину сумку себе на плечо, а потом подхватил ребёнка под мышки и приподнял. Юля взвизгнула, а когда её поставили на лавку, рассмеялась.
— Так почему ты с горки не катаешься?
— Страшно. Она очень высокая и ледяная.
— А мальчишки не боятся?
— Они ничего не боятся.
Алексей ухмыльнулся.
— Это точно.
Марина тихонько толкнула его в плечо.
— Не хвастайся.
— Марина Анатольевна.
Она обернулась и коротко кивнула подошедшей Тамаре Ивановне. Та улыбнулась слегка сконфужено, а на Асадова посмотрела и вовсе насторожено. Марина знала, что все в детском доме, вплоть до последней нянечки, её обсуждают, после того, как она всё-таки смогла добиться своего и ребёнка отвоевать, если так можно сказать. Но воевать ведь на самом деле пришлось, хоть и недолго, но проявить твёрдость было необходимо, что она и сделала, не задумываясь. Это было неприятно, в какие-то моменты даже неправильно и противно, но разве можно поступить иначе, когда ребёнок цепляется за тебя и не отпускает, боясь, что ты больше не придёшь. Представители органов опеки смотрели осуждающе, недовольно, но после нескольких звонков сверху сдались, и мнение своё "изменили". Даже документы на усыновление теперь оформлялись довольно резво. Но это никого не радовало — ни органы опеки, ни директора детского дома Галину Николаевну, ни ту семейную пару, которой теперь придётся начинать всё сначала, ни саму Марину. Нет, она была счастлива, понимая, что до того момента, как Юлю можно будет забрать домой, остаётся всё меньше времени, но сам факт того, что пришлось прибегнуть к не совсем честным методам, счастье омрачал. А ведь нужно было всего лишь спросить мнение ребёнка, выслушать девочку, но для взрослых формальности оказались куда важнее.
— Добрый день, Тамара Ивановна.
— Я вас сразу заметила, но решила не подходить пока. — И опять быстро глянула на Алексея. Марина тоже посмотрела. Они с Юлей о чём-то разговаривали, девочка зачарованно таращила на него глаза, а потом кивнула. Алексей вернул Марине сумку и легко подхватил ребёнка на руки.
— Держи.
— Вы куда? — удивилась Марина, принимая из его рук свою сумку.
— С горки кататься.
— Лёш, да ты что? — ахнула Марина, но Асадов лишь нетерпеливо отмахнулся и зашагал по дорожке. Юля помахала Марине рукой, и та улыбнулась девочке.
— Это ваш жених?
Марина взглянула на воспитательницу, которая, кажется, сама уже не рада была, что задала этот вопрос, а потом покачала головой.
— Нет, это мой бывший муж.
Тамара Ивановна ничего не ответила, но выглядела весьма удивлённой. Решив побыстрее закончить разговор, Марина сообщила:
— Мы Юлю заберём погулять. К ужину приведём. Галину Николаевну я предупредила, она не против.
Галина Николаевна теперь никогда не была против, и все это знали.
Получив согласие воспитательницы, Марина направилась ближе к горке, чтобы посмотреть, как Алексей с Юлей катаются. Они как раз забрались на вершину горки, дождались пока мальчишки, с радостными криками скатятся вниз, и тогда уже они поехали. Марина даже зажмурилась, когда Асадов в своём кашемировом пальто бухнулся на заснеженный лёд. Юля вцепилась в него, визжа от восторга, и даже Марине не помахала, боясь разжать кулачки и отпустить воротник асадовского пальто. Приземлились они в сугроб, который мальчишки специально соорудили внизу, чтобы смягчить торможение. Алексейей рухнул в сугроб на спину, прижимая ребёнка к себе, и они вместе расхохотались.