— Не, Дмитрий Валерьевич, я подожду автобус. Не утруждайтесь, — проваливай отсюда, иначе увидишь, как я покраснею и свихнусь от смущения.
Взгляд завотделом стал суровым, стальным, словно он сейчас убьет меня.
— Кирилл, я же сказал, садитесь! Немедленно!
Пришлось безропотно плюхнуться в мокром насквозь костюме, на кожаные сиденья его авто.
— Кошкин, что вы творите? Где ваш зонт? Я конечно, понимаю, что он слабо спасает в такой ситуации, но вы, что хотите заработать пневмонию?? — в голосе его смешивалась забота и раздраженность, а я только густо покраснел и был в состоянии что-то смущенно промычать.
— Что вы там бормочете? — он неожиданно взял меня за подбородок и развернул лицом к себе, уставившись в глаза. Надеюсь, ничего аморального в моем взгляде он не увидит.
— Все в порядке, Дмитрий Валерьевич, честно, — собрав крупицы спокойствия и хладнокровия воедино, выдал я, не отводя глаза.
Он продолжал пронзать меня сталью своего взгляда, но потом, словно очнувшись, отдернул руку и произнес:
— Сейчас приедем, приведете себя в порядок. Благо, я на работе всегда на всякий случай держу запасную одежду.
— Спасибо, — как-то пискляво сказал я, стараясь больше на Воронова не смотреть.
-3-
И никого-то в такой ранний час в отделе нет!
Об этом я с ужасом вспомнил, когда мы с Дмитрием Валерьевичем поднялись на второй этаж, где все было закрыто и ни души не наблюдалось. Он быстренько открыл дверь к себе в кабинет, почти втащил меня туда силой, ибо я робко жался на пороге. Подойдя к шкафу, он выудил оттуда пушистое белое полотенце, которое передал мне.
— Держите, Кошкин. Оботритесь. И в темпе вальса, нечего на меня своими испуганными глазенками смотреть, — он прошел в комнатку в конце его кабинета за одеждой, а я быстренько скинул с себя пиджак с рубашкой и принялся обтираться.
Накинув полотенце на плечи, я вдруг вспомнил этот холодный ливень, продирающий до костей и легкая дрожь начала свое движение по моему телу. Неожиданно я почувствовал, что Воронов вплотную подошел сзади. Его горячее дыхание обожгло мне кожу на шее, и я застыл. Замер и прикрыл глаза. К стыду своему, я, кажется, начинал возбуждаться, а чувствуя, как объект моих сексуальных фантазий стоит за моей спиной, я вообще смутился напрочь и чуть не грохнулся в обморок. У меня даже в мыслях не возникло вопроса, почему он подошел так близко и дышит мне в затылок. Воронов хотел мне что-то сказать, я просто ощущал это чувство недосказанности сквозь тишину офиса. От аромата его одеколона, смешанного с терпким, но приятным запахом его тела внизу живота разливалось приятное тепло, а по телу скользила сладкая истома.
— Надеюсь, шефа еще нет на месте! Он своей пунктуальностью уже задолбал! — громогласно Галочка возвестила о своем приходе.
Воронов отпрыгнул от меня как ошпаренный, а я начал быстренько переодеваться, чтобы чуточку успокоиться и не компрометировать своего шефа. Дмитрий Валерьевич взглянул на меня. Что это? Смущение? Испуг? Желание? Потом подумаю о том, что легкой тенью пробежало в его глазах. Тем временем Воронов открыл дверь кабинета и улыбаясь непринужденно, смотря на застывших в недоумении и испуге сотрудников и покрасневшую от стыда Галочку, произнес:
— Всем Здрасте, товарищи! Галочка, кофе, пожалуйста, — и закрыл дверь кабинета.
Все сотрудники засмеялись. Все, кроме Галочки.
— Спасибо большое, — чуть слышно проговорил я, приведя свою персону в порядок.
— Не за что, Кир. Идите работать, — устало протараторил мой шеф, не поднимая на меня взгляд, и зарывшись в бумаги.
Я заметил, как у него подрагивают руки, но решил, что это от усталости. Засев за свой рабочий стол, я позвонил Лизке и тихонько просипел:
— Лиза, у меня тут проблемка!
Дмитрий.
Что это я сейчас вытворял? Что, черт возьми, со мной происходит? Я только что хотел Кошкина развернуть к себе и зацеловать до умопомрачения.
Спокойно, Валерыч! У тебя всего-то навсего поехала крыша. Нет причин для паники…
Он же парень! Он мужик! С чего это ты в тридцатник решил вдруг стать гомиком??? Надо бабу. Срочно! И вообще надо жениться! И тоже срочно!!!
Если так и дальше будет продолжаться, я же на него наброшусь и тогда поцелуями не ограничусь!
На самом деле Дмитрий Валерьевич Воронов, на протяжении всей своей недолгой тридцатилетней жизни, ни разу не выходил из себя (спокоен, как танк перед боем!) И отклонений в своей ориентации тоже ни разу не замечал. Девушки ему нравились пухленькие, красивые, и что было очень важно, с хорошим чувством юмора. И что греха таить, благодаря своей мужественной внешности и поведению, он пользовался успехом у прекрасного пола. Только почему-то, когда перешел в этот отдел, на женщин здесь не заглядывался. Зато стал наблюдать за Кириллом Кошкиным. Постоянно. И сей факт его крайне обеспокоил.
Еще когда он впервые приехал сюда знакомиться с делами и сотрудниками, этот паренек привлек его внимание. Точнее, привлекли его глаза. Серо-зеленые, неизменно грустные, но так легко меняющие оттенок, на изумрудный, например, когда он смущался или злился. Да и смущался он тоже мило! И еще он был такой стройненький и высокий, приятной такой наружности паренек. А когда разговаривает голос мягкий и добрый… И ладонь у него при рукопожатии с ним чуть подрагивает…
В общем, одна такая ассоциация возникла у Дмитрия в голове — котенок он, вот кто. Только не пушистенький, которого обычно до умопомрачения тискают жеманные барышни, приговаривая «Ути-пути, лапатуська!», а милый такой, еще не повзрослевший, но уже не малюсенький котенок. Только потерянный какой-то и задумчивый. Хочется его обнять, защитить, приласкать…
Валерыч, я тебя поздравляю, ТЫ ВТЮРИЛСЯ В ПАРНЯ!!!! П****ц полный!
Только он от меня почему-то все время шарахается…
А почему, кстати???
Лиза.
Я чуть с кровати не грохнулась от испуга, когда мне Кир позвонил. В кой-то веки я смогла спокойно поспать в свой потом и кровно выстраданный выходной, а тут звонит братиш и говорит, что у него проблемы. Какие могут быть проблемы у гея? Только одно: он попался на горяченьком или признался своему драгоценному натуралу. Хотя закрадываются у меня подозрения (они все время закрадываются, без приглашения), что этот Воронов вовсе не натуральный натурал…
Не будет же мужчина, заигрывающий и хихикающий с девушками, проявлять интерес к парню? Хотя со слов Кира не очень-то ясна ситуация.
Как-то вечером мой братец спросил, совершенно неожиданно, почему я его поддерживаю. Четкого ответа не было, да и как он может появиться, когда гей тебя в лоб спрашивает, почему ты не осуждаешь однополые отношения. Пришлось выплеснуть весь сумбур мыслей по этому поводу:
— Знаешь, Кирюх, я не задумывалась об этом. Но если честно, я свято уверена, что общество не имеет право критиковать и осуждать, а уж тем более презирать гомосексуалистов. Личная жизнь человека — дело личное. Каждый человек сам распоряжается своей жизнью, и мне жаль людей, которые не желают понять, что влезать в чужие жизни и ставить на человека клеймо позора и отчуждения им не позволено. Кир, все люди, по природе своей, жестоки, эгоистичны и обладают стадным чувством. Поэтому, если большинство ненавидит геев и лесбиянок, то и остальные люди, как бездумные бараны, будут делать то же. Хотя, я почти уверена, спроси их, почему они так делают, четких аргументов никто и не приведет. Все будут опираться на догматы религии. А что догматы?! Если в человеке жива вера в Бога, то все остальное второстепенно. Я, наверное сейчас говорю ерунду, но это все, что сейчас творится в моей голове.
И потом, я же росла в консервативной строгой семье, ты же помнишь моего папулю: шаг вправо, шаг влево — расстрел. Поэтому, это что-то вроде запоздалой мести. В-третьих, ты мой родственник, Кир, мой брат, а родственников не так много, чтобы ими разбрасываться, — Кир улыбался и внимательно меня слушал, пока я выплескивала все, что наболело, залезая в дебри, философию и общественную мораль. Когда, наконец, выговорилась, то потрепала просиявшего брата по разношерстной голове и пошла смотреть телевизор.
— И потом, Кир, это вездесущее бабское любопытство, кажется, достало и меня…
Кир.
— Так что за дела у тебя там, братец, — глуша третью по счету кружку кофе, спрашивала сестренка.
— Лиза, я, кажется, влюбился! — сумел произнести я.
— И что?
— Сильно влюбился! Я его хочу!!! Так же сильно, как и влюбился! И что теперь делать? — Лиза уставилась на меня, будто я идиот какой-то.
— Ты у меня спрашиваешь, как закадрить мужика?
— Э, да. А еще тут кое-что случилось утром… — Лиза сразу же отложила кружку и удобнее устроилась на стуле, в ожидании видимо, очень интересного рассказа.
— Короче, я сегодня с утра зонт забыл и пока добежал до второй остановки, весь с ног до головы промок.
— Ну, что я могу сказать, болван.
— Не перебивай меня. В общем, Воронов как раз мимо проезжал, увидел меня и настойчиво так предложил подвезти до работы. Я так отказывался…
— Я же говорю, болван…
— Лизка! Так вот, мы приехали, а на этаже еще пусто было. Зашли в его кабинет, он мне полотенце дал и пошел за запасной одеждой, с моей-то воды стекало в три ручья. А потом я не заметил, как он вплотную ко мне подошел. Я даже растерялся, только его горячее дыхание ощущал.
Я видел, как Лизкины глаза расширились от восторга, но не понимал причины. Почему это она так загорелась от любопытства?
— Вот. Я прямо чувствовал, что он хочет что-то сказать. Ну, хотел же! А потом Галина пришла, черт бы ее побрал, а он как услышал ее голос, отлетел от меня, как ошпаренный.
Я все сказал и умолк. Потом стал замечать, как Лизка довольно просияла.
— Лиз, ты чего?
— Это очень интересно все… Очень… — она начала постукивать указательным пальчиком по губам и взяв кружку уже остывшего кофе, ушла к себе, пока я сидел с открытым ртом, туго соображая, что же происходит….
-4-
— Друзья! Отмечаем удачную сделку в кафе!!! — Галина летала по коридору, как метеор, созывая наших на вечеринку. — Дмитрий Валерьевич, не откажитесь?
— Отчего же, Галочка. Всегда с вами! — Воронов, как-то на словах «с вами» посмотрел на меня подозрительно.
Мы отправились дружной толпой в кафе «Диаманд». Там было довольно шумно, и мы сразу же влились в атмосферу, сев за три столика в конце зала. Я очень нервничал, так как Воронов сел рядом со мной, и иногда наши бедра соприкасались (какая веская для меня причина, чтобы покраснеть!)
Я чувствовал себя очень довольным и жизнерадостным, хоть и смущался до чертиков в обществе Дмитрия. Однако мне было весело недолго, ибо я обратил внимание на толпу подвыпивших молодых людей, с наглыми рожами прошедших в кафе. Ну, быдло, ей Богу. И все было бы хорошо, если б среди них не было Макса. У меня аж душа в пятки ушла. Я сжался в комок, моментально вспомнив его полный отвращения и злости взгляд. Воронов, видимо, это заметил, так как помрачнел и нахмурился, проследив за направлением моего взгляда.
Я сразу умолк, а когда вечер закончился, и большинство сотрудников уже разбредалось по домам, я тоже решил проскочить мимо уже сильно пьяных друзей Макса незаметно. И был бы счастлив, если б мне это удалось.
— О! Кого мы видим! Кирюшка, как же давно я не видел твоего п****ского личика! — промямлил не слушающимся голосом Макс, дыхнув таким сильным перегаром, что я чуть сам не окосел.
— Привет, Максим, — как-то обреченно поздоровался я, а взгляд мой судорожно искал по залу Дмитрия. Где ж ты, Воронов! Ты же такой здоровый, разберись с ним!!!!
— Сядь-ка, посиди с нами, малышка, — зло и жестоко произнес мой бывший однокурсник, больно схватив меня за локоть. Ну, на кой черт я ему сдался!!!
— Давай в другой раз, — я попытался вырваться, но что-то с трудом мне это удавалось.
— Ты не понял, это не предложение… — стальные пальцы впились в мою руку, заставив даже пискнуть от боли. — Ты знаешь, как я вас, п*****ов ненавижу?!!! — проревел он и хотел было вытрясти, как когда-то обещал, мою душу из тела, но в этот момент рядом с ним послышался голос:
— Ребятки, какие-то проблемы?
О да!!! Воронов, наконец-то! Сколько превосходства и презрения в голосе. Я даже вздрогнул!
— Тебе чего надо, дядя? — просипел Макс, еще крепче вцепившись в меня.
— Не соблаговолишь ли, отпустить моего Кошкина и свалить?
Моего Кошкина? Моего? Я что, сплю? Вот не хватало, чтобы просто так брошенные из его уст слова, разорвали мое сердце от радости.
— Так ты его хахаль. Ох, как мне везет на вас, педиков! Кулаки чешутся!
Воронов посмотрел на меня с недоумением и удивлением. Ну, вот, Макс, ты — говнюк! Все. Он тоже теперь меня возненавидит!
От этой мысли слезы сами собой покатились по лицу.
— Отпусти его, я сказал! — прорычал Воронов, видимо, теряя терпение.
— А то что?
Ох, Макс, как зря ты спросил это….
Не выпендривался, не получил бы кулаком в челюсть, по печени, и в промежность…
А если б друзья твои не вмешивались, то Воронов их бы тоже не поколотил…
Когда драка закончилась, Дмитрия не сильно, но все-таки помяли (еще бы не помять в пропорции 1:5). Его нижняя губа была разбита, бровь рассечена, а на руке был неглубокий порез. Я уже не знаю, что у него с внутренними органами происходило…
— Пошли, Кошкин,— как-то слишком весело, для только что подравшегося человека заявил он. — Помоги мне, давай.
Я подхватил его под руку, и мы вышли из кафе. Кстати сказать, все сотрудники пришли в восторг, когда видели, как один смелый мужчина героически мутузит пятерых мерзавцев и нарушителей общественного спокойствия.
— Спасибо вам большое, Дмитрий, — я осмелился назвать его по имени. — Простите, что вам пришлось так из-за меня пострадать.
Воронов совсем просиял и мягко улыбнувшись, проговорил:
— Какие могут быть «простите». Ерунда. Кошкин, нам ли быть в печали. Слушай, лучше помоги мне привести себя в порядок. Я тут живу недалеко.
— Чего? — я даже задохнулся от его слов.
— Кошкин, ну какой ты непонятливый! Я говорю, я ранен. Из-за тебя, — он посмотрел на меня с нежностью и мольбой. — Поухаживай за мной, Кошкин…
Квартира его была такой уютной и теплой, что совсем расхотелось выходить из нее. Двухкомнатная, с красивой кухней и большим количеством растений.
— Вы растения любите, да? — начал говорить я, чтобы хоть как скрыть нарастающее желание, охватившее меня от близости его тела.
— Да уж. Это моя тетя любит флору и все, что с ней связано. Ауч!!!— вскрикнул Воронов, когда я провел ватой с мазью по его губе.
— Простите!
— Никакая из тебя медсестра!— улыбнувшись, произнес он, а в серых глазах плясал задорный огонек. Ну почему ты на меня так смотришь-то, а? Я же покраснел, как томат, и продолжаю краснеть. Скоро совсем пунцовый буду!!!
— Я вообще-то больше готовить люблю, — пробубнил Дмитрий, разорвав затянувшуюся тишину.
— Вы как моя сестренка, Лизка. Вы вот готовить любите, а я кушать обожаю,— неосторожно ляпнул я, и смутился.
— Да уж, да мы с тобой идеальная пара, — выдал завотделом, заставив меня вздрогнуть и поднять на него взгляд. Он издевается, что ли? Я же гей! Он не расслышал, что ему Макс сказал???
Он смотрел мне в глаза своим добрым взглядом, а потом произошло то, что совсем выбило меня из колеи. Он нежно взял меня за подбородок, его дыхание коснулось моих губ, что окончательно свело меня с ума, а потом приник своим ртом к моему. Воронов целовал нежно, но властно. Губы его были горячими и мягкими, но требовательными. Когда он оторвался от меня, тяжело дыша, у меня подкосились ноги.
— Зачем? — только и смог спросить я.
— Кирилл, я… — извиняющимся тоном, начал Воронов.
— Вы издеваетесь, да? — на глаза стали наворачиваться слезы. — Вы слышали, что Макс тогда сказал. А вы…