При мысли о Серебрянском сердце всегда начинало биться сильнее. Сейчас его судьба во многом зависела от меня. Пусть даже мы не будем вместе, но я не могу позволить Егору сломать ему жизнь. Чего бы мне это ни стоило, я должна бороться!
Интересно, что подумал Алекс, когда я не ответила на звонок? Решил, что я сплю, или что не хочу его слышать? А Паша?! Он ведь не просто так пришел? Алекс дал ему отпуск, да и просто так он бы не явился посреди ночи. Что если мой любимый прислал Павлика?! Вдруг, он почувствовал беду… А, может, предположил, что я привела в его дом любовника? Как бы я хотела рассказать Алексу правду! Пусть даже это были бы мои последние слова, но я бы призналась, что он — моя единственная любовь, он — мой единственный мужчина. Ничто этого не изменит. Даже если Егор силой возьмет меня, первым и последним любовником навсегда останется Александр.
Поток мыслей прервал вернувшийся Егор. Он был чем-то сильно недоволен и не сказал мне ни слова. Мужчина вновь зажег свечи, сделал чуть громче музыку и опять заткнул мне рот носками.
— Чтобы не шумела, — прорычал он, вытаскивая ремень из брюк, — уже четвертый час, а все идет ни к черту! Этот кретин приперся, — он кивнул на Пашу, — потом старикан… А Абрамов мозг мне выносит!
Я стала мычать, как можно громче, с ужасом наблюдая, как Егор наматывает конец ремня себе на руку. Зная, что меня ждет, я покрылась мурашками.
— Мой босс не доволен работой, говорит, много грязи после себя оставил. Знаешь, каким Абрамов становится, когда злится? А ведь во всем этом виновата ты!
Он замахнулся и со всей силы ударил меня ремнем, и если бы не кляп, я бы взвыла от боли. Удар пришелся как раз на мой изрезанный живот. Кровь, что стала понемногу останавливаться, хлынула с новой силой.
— Гадина!
Егор наносил мне удары один за другим, и в какой-то момент мне показалось, что на моем теле не осталось кожи, а лишь одно голое мясо. Пару раз ремень попал по лицу, отчего моя правая щека горела, как ошпаренная. От очередного хлесткого удара я потеряла сознание. Если бы мне не просыпаться…, но это было бы слишком хорошо!
Я видела Алекса, он снова сидел за своим столиком в кафе у фонтана, читал что-то в планшете. Серьезный, хмурый, но целиком и полностью мой. Так хотелось подойти к нему, но я не решалась, ведь мы еще не знакомы.
А вот он рядом, красивый, уверенный в себе. Шикарный костюм подчеркивает мужественную фигуру, а легкая ухмылка окончательно лишает дара речи. Мы стоим в том самом зале мэрии, где, наконец, познакомились, и я должна сердиться за игру, что он затеял, но не могу.
В следующий миг мы уже в его домике. Сидим, обнявшись, у камина. Странно, мне должно быть хорошо, но я чувствую, как тело горит. До боли жарко.
— Милый, давай уйдем от камина, — попросила я, чувствуя неизвестно откуда взявшийся страх.
— Тшш… — Он провел рукой по моей спине, а потом несильно толкнул, а сам навалился сверху.
— Я люблю тебя, Алекс. Поцелуй меня, прошу.
Он улыбнулся и нежно прикусил мою нижнюю губу. Я закрыла глаза, чтобы полностью отдаться чувствам, и Алекс тут же углубил поцелуй. Но было что-то не так. Он был другим, слишком резким, грубым, нетерпеливым. Этот поцелуй отдавал горечью и был неприятен.
Я распахнула глаза и увидела бешеный взгляд Егора. В то же мгновение жар, что я думала был от огня, превратился в дикую боль. Мое тело горело, а от навалившегося на меня чудовища было еще больнее.
Мучитель продолжал неистово терзать мой рот, а у меня даже не было сил его оттолкнуть. Забыв про план не выдавать свои первые движения, я уперлась в Егора руками, но это было бессмысленно. Усмехнувшись, он поднял мои руки над головой, а опустить их я не могла.
Он стал целовать меня в ухо, спускался губами к шее, и это было омерзительно. Монстр приподнялся, скинул с себя перепачканный кровью пиджак Алекса, нетерпеливо стянул через голову рубашку, даже не расстегивая, и взгромоздился на меня.
— Алекс… — прохрипела я со слезами, — помоги…
— Его нет. Он не поможет, — прошептал Егор, — а мне нужно скорее тебя трахнуть, чтобы спокойно добить.
— Алекс… Алекс…
Мое лицо опухло от слез, а во рту пересохло. Я закрыла глаза, моля только об одном, умереть раньше, чем он сделает это со мной. Придерживая одной рукой мою голову, чтобы я не увернулась от поцелуя, второй он полез к своей ширинке, но неожиданно его словно что-то оторвало от меня. А я боялась открыть глаза, повторяя, как мантру, имя возлюбленного.
— Тварь! Что ты с ней сделал?!
Услышав голос Алекса, я распахнула глаза. Он был здесь, он вернулся! Никогда раньше не видела его таким: белое лицо с выступающей на лбу веной, пылающие яростью глаза. Он ударил Егора в челюсть, и тот отлетел чуть ли не в другой конец комнаты, и он, ударившись головой о тумбу, вырубился. В этот момент Алекс бросился ко мне.
— Яна! Яночка, держись, я с тобой, я рядом, — он с ужасом окинул взглядом мое изуродованное тело, превратившееся в кровавый кусок мяса.
— Алекс… Я люблю тебя. Я никогда тебе не изменяла, — мои молитвы были услышаны, и я успела это сказать.
— Знаю, я все знаю. Все… — он снял с себя куртку и накрыл меня ей, — я вызову скорую. Только держись.
— Ты простишь меня?
— Мне не за что тебя прощать. Я тебя люблю. Ты — моя жизнь, — он опустился передо мной на колени, взял за руку и поцеловал тыльную часть ладони, — сейчас нужно вызвать скорую.
Алекс полез в карман за телефоном, а в этот момент Егор напомнил о себе, издав звук, похожий на сдавленный всхлип. Нельзя было терять время! Он вот-вот очнется, а, значит, будет опасен. ведь Егор был не менее силен, чем Алекс. Только у монстра был нож!
— Алекс, под креслом… — с трудом произнесла я, чувствуя, как слабею.
— Что? Яна?
— Под креслом половица отходит. Под ней… Возьми… Скорее…
Александр бросился к креслу, он отодвинул ковер, и я услышала треск половицы. Я не видела, взял ли он пистолет. Веки стали такими тяжелыми, что я не могла открыть глаза. Боль в теле усиливалась. Живот, грудь, шея, руки, ноги и лицо пульсировали, заставляя меня непроизвольно вздрагивать. Воздух будто наполнился свинцом, стало тяжело дышать. В комнате раздался грохот, и что-то со звоном разбилось.
— Гад! — завопил Егор, и снова что-то упало.
— Сволочь! Я убью тебя! — прорычал мой Алекс.
— Давай! Давай, стреляй! Что не можешь? Кишка тонка?
На мгновение воцарилась тишина, но потом я услышала звуки борьбы, глухие удары, ругательства и стоны то одного, то другого мужчины. Постепенно звуки стали доноситься словно издалека, а я как будто проваливалась в какую-то глубокую яму. Громкий выстрел. За ним еще два. Тишина.
***
Я чувствовала себя связанной и совсем не могла пошевелиться. Все мысли сосредоточились только на воздухе, что заставлял грудную клетку с тупой болью подниматься при вдохе. Только дышала не я, кто-то впускал в меня воздух. Очень хотелось открыть глаза, но никак не получалось. Никогда бы не подумала, сколько нужно сил, чтобы просто поднять веки. Нужно это сделать. Нужно.
— Раз, два, три, — я считала про себя, так казалось проще, — раз, два, три… раз, два…
— Ян… Яночка! Проснись, моя хорошая.
Такой родной, ласкающий слух женский голос. Меня зовут. Сразу стало так хорошо. Намного спокойнее. Я не одна.
— Яночка, ты же моргнула. Проснись, пожалуйста, — голос сорвался на плач.
— Моргнула? Значит, у меня немного получилось. Нужно больше стараться. Нужно пробовать снова. Раз, два, три… Черт! Как же тяжело.
— Милая, приди в себя. Ты нам так нужна, — голос снова просил, и мне было больно оттого, с каким отчаянием она говорит. Я уверена, что она меня любит.
— Мама? Мама, это ты?
— Янка… — она вздохнула, и я услышала удаляющиеся шаги.
— Нет! Не уходи! Мама, не уходи! Я проснусь! Я обещаю!
Шаги все дальше…
Раз…
Два…
Три…
— Мама?..
— Янка! Яночка! — надо мной склонилась Кристина.
Я всегда видела, что она красива, но сейчас выглядела по-особенному, и это не смотря на изможденное лицо, круги под глазами и опухшие веки.
— Не шевелись, милая. Я позову врача. Ты так долго была без сознания. Теперь все будет хорошо.
— Алекс… — я хотела спросить, где Алекс, но смогла только с трудом произнести его имя.
— Я сейчас…
Кристина ушла, а я могла только видеть белый потолок и что-то пластмассовое у себя на лице. Эти несколько минут в одиночестве показались мне вечностью, но, наконец, Кристина вернулась и привела с собой врача.
— Очень хорошо, что пациентка пришла в себя. Попробуем отключить аппарат искусственного дыхания, хорошо, если она сможет дышать сама, — надо мной склонился мужчина и снял с лица пластмассовую штуку.
Сначала я не шевелилась, только внимательно наблюдала за врачом, но постепенно легкие начали гореть. Мне требовался кислород, но я словно забыла, как дышать. Когда я была на грани обморока, тело поддалось, и я смогла сделать вдох.
— Вот умница, Яночка, — улыбнулся доктор, — скоро пойдем на поправку.
Я хотела улыбнуться, но вместо этого закрыла глаза и снова уснула. Не знаю, сколько я проспала на этот раз, но проснувшись, почувствовала в себе силы. В палате было темно и, кажется, я была одна.
— Эй, — негромко сказала я в пустоту, и неожиданно мне в ответ зажегся свет.
— Ян, ты проснулась? — Кристина, как и раньше, была рядом. Она подошла к моей койке и присела на стул, — милая, ты пять дней была в коме.
— В коме? Пять дней?
— Да, пришла в себя только утром, и еще весь день проспала. Но ничего, организму нужны силы.
— А Алекс? Он здесь? — я повернула голову, в надежде увидеть его, но в палате никого не было.
— Скажи, как ты себя чувствуешь?
— Не пойму. Я не могу шевелиться. Только говорить.
— Твое тело все перебинтовано. Ты сейчас как мумия, — вздохнула подруга, — но так надо, если будет хорошо заживать, скоро бинты снимут.
— Кристи, где Алекс? Почему его здесь нет? Он мне не поверил, не простил? А что с Егором?
Кристина опустила взгляд, и мое сердце пропустило удар. Самая нехорошая догадка пришла в голову. Те выстрелы. Неужели Алекс?.. Нет!
— Где он, Кристи?!
========== 23 Глава ==========
Статья 108 Уголовного Кодекса Российской Федерации. Убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление
Убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, —
наказывается исправительными работами на срок до двух лет, либо ограничением свободы на срок до двух лет, либо принудительными работами на срок до двух лет, либо лишением свободы на тот же срок.
Убийство, совершенное при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, —
наказывается ограничением свободы на срок до трех лет, либо принудительными работами на срок до трех лет, либо лишением свободы на тот же срок.
***
Время — удивительный феномен. Оно течет молниеносно быстро, когда мы хотим его растянуть, и тянется катастрофически медленно, когда чего-то сильно ждем. Казалось, несколько секунд, которые я прождала ответа Кристины, на самом деле длились часами.
— Кристина, не молчи… Что с Алексом? Егор выстрелил в него?
— Нет, милая, что ты?! С твоим Алексом все в порядке. Егор ничего ему не сделал. И вообще о нем теперь можно не волноваться, он получил по заслугам, — с улыбкой сказала Кристина, поглаживая меня по голове.
— Не волноваться о Егоре? Его арестовали? — понадеялась я, но Кристи странно опустила взгляд.
— Нет, Ян. Алекс его застрелил.
— Что?! — я чуть не вскочила, но, почувствовав сильную боль, в шипением опустилась в кровать.
— Ты только не волнуйся, тебе нельзя, — Кристина помогла мне лечь и укрыла одеялом, — у них завязалась борьба, у Егора был нож, но Алекс успел выстрелить. Он выпустил в этого гада три пули. Потом вызвал скорую и полицию. Тебя привезли сюда и сразу отправили в реанимацию. Мы так боялись, что ты уже не очнешься. Этот гад… Ты потеряла слишком много крови. К счастью, Алекс успел вовремя.
— А где он? Почему Алекса здесь нет? Он же поверил, когда я призналась, что у меня ничего не было с Егором?
— Конечно, он тебе поверил. А здесь… А зачем он здесь? С тобой я, а Серебрянскому надо работать, — протараторила Кристина, теребя в руках край моей простыни. Она нервничала и явно что-то не договаривала. Я слишком хорошо знала эту девушку и умела определять, когда она врет.
— Кристи скажи мне правду!
— Я не вру, Ян! К тому же за тобой присматриваю я. В галерее сейчас всем заправляют Алина и Лена, так что не беспокойся. У них, кстати, отлично выходит.
— Кристи, можешь дать телефон, я бы хотела позвонить Алексу…
— Яна! Не дам! Ты сейчас с ним поговоришь, разволнуешься, и тебе станет снова плохо. Врач строго настрого запретил тебе любые переживания!
— После всего, что произошло, я не могу не волноваться!
— Но хотя бы не думай сейчас об Алексе. Все, что тебе стоит знать, что он тебя любит, ни на что не сердится и переживает за тебя!
— Кристина, ты мне врешь, — глядя подруге в глаза, заявила я, — как не понимаешь, что из-за твоей недоговоренности у меня в голове возникают самые страшные предположения! Так я переживаю еще больше. Что с Алексом? Где он? Скажи…
Кристина тяжело вздохнула и взяла меня за руку, улыбнулась и легко погладила по голове, словно маленького ребенка. Но так подруга тянула время, и я прекрасно это понимала.
— У Алекса сейчас и правда много дел, но он сам с тобой свяжется. Вот увидишь, все будет хорошо, он любит тебя, и это главное! Милая, знаю, как это тяжело, но постарайся сейчас думать о хорошем. Знаешь, наша выставка покрыла расходы! Мы уже в плюсе и, если так пойдет дальше, то меньше чем через месяц закроем все кредиты.
— А Кирилл Андреевич? Егор ударил его по голове и сказал, что спрячет тело? — меньше всего меня интересовала работа. Пусть все кончилось, но я помнила каждое слово Егора, все его прикосновения и удары.
— Кирилл Андреевич? Он здесь, в этой больнице, — счастливо улыбаясь, сказала Кристина, — ему сильно досталось, но жизнь вне опасности. Вашему швейцару повезло, что он сразу потерял сознание. Уж не знаю, почему Егор не нащупал у него пульс, или просто хотел добить позже, но Кирилл Андреевич спасся.