— Это ты прости, что сорвалась на тебя — подалась я вперед.
— Ничего, ты была права во всем, что сказала — улыбнулся Ник, неужели?..
— Ладно, мне пора, а то опоздаю на урок.
Слишком просто. Не могу поверить, что настолько просто. Не может быть. Но, как тогда это объяснить? Что же в этой школе происходит? Что с этими детьми не так? Кто из них? Грин? Ник? Мина? А может, Данте? Кто же? Натали? Коул? Морган? Кто?!
— Эй, мышка, не стой не дороге! А то опять собью — меня легко толкнул Колин Хэйкс.
— Мышка?
— Ага, это все Данте, дал кличку, теперь все так зовут тебя — улыбнулся Колин и у него стали видны ямочки на щеках.
— Понятно.
Мина уже была в классе, она не поздоровалась и не подошла ко мне, села рядом с Эшли, разве не этого я добивалась? Но почему-то неприятно смотреть в ее обиженные глаза. Хотя, это мизерная плата, за то, чтобы она осталась жива.
Опять урок Коула, он что-то рассказывал, но я не особо вникала, меня гораздо больше интересовал Грин. Он слишком пристально рассматривал меня. Чем вызывал ревность Натали и любопытство Данте, который хоть и спал с открытыми глазами за соседней партой, но этот факт из виду не упустил. А еще Эшли Прэсли. Она через раз одаривала меня ядовитыми смешками, а после что-то нашептывала Мине на ухо.
Эшли Прэсли, крашенная блондинка, в ней многое было искусственным, сама ее красота — искусственная. Начиная с кончиков наращенных ногтей и заканчивая приклеенными ресницами. Если снять тонну макияжа, что был на ней, можно предположить, что на вид она вполне миловидная девушка. А так, все что он ней можно сказать — манекен. Даже не кукла. Но, пустышки вроде нее, из хороших семей и без особых проблем всегда вызывали во мне чувство некой радости, именно такие и остаются сами собой до последнего. От них не ждешь подвоха потому, что они чересчур примитивны.
— Ты на ней цветы рассматриваешь что ли? — не выдержал Данте и зашипел на меня.
— Не твое дело — отвернулась я.
— Да не злись ты, смотри, что я нашел — на парту легли фотографии.
На фото был Грин, в анфас, профиль, сидя на скамье в парке, лежа на школьном дворе. ничего такого я в них не увидела и вопросительно приподняла бровь.
— На задний план гляди, никого не узнаешь?
И вправду, везде был Монти, под разными углами и с разной четкостью, но это определенно был он. Судя по фотографиям, он оказался в ракурсе неслучайно. Кто же фотограф и главное откуда этот компромат у Данте?
— Откуда это у тебя?
— Из личного дела Монтера, Раскопал сегодня, когда ты мне дала отворот поворот. Я решил не отступать и вот, что получил. Кто теперь из нас великий следопыт?
— Данте, за дверь! Давно ты приемную директора не посещал, за одно проведешь нашу новенькую до кабинета — рявкнул на нас Коул.
— За что, опять? — возмутился Данте, я молча встала итак понятно за что. Нечего было на уроке обсуждать другие темы.
— Я тебе записку напишу за что, давай иди, не срывай урок.
Там мы с Данте оказались за дверью.
— Замечательно! Теперь точно матери позвонят — буркнул Данте, перекидывая сумку через плечо. Он успел переодеться старая майка поверх пиджак и джинсы в бурых разводах.
— Не мешало бы стиральную машинку починить — заметила я.
— Зачем? — не понял Данте о чем я.
— Затем, что она проржавела и твои джинсы стали довольно оригинального оттенка.
— Калиспи!
— Я всего лишь заметила очевидное, не стоит так кипятиться. Лучше скажи, зачем тебе лезть в мои дела? — я подошла к окну и посмотрела на пустой внутренний дворик.
— Затем. мне просто стало очень интересно, особенно, после этих фоток. Только представь, Грин замешан во всем этом.
— А может и нет? Откуда такая уверенность? Только из-за этих фотографий? Да и Монти, почему он так открыто засветился? Мне гораздо интересней, кто смог его запечатлеть на этих фото? Это кто-то из школы, не иначе. В противном случае, откуда так много фотографий сделанных здесь? Да и у Грина этот человек не вызывал никаких подозрений, не думаю, что парень не заинтересовался импровизированной фотосессией. Только, если был в курсе, что его могут фотографировать. А Монти? Как он оказался в школе? Он сейчас в Бостоне должен быть — вспомнила я звонок Монтера.
— ты на дату посмотри, может сейчас Монтер и в Бостоне. Фото сделаны около полугода назад. Срок не маленький.
— Согласна. Это точно не фотомонтаж? — сомнения грызли меня.
— Точно, кому бы пришло в голову монтировать так фото? Если бы и делали монтаж, то не ставили бы Монтера где-то с краю, а конкретно рядом с Грином не оставляя сомнений. Ладно, пошли к директору — вздохнул Данте — и не стоит снова меня запугивать, я все равно буду крутиться у тебя под ногами.
— Поганец.
— Какой есть — пожал плечами Данте и первый пошел по коридору, я последний раз взглянув в окно поплелась следом.
Приемная директора встретила нас с распростертыми объятиями. Проще сказать, двери были открыты нараспашку. Крики мы услышали еще в коридоре. Больше всех надрывалась секретарша, хотя и голос директора я смогла узнать. Поморщившись, я все-таки вошла первой и тут же была сбита с ног. Упала и задрав голову посмотрела на причину своего падения. О Господи!
Я узнала его, с первого взгляда. Убийство семьи Грэм, в Техасе. Три года назад. Он единственный выживший, младший сын Грэмов. Не вернулся с тренировки, оставшись на ночь у друга. Выжил. Людовик тогда расстроился, что одного упустил. Но, было себе дороже выслеживать парня, которому обеспечили место в программе «защиты свидетелей». Он оставил его в живых. Точней судьба подарила второй шанс этому пареньку. И вот, он здесь.
— Эй, ты как? Не расшиблась? — парень протянул ко мне руки и легко поднял, я пошатнулась.
Нет! Нет! И еще раз — нет! Пусть он ко мне не приближается! Не хочу!
— Грэм, отойди от нее, не видишь, напугал — Данте стал спасательным кругом для утопающей в вине и страхе, меня. Потеснив Грэма, он покровительственным жестом приобнял меня за плечи.
— Чё ты лезешь?! Не вмешивайся, панк недобитый! — переключился Грэм на Данте.
— Сам не лезь, урод! — не остался в долгу Данте.
Как такое может быть? И почему это происходит со мной? Боже, я принимала самое активное участие в убийстве его семьи. Отца, матери, сестры и брата… Как такое возможно? Неужели закон бумеранга и правда существует? Все, что когда-либо было сделано человеком обязательно вернется к нему в троекратном размере? Сначала Кукловод, потом полиция, а теперь и Грэм? Все в сборе.
Последний, кстати, был пострашней первых двух. Он мог меня узнать. конечно, я сильно изменилась за эти три года, но и он стал совершенно другим, тем не менее хватило мельне секунды, чтобы я поняла, кто передо мной. От прежнего Грэма, с которым я гуляла пару раз летними вечерами, остались только голубые, как дневное него глаза. Черты лица огрубели, нос сломан и не раз, кожа стала смуглее, тело заматерело, виднеются наколки из-под черной жилетки на голое тело. Он остриг свои русые кудри и стал казаться гораздо старше своих лет. Я сломала жизнь пятнадцатилетнему парнишке и сейчас стою на пепелище его мира. Осталось только потоптаться для полноты картины.
— Данте, не устраивай скандал, со мной все нормально. Прости, что налетела на тебя — тихим, кажется, срывающимся голосом обратилась я к Дэвиду.
— Крис, ты чего? Это же он тебя приложил! — не понимая, что происходит Данте переводил взгляд с Грэма на меня.
— Да ничего, я сам виноват — и опять эта смущенная улыбка, нет, я не могу смотреть на него, просто не могу.
Зажмурив глаза и молясь про себя, чтобы это только оказалось моей больной фантазией, я мечтала быть где угодно, только не здесь и не сейчас. Мои муки совести прервали Директор и секретарь, что все это время наблюдали за разворачивающейся у них на глазах сцене.
— Дэвид, это не обсуждается и не стоит хлопать дверьми, ты наказан на неделю. Час после уроков в классной комнате будешь делать домашнюю работу, понял?
Директор, мистер Кларкс, немолодой и страдающий ожирением мужчина, не вызывал во мне симпатии, впрочем и интереса тоже. Взятки он брал нещадно, но больше ни в чем таком замешан не был. И это главное, для полиции. А как по мне, все дело в системе образования. Платить за обучение приходиться заоблачные суммы, а зарплата тех, кто дает это образование — смехотворна. Отсюда и все нарушения. Кларкс платил за учебу в колледже для своих сыновей и оплачивал счета больной жены, неудивительно, что его преподавательского заработка не хватало. Человек, как правило, совершает ужасные поступки не по желанию, а по прихоти судьбы.
— А вы чего пришли? — переключившись с Грэма, обратила на нас внимание Щпиц.
— Мистер Коул выставил нас за дверь из-за того, что мы отвлекались на уроке. Мы бы хотели упростить всем жизнь и получить дисциплинарное наказание сразу, а не когда поймают — произнес Данте, у него видимо богатый опыт по наказаниям.
— Два дня для мисс Калиспи и три для тебя Данте, классный кабинет после уроков — отрезал директор и сам хлопнув дверью скрылся в своем кабинете.
Стараясь не спешить, я выскользнула из приемной, мне хотелось стать хамелеоном и слиться со стеной, лишь бы Грэм больше меня не замечал. Но, чему быть, того не миновать.
— Я — Дэвид — стоило только оказаться в коридоре, парень поспешил познакомиться со мной.
— Она знает, о тебе вся школа круглыми сутками языками треплет — встал между нами Данте.
— Слушай, не лезь, а? Пока я не передумал и не устроил еще один мордобой с твоим участием? — подошел вплотную к Данте, Дэвид.
— Еще посмотрим, кто кого? — усмехнулся Данте.
— Если вас так тянет подраться, пожалуйста, но только без моего участия — понимая, что еще минута и я сорвусь в истерику, я решила воспользоваться ситуацией и оставить этих двоих наедине.
— Эй, Крис, да? Ты кажешься мне знакомой, мы нигде раньше не встречались? — черт! Дэвид, потирая лоб в упор смотрел на меня.
— Нет! — слишком поспешно и слишком эмоционально воскликнула я.
— Ты нервная какая-то. Это из-за наказания? Брось, я часто так попадаю, ничего ужасного, если клаустрофобией не страдаешь — от слов Данте я дернулась еще сильнее.
Я не страдала боязнью замкнутых пространств, а вот сестра Дэвида страдала. Поэтому Людовик запер ее в шкафу, приказав Монти вытащить его на открытую террасу в доме Грэма. Она билась в шкафу, пока не проломила дверки и не сорвалась со второго этажа на бетонную дорожку.
— Кончай со своими шуточками, не видишь, что ее трясти начало? Клаустрофобия — не шутки — он специально? Решил свести меня с ума?
— Мне надо отойти — кое-как справившись с голосом, прошелестела я.
— Куда?
— В туалет! — окончательно психанув, рявкнула я на опешившего Данте.
Только забившись в кабинку и сев на крышку унитаза, я почувствовала, как меня отпускает. Такого ужаса я никогда прежде не испытывала. На самом деле, страшны не убитые, а те, кому удалось выжить. Наверное, потому Кукловод всегда избавлялся от семьи целиком, чтобы не волноваться лишний раз, встретив в толпе знакомое лицо.
Сейчас, слегка придя в себя, я начала думать, что до этого делать не получалось. И мысли были не радужными. Во-первых, полиция в курсе. Особенно «Браво». Гольфри бы не упустил такого важного фактора, как присутствия Дэвида Грэма в этом городе. Предположу больше, нас собрали здесь, как приманку. Бюро надоело собирать трупы в личную коллекцию и они решили действовать радикально. Приготовить некую сборную солянку и предложить расхлебывать ее нам и Кукловоду. Мазайка складывается довольно четкая, если подумать. Хотя, имей я больше информации, давно бы уже имела некую теорию. Привыкнув работать с индуктивный методом, то есть от частного к общему, я совсем разучилась применять дедукцию. Мне легче увидеть одну, две серьезные улики и на них строить версию. А тут было слишком много составляющих, из которых приходилось отсеивать ложные предположения и истинные. Но версия все же появилась и она весьма неутешительна.
Мы все пушечное мясо. Я, Данте, Дэвид, Тимон и возможно, вся эта школа. Если нас убьют никто и не почешется. К примеру, Дэвид — его настоящее имя, точнее бывшее — Льюис Грэм, подозреваю фамилию он категорически отказался менять. Сирота. В программе «Защита свидетелей». Трудный подросток, никому не нужный и всеми забытый. А Данте? Мать — алкоголичка, сестра — маленькая девочка. Разве он кому-то важен или нужен? Нет. При этом Данте ключевая фигура. Он не признает свою связь с Кукловодом, с полицией этой связи быть не может, тогда зачем он ввязался? Не удивлюсь, если в этой игре есть третьи лица, но что им может быть нужно от школьника? Разве что вся информация, что он может добыть, а также возможность присматривать за мной. Вопрос в другом, знает ли об этом сам Данте? Или его используют вслепую? И какая мне разница?
Теперь, Дэрэк, а точней Тимон. Он некомпетентен. Если судить объективно. Как коп, он отработанный материал. Слишком много заданий были им выполнены, слишком часто он светился. А кому нужен засветившийся коп в элитном отряде? Семьи, скорее всего, нет, близких друзей — тоже. Есть только работа под прикрытием. Его можно убрать и забыть, будто и не существовало вовсе. Хотя, Тим отказывается видеть очевидное, все ще верит в систему.
Остается Монтер. Людовик специально выставляет его перед всеми. Не удивлюсь, если он решил, сделать из Монти самого себя, легендарного убийцу — Кукловода. Если все так, то когда нас перебьют, крайним окажется Монтер. Идеальная партия. И волки сыты и овцы целы.
Остаюсь я. Допуская, что эти глупые выводы на унитазе и есть реальность, я — не жилец. С чего начала с того и закончу. Людовику надоело со мной играть. И, думается мне, что умру я одной из первых, впрочем может и из последних, ситуации для него это не поменяет.
Из тяжелых мыслей меня вывела вибрация в рюкзаке. Неужели?.. Как давно не звонил этот старый телефон. Отыскав его в сумке моментально, я уставилась на разбитый дисплей. «Мотни». Быть этого не может.
— Слушаю — театральная тишина.
— Монти? Какого черта ты мне звонишь?
— Ошиблась, Детка, это не Монти. Узнала? — голос с легким британским акцентом, как давно я его не слышала и еще бы вечность слышать не желала. Вот только пальцы одеревенели и нажать отбой я не в состоянии.
— Хочется соврать и сказать «нет» — внутри меня взорвалась атомная бомба, но только внутри, снаружи я вошла в привычный режим «отсутствия».
— Да, это ты любишь. Никак не получилось избавить тебя от столь пагубной привычки — столько непритворного сожаления — Звоню, чтобы сообщить, что ты знатно подурнела и поглупела за то время, что мы не виделись. Не нравишься ты мне, ой как не нравишься. Придется помочь тебе стать прежней. Иначе, боюсь я буду вынужден избавиться от тебя. Ты же знаешь, не люблю я перемен в своих куклах.
— Я не твоя кукла.
— Ошибаешься. Впрочем, я не для этого трачу на тебя время. Детка, хочу загадать тебе загадку…
— Я больше не играю.
— Прошу, ради меня, это в последний раз. Последняя игра.
— Нет!
— Но без загадки, ты проиграешь даже не начав, уверена, что хочешь это? — забота и ласка, вот что я всегда слышала в его голосе, понимая, что это сумасшествия, я все равно покупалась на это.
— Говори.
— Так-то лучше. «Всего нас 8. Мы двигаемся только вперед, не отступая. Но за нами находятся стоя еще 8! Кто Мы?» Отгадаешь и возможно, кто-то не умрет…
Ответ Людовику был не интересен, поэтому он сбросил звонок, как только договорил последнюю фразу.
Ну, разгадка ясна — пешки. Какие только пешки? Что он имел ввиду? Ненавижу эти его загадки, всегда двойное дно, а, бывает, и тройное. Мне нужно подумать, и не здесь, школа не самое подходящее место для решения подобных задач.
Я вышла из туалета, но не успела пройти и пары шагов, как наткнулась на Данте. Он стоял за углом, прислонившись к стене и закрыв глаза.
— Крис, это был Льюис Грэм? — от его тихого вопроса я споткнулась на ровном месте.