— Здравствуй, Элси. Прячешься от меня?
— Здравствуй, Норвуд. Вовсе и не прячусь. С чего ты взял? — я попыталась пожать плечами, но с тяжелой стопкой книг, которую я держала в руках перед собой, вышло неуклюже и неубедительно. Да и без книг было бы не лучше.
— Зачем тогда свернула?
— Решила через боковую дверь зайти. Оттуда до моей комнаты ближе.
— Да? — он посмотрел на здание общежития. — Разве это не твое окно прямо над главным входом? А лестница у вас одна, центральная.
— Рысь, я…
— Только не ври снова, ладно? — парень нервно дернул губой. Почти по-кошачьи, Граф так же показывает зубы, когда чем-то раздражен. — Я твое пальто занес, оставил тетке на входе. Завернул, не волнуйся, так что непонятно, что там.
— Спасибо.
— Не за что. Замерзла вчера?
— Немного.
— А сегодня? — его взгляд скользнул по наброшенному на мои плечи плащу и задержался на побелевших от холода пальцах.
Не дожидаясь ответа, Рысь шагнул ко мне. Может, просто хотел взять книги, чтобы я могла спрятать руки под накидкой, но так посмотрел при этом, что я непроизвольно отшатнулась. Зацепилась за что-то ногой и, не удержав равновесия, стала заваливаться на спину. Даже успела зажмуриться, предвидя болезненный удар о землю, и подумать, что в лечебницу я попаду раньше, чем договаривалась с леди Пенелопой, но оборотень оказался таким же быстрым, как и мои мысли.
Норвуд поймал меня почти у самой земли. На ноги не поставил, а бережно уложил на снег и навис надо мной так низко, что его волосы, не такие уж длинные, к слову, почти касались моего лица. Если бы не холод, мгновенно пробравшийся под тонкий плащ и расползшийся по спине, это было бы довольно романтично…
— Зачем ты так, Элси? — спросил Рысь тихо.
— Как?
— Не понимаешь?
— Нет.
Он покачал головой:
— Не ври, я же просил. Давай поговорим начистоту, Элизабет Аштон?
— Давай. Только подними меня, пожалуйста.
— Ты мне нравишься и так, — улыбнулся парень. — Собственно, это я и хотел сказать: ты мне нравишься.
— Рысь…
— Т-ш-ш-ш, — его пальцы нежно коснулись моих губ. — Позволь мне закончить. Ты мне очень нравишься. Ты красивая, веселая, неглупая. Чудаковатая бываешь, но и это мне в тебе нравится. С тобой не скучно. А когда ты вчера меня поцеловала… м-м-м…
Негромкий голос завораживал. Теплое дыхание обжигало кожу. Я чувствовала, что еще немного, и я совсем растаю, и даже не возмутилась на заявление, будто бы это я его поцеловала, когда он сам на меня вчера накинулся…
— Ты замечательная, Элси. Но такая еще маленькая.
— Что?!
Оттолкнув оборотня, я вскочила с земли.
Маленькая?!
Рысь негромко рассмеялся. Поднялся, отряхнул от снега заправленные в высокие ботинки штаны.
— Я же говорю, — фыркнул, сдувая упавшую на лицо прядь волос. — Не во всем, конечно, но кое в чем вам не мешало бы повзрослеть, мисс Аштон. Например, понять, что не нужно прятаться от меня в кустах из-за одного поцелуя.
— Я просто…
— Это, действительно, просто, Элси. Вчера мне даже показалось, что что-то может получиться. У нас с тобой.
— Нет. Рысь, прости, ты тоже мне нравишься, но… я тебя не люблю.
— И я тебя, — беспечно сообщил Норвуд. — Иногда люди просто нравятся друг другу. Они встречаются. Проводят вместе время, гуляют, разговаривают. Целуются тоже. А потом, бывает, и любовь до гроба, и свадьба со всеми вытекающими. Или нет.
Он втолковывал мне все это, как ребенку, и я не знала, радоваться мне или обижаться. Вот уж не ожидала, что, если парень сказал, что хочет поговорить начистоту, он именно это и будет делать.
— Можно было попробовать, — Рысь наклонился, чтобы собрать выроненные мной книги. — Но лучше не стоит. Прости, Элси, ты мне на самом деле нравишься, но ничего у нас не выйдет. Ты сама запутаешься и меня запутаешь, а мне это не нужно. Поэтому не бегай от меня больше. Если хочешь, останемся друзьями. Если нет — я пойму.
Это как? Это… Получается, меня только что, как сейчас модно говорить, зафрендзонил парень?!
Если мне требовалось очередное доказательство того, что я попала отнюдь не в мир любовного фэнтези, — вот оно. Ни одну приличную героиню не отшил бы лучший друг, обязанный молча сохнуть по ней до финала книги, где ему, может быть, перепадет внезапное счастье с какой-нибудь статисткой.
Обидно, честное слово. Особенно после того поцелуя.
Но, с другой стороны, разве нам с Элси нужен отвлекающий фактор в виде обаятельного оборотня? Подозреваю, начни Норвуд всерьез ухаживать за Элизабет, на милорда Райхона ни времени не осталось бы, ни, вполне возможно, желания.
— Будем друзьями, — улыбнулась я. И поддавшись внезапно нахлынувшим эмоциям кинулась парню на шею, крепко обняла и поцеловала в щеку, надолго прижавшись губами. — Рысь, ты — самый лучший!
От неожиданности оборотень чуть было не уронил только что собранные книги. Плечи его напряглись, лицо закаменело.
— Не делай так больше, — выговорил одними губами. — Иначе я забуду все то, о чем сейчас говорил.
Я успокоено вздохнула: вот теперь понятно, что у нас совершенно нормальные отношения.
— Тебе еще интересно, где и как Кинкин раздобыл схему полигона? — остановил меня Рысь, когда я, забрав у него книги, уже хотела идти.
— Конечно! Ты узнал?
— Пока нет, но есть одна зацепка. Если что-то выплывет, за ужином расскажу, хорошо?
Я не допытывалась, что это за зацепка, и согласилась отложить разговор до вечера. А пока у меня было еще одно важное дело — встреча с Оливером.
Теперь, когда Рысь вернул пальто, можно было надеть другое платье, но, поразмыслив, я не стала этого делать. Пусть господин ректор сразу увидит, что перед ним другая Элизабет: скромная, тихая, опечаленная постигшей ее участью. Возможно, это вызовет в его душе сочувствие — все лучше, чем равнодушие или раздражение.
— Милорд Райхон говорил, что вы придете, но он думал, это будет во второй половине дня, — недовольно проворчал, завидев меня, секретарь.
Не знаю, за какие заслуги этого прилизанного юнца взяли на такую должность, но задержался он на ней, скорее всего, благодаря таланту спроваживать лишних посетителей: такому и говорить ничего не нужно — только посмотреть на человека, как на недодавленную вошь. Но до дамочек, сидящих в приемных наших госучреждений, ему все же было далеко.
— Понимаю, — вздохнула я, придерживаясь выбранного образа. — Но, может быть, вы спросите, найдется ли у него для меня время? Если нет, я приду попозже.
Контраст с моим же тоном и поведением во время вчерашнего визита был слишком резкий, и у брюнета в мозгу, похоже, что-то замкнуло, левый глаз нервно дернулся, а рот перекосило.
— Вы… присядьте, — оправившись от шока, предложил мне секретарь. — У милорда ректора сейчас посетительница. Когда она уйдет, я доложу о вас.
Посетительница? Почему-то подумалось о Камилле. Элси помнила ее по первому году обучения: мисс Сол-Дариен читала у них основы магии. Яркая голубоглазая блондинка лет тридцати, улыбчивая и приветливая, с первого занятия и до последнего зачета влюбляла в себя мальчишек-первокурсников, а девушки завидовали ей и пытались копировать — все, от фасонов шляпок до легкой летящей походки. Но не Элизабет. Камиллу Элизабет невзлюбила сразу, безо всяких причин, а уж когда прониклась страстью нежной к Оливеру, просто возненавидела. И часть этой ненависти, очевидно, передалась мне. Иначе откуда такое сильное желание ворваться в кабинет и… облить соперницу чернилами? Что за глупости? Можно же поставить подножку, когда она будет выходить, или наступить будто бы случайно на подол платья…
Однако, на счастье мисс Сол-Дариен, у Оливера была не она.
Вышедшая через пять минут женщина не вызвала бы подозрений даже у клинической ревнивицы на пике сезонного обострения паранойи. Невзрачная, не первой молодости, с худым бледным лицом и тусклыми глазами, в которых пряталась тревога, она была мне откуда-то знакома, но вспомнить, где я могла ее видеть, не удалось: в приемную выглянул милорд Райхон, и все остальное тут же отошло на задний план.
— О, Элизабет, вы уже здесь. Проходите.
Он ничем не показал, что удивлен или недоволен тем, что, придя слишком рано, я нарушила его планы: ровный голос, вежливая улыбка, спокойный взгляд.
— Располагайтесь, где вам будет удобно, — встретив меня в дверях, ректор широким жестом обвел кабинет. — Я вернусь через минуту. Нужно отдать кое-какие распоряжения, простите.
Конечно-конечно, первым делом самолеты.
А одеколон у него сегодня другой. Пока мы стояли рядом, я успела почувствовать теплый запах дерева и кожи, дразнящие цитрусовые нотки и ветивер… Когда-то, когда мое предприятие вместе со всей отечественной промышленностью переживали очередной кризис, я нашла приработок в маленькой фирме, занимавшейся продажей парфюмов. Экономисты им были не нужны, а вот коробейников, громко именовавшихся торговыми агентами, брали с радостью и даже платили. Посему в ароматах я худо-бедно разбиралась, и нынешний выбор Оливера показался мне далеко не “повседневным” вариантом. И костюм, скорее, выходной, нежели рабочий: серо-стальной сюртук, жилет и брюки на полтона темнее, белоснежная рубашка с высоким воротником с отворотами и накрахмаленный галстук-платок, на завязывание которого, если судить по идеальному узлу и ровным, едва ли не до миллиметра выверенным складкам, у милорда Райхона ушло немало времени.
Не к встрече же со мной он так готовился?
Тогда с кем?
Может, неспроста мне вспомнилась Камилла? Они расстались в прошлом году, и, кажется, по его инициативе, но я сама написала в своей треклятой книжке, что она хотела его вернуть…
Я отогнала ненужные мысли и оглядела кабинет, выбирая, где бы устроиться.
Не у рабочего стола — слишком официально.
Не в кресло у книжного шкафа — получится, что я, как мышь, забилась в угол.
На диванчик под окном? Тогда Оливеру придется или придвинуть кресло, нарушив интерьер, или сесть рядом со мной.
Определенно — на диванчик.
Проходя мимо стола, я невзначай взглянула на разложенные на нем бумаги, и заметила показавшиеся знакомыми картонные карточки. Такими же знакомыми, как вышедшая из кабинета ректора женщина.
Покосившись на закрытую дверь, я быстро подошла к столу. Точно — формуляры из библиотеки. А недавняя посетительница — та самая дама, что выдавала мне книги о драконах. Она еще спрятала карточку с именем Чарли Лоста.
Теперь эта карточка вместе с десятком других лежала в бумагах милорда Райхона.
Я бегло просмотрела все, проверяя появившуюся версию. Книги только из восьмой секции, мифология, магические существа, история магии, но ни Мартина Кинкина, ни других пропавших студентов среди читателей не значилось. Зато еще в трех формулярах мне встретилось имя доктора Грина.
Жаль, что я взялась писать фэнтези, а не фантастический шпионский роман. Сейчас бы у меня была какая-нибудь микро-камера или скоростной сканер, чтобы скопировать информацию с карточек. Но чего нет, того нет. Все, что я могла — постараться запомнить имена тех, кто еще не успел сдать книги, и тех, кто брал их сразу же после Грина. Заняв место на выбранном для беседы с ректором диванчике, достала из сумочки блокнот и карандаш, и записала то, что запомнила. Хорошо, что не стала списывать сразу с формуляров: я успела нацарапать только второе имя, когда в кабинет вернулся Оливер.
— Простите, — виновато улыбнулась я, прервавшись на миг. — Вспомнила кое-что важное, нужно записать, чтобы не забыть.
— Понимаю. Наверное, леди Райс дала вам немало заданий?
Кресло он придвигать не стал, а сел на диван, на расстоянии вытянутой руки от меня. Пока все по плану.
— Не очень много, — ответила я, надеясь, что правильно написала последнее имя, и спрятала блокнот. — Хотела поблагодарить вас, что поспособствовали моему переводу.
— Не за что. Одна из наших основных задач — помочь каждому юному магу определиться с выбором специализации. Не всем и не всегда это удается с первого раза.
“Я не сделал ничего, что выходило бы за рамки моих обязанностей ректора, — как бы подчеркивал он. — И мой интерес к вам, Элизабет Аштон, не более чем интерес преподавателя к нуждающемуся в помощи студенту”. В сочетании с безупречным костюмом, выбритым до глянца подбородком и чувственным обволакивающим ароматом его парфюма, такой тон наводил на нерадостные мысли. Мало того, что я ему не нужна, так у него еще и есть кто-то, ради кого он так расфуфырился с самого утра!
Ревность — не отголосок воспоминаний Элси, а моя настоящая ревность — кольнула острой булавкой. Я придумала этого мужчину, написала его таким, что дух захватывает от одного взгляда! Так почему он не может быть моим?
— Вы хотели что-то сказать, мисс Аштон?
Да! Женись на мне!
— Ваш секретарь сказал, что вы ждали меня позже, — выдавила я с трудом. — Возможно, я отвлекла вас от чего-то важного.
— Нет, — он непроизвольно бросил взгляд на настенные часы. — У меня есть время. Даже хорошо, что вы пришли сейчас. Во второй половине дня я могу быть занят.
Произнесено это было будничным тоном, но взгляд мужчины на мгновение сделался таким рассеянно-мечтательным, что я со злостью сжала кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони.
Во второй половине? После обеда?
И с кем мы обедаем, Олли?
— Поговорим о вашей проблеме, Элизабет, — сказал он вместо того, чтобы поведать мне о своих планах. — Надеюсь, вы не держите обид за вчерашнее недоразумение? Я имею в виду мое недоверие к вашим словам и попытку их проверить.
Нелишнее уточнение, учитывая, что вчера же, но только утром, имело место другое недоразумение, результатом которого стало мое знакомство с единорогом. “Вы сами, мисс Аштон, — сплошное недоразумение”, - лишь врожденное чувство такта не позволило ректору сказать это вслух. А о моем позавчерашнем признании он, вероятно, забыл сразу же — разве можно верить девице, зарекомендовавшей себя мелкой пакостницей?
— Ну что вы, милорд, — потупилась я. — Никаких обид. Лишь замерзла немного, когда возвращалась из лечебницы к себе. Мое пальто осталось здесь, в гардеробе, а вы ушли…
И пусть тебе теперь будет стыдно!
— Что? — неподдельно удивился ректор, не демонстрируя при этом ни капли раскаяния. — Вы возвращались в общежитие без пальто? Да, я не подумал о таком, но отчего же вы ничего не сказали леди Райс? Она открыла бы для вас служебный портал в главный корпус, смогли бы забрать свои вещи.
“Какая же вы дура!” — закончила я за него мысленно. Кажется, это начинало входить у меня в привычку.
— Я не знала… забыла, что в академии есть служебные порталы, — покраснела я, поспешно исправившись с половины фразы, пока милорд ректор, в довесок к драконам, не отправил меня зазубривать правила внутреннего распорядка, знание которых Элси сдавала на первом курсе как зачет.
— Это можно понять, — с извиняющей улыбкой успокоил Оливер. — В вашем состоянии… Вы по-прежнему не чувствуете магию? Никаких изменений со вчерашнего дня?
— Никаких, — вздохнула я, радуясь тому, что он не стал корить меня за забывчивость и глупость.
— Признаться, я никогда не сталкивался с подобными случаями, но давайте попробуем разобраться вместе? Расскажите, как именно это началось. Вспомните момент, когда вы поняли, что не можете использовать дар.
Отчего бы не вспомнить? Мне было около шести лет, я нашла в парке ровную гладкую палочку, очистила от коры, заточила об асфальт один конец и попыталась наколдовать себе порцию пломбира. Было очень обидно…
— Это случилось на полигоне, — произнесла я медленно, словно, и правда, пыталась по памяти восстановить события. — Почти сразу же, после того как…
Прервав мой рассказ, зазвенел стоявший на столе ректора телефон.
— Прошу прощения, — извинился милорд Райхон. — Нужно ответить.
Он подошел к антикварному (в моем представлении) аппарату.
— Оливер Райхон, слушаю. Кто? Еще раз, — мужчина поморщился: даже я слышала треск в трубке. — Соединяйте.
Пользуясь паузой, он обернулся ко мне:
— Элизабет, вы не попросите мистера Адамса принести нам чай? Беседа предстоит долгая…