Сергей тихонько освободился от объятий спящего Ромки, вытер его живот, укрыл одеялом. Присел на край дивана и с тяжёлым от раскаяния и боли сердцем долго смотрел на Ромкины синяки и опухший нос.
– Больше никогда, никогда в жизни не подниму на тебя руку. – Наклонился, поцеловал в подбородок, в припухшие губы, совсем легонько, чтобы не разбудить.
Оделся и пошёл на кухню жарить картошку.
Глава 8
Маша извелась за выходные. Сергей не приехал ночевать, и его уже два дня не было дома. Артём сказал матери, что брат останется у него, но Маша женским чутьём чувствовала, что тот врёт. Значит, насчет любовницы – это правда. Любовь Ивановна тоже прекрасно понимала, что между её сыном и снохой что-то происходит. Видела, что Сергей сильно изменился за последнее время, стал молчаливым и угрюмым, постоянно думал о чём-то своём. Но она старалась не вмешиваться в их отношения, не хотела быть плохой матерью или склочной свекровью. За свои годы жизни она прекрасно уяснила одну вещь: «Ночная кукушка всегда перекукует дневную». А ругающиеся и даже дерущиеся супруги помирятся в постели, а вот люди, втянутые в их разборки, окажутся крайними. Да и видела она уже давно, что жизнь у молодых не была счастливой, что отношения исчерпали себя. Был бы у них ребёночек, было бы всё по-другому, а так нечем заполнить пустоту, образовавшуюся в их семейной жизни. Что сын начал погуливать – мысль она такую допускала, да и Маша вела себя странно последнее время. Но не так, как ведут себя обманутые жёны, а скорее наоборот, будто это она в чём-то виновата. И мать Сергея решила, что пусть разбираются сами. Если даже дело дойдёт до развода – это их жизнь. Да и не стоит её тратить впустую, на войну между собой. Пока молодые, лучше будет, если найдут действительно того, с кем будут счастливы. Сама она всю жизнь, плохо ли, хорошо ли, но прожила с отцом её детей, до самой его смерти. И не раз были моменты, что хотелось всё бросить, забрать детей и уйти куда глаза глядят. Да вот только смелости никогда не хватало. Сейчас же молодёжь сходится и расходится легко, не боясь пересудов и одиночества.
Маша в воскресенье пошла к своим родителям в гости, а вернее, решила подготовить их к предстоящему разводу. Рассказала, что Сергей последнее время поздно возвращается домой, а то и вовсе не приходит ночевать, вот как сегодня, например. Отец выматерился и ушёл на улицу, сказав, чтоб они разбирались сами. Мать же начала ворчать, что всегда была против этого брака. Что Машка красивая и нашла бы себе в городе мужика в сто раз лучше этой деревенской нищеты. Только время зря потеряла на этого придурка, который даже на квартиру отдельную не может заработать.
– Надеюсь, ты не собираешься уходить от него с пустыми руками, хоть там и взять-то нечего. Кроме деревяшек да техники не нажили ни черта. – Мать, поджав губы, с осуждением глянула на дочь.
– Всё, что купили, делить будем. Ага, пусть губу закатает, чтоб я ему с его блядью подарки делала. Машину продаст, скотину, как-никак я тоже во всё это свою зарплату вбухивала.
– Вот правильно, доченька. Нехер этому козлу всё оставлять.
Маша, выйдя от матери, с тоской думала о предстоящих разборках, о зазря потерянных годах. Но потом встряхнулась, улыбнулась себе, вспомнив, как смотрел на неё Андрей. Тут же накатила злость на Павла, на его безразличие и холодность по отношению к ней.
«Козлы все мужики, уроды. Ладно, я вам устрою обоим. Серёга за свою машину трясётся – что ж, придётся тебе с ней расстаться, милый. Нехрен блядей всяких на ней возить.
Пусть эта мандавошка забирает его без машины и с обалденным кредитом – посмотрим, будет ли он ей нужен нищим. А Павлушу я тоже удивлю. Кажется, Андрюшенька его на меня серьёзно запал – что ж, замечательно. Нужно заняться им поплотней. Хотели, мальчики, стерву – получите, сами виноваты».
С такими мыслями Маша спокойно пришла домой и, игнорируя свекровь, вечернюю дойку и вообще всё это грёбаное хозяйство, завалилась спать.
Вечером в воскресенье Сергей зашёл к брату, прежде чем отогнать машину к Ромке во двор. Ночевать он собирался у Романа, а утром решил позвонить и отпроситься с работы, чтобы везти его в больницу. Не ходить же по улице Ромчику с синяками. Тем более, нужно было сначала выписать полис, да и мало ли на какое обследование пошлют, навернётся ещё где-нибудь по дороге.
Артём сразу заметил, как Серёга сияет. Давно он не видел брата таким. В душе порадовался за него – значит, помирился со своей новой зазнобой.
– Тём, прикрой меня ещё на ночку от мамки.
– Да она у нас вообще-то не дура, думаешь, поверила, что ты у нас ночуешь? Ты что, помирился, значит, со шлюхой номер два? – Он с усмешкой смотрел, как Серёга краснеет.
– Да там недоразумение вышло, мы разобрались уже. – Сергей явно жалел, что наговорил лишнего.
– Значит, скоро будешь знакомить с новой жёнушкой?
– Тём, ну ты шустрый. Я вообще-то ещё со старой не развёлся. И жениться не собираюсь, мне этой женитьбы за глаза хватило.
– Правильно, братишка. Погуляй как следует, а то тебя твоя Машенция что до армии, что после захомутала. По-моему, ты и баб-то путём не видел. Молодой ещё, успеешь в ярмо залезть. Сейчас одиноких девчонок полно, смело до тридцатника гулять можно. Завтра на работу от неё поедешь? Не опоздаешь?
– Да я отпрошусь, наверное. Мне её в больницу свозить нужно.
– А чего так? Залетела, что ли?
– Да нет. – Сергей рассмеялся от такой мысли, представив Ромку беременным.
– Просто я – придурок, руки распустил.
– Блин, Серый! У тебя что, совсем крышак поехал? В жизни не думал, что мой братец руку на женщину поднимет! У тебя же кулаки, как молотки отбойные! А если бы зашиб? Сильно ты её?
Серёга стал пунцовым. Старался не смотреть Артёму в глаза. Было стыдно и не по себе. Знал бы брательник, какая у него женщина. Душа замирала от неприятного холодка, заползающего, как чёрная змея, в сердце Серёги.
– Да нет, все нормально будет. Просто на всякий случай голову на сотрясение проверить.
– Смотри, а то сядешь так. Сейчас бабы быстро в ментовку заявы пишут. Как её зовут-то хоть? Молодая? Дети есть?
Серёга растерялся и покраснел ещё больше. Он как-то не предполагал, что Артём будет его расспрашивать о «подруге».
– Молодая. Восемнадцать ей. Раюша зовут, – стараясь не смотреть брату в глаза, врал он без зазрения совести.
– Ёпрст! На кой тебе малолетка сдалась? Серый, у тебя точно крыша едет. Она же соплячка совсем. Им в этом возрасте по клубам бегать надо да по танцулькам. Побрякушки всякие, цацки да рестораны ещё одни на уме. А если залетит? Ты каким местом думаешь вообще? Хотя известно – каким.
– Не залетит. И вообще, хватит уже на мозг капать. Поехал я.
– Ну-ну. Вали. Ладно, не обижайся. Смотри только, поосторожней там. Мозги последние не теряй.
Оказавшись через двадцать минут у Ромки, прижимая его пахнущее гелем, ещё мокрое после ванны тело к себе, Серёга пытался отбросить все мрачные, тревожные мысли.
Главное сейчас – сегодняшний день. О завтрашнем он будет думать завтра. А сейчас чихать на всех. Сейчас его Ромка с ним, доверчиво прислонился спиной к его широкой груди, откинул мокрую голову ему на плечо и дремлет под негромкий звук работающего телевизора. На кухне Славка варганит ужин, гремя кастрюлями и без конца что-то роняя. И Серёге так хорошо, так комфортно, до щемящего комка в груди. До наворачивающихся на глаза слёз. Он ещё крепче прижимает Ромашку к себе, наслаждаясь мгновениями тепла и покоя.
Маша приоделась помодней, надушилась подаренными Анной духами и с намерением покорить сердце Андрея отправилась на работу.
Андрей уже поджидал её у кабинета, стоял, пряча руки за спиной. Когда она подошла и стала открывать дверь, он наклонился к ней, вдохнул аромат духов и вздохнул, с сожалением отстраняясь от её волос.
– Машенька, как ты замечательно пахнешь, вот так бы и стоял рядом с тобой весь день. И цветёшь, словно эта роза, – он выпростал руку из-за спины, протягивая смущённой Маше огромную бордовую розу.
– Спасибо, Андрей. Мне прямо неудобно, ты меня совсем засмущал.
Она одарила его самой обворожительной улыбкой.
– Чай пить будешь, с блинчиками?
– О, конечно буду. От блинчиков я просто не в силах отказаться. Сама пекла?
– Нет, свекровь вчера напекла.
– Понятненько. Помирилась, значит, с мужем?
– Нет. Он дома все выходные не был, нашёл уже кого-то себе. Просто его мать ещё не знает, что мы расходиться будем. Пусть сам ей говорит. Сегодня с ним поговорю о разводе и на выходных съеду к матери. Или отпрошусь на день, чтобы переехать.
– А мать у тебя далеко живёт?
– Да нет, через три улицы.
– Тебе что, вещей перевозить много?
– Да нет, немного. Бытовую технику в основном.
– Может, тебе помочь, с переездом?
– Не нужно. Отец поможет, да соседа попрошу. Но за предложение спасибо.
– Маш, ну раз ты человек теперь свободный, можно я тебя куда-нибудь приглашу?
Сердечко у Маши забилось часто-часто. К лицу прилила кровь, делая её щёки пунцовыми.
– Андрюш, а тебя не смущает, что я с твоим отцом встречалась?
– Сейчас-то вы не встречаетесь?
– Нет, сейчас не встречаемся.
– Ну вот и славненько. А что раньше было и с кем ты встречалась, пусть даже и с моим папашкой, мне без разницы. Ну так что, пойдёшь со мной на свидание?
– Приглашай. – Маша улыбнулась и подмигнула Андрею. Он засмеялся и, взяв её руку, поцеловал.
– Значит, сегодня вечером после работы я веду тебя в ресторан.
– Только не допоздна, а то последний автобус уедет, и я не доберусь до своей деревни.
– А мы тебе машинку закажем.
– Уговорил. – Она засмеялась и выпроводила Андрея из кабинета: – Всё, иди работай и мне не мешай, а то папашка твой лишит меня премии.
– Всё, всё, ухожу.
Маша сидела довольная, перекладывала, не глядя, бумажки и улыбалась.
Помимо основной работы Артём подрабатывал таксистом. В понедельник была его смена. Заказов не было, он припарковался на стоянке и лениво рассматривал проезжающие мимо машины. От безделья клонило в сон, и он уже было собрался подремать, когда увидел стоящую на светофоре машину брата.
«В больницу свою мадам, наверное, повёз», – мелькнула мысль. Он хотел посигналить, но передумал. Взыграло любопытство, что там за девочка у Серёги появилась. Сам он, по-видимому, показывать её не собирается, и Артём решил поехать за братом и глянуть на эту девицу. Не пришибёт же, в конце концов. Да и соврать в случае чего можно, типа, на вызов приехал. Рабочую машину Артёма Серёга ни разу не видел, поэтому он смело пристроился хвостиком.
Серёга подъехал к городской травме, Артём припарковался в сторонке, но так, чтобы хорошо было видно пассажирскую дверцу Серёгиной «десятки». Когда из машины вышел Ромка, Артём испытал небольшой шок и удивление. Зачем брату нужно было врать про какую-то девицу? И откуда у Ромки синячищи? Перед глазами вдруг встала картинка: Серый, сидящий ночью у уборной, и Ромка, вставший ночью в туалет. От внезапной догадки Артёму поплохело, но он отогнал эту дурацкую мысль.
– Да ну, бред полнейший, – сам себя убеждал он, не отрывая глаз от Ромки с Серёгой, направлявшихся к двери травмпункта. Кончики пальцев занемели, и накатила дурнота, когда он увидел, как, глянув по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, Серёга притянул Ромку к себе и чмокнул куда-то в висок.
Минутная слабость от увиденного прошла, на смену ей накатили гнев и злость.
– Охренеть, мой брат – пидор! Убью урода! – Он выскочил из машины, даже не закрыв дверь, и кинулся к парочке, уже ничего не соображая.
Подскочив к ним, с силой дёрнул Серёгу за руку, того развернуло, и он налетел на Артёма. Последние сомнения Тёмки развеялись, стоило только увидеть побелевшего Ромку и перепуганное лицо брата.
– Блядь, убью пидораса! Ты что, тварь, творишь?
– Тём, успокойся. Мы на улице, не ори.
– Да мне похуй, понял! Ты, сука, когда этого пидора целовал, не думал, что ты на улице! – Артёма трясло, и он еле сдерживался, чтобы не заехать Серому по морде.
Ромка то краснел, то бледнел, нервно теребя рукава куртки и не глядя на Артёма.
– Ромчик, иди в больницу, я приду скоро. – Сергей сжал Ромкино плечо и подтолкнул его к входу в травмпункт.
– Да, ты иди, Ромчик, а то не сдержусь, и синяков у тебя прибавится. На Серёгу очередь тоже займи, ему понадобится. – Артём в бешенстве сжал кулаки, глядя, как Серый сжимает плечо Романа.
– Никуда я не пойду, – буркнул Ромка, скидывая Серёгину руку с плеча.
– Ром, нам с Тёмкой поговорить надо. Иди, пожалуйста.
– Чтоб он пришиб тебя?
– Блядь, я вас обоих, пидоров, сейчас пришибу! Пошёл отсюда, пока я тебе ноги не повыдёргивал, козлёныш грёбаный.
– Заткнись, Артём! Херли ты на пацана наезжаешь, тебе какое до него дело? С меня спрашивай, как с брата, а от него отвали, понял? Ром, иди в больницу.