– В этом году семнадцать исполнится. Она у меня красавица.
– Вся в брата, наверное. Нужно было взять её с собой, познакомились бы. – Славка подмигнул Максиму, разливая коньяк по рюмкам, себе и ему.
Ромка пил вино, а Серый сок.
– У тебя Ольга! – нарочито возмутился Ромка.
– Я же дружеское знакомство имел в виду, а ты о чём?
– Ага! Знаем мы тебя! Ты этому ловеласу, Макс, сестру не доверяй. – Ромка, смеясь, ущипнул Славку за бок.
– Пользуешься, что Серый тебя в своей охапке держит и до тебя не достать! – возмутился его щипку Славка.
Серёга тут же начал пощипывать за бок Ромку.
– Я за тебя, Славян, отомщу!
Роман, смеясь, соскочил с Серёгиных колен и сел на стул подальше от него.
– Куда это ты ускакал? А ну вернись! – Серый потянул его на себя, поймав за майку.
– Здорово у вас. Молодцы вы, ребята. Я вам завидую хорошей, белой завистью. – Макс улыбался, глядя на их возню. – Сестра у меня с родичами к бабушке в деревню укатила.
– Они что, тебя на твой день рождения вот так вот одного бросили? Чего ты с ними-то не поехал? – У Славки в душе шевельнулось что-то вроде жалости к этому красивому и никому не нужному парню.
– Мать с сестрой меня звали, но отчим на меня так зыркнул, что я не рискнул нарваться на очередной ор на весь двор.
Что ему больно об этом говорить, выдавали только глаза, сразу как-то потускневшие. Сам же он по-прежнему улыбался.
– Ну, тебя хоть из дома не выгнали. А сколько таких случаев. Я лично пацана в Кузне знал. Его отец, в чём тот был, в том за порог и выставил. Хорошо, у него друг из Питера приехал, они с ним переписывались. Сейчас живёт с этим парнем в Питере, домой даже за вещами не вернулся.
– Ты никогда не рассказывал. – Ромка с обидой смотрел на Славку.
Тот пожал плечами:
– А зачем? У вас своих проблем вон хватает. Чего на вас тоску чужими нагонять.
Беседа становилась всё непринуждённей. В ход пошли смешные истории из жизни и анекдоты.
Сергей, обняв Романа, прижав его покрепче к себе, смотрел на Макса, на его улыбку, глаза, изящные тонкие пальцы и понимал, что не променяет своего просто симпатичного, милого Ромашку ни на каких красавцев всех вместе взятых.
Засиделись допоздна. Домой Макса пешим ходом никто, конечно, не отпустил. А увезти Серёга был уже не в состоянии – глаза слипались.
Славка не возражал против соседа по матрасу. Спать ему не хотелось. Он привык дежурить по ночам в больнице, и хоть и спал во время дежурств, но рано никогда не ложился. А выпившего его так и тянуло на разговоры.
– Макс, а ты где учишься или работаешь?
– Я учусь и работаю. Отучился два года на дневном, в ТИСИ на архитектурном. А сейчас на заочный перешёл и в магазине видеодисков работаю продавцом.
– А чего на заочку перевёлся?
– Да платить нечем. Отчим как узнал, что я неправильный парень, – Макс хохотнул, – отказался деньги на обучение давать. Сказал, чтобы я себе задницей зарабатывал, раз всё равно её подставляю.
– А ты чего?
– Что чего?
– Ну, не зарабатываешь чего? – Славка ехидненько захихикал.
– Бесплатно-то никто на мою задницу не зарится. – Макс тоже засмеялся, зажимая себе рукой рот, чтоб Серёгу с Ромкой не разбудить. – На фиг никому моя задница не сдалась, чтобы ещё и деньги за неё платить. Вот ты бы заплатил?
– Я? Повернись, заценю. – Славка пытался не ржать в голос и с очень серьёзной миной рассматривал повёрнутый к нему зад Макса. – Не, не заплатил бы. Задница как задница. У меня такая же, чего за неё платить.
– Во! Поэтому я и продаю диски, а не её. Скоро всё равно в армию заберут.
– Когда? А институт как?
– Отслужу, доучусь. До Нового года вроде призыв. Повестки, правда, ещё не было.
– А как ты служить-то будешь? – Славка даже протрезвел от услышанного.
– Как буду? Как все.
– Ну, все-то нормальные, а ты-то – ненормальный. Гомиков в армию не берут! – авторитетно изрёк Славян.
– А у меня что, на лбу написано, что я гомик?
– Это у тебя сейчас, может, и не написано. А будешь в закрытом пространстве с кучей парней рядом день и ночь в течение двух лет, так найдётся кто-нибудь, кто прочитает и между строк. И тогда бздец тебе, парень, в армии придёт.
– Не пугай, не боюсь. Я за эти годы научился скрывать свою ориентацию. Как-нибудь и там справлюсь.
– Ну-ну. И давно ты скрывать своё подлинное «я» научился?
– Лет с двенадцати.
– Ты что, серьёзно? Ты с двенадцати лет гей?
– А ты со скольких лет за девчонками бегать начал?
– Ну да, в принципе. Ещё раньше, лет с семи, наверное.
– У меня брат двоюродный есть, мы с ним погодки, Колька старший. Он в тринадцать лет познакомился с девчонкой и назначил ей свидание, а на мне решил целоваться поучиться. Ну вот и нацеловал, что я в него втрескался по самые уши. Бегал за ним, как на привязи. Ревновал страшно. Даже ревел по ночам.
– А он что?
– Колька сначала думал, что я как сопля младшая, хвостом за ним увязываюсь. Ну а потом понял всё, когда я его девчонке козни и мелкие пакости строить стал. Он как-то после одной такой моей выходки схватил меня за шкварник и поволок выкидывать из своей квартиры. А я разревелся в подъезде и что-то там ему ляпнул, не помню уже. Вечером он к нам пришёл и чуть душу из меня не вытряс. Я ему и сознался. А он фингал мне под глаз поставил и нос разбил. Не рассказал никому ничего только потому, что сам меня подбил на эти поцелуи. Вот тогда я и понял, что никто не должен знать, что у меня на душе и в штанах творится. Я даже с девочками встречаться стал. Менял их как перчатки, когда стал постарше. Как только дело дальше поцелуев начинало заходить, так я якобы в другую влюблялся. И все думали, что я крут. Даже Колька. Мы, кстати, с ним потом помирились и о том случае ни разу не вспоминали.
– А сейчас он правду знает?
– Нет. Он служить ушёл и по контракту там остался. Не приезжал ещё домой. Так что новости до него пока не дошли.
– Так ты с девчонками вообще ни разу не пробовал?
– Ну, не считая, что одна пьяная дура мне минет сделала, не пробовал.
– А вдруг бы тебе понравилось?
– Я целуюсь-то с ними через силу.
– Ну а после брата своего ты ещё влюблялся?
Красивые губы изогнулись в горькой усмешке.
– Влюблялся, конечно. В восьмом классе к нам из другой школы пацан перевёлся. Мы с ним даже приятелями стали. Но я, как только понял, что втрескался, стал держаться от него подальше, чтоб не спалиться. Он завёл себе другого друга. А я был весёлым, хорошим симпатягой, приятелем для всех и каждого, но никогда не знал, что такое настоящая дружба. Так что, когда я перестал скрывать, что я гей, все как-то потихоньку, молча исчезли из поля моего зрения. Пара парней, которых я считал не друзьями, но близкими приятелями, просто стали очень сильно занятыми, когда я им звонил. Ну а мой телефон с тех пор так вообще молчит.
– Да, нелегко быть геем, не расслабишься. – Славян зевнул, устраиваясь поудобней и закутываясь в своё одеяло по самые уши.
Заметив это, Максим засмеялся и тоже укутался в выделенный ему плед чуть ли не с головой. Его приглушённое «Спокойной ночи» Славка услышал уже сквозь сон.
Воскресное утро принесло с собой первый снег и ощутимые заморозки.
Любовь Ивановна суетилась у печки, кашеварила да пекла, чтоб накормить внучков свежими булочками да блинчиками. Артём спозаранку ковырялся в машине. Его напарник заболел, и ему разрешили взять её на выходные. Он хотел уехать домой сразу после завтрака, чтобы выехать поработать.
Мать, пользуясь, что они на машине, приготовила гостинцы Серёге. И как Артём не объяснял ей, что он даже не знает, где тот живёт, и не собирается к нему заезжать, она слушать ничего не хотела. Обвинила его, что он совсем о брате не заботится, не интересуется его жизнью. Вот что за кралю тот себе нашёл? Неужели Артёму не интересно, с кем живет его брат?
И всё утро в этом духе. Да ещё Наталья масла в огонь подлила. Когда мать предложила выгрузить гостинцы у них, чтобы Серёга потом за ними заехал, она радостно подтвердила, что это хорошая идея и они так и сделают.
И Артёму ничего не оставалось, как сгрузить всё это к себе в машину. Внутри всё кипело, и, пока мать возилась в кухне, он в комнате шипел на Наталью:
– Какого хрена я должен этим пидорам продукты возить? Надо моему братцу своего пидорёныша молочком попоить, пусть на рынке купит или сам к матери едет. Я же сказал, что нехрен ему у нас делать. На фига ты встреваешь со своей добродетелью?
– Слушай, может, хватит уже. Детей перебудишь. Не хочешь его видеть, не надо. Мне плевать, что ты своего брата игнорируешь, я его вычёркивать из своей жизни и жизни своих детей не собираюсь. Отдам ему всё, когда тебя дома не будет. И почему ты решил за своих сыновей, что им родной дядька не нужен? Серёга всегда к ним хорошо относился. Тем более своих детей у него нет и не будет, по-видимому.
– Блядь, ну и упёртый вы народ, бабы. Тебе одно, ты другое. Приедем домой, там поговорим. – Артём со злостью развернулся и выскочил во двор. И теперь возился с машиной, лишь бы в дом не заходить.
Любовь Ивановна не могла налюбоваться на внуков. Соскучилась по ним, да и вообще не привыкла она, что одна в доме. Тяготило её это одиночество. Через недельку, как только Артём с Сергеем зарежут свиней, она попросит Наталью оставить внучат у неё. Чего им в городе газами дышать. Здесь вон воздух какой чистый, да и ребятишек много. Внукам нескучно у неё будет. В огороде снеговиков налепят, на горку с соседскими детьми ходить будут. На следующий год старшенькому в школу, пусть хоть эту зиму у бабушки погостят.
Пятилетний Андрейка потянул задумавшуюся бабушку за рукав.
– Баба, а пидор – это нехорошее слово?
– Господи, дитятко, ты где такое услышал-то? Нельзя такое слово говорить.
– Папа сказал, что дядя Серёжа пидор. Ты ему ремня дашь за то, что он на дядю Серёжу обзывается?
– Конечно, солнышко, обязательно ремня дам. Бегите, играйте и у папы таким словам не учитесь.
Любовь Ивановна, озадаченная, решила поговорить с Натальей. Что это за матерки на брата у Артёма с языка срываются?
– Наташа, а Тёмка с Сергеем что, поругались? Что между ними произошло?
– С чего вы взяли? Нормально у них всё, не переживайте.
– Да как не переживать? Я вообще ничего понять не могу. Серёга эту мадам свою скрывает. Артём, как только я о нём заговорю, чернее тучи становится. И что это за маты на брата? Сроду таких слов от Тёмки услышать не ожидала.
– Каких слов? Что он вам сказал?
– Да не он. Ребятишки слышали, как он Сергея матом обозвал. Да ещё каким! Стыдоба.
Наталья покраснела, вспоминая слова, которыми Артём осыпал Сергея.
– Да вы слушайте их больше, ребятишек. Это Тёмка не на нашего Серёгу матерился, а по работе, на слесарей. Видите же, что в машине ковыряется. Что-то там барахлит у него. А с Серёгой нормально всё, чего им делить-то. Ну а что Серёжка никому свою новую любовь не показывает, так успеется ещё. Времени-то всего ничего прошло. Может, он ещё не уверен, что жить с ней будет. Не переживайте.
Успокоив вынужденным враньём свекровь, Наталья решила сегодня же позвонить Сергею и сказать, чтобы он не слушал своего гомофобного братца и приезжал к ним, когда захочет.
Серёга собирался на работу с неохотой. Была даже мысль не выезжать сегодня. Всё-таки без шипов ездить по такому гололёду рискованно. Но если не выезжать, то и денег на резину не заработаешь. Макс и Славка, проболтавшие полночи, всё ещё дрыхли, а Ромка пыхтел над конспектами с утра пораньше.
Про Макса они со вчерашнего дня не обмолвились ни словом.
Ромка не заикался о нём, как будто тот не спал на кухне, а Серёга боялся заикнуться. Он хотел было разбудить Максима и спросить, не подбросить ли его домой, но не знал, как Роман отреагирует на его инициативу. Оставлять же Макса в своё отсутствие почему-то не хотелось. Мысли, что он может приглянуться Ромке, даже не возникло. Сергей интуитивно чувствовал, что Макс ему в этом смысле не конкурент. И Ромке, и Максу нужен был парень постарше их, сильный, здоровый, как Серёга. Друг на друга они бы не клюнули. Хотя Слава ровесник Макса и не такой уж и здоровый. Ростом, конечно, Серёге не уступает, но вот мускулатура подкачала. А Макс ведь вчера на Славу нет-нет, да и зыркнет. И ночью они ещё долго шептались и хихикали. У Серого шевельнулось в груди что-то вроде ревности.
«Опять! Вот какого хрена у меня мозги на этого Макса сворачивают. Ну хихикали они со Славой, мне-то что до этого? Да пусть они хоть трахаются!» Серёга злился на себя.
Нужно было избавляться от этого дурацкого наваждения под названием Макс.
Глава 14