– Ну так иди, расскажи всё матери! Давай, тебе же никого не жалко! Ни Серёгу, ни мать! Тебе похрен, что твои дети слышат, как ты своего брата кроешь!
– Я над тобой балдею! У тебя получается, что Серёга весь хороший такой, а я монстр и козёл!
– Я так не говорила! Я просто прошу тебя прекратить его оскорблять, особенно при детях! Прекратить перекашивать свою морду при его имени, это уже даже мать заметила. И сегодня, когда он придёт за пакетами, не устраивать сцен, понял?
– А я тебе сказал, что ему нехрен у нас делать. Приедет, спусти пакеты вниз или в подъезде отдай! Порог нашего дома он не переступит!
– А ты что, один здесь живёшь? А если бы у меня брат был голубым, ты бы мне запретил к нам домой его пускать, так получается?
– У тебя нормальный брат, слава богу!
– Да какая, к чёрту, разница! Серый тоже вроде нормальным был! Дело не в том, что нормальный у меня брат или нет, а в том, что ты эгоист, каких свет не видывал! Получается, ты в доме хозяин, а я никто! И люди, которые тебе не нравятся, ко мне и прийти не могут!
Наталья уже давно не обнимала Артёма, а стояла, нависнув над ним, упираясь руками в подлокотники кресла. Она говорила негромко, но таким тоном, что Артёму казалось, что она кричит.
– Ты чего привязалась? Чего ты от меня хочешь? Чтобы я радовался приходу братца-гомосека? – Артёма этот разговор раздражал.
В душе он понимал, что глупо себя ведёт и своим поведением может навредить матери. Что встреч с Серым не избежать. Рано или поздно им придётся столкнуться, если уж не у себя дома, то в деревне точно. На следующих выходных – колоть поросят, что они делали всегда вместе. Если кто-то из них не приедет, мать будет переживать и начнёт подозревать, что они поругались. Да и в душе он не чувствовал уже той злости на Серёгу. И это его бесило больше всего! Получается, что его брат педик, а он готов его простить. Но ведь это неправильно. Не дай бог кто узнает! Как он в глаза людям смотреть будет? Да ведь его мужики на работе не поймут. Каждый бы из них пришиб такого братца! Никто бы не стал терпеть брата-гомика!
– Ты меня слушаешь? – голос жены выдернул из его мыслей.
– Что?
– Ты не будешь устраивать скандал, даже если Серёга будет сидеть и пить у нас чай! И ты не будешь запрещать ему видеться с детьми. Они его племянники.
– Они мои сыновья, в первую очередь! И я не хочу, чтобы они общались с педиком!
– Они наши сыновья! НАШИ, а не твои! И они будут общаться не с педиком, а со своим родным дядей! И уж им самим решать, когда повзрослеют, как им относиться к тому, что их любящий дядька голубой. Понял?
– Пока они маленькие, решать мне!
– Нет, дорогой, не тебе, а нам! И я решила, что не собираюсь лишать Серёгу родственников только потому, что он гей.
– А на моё мнение тебе, значит, плевать? Ты решила! А я против, поняла?
– А ты у детей спроси, соскучились они по дядьке? И что мать твоя скажет, когда те же ребятишки выдадут ей, что они его не видят?
– Блядь! Наталья! Никогда не думал, что ты такая стервозная!
– Ты идиот, Артём! Ты мне ещё спасибо потом за это скажешь.
– Делайте, что хотите. Позвонишь, когда он уедет. Я с ним встречаться не собираюсь. Домой приеду, когда его здесь не будет.
Серёга стоял у двери квартиры Артёма, не решаясь нажать на звонок. Чувствовал себя, как десятиклассник на экзамене. Ему очень хотелось, чтобы брат был дома, и в то же время он этого боялся, боялся до дрожи в коленях. Во рту от волнения пересохло, в висках стучало, а дыхание стало тяжёлым, как будто он бежал и запыхался. Наконец он решился и нажал на кнопку звонка. За дверью послышался топот ног и крики племянников:
– Мама, это дядя Серёжа пришёл, открывай быстрее!
У Серёги горло спазмом перехватило – его ждали, племяши по нему соскучились! Да хрен он от них откажется, наоборот, теперь он будет к ним внимательней, будет их водить в кино, цирк, брать на рыбалку. Лишь бы Наталья позволила. Сноха открыла ему дверь, на нём тут же повисли племянники. Серёга расцеловал их и почувствовал прилив нежности.
Нужно было испытать страх, что можешь потерять родных людей, чтобы понять, как ты их любишь. И ещё Серёга понял, когда прижимал к себе ребятишек, когда они чмокали его в щеки и цеплялись ручонками за шею, что своих детей у него не будет, а значит, всю любовь, которую он мог бы им дать, он просто обязан отдать племяшам. Андрейка и Костик, насидевшись на коленях у дядьки целых пятнадцать минут, что было большим рекордом для таких непосед, как они, убежали в комнату играть в машинки с управлением, которые он им купил. Серёга не знал, как себя вести при снохе. Он молча пил чай, уткнувшись в чашку и не поднимая глаз на Наталью. Она же всё понимала, поэтому вела себя как обычно, как будто ничего не случилось.
– Где живёшь? У Ромки?
– Угу. Нат, ты-то как всё это воспринимаешь?
– Как тебе сказать? Конечно, поначалу, как только Тёмка мне рассказал, была в шоке. Но потом поразмыслила и поняла, что это не моё дело. Жизнь твоя, и тебе решать, что с ней делать и с кем её провести. Артёма я пока в этом убедить не могу, но сегодня я, кажется, отвоевала для тебя право видеться со мной и племянниками. Дай время, Тёмка успокоится, и если не примет всё как есть, то хоть, может, избегать тебя не будет. Помиритесь, вы же братья.
– Тёмыч меня даже видеть не хочет. Он готов со мной помириться, если я Ромку брошу. Но я не могу. Я его люблю, как бы это по-дурацки ни звучало. Я люблю парня, и ничего не могу с этим сделать.
– Я тебе верю, Серёж. Дай Тёмке время, всё утрясётся, вот увидишь. А Ромкины родители в курсе?
– В курсе. Пришлось рассказать.
– И что? Что они на это сказали? Неужели приняли вот так, сразу? Или они знали уже, что Ромка голубь?
– Ну у тебя и жаргончик! Где только научилась? – Серёгу рассмешило выражение, которым Наталья наградила Ромку. – Нет, конечно, ничего они не знали. Просто сын есть сын. И они его любят.
– У него же мать, кажется, только, а отец не родной? Неужели и отчим спокойно всё принял?
– Ну, наверное, если женщину так любишь, как Серёга Анну, то и детей её тоже любишь, как своих. А он любит, это видно. Даже по тому, как переживал тогда, когда я Ромку нашёл на дороге.
– Завидую я Анне. Молодец, хорошего отца своим детям нашла.
– Наташ, ты это чего? Чем тебе Артём плохой отец?!
– Я не говорю, что он плохой. Но, знаешь, если он с тобой не помирится, то где гарантия, что своего ребёнка с такой ориентацией Артём сможет принять? В жизни всякое бывает, мало ли, какие у нас дети вырастут.
– Хочешь сказать, вдруг в дядьку пойдут? – Серёга грустно улыбнулся. – Не дай бог. Пусть лучше девчонок любят, одного урода на семью хватит. Не зря же есть поговорка «В семье не без урода» – это про меня.
– Не говори ерунды. Никакой ты не урод. Уроды – это те, для кого человеческая жизнь ничего не стоит. А ты просто не такой, как все. И не ты один, так что нехрен себя жалеть. Радуйся, что ты любишь и любим.
– Я радуюсь. Мать только жалко. Не дай бог узнает. Я даже не представляю, как она это воспримет. У Ромки-то родичи современные, более продвинутые, что ли.
– Ну, пока можешь скрывать, лучше ей об этом не знать. А вот как дальше? Ты же не сможешь всю жизнь прятаться. Она сейчас уже беспокоится за тебя. Ей хочется новую сноху увидеть. Знать, где и как ты живёшь. Она мать, а от матери ничего не скроешь.
– Да знаю я. Ладно, Наташ, поеду. Спасибо тебе за всё. Артёму передай привет и скажи, что мне его не хватает, что я скучаю.
– Давай, счастливо. Обязательно скажу.
Серёга обнял ребятишек, пообещал приехать ещё. И, уже выходя из квартиры, вспомнил, что через два дня праздник и выходные, а значит, нужно колоть свиней.
– Наташ, ты поговори, пожалуйста, с Тёмычем, чтобы он при матери хоть меня не игнорировал. Поросят ведь вместе колоть на днях придётся.
– Точно! Вот и случай вам поговорить по душам. А я тоже с детьми поеду к матери, при мне Артём будет сдержанней. И я ему воспитательное напутствие проведу, не беспокойся.
– Спасибо.
Домой Серёга приехал в приподнятом настроении. Макса он не застал. Тот не стал его дожидаться. Ромка, видя, что у Серого улыбка до ушей, прижался к нему, целуя в щёки, губы, нос и приговаривая после каждого поцелуя:
– Ну не тяни, рассказывай. Помирились?
– Нет. Но есть надежда, что всё-таки помиримся. Натка молодец! Супер-баба!
– Э, ты смотри мне, а то заревную.
– А сам-то, сам! Чем это вы здесь с Максом без меня весь день занимались?
Ромка тут же состряпал невинную рожицу.
– Ничем таким. – Его руки забрались Серому под свитер.
– Каким таким?
– Ну вот таким. – Ромкины пальцы потеребили Серёгины соски, а губы переместились со скулы на шею.
– А таким вы тоже не занимались? – Серёга стянул с Романа майку и стал покусывать его кожу на груди.
– Не-а, не занимались. – Рамка, смеясь, начал стягивать свитер с Серого.
– Славка на дежурстве?
– Угу, – мычание в Серёгину шею.
– Значит, у нас вся ночь вперёди?
– Угу, – откуда-то из-под мышки.
– Ну всё, держись, Ромчик! Я тебя сегодня затрахаю!
Ромка засмеялся и потащил Серёгу к дивану.
– Ну начинай уже, трахальщик-террорист.
Глава 15
Наталья подняла мужа ни свет, ни заря. Вечером накануне звонила Любовь Ивановна, она просила приехать пораньше, чтобы с первого заколотого поросёнка они с Натальей успели наделать тушёнки и колбасы.
Погода устоялась. Снег уже не таял, и решили, что зарежут всех четырёх свинок зараз. Сергей тоже должен был приехать пораньше.
Наталья уже выела Артёму все мозги на тему примирения с братом. В итоге так достала, что он пообещал ей при матери не подавать вида, что они в ссоре, и держаться с Сергеем, как ни в чём не бывало.
Артём пытался настроиться на такое отношение, но получалось плохо. Чем ближе они подъезжали к деревне, тем больше он заводил себя своим нежеланием видеть младшего брата. В итоге приехал к матери уже порядком раздражённый и мрачный.
Сергея ещё не было, что разозлило его ещё больше.
– Ну и где его черти носят? Задницу свою от тёплой постели отодрать не может, что ли?
– Я думала, вы вместе приедете. Сейчас позвоню, узнаю, где он, – мать укоризненно глянула на Артёма и взялась за телефон.
Серёга уже подъезжал к деревне, ехал медленно, осторожно.
Когда позвонила мать и сказала, что Тёмка уже приехал, захотелось закурить. Как вести себя с братом? Как тот отреагирует на него? Ему так хотелось вернуть их прежние отношения. Ночью он спал плохо, переживал за предстоящую встречу. Да ещё Ромка отчебучил фортель. Они с Максимом, оказывается, поспорили, что тот затянет Саню в постель. Ромка позвонил Саньке с просьбой приехать. Тот и сам собирался к ним, даже билеты на поезд уже купил. Приедет на всю неделю. Помимо выходных и праздника отпросился в училище ещё на три дня. И теперь Роман переживал за свою глупость и не знал, сказать Сане об их с Максимом споре или нет. В общем, ночка у них была ещё та.
А день у обоих предстоял не лучше. У Серёги с братом, а у Ромки с Саней и Максом. Макс тоже хорош, а ещё говорит, что не пробовал ни разу.
С трудом верится. Блядь ещё та, походу. Серёге было неприятно так думать о нём, но выводы после этого спора напрашивались не очень хорошие, и было так мерзостно, как будто его обманули и изваляли в грязи.
Подъехав к дому матери, увидел куривших во дворе Артёма и соседа.
С соседом поздоровался по ручке, а вот брату руку пожать не решился. Тот молчком кивнул на приветствие Сергея и зашёл в дом. Сосед, пообещав подойти, ушёл. Серёга потоптался во дворе и с тревожным сердцем пошёл следом за Артёмом. Поцеловав мать, сгрёб в охапку племяшей, которые повисли на нём, как только он порог переступил. Артём прикрикнул на детей, чтобы отцепились от дядьки и не путались под ногами. Наталья неодобрительно глянула на мужа, а мать, смягчая обстановку, увлекла детей в кухню, кормить. Наталья тоже вдруг есть захотела и улизнула, оставив братьев одних.
Артём уже переоделся в рабочую одежду и, прежде чем Серёга успел рот открыть, чтобы хоть что-то сказать, вышел из комнаты, бросив ему раздражённо:
– Чего встал, переодевайся да пошли уже. Быстрей справимся, быстрей разъедемся.
Славка ворчал на Ромку, что тот поднял его в такую рань.
– Ничего не рань. Восьмой час уже, сейчас Саня приедет. У него поезд в восемь приходит, он сказал, что тачку с вокзала возьмёт, так что вставай, освобождай кухню. Если хочешь, перебирайся спать на диван.
– Ага, сдался мне ваш траходром. Мне и здесь, на матрасе, хорошо.
– Ну, Слав, будь человеком, вставай. Мне ещё поговорить с тобой надо, посоветоваться.
Славка нехотя встал и пошёл умываться.