— Думаешь, мне от этого легче?! — закричала она. С силой сдернула сарафан со спинки кровати и принялась натягивать его на себя. Так нелепо у нее получалось, что Андрей почувствовал щемящую жалость. Только сейчас он осознал, до какой степени она несчастна. Она никак не могла справиться с плотной материей. Хоть подходи и помогай ей. Чего делать категорически не следовало — ее гордость не вынесет еще и этого унижения. Наконец, ее злое и раскрасневшееся лицо показалось в вырезе сарафана. Она с силой натянула его, отчего ткань затрещала по швам, но выдержала, не порвалась. — Из-за него я сюда попала. А он… он прожил долгую жизнь. Пока он жил, у него рождались дети. — На последнем слове, голос ее дрогнул. — Он их растил… воспитывал… любил…
Андрей отчетливо представлял себе бездну, полную отчаяния, на самой глубине которой барахталась Светлана, не имея возможности выбраться. Столетиями она пыталась научиться в ней жить. Он сочувствовал ей всей душой, но не находил оправдания ее поступкам. Осуждал он ее сильнее. Не мог понять, как она могла, хлебнув столько горя, не проникнуться сочувствием к другим людям, повторившим ее судьбу.
— Почему же ты лишаешь их права выбора? — не выдержав, спросил Андрей.
— Кого? — опешила Светлана в первый момент. — Ах, этих?.. — Она неопределенно махнула рукой в сторону. И столько пренебрежения и высокомерия было в этом жесте. — Да, я им делаю одолжение. Они же все, как одна, слабые! Без меня им в этом мире не выжить!
— Никого еще и никогда принуждение не делало счастливым!
— Да, с чего ты это взял?! — Светлана смотрела на Андрея, будто у него не все в порядке было с головой. — Видел бы ты их растерянность, когда они впервые оказались тут! — Она зло рассмеялась. — Потоки слез и отчаяния. Глупые и бесполезные стенания! Они, словно бесхребетные черви, ползали и просили меня о помощи.
— И ты помогла им, — задумчиво произнес Андрей, не глядя на Светлану, — заставив их жить по-своему.
— А что плохого в моей жизни?! — Она возмущенно буравила его глазами.
— В твоей — ничего! Ты тут королева. — Высказав мысль, Андрей заметил, как ее глаза заблестели от удовлетворения. — А они — твои слуги. По-твоему, о такой жизни мечтает свободный человек?
— Да, что ты заладил? — Она в раздражении встала с кровати и заходила по комнате. — Какую жизнь способен построить слабый человек? Бестолковую! Они все не приспособлены жить отдельно! Здесь им не нужно ни о чем думать. Всем занимаюсь я! Они лишь пользуются плодами того, чем я их окружила. Можешь спросить любую из них, и она ответит, что счастлива.
Во время ее гневного диалога, Андрей старался вспомнить лицо Елены, когда они только встретили ее и услышали рассказ о Светлане. А, ведь, и правда, она казалась счастливой. Лишь один раз ее лицо затуманилось чем-то похожим на страх, когда рассказывала про женскую башню. А потом оно вновь засветилось счастьем. Может, Светлана права, и они не хотят другой жизни? «Но только не Пана! — Он тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли. — Мы пришли за ней, и сделаем все, что в наших силах, чтобы вытащить ее отсюда». Что-то подсказывало, что никогда Пана не станет здесь счастлива, как и Светлана. Глядя на эту сильную и красивую девушку, Андрей понимал, что понятие счастья она утратила навечно. Оно осталось в ее воспоминаниях, которые она и близко не подпускала.
— … Поэтому не надо мне говорить, что делать! — уловил он обрывок фразы и понял, что отвлекся и перестал ее слушать. — Ни вам решать, как нам тут жить! Вы тут на экскурсии, а мы — навечно. И с этим нам нужно жить!
— Ты права. Они сами выбрали такую жизнь! — Сейчас он говорил не только о родственницах Светланы и Паны, но, так же, и о тех мужчинах и женщинах, что добровольно находились тут в услужении. — Но это не для Паны! — Голос Андрея был очень тверд. — Завтра мы вместе с ней покинем это место! И ты не станешь нам мешать!
— Ха-ха-ха… — отрывисто и сухо рассмеялась Светлана. — А что вам это даст? Вы поможете ей обустроить свой собственный райский уголок? Окружите ее всеми удобствами?.. Дальше что? — Она без злобы смотрела на него. В лице ее читалось равнодушие. — Научите ее чувствовать себя счастливой здесь? А сами благополучно покинете светлый мир и вернетесь к своей нормальной жизни?
— Это уже не твоя забота! — Андрея начинало выводить из себя ее категоричность и упрямство.
— Вы просто глупцы, если думаете, что сможете ее вытащить из этого мира! — Теперь уже она смотрела на него с сожалением. — Здесь она могла бы научится быть счастливой… Но, никто и никогда не возвращался из светлого мира обратно! Его стены — тюрьма для таких, как мы.
На какую-то долю секунды в душе Андрея шевельнулось сомнение, что они поступают правильно. Но, в следующее момент он отогнал эту мысль. Даже если у них ничего не получится, и Пана останется здесь навсегда, они сделают все, что в их силах.
— Ладно, мне пора, — устало произнесла Светлана. Андрей, в который раз, подивился быстроте смены ее настроения. Уже в дверях она обернулась и спокойно сказала: — Ты прав, завтра вы покинете это место. Никто не остается здесь после ночи, проведенной в башне. Правда, в какой-то момент, я решила было сделать для тебя исключение. Но ты сам все решил…
— Постой! — Светлана уже вышла за дверь, когда Андрей окликнул ее. — А почему… все мужчины уходят после ночи, проведенной в башне?
— А ты не догадываешься? — Она с улыбкой смотрела на него. — Я не могу допустить привязанности! Никогда! Слышишь? Больше никогда мое сердце не будет принадлежать ни одному мужчине! — С этими словами она быстро удалилась, оставив Андрея наедине со своими мыслями.
Он устало опустился на кровать, почувствовав, как сильно хочет спать. «Она так и не ответила, отпустит ли добровольно с нами Пану? Или нам придется сражаться с ней?» — Эта мысль последней мелькнула в утомленном мозгу перед тем, как он уснул.
Проснулся он на удивление рано, за окнами едва лишь занимался рассвет.
Спустившись, с радостью обнаружил, что дверь в башню не заперта.
В эти утренние часы еще все обитатели крепости спали, двор был пуст.
Дойдя до сада, Андрей заметил одинокую фигурку, сидящую на скамейке.
— Привет! — улыбнулась ему Таня. — Ты такой же, как я: встаешь с рассветом?
— Нет. Обычно я люблю поваляться в постели… Но, не в таком месте.
— Туго тебе пришлось сегодня ночью? — Увидев удивленный взгляд Андрея, она пояснила: — Я знаю, что она приходила и догадываюсь, зачем. Сначала я хотела нестись на разборки. — Она слегка улыбнулась. — Но, потом, решила не делать этого, не унижать ее еще сильнее.
Андрей вкратце пересказал ей содержание ночной беседы, умолчав о пикантных подробностях.
— Я много размышляла сегодня ночью, тоже… — задумчиво произнесла Таня. — И пришла к мнению, что не стоит вмешиваться в их жизнь. Наверное, они действительно счастливы, только по-своему…
— Я тоже так считаю, — кивнул Андрей.
— Предлагаю дождаться завтрака и отправляться в обратный путь.
— Как думаешь, будет она чинить нам препятствия? — неуверенно поинтересовался Андрей.
— Я бы на ее месте так не поступала. — В голосе Тани появились суровые нотки. — У меня найдутся другие пути воздействия на нее. И она сама об этом знает. Хоть она и находится в этом мире, но она жива, не прошла через врата смерти. Мое прикосновение для нее так же опасно, как для тебя. — Она с грустью посмотрела на него. — И кто знает, куда она попадет после смерти?
— Об этом-то я не подумал! — Несмотря на суровость последствий, подобная перспектива показалась Андреем спасительным выходом из положения. Светлана не может не бояться Тани. Она создала себе жизнь, которой дорожит отчасти.
— Мы вернемся к матушке Анастасии? — через какое-то время спросил он. — А что потом?
— Потом нам остается надеяться на нее, что ее мольбы подействуют, и нам разрешено будет покинуть этот мир вместе с Панной.
— А если нет?
— Тогда… тогда мы уйдем без нее. — Голос Тани стал грустным. — Большего мы не сможем сделать. Одно хорошо, что она останется с матушкой. Так ей легче будет приспособиться к этой жизни.
Как же гадко становилось на душе Андрея от таких мыслей! Он отказывался мириться с бессилием. Его возмущала несправедливость всего, чему он стал свидетелем.
За завтраком Пана выглядела еще бледнее, чем вчера. Она вновь не притронулась к еде. Взгляд ее почти не отрывался от тарелки. Лишь изредка она бросала его на Андрея с Таней, тогда искра надежды на миг озаряла ее лицо.
Когда скромная трапеза подходила к концу, Светлана привлекла внимание всех к себе, легонько постучав ложкой по бокалу.
— Дорогие мои, — ласково обратилась она к сидящим за столом, — после завтрака наши гости покидают нас. Им пора отправляться в обратный путь. — Лица всех присутствующих оставались спокойными. Они молча слушали свою королеву, ничему не удивляясь. Лишь Пана начала заметно волноваться и теребить руками салфетку. — К сожалению, должна вам сообщить, что наша горячо любимая Пана отправиться вместе с ними. — При этих ее словах, Андрей с Таней незаметно с облегчением вздохнули, а глаза Паны засветились радостью. — Она будет жить в другом месте, где в ней нуждаются. Надеюсь, что иногда она будет приходить к нам в гости. — Взгляд, которым Светлана наградила Пану, способен был заморозить на месте. В нем не было ни тепла, не приветливости, лишь ледяное равнодушие и хорошо замаскированная злоба.
Вековая дрессировка сыграла свою роль: никто не задал ни единого вопроса. Ни намека на здоровое любопытство. Лишь добрая Елена с явным огорчением посмотрела на Таню и Андрея, за что тут же была награждена грозным взглядом хозяйки. Андрей уже начал переживать, как бы ее не наказали за непослушание после их ухода, не посадили бы в женскую башню на энное количество дней.
Впрочем, эта маленькая девушка-женщина оказалась гораздо более храброй, чем можно было от нее ожидать. Когда Светлана гордо удалилась в свои покои, не сказав больше ни слова, Елена вызвалась проводить их до березовой рощи.
Она обняла счастливую и взволнованную Пану и сказала на прощание:
— Я надеюсь, дорогая моя, что все у тебя будет хорошо! — Она ласково прижимала ее к себе, и в глазах у нее стояли слезы. — Как жаль, что мне не довелось увидеть твоего рождения и взросления. Меня не было рядом с тобой, когда моя бедная дочка погибла и, кроме моей суровой матери, некому было тебя утешить. — Она посмотрела на Андрея с Таней. — Я надеюсь на вас, что вы поможете ей выбраться из этого мира. — Заметив удивление в их глазах, с улыбкой добавила: — Конечно, я догадалась об истиной причине вашего визита. Я рада, что у Паны есть такие друзья. Не место ей в этом мире. Никогда она не сможет привыкнуть, как это сделали мы все. И со временем… она рискует стать такой же, как Светлана. — При этих словах, она испуганно оглянулась, будто последняя могла ее услышать. И почему-то эта мысль не показалась Андрею абсурдной. Казалось, что у этого места повсюду есть уши. — Я желаю тебе найти свою любовь, деточка. — Она вновь обняла несопротивляющуюся Пану. — Пусть твоя жизнь сложится удачно! И еще одно, — уже собравшись уходить, добавила Елена, — снимите проклятие с нашего рода, чтобы женщины перестали мучиться и терять любимых…
Глава 28. Спасение
— Вот! Наденьте это. — Люба поспешно протянула Ивану с Захаром по черному плащу с глубокими капюшонами. — Такие носят наши слуги, что заняты на самой грязной работе. Черная ведьма не может смотреть на их безумные лица. Так вы станете похожими на них. И никто не заподозрит побега.
— Да, уж, там есть, на что не хотеть смотреть, — пробормотал Захар, облачаясь в плащ. — Картина еще та!
— А почему они такие? — поинтересовался Иван. Он уже полностью пришел в себя и даже проникся материнской защитой.
— Это те, кто живет на поверхности, кто не успели во время окопаться, когда попали сюда, — пояснил Захар. — Не переживай, тебе такое не грозит. Ты происходишь из рода, у которого иммунитет к губительному воздуху. Как и я, собственно.
— Нужно поторапливаться, — прервала разговор Люба, — времени у нас совсем мало!
Когда черные плащи скрыли их фигуры и лица, Люба велела Ивану занять место между ней и Захаром. Что произошло дальше, Иван так и не понял — пред его глазами что-то промелькнуло, и он оказался на поверхности, посреди большого двора.
Несмотря на то, что капюшон жутко мешал, любопытство брало веръ. Иван не удержался, чтобы не выглянуть и не окинуть взглядом двор. Увиденное заставило застыть его от изумления! Они находились рядом с огромным сооружением, достаточно бесформенным, но настолько экзотическим, что какое-то время он не мог оторвать от него взгляда.
Посреди мрачной сырости высился черный блестящий дом, без окон и дверей. Он был выполнен из того же материала, что и камера, в которой держали Ивана. Глянцевые поверхности соединялись между собой под различными углами, отчего дом напоминал гигантский минерал, выросший прямо из земли.
Иван не заметил, как отстал от матери и Захара, настолько зрелище захватило его. Очнулся он только, когда услышал рядом злобный шепот, больше похожий на шипение змеи:
— С ума сошел? Чего встал как вкопанный?! Это тебе не цирк-шапито, а ты не зритель. Топай быстрее, если хочешь остаться живым. — Из-под капюшона с возмущением выглядывали глаза Захара. Иван заметил, что Люба ушла достаточно далеко. Она беспокойно топталась на месте, когда они присоединяться.
— Промедление опасно, — с укором произнесла она, когда они догнали ее. — С минуты на минуту вернется черная ведьма.
— Я, просто, никогда в жизни не видел ничего подобного! — пытался оправдаться Иван. — Из чего все тут сделано?
— Этот мир можно заставить работать на себя, чего и добилась черная ведьма. Тут есть много умельцев, делающих поразительные вещи, — скороговоркой объясняла Люба, торопливо шагая в сторону калитки, устроенной в таком же черном заборе.