Ефраим посмотрел вниз на черную рукоятку, торчащую из его живота.
– Блядь, – пробормотал он. Самое время поехать в больницу для наложения швов, которые не нужны, чтобы убедиться, что этому придурку ничего не сойдет с рук.
Также это означало, что придется разыграть представление. Он не мог ходить, словно ничего не случилось. Это не так. Рана чертовски болит.
Мелкий гавнюк. Если бы адвоката не было в комнате, он бы убил Майка.
Ефраим схватил его за руку.
– Вставай, мудак. Ты арестован.
Он вытащил Майка за дверь и толкнул его к другому офицеру.
Все взгляды оказались прикованы к животу Ефраима. Он услышал несколько вскриков и несколько фраз "о, дерьмо".
Ефраим прижал руку к животу.
– Все нормально. Просто, небольшая рана, – сказал он сквозь стиснутые зубы. По крайней мере не придется притворяться насколько сильна боль.
Глаза Медисон расширились и затем закатились.
– Кто-нибудь поймайте ее, – бросил он. Она падала на Криса, который сделал все, чтобы уложить ее на землю, не причинив боли.
Ефраим поймал бы ее сам, но находился в двадцати футах от нее, и, вероятно, люди бы заметили его быстрое перемещение к ней. Иногда игра в человека отстойна.
Глава 9
– Перестань паясничать! – рявкнула миссис Бакмен.
– Вы бы тоже начали паясничать, если бы сумасшедшая тетка попыталась засунуть утку вам под задницу! Я же сказал, что могу сам дойти до туалета. Я в порядке!
Миссис Бакмен прищурилась.
– Отлично. – Она взяла вызывавшую раздражение утку под мышку и направилась к двери, Ефраим не особо хотел знать, где женщина ее взяла.
– К твоему сведению я в курсе, что доктор предписал тебе находиться в постели всю неделю, и это то, что ты сделаешь, – пригрозила она.
– Да ладно! – он воздел руки в воздух.
– Ты меня слышал.
– Я не могу оставаться в постели неделю! – сказал Ефраим. Сражение он проиграл и понимал это. И все-таки стоило попробовать.
Она ткнула в него пальцем.
– Ты меня слышал.
– Отлично, тогда убирайтесь отсюда и дайте мне отдохнуть!
Миссис Бакмен еще раз ткнула в его сторону пальцем и затем закрыла за собой дверь. Ее помощники жались в коридоре, как и предполагалось. За последнюю неделю он кричал на всех. Они его боялись и тому была причина.
Целая неделя без крови. Точнее, он целую неделю торчал в больнице с огромным запасом крови и у него не было ни малейшей возможности ее получить. Это был ад чистой воды, в особенности в его состоянии.
Мелкий ублюдок задел ему ножом сердце и легкое. Было бы несложно договориться. Три пакета крови хватило бы.
К сожалению, обвинения в изнасиловании против Майка были довольно-таки шаткими без каких бы то ни было свидетельских показаний, и они не могли выдвинуть эшелон обвинений, потому как Кэрол все еще молчала. Поэтому, упрятать этого мелкого засранца легло на плечи Ефраима.
Покушение на убийство штатного детектива Нового Гемпшира было не шуточным делом. У Майка теперь грозило обвинение в преступлении по федеральному уголовному кодексу.
Самое главное пройдет не мало времени прежде чем он приложит кулак к другой женщине. Это было единственной причиной, по которой Ефраим подыграл.
Ему пришлось притвориться, что медикаменты, которые ввели врачи свалили его с ног, хотя на самом деле лекарство было для него ядом.
Каждую каплю медикаментов нужно было уничтожать изнутри. Чем больше они закачивали, тем медленнее бежала кровь пока его вены не были наполнены не чем иным как ядом. В таком состоянии он прибывал уже четыре дня.
Та операционная была чистым вариантом камеры пыток Николса. Ефраиму приходилось заставлять себя расслабляться, в то время как яд выжигал его кровь, а хирурги резали его.
Он чувствовал каждый надрез, каждое нажатие и толчок. Боль была нереальной. Хотя он не знал, что было хуже медикаменты или операция.
Единственная надежда была на переливание. Новая кровь должна разбавить яд в его организме.
Когда дерзкий доктор заявил, что ему не потребуется переливание, поскольку они остановили кровотечение, Ефраим хотел протянуть руку и залепить ему пощёчину. Но не мог. Пришлось притворяться без сознания. Ему было настолько больно, что он начал потеть.
Доктора приняла это как признак надвигающейся лихорадки и стали закачивать еще больше яда в его тело. От этого его благополучно парализовало. Каждое движение отдавалось огнем во всем теле.
Кровь, он хотел только ее, но никто не давал ему желаемого. Ефраим сказал, что голоден, и ему принесли желе и бульон. Каким, черт возьми, видом еды это было?
После второго подноса с пищей, которую они попытались заставить его съесть, Ефраим начал бросаться подносами в разносчика, пока персонал не перестал их приносить.
Итак, он застрял в больнице на шесть дней без возможности выбраться. Трубки и мониторы облепили его тело. После четвёртой попытки побега, у него забрали чертовы вещи, и люди разбежались. Он чуть не плакал. Ему нужна еда, а шведский стол убежал, и не получилось никого схватить. Это так мучительно.
Спустя первые два дня запустили гостей. Начался бесконечный поток посетителей. Приходили даже те люди, которых он не знал. Все они хотели посмотреть, как себя чувствует "их" герой. После первой минуты каждого визита Ефраим "засыпал".
Или так, или позволить им увидеть, насколько он голоден. Наконец-то, он настоял и потребовал оставить его в покое. Миссис Бакмен была недовольна этим и сказала медсестрам, что проигнорировала его пожелания.
За последние четыре дня ему пришлось смириться с миссис Бакмен и несколькими другими квартиросъемщиками. Пытались приходить дети, но убегали через тридцать секунд, когда он начинал кричать. Крики – это хорошо, они заставили его чувствовать себя лучше.
Крики – также единственное, что спасало детей. Ефраим был такой голодный. Ему просто необходимо несколько пинт, чтобы заставить яд выйти и исцелить раны. Боже, как они чесались. Все его тело чесалось.
Шесть дней обтираний. Дерьмо собачье. Как можно назвать это ванной? Он пах больницей, чесался и чувствовал себя ужасно. Ефраим вновь мог чувствовать грязь на коже.
Кровь.
Нужна кровь. Если он застрянет здесь еще на неделю, тогда ему не повезло. Его не должно быть здесь, чтобы принять поставку крови. Каждые два дня в три утра кровь доставляли в фургоне без опознавательных знаков.
После его второго отсутствия, они прекратят поставки до тех пор, пока Ефраим не свяжется с ними с нового безопасного номера. Он должен позвонить им, чтобы договориться о новых партиях. Поэтому сейчас у него нет надежд на присылаемую кровь.
Придется страдать еще неделю. Но не это для него самый большой страх. Если он не выгонит всех из своей комнаты, то нападет на кого-нибудь. Стремление поесть подавит остальные инстинкты. Его контроль почти испарился.
Последние крохи самообладания уйдут на то, чтоб не накинуться на Медисон. Конечно, она, вероятно, не придет. Даже не пыталась навестить его за всю прошедшую неделю.
Она прислала свои извинения и цветы, но не пришла. Ефраим пытался убедить себя, что это к лучшему. Если она придет, то он станет умолять о небольшом количестве крови либо ее, либо украденной.
Но на данный момент он так страдает, что не станет умолять. Если Медисон придет в его комнату, он схватит ее.
Его взгляд остановился на двери ванной комнаты. Могла же она по крайней мере проведать и посмотреть, как он. Не так уж и о многом Ефраим просит, после того как принял удар на себя ради нее. Вероятно, Медисон это не особо волновало.
Она знала, что он не может умереть, но не понимала, что Ефраиму все еще больно и ничто в этом мире не может её унять, кроме крови?
Он страдал, а Медисон не могла даже побеспокоиться и его навестить. Ефраим стал еще злее, чем был до этого.
– Да пошла она. В любом случае я не хочу ее видеть.
Но он хотел. Действительно хотел. И неважно, что жаждал её кровь и днем, и ночью. Он хотел увидеть Медисон. Увидеть, как ее карие глаза загораются, когда он раздражает ее.
Она была такой милой, когда швырялась в него булочками. Ему нравилось все в ней. Медисон смешная, умная и добрая.
Но она человек, человек чья кровь взывала к нему и к нему одному. Он никогда не получит ее. Медисон никогда не станет его.
Ему хотелось кого-нибудь убить. Причинить боль. Это чересчур. Поэтому он не позволял себе привязанность, и Медисон тому прямое доказательство.
После исцеления, Ефраим собирался уехать и начать все с начала. Он не мог справиться с болью и разочарованием.
– Вау, ты воняешь.
Ефраим с трудом открыл глаза.
– Что?
– Я сказала, что от тебя пахнет, – повторила Медисон как само собой разумеющееся.
Мозг еще не успел осознать, кто вошел в комнату, а тело уже действовало. Клыки выдвинулись, когда он потянулся и схватил ее. И потащил вниз. Больше не осталось сил для борьбы.
Он голодал, а его одержимость сама пришла к нему. Ефраим не потрудился проверить, одни ли они, чтобы вовремя остановиться. Он так сильно нуждался в ней.
Какая-то часть его мозга отметила, что она не кричит. На самом деле появилось ощущение будто Медисон словно сама торопилась. Это странно.
– Вот, открывай, – сказала она, когда засунула что-то ему в рот. Ефраим застыл, пораженный ощущениями.
Его взгляд уперлся в ее шею и затем переместился на предмет в руках Медисон. Он слабо усмехнулся. Она воткнула соломинку в пакет с кровью.
Ефраим всосал ее, медленно смакуя вкус первой группы крови, когда она достигла его губ, языка, нёба и наконец-то глотки. Он закрыл глаза и застонал
– Хорошо, да? – усмехнулась Медисон. Ефраим кивнул, но не прекратил пить. Соломинка только замедляла процесс. Он взял пакет из ее дрожащих рук.
Затем вытащил трубочку изо рта и запустил ее в другой конец комнаты, прежде чем разорвать пакет зубами. Он стал быстро глотать красную жидкость, пока не выпил все до капли.
– Еще, – потребовал он.
Она тихо рассмеялась.
– Вот.
Медисон терпеливо сидела рядом, пока он приканчивал десятый пакет с кровью. Ефраим не мог не заметить, как очаровательно она выглядела в этих милых маленьких хлопковых шортах. Наконец-то, он отрыгнул и вздохнул. Готово.
– Тебе лучше? – она провела пальцами по его сальным волосам.
– Почти. – Он с легкостью вскочил с постели. Вся его сила вернулась и это немало.
Медисон ахнула.
– Что? – Ефраим посмотрел вниз, ожидая увидеть, как торчит его член или что-нибудь еще. Ее взгляд был прикован к его груди.
Рана, теперь полностью исчезла, также рассосались швы.
Он провел рукой по той области.
– Ужасно чешется. Мне нужно в душ.
– Это мягко говоря, – ответила она автоматически, все еще выглядя удивленной.
– Ну, спасибо за кровь.
Она покачала головой.
– Пожалуйста. Просто радуйся, что мне удалось перехватить твои поставки.
Он остановился.
– Ты забрала мою кровь?
– Конечно. Я предположила, что тебе доставляли кровь, в противном случае ты бы перекусал всех во круге. Это просто вопрос времени. – Она указала в сторону своей комнаты. – Я купила мини-холодильник, чтобы сохранить ее свежей для тебя.
Ее беспокойство о нем поставило его в неудобное положение.
– Спасибо. Конечно же, я оплачу. Я ценю это, – произнес он чуть резче, чем намеревался.
Медисон закатила глаза и прошла мимо него в свою комнату.
– Забудь об этом. Еще увидимся.
– Подожди! – вдруг выпалил Ефраим. Он не знал, как сказать или показать, что хотел, нет, ему необходимо, ее присутствие рядом.
Не видеть ее целую неделю подобно смерти. Ефраим признался себе. Он скучал по ней.
Хорошо, что он был здесь, избегая ее по большей части и наблюдая за ней издалека. Черт, наблюдение за ней стало его манией.
Что-то другое, помимо крови притягивало его, и он не мог понять потребности видеть Медисон. Если он быстро что-нибудь не придумает, то она уйдет прямо сейчас.
– Ну и? – спросила она.
Он почти споткнулся на пути в ванную. Ладно, он притворился, но отчаянное положение требуют отчаянного решения.
– Извини, – пробормотал он, прилагая преувеличенно большие усилия, чтобы добраться до ванной.
Ефраим бросил короткий взгляд на девушку и ему пришлось отвернуться, чтобы спрятать улыбку. Она прикусила губу. Медисон с выражением сожаления на лице выглядела восхитительно. Конечно же нужно было использовать это против нее. Он снова споткнулся.
– Ч-ч-чем тебе помочь?
Он посмотрел на нее и слабо улыбнулся.
– Ты не могла бы подождать пока я не приму душ, чтобы убедиться, что я не потерял сознание и вернулся в кровать?
Ефраим в любом случае не упал бы в обморок, но ей не обязательно об этом знать. Было бы нецелесообразно говорить ей об этом.
Всего мгновение она выглядела так будто собирается отказать, но в конце концов, вздохнула и махнула ему рукой.
– Давай, я подожду.
Она присела на край его кровати, приготовившись ждать.
– Спасибо, – тихо поблагодарил он и снова направился в ванную преувеличенно тяжело. Как только дверь закрылась, он принял самый быстрый душ в своей жизни.
Через десять минут Медисон вскинула брови, когда Ефраим медленно вернулся в комнату. Какого дьявола он делает? Она не была идиоткой, если уж на, то пошло.
Этот маленький трюк Джил и Джошуа пытались проделывать годами. Вся эта "я слишком болен, чтобы идти в школу" с ней не работала.
Если он хочет устроить представление, что ж она ему подыграет.
– Ох, ты бедненький, – пожалела она.
Его губы дернулись, но он не улыбнулся, пока она помогала ему лечь в постель. Медисон устроила грандиозное представление, трясясь над ним.
– Что я могу для тебя сделать? – мягко спросила она.
Боже! Это было неожиданно.
– Эммм… у меня болит спина? – Ему нужно было выиграть немного времени, чтобы придумать как задержать ее здесь.
– Конечно, конечно, – проворковала она. Медисон осторожно взяла его за плечи и устроила, так чтобы провести руками по спине сверху вниз.
Он всего лишь собирался выиграть немного времени, чтобы придумать как заставить ее остаться подольше, но как только она провела руками по спине, ему стало мало ее прикосновений.
Прошло очень много времени с тех пор, как кто-то прикасался к нему с такой долей участия. За исключением редких объятий брата, невестки, племянниц и племянников, а так не было никого кто выразил бы хоть какое-то участие.
Женщины, с которыми он спал выражали ничто иное как страсть и желание. Они прикасались к нему только если это как-то приводило к их собственному удовольствию. Он никогда не чувствовал какой-либо привязанности в их ухаживаниях.
Медисон же напротив, лишала его здравомыслия своими прикосновениями. Он не мог не заметить, какой бескорыстно любящей девушкой она была, по тому как она его касалась. Это было настолько хорошо, что он молился, чтобы она никогда не останавливалась.
Медисон пришлось заставить себя больше не облизывать губы, пока она водила руками по спине Ефраима. С тех пор как они сюда переехали, она представляла себе какого это было бы провести руками по его телу, и сейчас она именно это и делала.
То, что предполагалось как шутка, привело к иному результату. Ей нравилось ощущать его теплую гладкую кожу под пальцами. Мужчина был прекрасно сложен.
Она ближе придвинулась к нему так, что смогла провести рукой еще немного ниже. От этого он сладко застонал, резко выдергивая ее из оцепенения, Ефраим играл с ней и наслаждался игрой
Медисон отстранилась.
– Я бы сказала, что с тобой все хорошо, – холодно сказала она.
Он посмотрел на нее и осторожно взял за руку. Медисон с трудом сдержала судорожный вздох. Ясные ярко-голубые глаза Ефраима были наполнены не пролитыми слезами.
– Я-я-я сделала что-то не так? – с трудом спросила она.
– Нет, – его голос звучал хрипло. Он на мгновение отвернулся. Ее сердце сжалось. Он выглядел таким грустным и потерянным.
– Пожалуйста, не останавливайся, – тихо попросил он, – Я-я знаю, что не заслужил: я лгал по поводу того, что мне плохо… Я просто… – он облизал губы, – Извини. – Он покачал головой, затем отпустил ее руку. – Извини меня за все. То как я обошелся с тобой той ночью… – Он поморщился, когда вспомнил, как провел ее рукой по своей эрекции. – Я был сволочью. Ты не заслужила, чтобы с тобой так обращались и мне действительно очень жаль.