— Закончила?
Я кивнула.
— Мне некого дать тебе в сопровождение.
Я пожала плечами.
— Не в первый раз я возвращаюсь в замок одна.
— Так не пойдёт.
Секундное молчание.
— Как я понимаю, теперь ты направишься в те палатки? — покорно произнёс он.
Избегая ответа, я погрузила руки в одно из вёдер. Знакомые ароматы трав и смесей действовали успокаивающе, и я вдохнула их полной грудью. С улицы пахло горькими лекарствами от лихорадки.
— Лара, король приказал тебе не ходить туда. Я думал, что возможно…
Его голос стал тише, в глазах читалось сомнение.
— Король? Король — моя забота, Эльн.
Я собрала волосы и попыталась заплести их в косу.
— От ран умирают не только ксиане. Я не могу остановить войну, провозгласить мир, но я не пройду мимо раненого. Мы же поклялись. Забыл?
Эльн вздохнул и протянул мне флягу.
— Вот ещё лекарство от лихорадки. Возьми, а то испортится.
Лекарство от лихорадки испортится лишь через несколько месяцев. Это же фляга из партии с прошлой недели. Скрыв улыбку, я подошла к корзине, стоящей в углу, и осторожно поставила лекарство к другим флягам.
— Благодарю.
— Мне жаль, но я не могу сделать большего.
Эльн тоже начал собираться
Я подняла корзину и, прежде чем раствориться в ночи, захватила кувшин с мазью.
— Эльн, я и не думала, что ты пойдёшь со мной.
— Я дал те же клятвы. — Он склонил голову. — Ксилара…
— Тебе не сойдёт с рук неповиновение королю. — Я одарила его улыбкой. — Он не твой единокровный брат.
Учитель рассмеялся от сожаления.
— С этим не поспоришь.
Я улыбнулась и прежде чем выйти на улицу, остановилась в дверях, чтобы дать глазам привыкнуть к тусклому свету сумерек. На дворе всё ещё стояло лето, но уже не такое тёплое. По вечерам ощущался лёгкий холодок — первый признак приближающихся снегопадов. Поправив корзину на руке и удобнее обхватив кувшин, я пожалела, что не подумала захватить плащ. Ведь когда я закончу работать в палатках, станет совсем темно.
Палатки пленных находились в глубине дворцового сада, а казармы растянулись вдоль южной стены города. Путь предстоит неблизкий.
Я вышла на улицу и сразу же посмотрела наверх.
Я любовалась этим зрелищем почти каждый день, с самого детства, но Замок Водопадов — огромная башня, построенная древними мастерами прямо в склоне горы — всегда поражал моё воображение. Даже в свете звёзд серый гранит стен контрастировал с окружающей зеленью. Множество водопадов, давших название городу и дворцу, с рёвом неслись вниз по утёсам, создавая поразительную по красоте картину. Десять поколений дома Кси трудились над строительством, расширением и декорированием этого дворца, превратив его в сердце всей долины и города. Я прикусила губу, пытаясь вспомнить, какой предок дал имя этому месту. Ксизон? Или всё-таки Ксиред?
Я пересекла внутренний двор и, пройдя через маленькие ворота, очутилась на главной улице. На посту всё ещё стояла прежняя стража, и когда я прошла мимо них, мужчины подняли руки в знак приветствия. Я кивнула им в ответ и растворилась в давке и суматохе улицы. Стоял поздний час — все возвращались домой. Вместо того чтобы повернуть на север к основной дороге, я пошла на юг. Этот путь короче, хоть мне и придётся пройти мимо крестьянского рынка. Надеюсь, все совершили покупки днём, и толпа уже рассосалась. Я шагала так быстро, как только могла, внимательно смотря под ноги. Несмотря на указы о запрете сорить, никогда нельзя быть уверенным, что в любой момент мусор не полетит тебе на голову. Конечно, за это штрафовали, но у охраны слишком мало времени, чтобы разбираться с данной проблемой. У них и так более чем достаточно других неотложных дел.
Лето выдалось на редкость неудачным. Весна принесла, как мы поначалу думали, обычные пограничные набеги тех, кого мы прозвали людьми Огненной земли. Но на этот раз воинов возглавлял военачальник по прозвищу Кошка. Его армия пересекла южные границы и опустошила близлежащие города и селения. Обычно Огненные мародёрствовали лишь на границе, чтобы успеть исчезнуть в раздольных полях без следа. Однако у этого военачальника были другие планы. Он захватывал города и удерживал их, вынуждая жителей клясться ему в верности. Если же против него посмеют восстать, то он убьёт всех мужчин, замучает женщин и детей, и сожжёт город дотла. Всё лето он прокладывал себе путь через долину, оставляя за спиной захваченные земли.
Город Водопадов переполнили беженцы. Король Ксиманд уверил совет и лордов, что этот выскочка будет сокрушён мощью армии Кси. Но за прошедшие месяцы наша армия была оттиснута громоподобными лошадьми военачальника и летящими стрелами неприятеля. В храм целителей стекались раненые и обездоленные. Жители открыли двери своих домов для пострадавших. Город превратился в перенаселённое несчастливое место. Эльн говорил, что приток людей принесёт больше болезней, и я боялась, что он окажется прав.
На сельском рынке не было слышно привычного гула и криков продавцов, расхваливающих свой товар. Покупатели просто не пришли — повсюду витал страх. Тем не менее, у лавки торговца живностью как всегда было шумно. Привязанные к прилавку всеми возможными способами гуси кричали, гагатали и били крыльями. Цыплята и утки, едва переставляя связанные лапки, гуляли вокруг, создавая какофонию своим квохтаньем. Всюду валялись перья, а в воздухе ощущался запах высохшей крови.
Даже, несмотря на то, что армия неприятеля почти стоит у стен города, верховный правитель Ксиманд проявил ещё больше милосердия к своим противникам. От имени своего народа он издал указ, согласно которому раненых пленных отводили в специально отгороженное место и заботились о них как о собственных людях. Но лицемерие моего брата проявилось в том, что тех немногих схваченных пленных изолировали в самой дальней части садов, за дворцовыми стенами. Их постоянно охраняли и не давали даже самого необходимого. Прошло уже немало дней и стало ясно, что Ксиманд сожалеет о своей общественной позиции. Эти мужчины всё ещё живы лишь потому, что Ксиманду нужно поддерживать образ благородного монарха.
Конечно, никакой другой целитель не осмелился пойти к той палатке. Казалось, король считал, что забота об этих мужчинах — измена высшего порядка. Я упорно боролась за то, чтобы стать ученицей Эльна, и ещё больше старалась получить статус подмастерья, а затем бросила вызов своему отцу, потребовав признать меня мастером. Ксиманд мог запугивать всю гильдию, но я дала клятвы не отказывать нуждающемуся в своих услугах, хотя выбираться к палатке приходилось без всякой поддержки и при большом сопротивлении. Я игнорировала каждого, не позволяя никому сказать мне «нет», но в глубине души я не знала, забочусь ли я о ранах из высоких побуждений или просто, чтобы позлить старшего единокровного брата.
В свою очередь мой брат намекал, просил, требовал, приказывал и запрещал мне эти визиты. Я игнорировала его. Он ругался, разорялся по этому поводу и кричал, но всё попусту. Он продолжал давить каждый день, ссорясь из-за того, что я оказываю помощь этим людям. Давление становилось всё сильнее, и я уже подошла к тому пределу, когда не раз и не два колебалась в правильности своего поступка. Но каждый раз как раненого приносили в палатки и кидали на пол, я снова бросала брату вызов. Я не могла отвернуться, ведь в моей власти лечить и снимать боль.
Однако Ксиманд дал мне ясно понять одну вещь — ни один из заключённых не должен узнать, что я дочь крови. Если кто-нибудь об этом прознает, то, по его словам, он посадит меня на цепь до окончания войны.
Даже я видела смысл в его словах.
Я шла через город, уворачиваясь от животных и людей, телег и фургонов. Их на улице было немало. Люди всех видов и цветов спешили по своим делам прежде, чем рынки закроются, и на улицы выйдет ночная стража. На одном из перекрёстков телега потеряла колесо, и весь её груз вывалился на землю. Повозчики кричали друг на друга, стараясь расчистить дорогу. Я свернула в переулок, стараясь избежать давки. На этих улочках здания строились впритык друг к другу и устремлялись ввысь, блокируя свет. Я с радостью вернулась на одну из главных широких улиц и пошла привычной дорогой.
Сделав несколько шагов, я почувствовала непривычную атмосферу. Казалось, страх сгустился в воздухе. Люди сбились в углах в небольшие группки и что-то обсуждали вполголоса. Торговля располагала к беседе. Интересно, есть ли хоть какие-нибудь вести о Кошке. Я сделала ещё один своего рода обход: прошла через узкую улочку, вышла на рынок специй… и остановилась прежде, чем попала в людской поток. Всмотревшись в красочные флаги на шестах, я нашла телегу Калисы, занимающую место у входа в другой переулок.
Наполовину клонясь к земле от старости, со сгорбленной спиной и скрюченными, раздутыми пальцами, Калиса — одна из тех немногих, кто ниже меня ростом. А ещё у неё самая яркая улыбка и лучший сыр в городе. Но сегодня она мне не улыбнулась.
— Лара. — Как бы то ни было, глаза и ум у неё всё ещё остры. — Ты одна? Это опасно, дитя.
Она слегка наклонила голову и посмотрела на меня.
— Калиса, у меня никогда не возникало проблем…
— Да, были такие времена, соглашусь. Но не сейчас.
Она бросила на меня сердитый взгляд, хотя уже вытаскивала маленький кружок твёрдого сыра.
— Прошёл слух, что наш король нанял наёмников для охраны своей туши. Эти чужеземные вравары ходят по улицам и пристают к женщинам.
Я поставила кувшин и корзину между ног.
— Ещё один слух как тот, что люди Огненной земли имеют синюю, красную и чёрную расцветки и изрыгают огонь изо рта?
Калиса вручила мне кусочке своего самого острого сыра и тонкое печеньице, которое я взяла с большим нетерпением. Во рту потекли слюнки, и я поняла, как сильно проголодалась. Завтракала я очень давно, а вкус сыра был просто восхитителен. Калиса наклонила голову, чтобы заглянуть в мои глаза.
— Ты не слышала?
Я никогда до этого не видела такого серьёзного выражения на её лице.
— Что именно?
— Армия отступила к городским стенам. Приказ короля. Разве ты не слышала горны?
Она отрезала ещё кусочек сыра.
— Говорят, у лорда-маршала были судороги.
Печенье и сыр внезапно потеряли вкус.
— Отступили? Но…
Её белая голова тряслась, когда она вручила мне ещё кусочек сыра.
— Дитя, время от времени нужно отдыхать от работы.
— В последний раз я слышала, что всё в порядке. — Я проглотила ком в горле. — К самым воротам?
— Все с ума сходят. Видишь, моя телега почти пуста — их работа. И сегодня ночью стража удвоена. Тебе лучше вернуться домой. — Калиса толкнула меня уйти. — Да и взгляни туда.
Я посмотрела по направлению её скрюченного пальца, за телеги, в самую гущу толпы, и увидела лорда Дерста на коне в сопровождении сына и наследника Дегнана. На их лицах было написана привычная заносчивая угрюмость. Нет нужды опасаться, что они узнают меня в толчее, и мои странные маршруты станут «секретом, известным всем». Обычно знать являлась во дворец лишь по распоряжению Ксиманда. Что они здесь делали?
У Калисы не осталось сомнений по этому поводу.
— Трусы бежали со своих земель. Я слышала, что они всех бросили.
Я сердито посмотрела на неё.
— За такие слова тебя могут и избить, бабушка.
Она фыркнула.
— Все говорят, что Ксиманд не такой воин как ваш отец, и это правда. А если верен слух, что он баста…
Я сердито посмотрела на неё, и она замолкла на полуслове.
— Не важно. У меня достаточно сыра, чтобы наполнить телегу на завтра, но дальше мне торговать нечем.
Она покачала головой, увидев вопрос в моих глазах.
— Ансер и Майя бежали со стадами, и у меня не осталось молока для работы. Урожай будет плохим, и еды на всех не хватит. Говорят, что некоторые торговцы уже поднимают цены.
Я сунула остаток сыра в рот и потянулась за мешочком.
Калиса остановила меня жестом.
— И не думай, дитя. Это моя благодарность за ту мазь для суставов. Действует превосходно.
Она подняла и согнула руки.
Я улыбнулась, радуясь тому, что её пальцам вернулась гибкость.
— Я принесу ещё одну баночку, Калиса. Обещаю.
— Лучше не выходи из замка, не подвергай себя лишнему риску. А теперь ступай. Скоро придёт мой внук и отвезёт меня домой.
Она начала собирать вещи, а я продолжила путь, полностью погрузившись в раздумья.
Лорд-маршал Уоррен казался очень самоуверенным в своей способности загнать в угол армию военачальника. Я совершенно не разбиралась в тактике и передвижении войск, но отец считал Уоррена превосходным генералам и верил в него. Что-то, должно быть, пошло не так как надо. Это объяснило настроение города, ведь враг стоит у самых ворот. Я ускорила темп.
Оглянуться я не успела, как оказалась перед стенами дворца — утешительными символами силы. Охранники у ворот поприветствовали меня, привыкнув к моему распорядку дня. Пройдя через ворота, я свернула на дорожку, ведущую в заросли.
Мать Ксиманда очень любила цветы и растения. Ни один час она провела, отдавая садовникам распоряжения с целью создать тщательно продуманные сады удовольствия. Наверное, отсюда и пошли слухи, что Ксиманд бастард, плод любовной интрижки его матери. К тому же, она приехала из отдалённого королевства, чтобы выйти замуж за нашего отца, а мои люди питают глубокую неприязнь ко всему иностранному. Отец думал, что потенциальный союз стоит столкновения с нетерпимостью народа, но я не раз слышала, что ему и королеве пришлось нелегко.
Конечно, мой отец отрицал все слухи, признал Ксиманда как собственного сына и наследника и поклялся, что он точная копия своего дедушки, но слухи так и не умерли. Старики-ксианцы не помедлили указать, что Ксиманд совершенно не похож на отца. Этот факт ранил брата точно нож. Даже после того как его признали наследником, даже после восхождения на престол, это пятно, казалось, ему будет никогда не смыть.
Мать Ксиманда умерла, а у моей матери, младшей дочери лорда ксиан, не было ни малейшего интереса к работе, необходимой для сохранения садов удовольствия. Огороды поддерживали в должном порядке — это разумно, ведь они имеют практическую ценность. Однако мама не видела никакого смысла в пустом времяпрепровождении. Это то немногое, что я знаю о своей матери, поскольку она умерла, рожая меня.
Дорожка вела через деревья, кустарники и бесконтрольно разросшиеся тернии. Часть шиповника уже давно пора срезать. Сегодня заросли меня не остановили, хотя я взяла на заметку, что позднее нужно обязательно разобраться с этой проблемой.
Из-за гущи растений дорожка стала тёмной и узкой. В конце концов, я выбралась на расчищенный участок, на котором стояла большая парусиновая палатка. Именно здесь держали раненых врагов.
Первый часовой даже не окликнул меня, просто махнул рукой — «мол, проходи». Он облокотился на своё копьё, словно стараясь хоть немного поспать. Немного пыхтя, я пошла вперёд. Я устала. Кажется, мои визиты всегда занимали больше времени, чем я планировала. Сегодня вечером во дворце собрался высший двор, но моё отсутствие не будет замечено. Или отмечено. Я редко его посещала.
Второй часовой стоял прямо у входа в палатки. Обрадовавшись, что сегодня дежурит Хит, я ускорила шаг.
Он не был рад меня видеть. Одна его рука сжимала копьё, другая решительно лежала на бедре. Круглое лицо, обрамлённое локонами того же цвета, что и мои, стало мрачнее тучи.
— Лара, — поморщился он. — Тебя здесь быть не должно.
Он дёрнул голову в направлении палатки.
— Не думаю, что они ценят твою помощь.
Не отпуская своей ноши, я остановилась рядом с Хитом и посмотрела прямо ему в глаза. Сначала я бросила на него грозный взгляд, а затем улыбка медленно расползлась на моём лице. Я стояла перед своим другом детства, все тучи сбежали с его лица, и он улыбнулся мне в ответ. Я опустила глаза и попыталась не рассмеяться, подошла к нему, и он положил ладонь на мой загривок и потянул к себе, пока наши лбы не соприкоснулись. Мы делали так с самого детства — это стало нашим особым приветствием. Конечно, теперь Хит намного выше меня, и ему приходится опускать голову и наклоняться, чтобы достать до моего лба.