Анна говорила, что я то, что надо — не слишком высокая, но и не слишком низенькая. Но иногда мне хотелось вырасти ещё на один дюйм или два.
Я отстранилась от Хита и улыбнулась.
Хит внимательно посмотрел на небо, словно ища знака, а затем обратил своё внимание на меня.
— Если кто-либо спросит, ты приказала, чтобы я отошёл в сторону.
Я улыбнулась ещё шире.
— Большое спасибо, Хит.
— Я никогда не мог тебе отказать, пташка. — Хит со вздохом откинул край палатки. — Я уже приказал нагреть чайники. — Взгляд стал серьёзным. — Моя смена заканчивается через три часа. Следующим дежурит Арнит, так что к тому моменту тебя здесь быть не должно.
Я сморщила нос, и Хит скорчил рожицу мне в ответ. В Арните есть что-то такое, отчего кожа начинает чесаться. Совсем недавно Ксиманд назначил его главой дворцовой стражи, несмотря на наличие более подходящих кандидатур. Я избегала этого человека, как только могла.
— Я успею.
Хит закатил глаза.
— Ты не первый раз мне это говоришь. Будь осторожнее, пташка.
Он пропустил меня внутрь.
Я вошла в палатку.
Первым в нос ударил запах. Запах травы, крови и смерти. Мужчины лежали вплотную друг к другу, большинство на тюфяках, а не койках. Здесь не было учеников или помощников, которые могли бы расчистить место, помыть бельё или обмыть раненых. Мне приходилось обходиться тем, что есть, хотя этого явно не хватало.
Когда я впервые пришла к ним, никто не разрешал мне к себе прикасаться и не желал со мной разговаривать. У этих людей плавная быстрая речь, и я с трудом понимала, о чём они говорят. Я проявила настойчивость и ослиное упрямство, и, в конце концов, некоторые разрешили о себе позаботиться. Все мужчины очень сильно отличались внешне: от светлой кожи до сильного загара, почти к жёлтому — но одно у них было общее. Все истекали красной кровью и жаловались на мои лекарства. Слава Богине, некоторые весьма сносно говорили на торговом языке и стали мне переводить.
Я подождала, пока глаза привыкнут к полумраку, поприветствовала двух охранников, стоящих внутри, и прошла вглубь палатки. Как только я вошла, наступила полная тишина. В воздухе чувствовалось напряжение. Как только мужчины увидели, что это я, они расслабились — почти незаметно, но только почти. Моё появление — это сигнал, что им разрешат искупаться, постирать одежду и сменить постельные принадлежности, насколько возможно. В отличие от моих пациентов ксиан, эти мужчины предпочитали быть чистыми. Они даже бормотали своего рода молитву, когда проливали воду.
— Лара.
Я повернулась и увидела, что ко мне подошёл Рэйф, невысокий худой мужчина со светлой кожей, глубокими тёмными волосами и карими глазами. Его лицо всегда освещала улыбка. Один из самых молодых, он первым позволил мне осмотреть себя и помог выучить язык. И хотя в моих знаниях всё ещё оставались пробелы, я часто пропускала слова или использовала их неправильно, большую часть времени я понимала о чём мне говорят. Казалось, эти мужчины не верят, что я смогу позаботиться о них. Конечно, я не могу помочь им со странными головными болями, от которых они страдают, но могу исправить иной вред.
— Рэйф, надеюсь, тебе лучше, — медленно проговорила я, пытаясь вырвать правильные звуки из своего горла. Я внимательно осмотрела рану, красовавшуюся на лице воина. Вроде бы хорошо заживает.
Рэйф скривил рот.
— Ты всё ещё говоришь как дети на уроках.
Мы вместе прошли к столу, стоящему в центре палатки. Я разложила свои припасы, порылась в корзине и, достав флягу, протянула её Рэйфу.
— Намажь этим рану, Рэйф. Шрам будет меньше.
Он взял флягу, но нахмурился.
— Зачем? Это шрам чести.
— Плоским и жёстким он шрамом чести быть не перестанет.
У этих мужчин очень странные представления о ранениях. Рэйф нахмурился, но флягу не отдал.
Мужчины в палатке уже развили бурную деятельность, но Рэйф переминался с ноги на ногу, словно и не собирался идти купаться. Тень омрачала его лицо.
— Что-то не так? — спросила я.
Он заколебался и тихонько ответил:
— У нас новенький. — И указал подбородком вглубь палатки. Я заметила несколько мужчин, сгрудившихся вокруг одной из кроватей. — Не могла ли ты…
Я взяла корзину и подошла к кровати. Лучше сначало узнать, с чем придётся иметь дело, а уж потом идти проверять остальных.
Когда я приблизилась, некоторые из мужчин отошли на солидное расстояние. Но двое громил остались стоять у койки. Не отрывая глаз от пациента, я поставила корзину на землю и встала на колени, чтобы всё рассмотреть.
Это был огромный темнокожий мужчина, занявший собой всю койку. Чёрный, как ночь, как сварочное железо. Слухи верны. Я отдышалась, и на секунду задумалась, изрыгнёт ли он на меня пламя. Но здравый смысл взял вверх, и я принялась за осмотр. Завёрнутый в плащ и одеяла, больной лежал с открытыми глазами, но невидящим взором. Пот стекал с его лба и коротко подстриженных тёмных волос, подобно которых я никогда не видела прежде. Несмотря на необычный цвет кожи, он страдал от боли, как и всё остальные.
Грубая повязка пересекала корпус чуть выше паха, и у меня пересохло во рту. Пожалуйста, Богиня, только не ещё одна рана живота. Я вытянула руку, и один из мужчин схватил меня за запястье.
— Что ты творишь?! — Его голос звучал грубо и резко, но я смогла понять его. Тёмные, чёрные глаза сверлили меня, ладонь сильнее сжала запястье. Широкое, круглое лицо смуглого цвета, и пусть не столь чёрное как у раненого на койке, он был темнее большинства. В голове промелькнуло: «может, я и синего увижу?» прежде, чем мужчина вновь вывернул мне руку.
— Я целитель.
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты брэгнект, — процедил он сквозь зубы.
Я не знала этого слова, но подозревала, что такому детей не учат.
Я осторожно отстранилась, стараясь не вызвать новую вспышку гнева.
— Я могу ему помочь. — Я продолжила смотреть громиле в глаза. — Я помогу ему.
Он сделал паузу, изучая меня.
Из темноты раздался голос:
— Пожалуйста, Жоден. Она целительница, — спокойно и серьёзно произнёс Рэйф, подойдя к нам. — Мы сторонились её поначалу, но она может помочь.
Жоден упёрся в него взглядом.
— Эта? Жрица-воин?!
Рэйф покачал головой.
— Ещё лучше — целительница. — Он использовал слово моего языка, а не своего. — Когда она впервые пришла, она показалась нам безумной, и мы попытались прогнать её, но она продолжала упорствовать. — Он повернул лицо, чтобы показать свой шрам. — Видишь? Она многим помогла, Жоден. Я могу поклясться бескрайним небом, если пожелаешь.
Жоден перевёл взгляд с меня на раненого и пренебрежительно оттолкнул моё запястье.
— Если навредишь Симусу, я убью тебя.
Я объяснила, что мне нужно на языке жестов.
— Перенесите его с койки на тюфяк.
Жоден начал разворачивать одеяла.
— Разверните его и протрите влажной тканью лицо, руки и грудь. Мы должны сбить температуру. С раной и повязкой я разберусь сама.
Один из молодых воинов — с кожей светлее, чем у Жодена, и длинными тёмными волосами, заплетёнными в косы — вышел вперёд, чтобы помочь.
— Рэйф? — Я села на корточки. — Я понятия не имею, можно ли его лечить, как всех остальных? Мои лекарства точно ему помогут?
Он выглядел озадаченным, как и все мужчины вокруг.
Я откашлялась.
— Я никогда не лечила таких, как он.
— Нет никакого различия… — начал Рэйф. Я положила руку на лоб больного, и Рэйф проследил за моим жестом. — Ты имеешь в виду его кожу?
Я кивнула и убрала руку, быстро посмотрев, не перешёл ли чёрный цвет на мои пальцы.
Рэйф фыркнул:
— Мы разные только внешне. — Он хитро посмотрел на Жодена. — Хотя некоторые утверждают, что Симус это не сплошное ходячее обаяние.
Жоден проворчал, но я заметила небольшую улыбку. Порывшись в корзине, я достала небольшую флягу с корнем орхидеи и вручила её юноше с косами.
— Ты?..
— Прест.
— Попробуй заставить его сделать два глотка этого снадобья. Но только два, не больше. Это облегчит его страданья, пока мы будем чистить рану.
Прест кивнул.
— Я вернусь, как только осмотрю остальных. — Я встала. — Сверните края палатки. — И крикнула: — Попробуем проветрить это место.
Мы уже поступали так раньше, пуская в палатку немного чистого и свежего воздуха. Стражу это не радовало, но они позволяли делать то, что я находила нужным. Как только тент подняли, я увидела охранников, окружавших палатку с внешней стороны. Ксиманд не любил рисковать.
Как только мужчины зашевелились, я встала и осмотрела других своих пациентов, проверяя раны, используя бальзамы и микстуры при необходимости. Первоначально меня отталкивали и всячески грубо со мной обращались, как только я пыталась помочь. Но со временем я заслужила терпение большинства и доброе отношение единиц. Но теперь все по-другому. Хотя мужчины хорошо ко мне относились, я могла сказать, что их внимание целиком было приковано к новому пациенту. Некоторые из тех, кто раньше никогда со мной не разговаривал, даже пытались расспросить меня о состоянии этого человека.
Кем бы ни он был, я подозревала, что это важная птица.
Принесли чайники с горячей водой, и началось купание. Я раздобыла тайком немного старого мыла, давным-давно забытого в дворцовой кладовой. От него слабо пахло цветами, но оно было мягким и хорошо очищало кожу. Я никогда не упоминала в замке о купаниях. Представьте только общественную реакцию, когда придворные узнают, что дочь крови разгуливает в палатке с голыми мужчинами. По каким-то причинам никому не приходило в голову, что целителю приходиться иметь дело с обнажённой плотью.
Я собрала старые туники и штаны, чтобы у Огненных была запасная одежда. Каждый стирал свою одежду, а страже приходилась выносить мокрое белье на просушку. Когда чужеземцы разделись для купания, я впервые увидела татуировки, которые каждый воин носил на обеих руках — разнообразнейшие картины, в которых я не видела ни малейшего смысла. Я попыталась расспросить о значении этих рисунков, но мне нагрубили в ответ.
Прежде, чем вернуться к своему новому пациенту, я подошла к охранникам у входа. Старший указал подбородком вглубь палатки.
— Он плох, леди?
— Да. Мне придётся чистить рану. Будут крики.
Стражник поморщился.
— Да, тут без криков не обойдёшься. Я предупрежу остальных.
— Спасибо. — Я подняла голову. — И нам бы не помешало принести ещё немного воды.
Он вздохнул.
— Вы же знаете приказы короля… — Стражник замолк, как только я посмотрела на него. — Да. Больше воды, хорошо.
Он выкрикнул приказ через полог палатки, а я повернулась вернуться к своему новому пациенту.
Мужчину раздели и положили на тюфяк. Сбоку от него стоял Прест и тщательно сворачивал одежду в аккуратную груду. Встав на колени, я увидела, что больной выглядит лучше. Бисеринки пота исчезли, глаза закрылись. Дыхание тоже стало легче. Вместо татуировок на тёмной коже красовались шрамы, но казалось, что и они образуют единый рисунок.
— Два глотка, — сообщил Прест. Я кивнула, но мой взгляд уже был поглощён раной. Я махнула мужчинам уйти со света и наклонилась рассмотреть её.
Рану укрывал плащ больного. Ткань пропиталась кровью, и та засохла, образуя корку. Я взяла свежую воду и промочила материю, отдирая её от струпьев. Очевидно, что ему оказали первую помощь на поле боя, но с тех пор раной пренебрегали. Я посмотрела на Жодена.
— Ты это сделал?
Жоден заворчал.
— Это всё, что я успел сделать прежде, чем нас схватили.
Я скривила лицо, давая знать, что всё поняла, и продолжила работать в тишине. Отодрав плащ, я отбросила его в сторону и впервые хорошо осмотрела ногу.
Выглядела она плохо. Рана шла с самого паха, углубляясь по длине бедра. Края раны опухли, внутри скапливался белый гной. В плоть попали трава, грязь и мелкие камни. Я аккуратно прикоснулась к краям и ощутила жар, исходящий от тела. Я прикусила губу.
— Он потеряет ногу? — Надо мной возвышался Жоден.
Я подняла голову и впервые заметила, что на Жодене нет никаких повреждений. Но мои глаза снова метнулись к зияющей ране. Я пожевала губу и произнесла:
— Не знаю.
Мужчины вокруг нас недовольно забормотали, но у меня не было времени нянчиться с ними.
— Сначала прочистим рану. — Я повернулась к своим флягам и взяла нужную бутыль и ткани. — Это болезненная процедура. Я предупредила охранников. Но мне нужна ваша помощь, нельзя дать ему двинуться.
Жоден упал на колени рядом со мной, но не сделал ни единого движения помочь.
— Я ждал гласа, и элементали внемли мне, — произнёс он скорбным тоном. — Надо было даровать ему милосердие и покончить с этим.
Люди вокруг меня отшатнулись в испуге.
— Ты не смог даровать ему милосердие? — тихо спросил Рэйф с широкими от ужаса глазами.
Я подняла голову. Лицо Жодена было измучено и выглядело серым на свету. Мне рассказывали об этом обычаи: люди военачальника убивали собственных товарищей на поле боя — но я не поверила этим россказням. Я поднялась с колен, впившись взглядом в них всех, а затем ткнула пальцем в грудь Жодена, привлекая его внимание.
— Ты этого не сделаешь. Зайти так далеко, только чтобы твой то… — Я не смогла закончить слово. — Нет. Я не позволю.
Он посмотрел на меня, и мне показалось, что позади боли в его глазах промелькнул смех.
— Возомнила, что сможешь спасти его? Вместе с ногой?
— Я хочу попробовать. — Я впилась взглядом в Жодена. — Думаю, у нас есть надежда.
Он снова успокоился, смотря на мой пальчик посередине его широкой груди, и медленно кивнул.
— Мы попробуем, целитель. — Незнакомое слово завоевало популярность в его языке. — Будем надеяться.
Я снова присела на корточки. Жоден жестами раздал указания остальным.
— Я не смогу удержать его в одиночку. Он сильный, не ошибитесь.
К нам подошли ещё трое мужчин. Каждый, вместе с Рэйфом, Престоми и Жоденом, сели на землю и схватили раненого. Я приблизилась и рванула повязку.
Мужчины напряглись. Жоден нахмурился, глядя на меня, и пробормотал что-то о песнопении.
Рэйф фыркнул.
— Она не использует заклинаний, Жоден. Не призывает к стихиям.
— Нет?
Он выглядел немного разочарованным.
Я проигнорировала все комментарии и приступила к работе. Мы прекрасно справлялись приблизительно три вздоха. Я даже убедила себя, что корень орхидеи усыпил пациента на всю процедуру. Но как только я расширила рану, он начал извиваться под нашими руками.
— Нет! Нет! — грохотал его сильный голос, и он затрясся, пытаясь отбросить нас в сторону. Слава Богине, на этот раз в помощниках у меня крепкие мужчины. Ученики в мгновения ока полетели бы в воздух.
— Ещё народу. Ну! — Тихой команде Жодена повиновались, и к нам подошло ещё больше мужчин. Жоден переместился к голове больного и положил свои большие ладони на широкие плечи друга.
— Симус, ты ранен. Мы должны обработать рану. Лежи спокойно.
Симус не внимал его просьбе.
— Воины! Ко мне!
Я была рада, что предупредила охранников, поскольку этот мужчина обладал громогласным голосом. Я работала так быстро, как только могла, боясь причинить вред от излишней спешки. Рану нужно очистить, и лучше сделать это с первого раза.
— Жоден! — крикнул Симус, корчась под нами.
— Я здесь. — Жоден наклонил голову набок. — Я здесь. Держись, друг. — Он впился в меня взглядом. — Быстрее.
Я проигнорировала его слова.
Прест обеими руками, всем весом, давил на предплечье.
— Мы можем прижечь её.
— Замолчи! — зарычала я.
Симус выл и выгибал спину. Я присела на корточки, когда мужчины повалили его на тюфяк. Краем глаза я заметила, что остальные смотрят на нас полными ужаса глазами.
— Почему её нельзя прижигать? — спросил Жоден. Он успокаивающе проводил руками по голове Симуса, поглаживая большими пальцами виски друга. Здоровяк успокоился, и я удвоила свои усилия.
— Если я прижгу рану, то останется глубокий рубец. — Я старалась подобрать правильные слова. — Он не сможет ходить. Возможно, даже ездить верхом.