Я стояла в ступоре. Этот голос я помнила... Сорванный. Больной, хриплый, но эти командирские интонации я не с кем не перепутаю. Значит муж... Ну, здравствуй...
Антонио отдавал распоряжения, Марта хлопотала над бессознательным мужчиной, его товарищ, горестно заглядывал ему в глаза, а я стояла и не могла пошевелиться. Дольф удивленно посмотрел на меня... Я встряхнулась и взяла себя в руки...
Графа отнесли на носилках в хозяйскую спальню. Марта потом сказала мне, что милорд очень плох. Не известно выкарабкается ли... Потом вдруг спохватилась, поняв кому это говорит...Я же жена и мне, должно быть тяжело это слышать. Я должна бы трагично рыдать, заламывая руки, как Антонио, возле его постели. А я спокойно стояла и слушала, что мой муж возможно сегодня умрет и не единой эмоции не отразилось у меня на лице.
Антонио, священник, Марта и еще пару женщин занялись графом. Когда я наконец собралась с духом и вошла в спальню, то увидела, что его кровать окружили плотным кольцом стенающие и плачущие люди.
-Вышли все отсюда. - громко приказала я, - я осмотрю его. Марта может остаться, остальные вон.
Всхлипывая слуги потянулись на выход. Антонио порывался что-то сказать, я не слушая выпихнула его за дверь.
-Нужно раздеть его. Помоги мне, - сказала я.
Мы стягивали грязные тряпки с тела графа, обнажая свежие и не очень раны, порезы, ушибы. Правая рука была перевязана грязными бинтами и вся заскорузлая от крови. Хорошо, что мужчина был без сознания, иначе я бы никогда не осмелилась так грубо с ним обращаться.
Я впервые увидела обнаженное мужское тело. Никакого очарования и трепета это у меня не вызвало. Только жалось и некоторую брезгливость. На коже не было ни единого чистого и здорового места. Старые и новые рубцы перекручивались, нарастая друг на друга, багровые росчерки шрамов, воспаленные, уродливые, безобразные ... Мужчина хрипло дышал, грудь дерганно поднималась и опускалась...
Я смотрела на него, как на чужого незнакомого человека, отвлеченно и холодно, механически отмечая загноившиеся раны и разорванные мышцы. Мы распутали повязку на руке. Марта непроизвольно ахнула. А я отвернулась, глубоко вдыхая ртом воздух, борясь с тошнотой. На месте трех пальцев мы увидели кровавые обрубки, не зажившие, сочащиеся кровью и гноем, видневшиеся в ране кости вогнали меня в панику. "Какую же боль он должен бы терпеть", - прошептала Марта. Но самую страшную рану мы обнаружили на левой ноге. Голень была как будто расплющена. Точно по ноге проехалась лошадь - вырванное мясо, раздавленные мышцы. Возможно был перелом. В этой кровавой мешанине ничего не было видно... Вонь от загноившихся ран стояла такая, что я дышала через рот, голова кружилась, ноги подкашивались. Паника и ужас полностью поглотили меня. "Я ничего не смогу сделать, я не смогу его спасти- думала я отрешенно, - все бесполезно, этот человек умрет".
Марта взяла меня за руку и твердо сказала "Он еще не умер, значит шанс есть. Давай, графиня, берись за дело"...
Следующие сутки превратились для меня в нескончаемый кошмар. Мы промывали, обеззараживали раны потратив почти три литра самого крепкого вина (спасибо папе), удаляли сгустки крови, гноя, обрезали прокалённым на огне ножом гниющие ошметки кожи и мяса, пока яркая кровь не лилась с раны. Штопали его, словно дырявый носок. Думаю, крови он из-за нас лишился немало... Мы двигались постепенно сверху вниз, не пропуская ни единой царапины... Марта руководила, а я... я ни о чем не думала, потому что если бы хоть на миг задумалась, что я делаю... - я билась бы в истерике все следующие сутки... Хорошо промыли и забинтовали обрубки пальцев, накладывали мази и травяные примочки на уже поджившие участки ран. С чем мы действительно не могли ничего сделать, так это с ногой. Я старалась не смотреть на нее, так как сразу же меня начинало выворачивать. Нога стала фиолетово-красного цвета, воспалилась и распухла. Лучшим выходом было бы отрезать ее по колено. Дольф, с которым я поговорила выйдя на улицу, посоветовал то же самое, пока зараза не пошла дальше. И предложил свою помощь. "Граф без сознания, боли он не почувствует. Иначе умрет". - сказал солдат, он много раз видел подобные ранения. Надежды нет.
Мужчина, приехавший с графом, оказался его старым товарищем и сослуживцем, безземельным рыцарем, которому светила только карьера службы в армии. Звали его Карлом. Пока я смутно припоминала его лицо, он нам рассказывал, что случилось.
Когда месяц назад король объявил войну законченной, а мирный договор подписанным, полк графа (а к тому времени его повысили до чина полковника) вместе с многими другими осталась патрулировать границу, наблюдая за соблюдением перемирия нашими соседями. После его все-таки расформировали и отпустили по домам. Граф и с ним еще несколько приближенных отправились в родной замок. "Нас было пятеро, когда на нас напали. То ли отставшие отряды противника, которые мародерствовали на севере и шли домой, то ли наши бандиты. Но они в три раза превосходил нас численностью. Полковник сражался как зверь. Он сам положил более десяти человек", - подтвердил мужчина. Это была жестокая и кровавая бойня. Когда все было кончено, полковника нашли под грудой мертвых тел, залитого кровью, без чувств. Когда он пришел в сознание, он просил только одного - умереть в своем замке. На своей земле...
Я в смятении металась по комнате, решая отрезать ногу или положиться на волю божью. А если она загниет? И заражение пойдет выше? На моей совести будет смерть графа Лайони. Я стояла и смотрела сверху на неподвижно лежащего бледного мужчину. Совершенно чужого и не знакомого. Ничего не осталось от блестящего офицера, любимца женщин и баловня судьбы. Изломанное, рваное тело, источало агонию боли и ужаса. Вдруг граф открыл глаза и четко произнес, глядя прямо на меня - "Не позволяйте им отрезать мне ногу, лучше умереть". И опять отключился. "Это знак судьбы?" - спросила я себя... "Если да, то я получила ответ".
Было трудно, было адски трудно. Я собрала всех в замке и попросила помощи. Кто как лечил, людей, лошадей, домашнюю скотину. Просила предлагать самые невероятные варианты. Будем пробовать все. Сама я не смыслила в медицине, но некоторые женщины, особенно пожилые давали хорошие дельные советы. Я записывала рецепты, пошаговые инструкции лечения, просила их составлять мази, травяные сборы. Мед, чеснок, клюква, хвойные, ивовые отвары, ромашка, календула... Я решила испробовать все, авось что-то поможет. Целыми днями без остановки, мы обрабатывали ногу, промывали, прижигали, мазали, обкладывали, укутывали...
Бедный граф, хорошо, что большую часть времени он был в забытьи, а то бы просто не выдержал бы наших издевательств. А когда он приходил в себя, просто молча смотрел на нас, внимательно следя за руками и невольно вздрагивал, если я неосторожно задевала рану...
Однажды ночью я действительно подумала, что пришел конец.... У Максимилиана поднялась высокая температура, он начал бредить... Бессвязные приказы, горячечный шепот о войне, смерти, хриплые крики "Нет!.. Стоять!... Назад!..."... Я испугалась до дрожи.... Мы опускали тело графа в наполненную снегом ванную (благо в подвалах его еще было много), обтирали вином, ставили медовые и уксусные компрессы, насильно вливали хвойные отвары... Глубокой ночью Марта ушла, а я осталась возле графа... Он затих... Я низко склонилась к лицу, прислушиваясь. Дыхание стало поверхностным и прерывистым...
"Господи, умоляю, не дай ему умереть" - шептала я исступленно, и как будто сама пребывая в бреду... "Спаси его, только на тебя надежда, я уже не знаю, что делать, Господи"... Я стояла перед кроватью на коленях, прислонившись лбом к горячей руке мужа... У меня поднялась температура, все тело трясло крупной дрожью, почему то адски начала болеть левая нога... Сколько времени я шептала молитвы? Часы? Когда я подняла глаза солнце уже встало над лесом...
-Ты ангел? - над головой раздался слабый хриплый голос, - Я..... умер?
-Нет, - сквозь слезы произнесла я, - не вздумайте умирать, я не позволяю вам...
-Хорошо.... - растеряно ответил граф,- а кто ты?
-Я ваша жена...
-У меня есть жена? - с удивлением... - Не помню... Ну... ладно...
В комнату вошли Антонио и Марта.
-Леди Александра, вам нужно отдохнуть, мы посидим с графом... - Марта подняла меня с колен... Уже выходя я услышала задумчивое "Александра...."
Эта ночь стала переломной. Граф пошел на поправку. Я сходила в храм и поставила свечу перед иконой... "Спасибо за помощь"...
Антонио рассказал капитану о матери графа, и что произошло в замке за время его отсутствия. Наверное этот разговор занял целых полдня, так как когда я пришла на очередную перевязку, Антонио забрал у меня мази и бинты, не пустив к комнату... Граф переживал потерю...
В течение нескольких недель мы боролись за жизнь Максимилиана и эта борьба вымотала меня до изнеможения. Нога еще была плоха, слишком много было вырезано мышц, она стала тоньше и слабее... Но зато мы ее не отрезали и это радовало..
Карл и Антонио ухаживали за Максимилианом, так как я все таки хоть и жена, но девушка и мне не позволили участвовать в интимных чисто мужских сферах. Мы же с Мартой поили графа куриным бульоном и отварами трав, перевязывали раны. Со мной граф не разговаривал, но всегда открывал глаза, когда я входила в комнату и внимательно следил за моими перемещениями... Я и не стремилась навязывать свое общество, слишком много у меня еще было работы. Весна заканчивалась, нужно было заниматься посадкой овощей, уборкой, стиркой, готовкой для мужчин. Ведь они целыми днями работали в поле, пахали землю, рубили лес, заготавливали бревна для починки домов в деревне. Я по-прежнему учила детей и читала им сказки. По-прежнему у нас в столовой собиралось вечерами наше, теперь уже, увеличившееся общество для разработки и координации планов посадок, защиты территории, ремонтных работ... Я привыкла советоваться с женщинами, делиться планами и, возможно, для графини это было не прилично и неподобающе... но я же была не правильная графиня...
Я уже полгода обитала в хозяйской спальне, комнате, смежной с графской. И каждую ночь стоны мужа разрывали мне сердце, будили, поднимали с кровати. Я бежала к графу, смачивала виски, ставила на лоб холодные компрессы, или просто клала ладонь на голову и гладила по волосам, успокаивая и шепча "Все хорошо, спите". И он затихал...
Вечерами, после ужина и наших собраний, я тихонечко читала в его спальне, сначала по себя, потом вслух. Я же понимала, что графу безумно скучно лежать целыми днями в постели... Из Антонио собеседник никакой, со мной он не разговаривал, поэтому просто однажды я начав следующую главу о путешествиях к дальним странам, описанным знаменитым путешественником Натаниэлем Корса, стала читать ее вслух. Практика у меня была обширная, не зря же я почти полгода читаю детям и взрослым... Я читала почти три часа, пока не охрипла и не стала запинаться. На часах была полночь. Закончив главу, я закрыла книгу.
-Спокойной ночи, Максимилиан, - тихо произнесла я, направляясь к смежной двери, ведущую в мою спальню.
-Спасибо, Александра, - прозвучало из полога кровати. Это были первые слова за месяц, сказанные лично мне...
С того вечера я стала ему читать постоянно... Выбирала в библиотеке интересные книги, в основном биографии великих людей, путешествия, исторические романы.... И каждый раз уходя слышала его тихое "Спасибо"...
Нога почти зажила, хоть она и представляла собой жалкое зрелище, тонкая, бледная, испещренная шрамами. Но граф потихоньку начал вставать с кровати. Сначала с помощью Карла (он как и многие другие, остался в замке), потом с костылем... Я видела, как графа раздражает его беспомощность, неспособность самостоятельно передвигаться, сходить в туалет, умыться... Несколько шагов по спальне и он падает почти без сознания на кровать. Но сцепив зубы опять встает и идет. К окну пять шагов, к камину шесть, к кровати четыре и бледный до синевы граф валиться без сил.
Весна закончилась, пришло лето. Отцвели первые фруктовые деревья, на нашем столе начали появляться свежие ягоды, зелень, салат.. Мы сыграли еще пару свадеб. Жизнь продолжалась. Сара с огромным животом все-так же сидела у камина и шила. Теперь уже одежду графу, а то, как оказалось, все что было в его шкафах или украдено мародерами или уже поношено мной... Дольф все вечера проводил вместе с ней, а я вместе со своим чужим незнакомым мужем...
Упорство и нечеловеческая сила воли графа дали свои плоды. Он медленно выкарабкивался и уже самостоятельно ходил по замку. Антонио везде его сопровождал, рассказывая о моих нововведениях и перестановках. Возможно жаловался на "неправильность" графини, возможно хвалил ... не знаю.. Мы с графом обитали по разным орбитам.
Если слуги и замечали что-то странное в наших отношениях, то не подавали вида. Мы походили на двух осторожных одиноких хищников, оказавшихся на одной территории. Присматривались, принюхивались друг к другу, но не шли на контакт. Мрачный, искалеченный мужчина, с жесткой складкой у рта, он почти не говорил не с кем, а если я и слышала хриплый низкий голос, это было недовольное ворчание или окрик перестать ныть, убраться или оставить его в покое. Жалости к себе граф не принимал в любом виде...
Граф каждое утро выходил во двор, хромая, тяжело опираясь на костыль... Пытался фехтовать левой рукой. Разрабатывал правую. Наблюдал за работой мужчин, о чем то разговаривал с Дольфом, отдавал распоряжения. Постепенно мужчины перестали обращаться ко мне за советами, теперь при каждой возможности шли к графу. Стало обидно до слез... Меня полностью отстранили от хозяйственных и ремонтных работ. Молча, решительно отодвинули, как не нужную вещь.
-Дольф, что происходит? Почему вы мне не докладываете о ситуации с посевами? - однажды я отважилась спросить
- Леди Александра, граф приказал докладывать все ему. Он в курсе происходящего. А вас попросил не тревожить... Вы же леди, - почтительно поклонился Дольф.
Я сжала кулачки... Не нужна, значит. Приехал в замок полумертвый, и только поднялся на ноги, уже хозяйничает. Без него все было прекрасно.... Лучше бы вообще не приезжал... Злоба и детская обида переполняла меня. То, что это его замок и его слуги, я старалась не думать...
Мы столкнулись в коридоре. Я шла в свою спальню после занятий с детьми.