Он тут же застывает на месте. Лицо такое, как будто я влепил ему пощечину. На миг закрывает глаза, как будто собираясь с силами. И сразу же переходит в наступление.
- Значит, я с тобой, как с грязью, да? А ты? Ты сам? Как ты думаешь, каково мне было видеть, как ты обжимаешься с этой… девкой? Я, между прочим, приехал, чтобы поговорить, объяснить все насчет этой чертовой помолвки. Если хочешь, даже извиниться… За то, что раньше не сказал. А ты… Да мне просто башню сорвало!
- Бедный. Сочувствую от всей души. Можешь на этот счет не переживать, у меня с ней ничего не было. Она просто прицепилась ко мне в баре, влезла следом в такси. В тот момент, когда ты нас увидел, я как раз пытался от нее отделаться.
В его глазах на мгновение вспыхивает радость, которая тут же сменяется недоверием.
- Врешь?
От обиды першит в горле и щекочет в носу, но я не подаю вида, равнодушно пожимаю плечами.
- Не хочешь – не верь, дело твое.
Он машинально зажимает кнопку между большим и указательным пальцем, надавливает. Увидев, как тонкое острие слегка входит в кожу, невольно вздрагиваю. Черт, что он делает? Ведь больно же…
- Мог бы сразу сказать…
- А ты мне дал? И потом, разве ты бы поверил? Я ведь для тебя шлюха, похотливая тварь. Вспомни, сколько раз ты называл меня так? Черт… Да ты даже сейчас мне не веришь…
- Прости…
До отказа вдавливает кнопку в подушечку пальца. По краям выступает тоненькая полоска крови. Но он, кажется, не замечает этого. Продолжает давить.
- Думаешь, мне плевать? Да я убить себя был готов за это.
Никак не могу оторвать взгляд от зажатого между пальцами кусочка стали. От темно-красного ободка, охватывающего блестящий металл. И думать ни о чем, кроме этого, почему-то не могу. Как глупо. Как глупо, что он это делает… И то, что меня это так… так волнует. Лишь для того, чтобы не молчать, спрашиваю:
- Что ж не убил?
- Тебе от этого стало бы легче?
- Нет… Просто не бросайся такими словами.
Молчание, заполнившее комнату, кажется таким материальным, таким ощутимо плотным, что я опять застываю в оцепенении. Затаив дыхание, слежу, как он делает ко мне шаг. Осторожный. Совсем маленький…
Тишину разбивает телефонный звонок. Тор достает из кармана трубку, подносит к уху. Снова садится в кресло. Мгновение – и на лице привычное сосредоточенное выражение. Передо мной уже совсем другой человек. Деловой. Решительный. Привыкший управлять подчиненными и безжалостно давить конкурентов.
- Так, понял. Скоро буду. Да. Да. Часа через четыре.
Закончив разговор, убирает телефон обратно в карман. С недоумением рассматривает вонзившуюся в палец кнопку. Выбрасывает в корзинку для канцелярского мусора, вытирает платком кровь. Поднимает на меня глаза.
- Я должен ехать. Меня ждут в издательстве.
Чувствую себя разочарованным.
- Ясно.
- Поехали со мной.
- Нет.
- Почему?
- Не хочу.
Гуров опять хмурится, секунду медлит, потом встает.
- Разговор не закончен. Дня через два я вернусь, и мы во всем разберемся.
Снова медлит. Как будто ему не хочется уходить. Как будто он не уверен, что поступает правильно, оставляя меня сейчас. Потом все-таки выходит из комнаты и через несколько минут с улицы доносится шум отъезжающей машины.
***
Я в растерянности. Он вернется, и что тогда? Понятно, что. Он меня уговорит. Черт, да я уже почти согласился! Задержись он еще немного, я бы точно с ним поехал. Но я не хочу этого. Я не верю ему. И я не простил. Наверное, никогда не смогу. Черт, что же делать?
К тому моменту, когда Леха возвращается с работы, я уже знаю, что. Я просто уеду. Я не буду сидеть и ждать. Может быть, это трусость. Плевать. Не хочу испытывать судьбу, слишком мало у меня шансов устоять. И потом, я вообще здесь задержался. Я очень благодарен Лешке за то, что он дал мне работу и крышу над головой. За то, что не лез ко мне в душу, ни о чем не расспрашивал. За то, что будил по ночам. Но я ведь не собираюсь торчать на его фабрике всю жизнь? А уж в его доме – тем более. Сообщаю Лехе о своем отъезде. Он, конечно, удивлен, но не сильно. Немного подумав, спрашивает:
- Это из-за того мужика? Ну, который приезжал. От него бегаешь?
- От него.
- Не хочешь рассказать?
В ответ пожимаю плечами.
- Что-то не хочется.
Вообще-то, заманчиво. Рассказать все как есть, облегчить душу. Чего мне стесняться, я все равно уезжаю. Синдром «случайного попутчика». Но – нет. Не хочу в ответ на Лешкину поддержку вываливать на него всю эту грязь и муть. Он этого не заслужил.
- Ну, не хочешь – не надо. Жаль, конечно, что уезжаешь. Мы с тобой вроде бы нормально сработались. Может, тогда накатим грамм по двести? За твой отъезд.
- А давай. Ты прости, что я так неожиданно. Подвел тебя.
Он отмахивается.
- Да лан, бухгалтер – это, действительно, не проблема. Найду.
Вдвоем быстро сооружаем стол. Лешка пьянкой не увлекается, но в холодильнике у него на всякий случай всегда есть пара бутылок водки. Прохладная бутылка в тепле тут же покрывается легким туманом. Так, соленые помидорчики, огурчики. Деревенское, от Лехиных родителей, сало. Жареная картошка. Еще кое-что.
Холодная водка под хорошую закуску – это то, что надо. Напряжение, весь день сжимавшее меня в своих тисках, отпускает, и я, неожиданно для себя, все-таки вываливаю Лешке все, как есть. Про семейный бизнес, смерть отца, болезнь мамы… Про чертова гребаного Террориста. Про Террориста особенно подробно, кажется, только о нем и говорю. Пока рассказываю, сам себе удивляюсь. Зачем я это делаю? Леха все равно не поймет. Наверное, я сейчас стремительно падаю в его глазах, да так, что дальше некуда. Но остановиться все равно не могу. Я устал носить это в себе, мне просто необходимо выговориться, освободить душу от этого груза. Лешка действительно изумлен. Черт, да у него сейчас глаза на лоб вылезут.
Когда я, наконец, затыкаюсь, он какое-то время тоже молчит. Переваривает мой рассказ. Потом медленно, с растяжкой, выдает:
- Ну, делааа…
Неловко усмехаюсь.
- Да уж… Вот так.
Чтобы скрыть смущение, встаю из-за стола, отхожу к распахнутому в ночь окну. Вдыхаю полной грудью ароматы молодой зелени, цветущей акации, живой, еще не высушенной летним зноем, земли. Наверное, все-таки зря я… Молчал бы лучше. Лешка подходит, садится на подоконник. Закуривает.
- Так, значит, ты у нас по мужикам.
- Получается, так. В основном.
- Никогда бы не подумал. Так посмотреть, вроде бы нормальный парень.
Shit, ну как же неловко. Черт бы побрал мой длинный язык.
- Ну, вообще-то у меня и девушки были.
Помолчав, осторожно спрашиваю:
- Наверное, мне не надо было все это рассказывать? Тебе неприятно?
Лешка медленно выпускает в душистую весеннюю ночь струйку дыма. Задумчиво роняет:
- Да нет… Не то, что бы… Скорее, странно. Не понимаю. Ну да ладно, это твое дело. Ты позвони, как устроишься. Или напиши там…
- Как смогу – позвоню.
Вряд ли я буду ему звонить. И писать тоже не стану. Ни к чему оставлять какие-то ниточки. Не то, чтобы я не доверял Лехе, но мало ли, как все обернется. Все-таки повторяю:
- Конечно, позвоню. Ты тоже не пропадай. Соберешься жениться – на свадьбу не забудь пригласить.
Лешка смешно морщит конопатый нос, ерошит короткий белобрысый ежик. Улыбается во все белоснежные тридцать два, как всегда, открыто и обаятельно.
- Обязательно приглашу!
Перед сном долго ворочаюсь. Может быть, все же остаться? Дождаться Тора… Плюнуть на гордость, на все обиды. Сесть вместе с ним в его черную «Ауди», вернуться в Москву… Даже вещи собирать не придется. Можно, конечно. Только потом не ной, когда он опять обойдется с тобой как с хламом. Нечего себя обманывать, лучше давай, спи. Засыпаю. Просыпаюсь почему-то с мокрым от слез лицом.
Глава 9
В этот раз я долго не кружу. Просто перебираюсь в областной центр. Террорист прав, в большом городе затеряться намного легче. И потом, надо уже, наконец, подумать о нормальной работе в какой-нибудь приличной компании. В конце концов, для чего мне мой навороченный диплом? Конечно, в большом городе жизнь дороже, но если снять жилье попроще и вообще не шиковать, то вполне можно какое-то время продержаться. Пока не найду эту самую нормальную работу. Тем более, что кое-какой денежный резерв у меня есть. Пока я работал и жил у Лешки, я наравне с ним нес расходы на питание и хозяйство, но на аренду квартиры мне тратиться не приходилось.
Мне удается найти недорогое жилье в одном из удаленных от центра районов. Хозяева большой четырехкомнатной квартиры, в которой я теперь ночую и храню свои небогатые пожитки, люди предприимчивые. Каждая комната разделена легкими гипсокартонными перегородками на две, а то и на три части, в зависимости от ее размера. В такой клетушке помещается раскладушка, тумбочка, стул и… и все. Вся эта «жилплощадь» сдается отдельно. Тонкие стеночки совершенно не задерживают звук и обитатели всех «отсеков» постоянно незримо присутствуют в моей жизни. Так же, как и я в их. Но, во-первых, это очень дешево, а во-вторых, я вовсе не собираюсь надолго здесь задерживаться. Вот только определюсь с работой.
Пока устраиваюсь официантом в кафе. Это очень удобно. График три смены через три позволяет три дня подряд вплотную заниматься поисками подходящего места. Плюс еще дополнительный доход в виде чаевых. Да-да, с некоторых пор я стал очень практичным. В душе странное, тупое спокойствие. Кажется, я все-таки выздоравливаю. Я больше не корчусь от боли, вспоминая тот страшный вечер. Я не боюсь засыпать, потому что сплю спокойно и крепко, вообще без снов. Я даже не испытываю ненависти к чертову гребаному Террористу. Тот разговор многое прояснил. Действительно, глупо все получилось. Нелепое стечение обстоятельств, нагромождение обидных ошибок. Но, наверное, все к лучшему. Все равно у нас с ним ничего бы не вышло. Он никогда не относился ко мне серьезно, для него я всегда был забавной зверушкой, с которой можно неплохо развлечься. Он, конечно, меня разыскал, но кто скажет, что им двигало? Как-то не верю, что желание быть со мной. Скорее, уязвленное самолюбие.
Все это вообще, с самого начала, было абсолютной случайностью. Случайно возникло на далеком тропическом Острове и столь же случайно продолжилось потом в Москве. Наверное, пройдет какое-то время, и я его забуду. Смогу забыть. Я бы уже забыл, если бы не одно воспоминание: его «Прости» и глубоко, до крови, втиснутая в палец канцелярская кнопочка. Хотя, не только это. Иногда мне напоминает о нем мелькнувший в толпе похожий силуэт, промчавшаяся мимо черная «Ауди», сказанная кем-то фраза. А еще однажды мне все-таки снится сон. В нем нет ничего особенного. Только ощущение его присутствия. Близко, совсем рядом. И от этого мне так спокойно и хорошо, такое полное, безграничное счастье, что я, проснувшись, какое-то время тихо лежу, боясь спугнуть это чувство. Потом оно проходит, и я вдруг задыхаюсь от черной тоски. Shit… Как же мне все-таки его не хватает. Чувствую себя неполным, ущербным. Как будто важная часть моей личности осталась с ним. Ничего, это тоже пройдет. Должно ведь пройти?
В кафе зарплата небольшая, в первый месяц получаю совсем мало: по неопытности я умудрился разбить тарелку и три стакана, и у меня несколько клиентов убежали, не расплатившись. Но я быстро осваиваюсь. Посуду больше не бью, за посетителями бдительно приглядываю. К тому же мне повезло, я обслуживаю летнюю площадку, а там всегда много народу, поэтому чаевые приличные.
Два месяца поисков подходящей работы результата не приносят, несмотря на мой солидный британский диплом. В городе есть большие компании, в некоторых даже требуются специалисты моего профиля, но мне все время отказывают. Может быть, дело в почти полном отсутствии стажа. Моя первая трудовая книжка осталась в издательстве. А в новой всего одна запись: восемь месяцев работы бухгалтером на крошечной мебельной фабрике. Не совсем то, что нужно для того, чтобы найти приличное место. К тому же выгляжу я сейчас не очень презентабельно. Из Москвы я взял не очень много вещей. После этого я, конечно, иногда покупал себе одежду, но она вся дешевая, с вещевого рынка, в том числе и костюм, который я приобрел специально для того, чтобы ходить на собеседования. Боюсь, что в сочетании с моей скромной внешностью мой диплом служит мне плохую службу. Кажется, большинство отказывающих мне кадровиков подозревают меня в том, что я приобрел его в подземном переходе. Но я не сдаюсь. Мне должно, наконец, повезти. Я обязательно найду то, что мне нужно, и все будет хорошо. Даже без Тора. Убеждаю себя в этом так старательно, что почти верю. Вот только почему-то продолжаю тосковать и каждую ночь, засыпая, надеюсь во сне опять почувствовать его рядом с собой. Как будто разлученные половинки моей души тянутся друг к другу.
***
Потом настает этот день. С самого утра у меня какое-то предчувствие. Не знаю, чего я жду, но это ожидание, поселившись во мне, никуда не хочет уходить. Оно тихо ворочается, осторожно царапая душу тонкими коготками. На работу прихожу как всегда за десять минут до начала. Раньше появляться незачем, мне даже не надо переодеваться. В кафе нет форменной одежды, рекомендуются темные джинсы, темный «верх» и в целом опрятный вид. Роль униформы играет длинный черный фартук с броским оранжевым названием заведения на груди. Завязываю на талии тесемки, беру поднос, блокнот для записи заказов и выхожу на площадку. Примерно час маюсь от безделья, потом появляются первые клиенты. Рабочий день начался.
Сегодня суббота, поэтому посетителей особенно много, еле успеваю поворачиваться. Время летит незаметно. Поставив перед очередными клиентами заказ, осматриваю площадку: не собирается ли кто-то уходить, не надо ли где-то забрать грязную посуду, поменять пепельницу, принести чего-нибудь еще. На столике в дальнем углу мой взгляд спотыкается. Потому что за ним, чуть откинувшись на белом пластиковом стуле, сидит Тор. Он в простой майке и джинсах, в пальцах дымится сигарета. Я даже на секунду зажмуриваюсь. Не может быть. Он не может вот так просто появиться в этом кафе, в разгар моей смены. Просто сидеть, как будто ожидая, когда я подойду к нему и приму заказ. Откуда он взялся, когда успел войти? Неважно. Какая разница, откуда и когда? Главное, что он здесь. Черт, я так рад. Да что там рад, я безумно счастлив видеть его. До слез. Черт… Я сейчас даже дышать рядом с ним не могу. Потому что сердце отчаянно бьется в горле. Не очень понимая, что делаю, поворачиваюсь к нему спиной, пройдя мимо служебного столика, оставляю на нем поднос, выхожу из-под зеленого навеса площадки, прибавляю шаг и уже бегом бросаюсь через дорогу, на другую сторону улицы. Меня останавливает резкий рывок за руку. Тор хватает меня за плечи, прижимает к стене, и, глядя мне прямо в глаза, негромко, но четко произносит: