– Не беспокойся, осталось недолго. И кстати, скоро получишь свою долгожданную свободу выбора, – мне показалось, что в голосе Ланкмиллера просквозило плохо скрываемое ехидство.
Он взял меня за руку, чтобы не потерять в толпе.
Взял за руку.
Я, твою мать, вздрогнула даже.
Ладонь у него была большая и теплая, от этого все язвительные слова с языка слетели незримыми каплями. На душе было удивление и растерянности даже, отвратительно сладко-спокойная. Ох, как нехорошо.
Вдруг представилось, что эти руки сегодня ночью со мной делать будут. Фу. Гадость. Извращенец. Потаскун. Ну вот, все на свои места и встало. А я-то испугалась…
То место, куда Ланкмиллер меня привел еще больше укрепило эту уверенность.
– Э-э, секс-шоп?
Я это слишком поздно поняла, бестолково уставившись на грудастый манекен в витрине, обряженный в обтягивающую монашескую робу и чулки в сеточку.
Ну да, помнится, он обещал что-то подобное. Щеки краской наливаются. Ну здравствуй, царство фаллоимитаторов…
У входа еще один манекен стоял, чуть сутулый дядька с козлиной бородкой, суровым лицом и весь опутанный кожаными ремешками. Я с трудом подавила смешок. Да это не просто секс-шоп, а целый BDSM-шоп. Да только это особой радости не внушает.
Ошейники, наручники, плетки и… Ох ты ж е-мое, даже анальные пробки… Все плохо, кажется… Хотя вон та, к которой еще хвост приделан, мило смотрится. Черт, что я несу, это все от усталости…
В магазине помимо нас были еще такие же парочки, самозабвенно выбирая игрушки для постельных утех, и еще две девчонки, лет по тринадцать-четырнадцать, беспрестаннно хихикая. Видимо, за этим они сюда и забрели.
– Смотри, – Кэри положил руку мне на плечо, на витрину указывая, – ошейник и наручники выберешь себе сама. Насчет остального можешь не беспокоиться.
Ошейник?!
Насчет остального?
По позвоночнику прокатилась отвратительная дрожь. Да еще и самой выбирать орудия свой же экзекуции. У-у, чертов БДСМщик…
Я наугад, обильно краснея и начинаю уже не так уж отдаленно напоминать помидор, ткнула куда-то в витрину наугад и отвернулась. В спину донеся снисходительный смешок.
– Ты очаровательна в своем смущении, – с мечтательным злорадством заметил Кэри, когда мы уже выходили.
Я выдержала самую отвратительную за сегодня пытку. Самой выбирать орудие своих же пыток. Это подло, в конце концов. Сам Ланкмиллер, казалось, купался в удовольствии, как от всего процесса, так и от моей реакции. К тому же, судя по количеству заказанного им «добра», жизнь мне предстоит веселая. Так отвратительно, что хоть блюй.
Кстати об этом…
– Плохо чувствуешь себя? – Кэри выгнул бровь, разглядывая меня, как диковинную зверушку. Внимательно-внимательно так. Вот сейчас точно дырку прожжет.
Видно, и правда, я вся серая после сегодняшних пыток красотой. Ну и сам виноват.
– Нет, – я стиснула зубы, – все в поря…
Мои слова перебило и за глушило безумно нахальное, совершенно не женское, урчание в желудке. Я уставилась прямо перед собой невидящим взглядом, тихонько покачиваясь. Такое ощущение было, что волосы на затылке встали дыбом.
– Это голодовка? – хохотнул Кэри.
– У меня денег на обед нет… – я с ненавистью взглянула на своего «хозяина» и чуть было не показала ему язык. Спонтанный порыв удалось подавить.
– Странно, – он хмыкнул, – где это ты видела, чтобы вещи сами за себя платили.
Ох нет, вот сейчас не удалось. Только он уже спиной повернулся, вот это меня и спасло.
– Как же ты меня раздражаешь, Ланкмиллер, козел, козел, козел, – я специально несколько раз сквозь зубы повторила, то ли себя, то ли его дополнительно в этом убеждая.
Потому что в кубе он козел. И нельзя давать никому из нас обоих возможности в этом усомниться.
Просто немыслимо.
Он выслушал с завидным спокойствием и зевнул.
– Знаю, куда обедать поедем. Здесь, кажется, «Шоколад» неподалеку был…
Я шумно втянула воздух.
Сердце, дернувшись, беззастенчиво пропустило удар.
Язык бы мне оторвать…
Дьявол.
Дьявол, черт, Сатана и остальной набор нечистый силы.
Небеса меня уже не спасут. Потому что у мудаков иммунитет на святость.
– Ну… ну чем я перед тобой виновата? За что ты меня так ненавидишь? Кэ-э-эри… – я висла на руке Ланкмиллера.
И жестоко так висла, почти как ручная обезьянка. Но что поделать, обстоятельства обязывают. Не могу же я позволить ему затащить меня в «Шоколад», там, скорее всего, окажутся бывшие клиенты и вообще… Знакомые, официанты, уборщики, едри-ить!.. Лучше убиться. Как я им в глаза смотреть буду. Хотя нет, как вообще на них смотреть буду?
– А правила? Об обращении ко мне? – невозмутимо поинтересовался тиран, подталкивая меня к машине.
– Ну… – я сглотнула тяжелый ком в горле, не от слез, а вовсе какой-то непонятный, мешавший говорить и дышать нормально, – ну пожалуйста, не надо! Хозя… ин… – кашель удалось подавить с трудом.
У Кэри был чертовки довольный вид и взгляд с ядовитой помесью ехидства, злого веселья и похоти. Сверху вниз. Я решительно не признавала в себе меньше достоинства, чем в нем, но этот взгляд заставлял почувствовать себя ничтожной до кончиков ногтей. Хотелось зайти Ланкмиллеру за спину, чтобы вон его из поля зрения. Но что-то не позволяло. Может, нежелание признавать его превосходство, пусть и дутое. Пока я смотрю в глаза Кэри, я есть я. Ни грамма больше или меньше. Это полностью устраивает. Зверушку ручную он не получит.
Я, съежившись, вновь взглянула прямо в лицо Ланкмиллеру. Исподлобья, правда. Он ответил противной своей, снисходительно-ехидной усмешкой.
– Садись уже.
– Эй, это значит, что мы все-таки поедем в «Шоколад»? Ну почему нельзя выбрать какое-то другое заведение, а? – ныла и возмущалась я, как избалованный ребенок, конфет которому дали меньше обычного.
– Кику, – голос у Ланкмиллера внезапно такой сделался, как будто он меня сейчас отлупит.
Тут я поняла слишком даже ясно, до противного прямо, что никакие уговоры тут не действуют.
Сказал «Шоколад», значит, будет «Шоколад».
Вот это мужчина… Упрямый баран.
Когда в машину садилась, он-таки залепил мне подзатыльник. Но пристегнуться на этот раз удалось правильно.
Всю дорогу до бордель-кафе мы ехали молча. Я к окну отвернулась и мысленно пыталась настроить голос Кэри на гейский манер. Сколько себя помню, когда посетители хамили, всегда помогало.
Кстати о посетителях. Меня куда больше страшат возможные встречи с постоянными «клиентами», чем с персоналом. Зои говорила, все считают, что мне повезло. Вот и надо держаться соответствующе.
Повезло стать подстилкой для «господина».
Ничего себе, везение.
А ведь это лучшее, на что я могла рассчитывать с такой-то судьбой. Еще мечтала о чем-то дура, идиотка беспросветная…
Это лучшее. И оттого горько и тошно.
Машина плавно затормозила на стоянке бордель-кафе, я из нее первая выскочила, не дожидаясь Кэри. Вот бы сбежать от него. Я сбегу. Только не сейчас, пока он мне не доверяет. Надо все хорошо продумать, Ланкмиллер ведь не врал, когда говорил, что найти меня будет несложно. У него много связей и денег. Это все решает. Мне нужно свое преимущество.
– Чего застыла? – послышался над ухом не довольный голос.
Я молча поплелась следом, с чувством, как будто провинилась, и сейчас меня начальник в кабинет к себе вызвал.
Охранник у двери меня не узнал, достаточно было переодеться и прическу сменить. У него не было привычки вглядываться в лица.
Кэри выбрал столик не около окна, как нормальный человек, а где-то в глубине зала, рядом со стриптизерским шестом.
– Который час? – мрачно поинтересовалась я, усаживаясь напротив.
– Около двух, а что за интерес? – почти весело ответил он.
– В два стриптиз начинается, ты «отличное» место выбрал.
В животе снова послышалось урчание, и я уронила голову на стол. К нам подскочила официантка и, учтиво поздоровавшись, положила на столик меню.
– Может, ты сразу что-нибудь посоветуешь, Ки-ику? – Ланкмиллер неприятно протянул мое прозвище.
– Баранью отбивную! С грибами. И морс. – Я подняла вверх указательный палец, а голову оставила лежать; голос от эмалированной поверхности отдавался глухо, может, меня еще и не узнают.
– Прекрасный выбор, – пискнула официантка.
Ну, еще бы. Вообще-то, почти все напитки в кафе разбавляли водой, но морс разбавленный был как раз вкуснее, потому что не такой кислый. Что касается баранины, то ее я никогда не пробовала, но носить старалась как можно быстрее, потому что запах от тарелки исходил совершенно сногсшибательный.
– Тебя так напрягает перспектива увидеться с бывшими коллегами? – когда официантка убежала, Ланкмиллер вальяжно откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу.
– Меня напрягает перспектива безропотно исполнять любой твой каприз, – огрызнулась я.
– Ты привыкнешь.
– Нет. К этому нельзя привыкнуть.
– Можно. Все привыкают. У некоторых даже развивается синдром идентификации заложника. Знаешь, что это? – Ланкмиллер чересчур эротично выгнул бровь.
– Когда жертва влюбляется в своего насильника? – пробубнила я, локтями опираясь на стол и уставившись в сторону окна.
Слышала когда-то в разговоре на кухне. Он тогда как раз о рабстве был.
– Симпатизирует. И смиряется с положением, – мягко поправил насильник.
У меня в голове неожиданно что-то лопнуло. Натянутое-натянутое такое.
– Я не стану твоей никогда, слышишь ты, мразь, – оно как-то само собой с губ слетело. Сорвалось.
– Станешь, – с титаническим спокойствием заверил Кэри. Даже бровью не повел.
– Ну это мы еще посмотрим.
Дальнейшему продолжения перепалки воспрепятствовал принесенный заказ. Я уставилась в тарелку и принялась есть, но уже без особого удовольствия. Хотя было вкусно, этого не отнимешь.
Внезапно свет в зале кафе чуть приглушился, и включилась негромкая размеренная музыка. Ясно. Два часа. Начало шоу.
– Сможешь так? – Ланкмиллер усмехнулся, кивнув на старательно отрабатывавшую прямо напротив нас стриптизершу.
– Тебя б заставить, – глухо парировала я, не отрывая взгляда от своего стакана. В морсе отражались разноцветные лампочки.
Я неожиданно представила, как Кэри, медленно раздеваясь, крутится у шеста, и даже выпрямилась зачем-то. Интересно, у него грудь мускулистая или так себе? Под сорочкой не видно. Ну ладно, что-то подсказывает, что у меня сегодня же вечером шанс будет.
Скрипнул стул.
– Я оставлю тебя на минутку, – Ланкмиллер неторопливо поднялся. – Уйдешь – получишь по мордасам. Но скорее всего, в этом районе одинокую девушку ожидает куда более неприятная судьба.
Район знаменитый чуть ли не на весь свет заведениями, которые зиждутся на человеческом рабстве, продаже, купле и разного рода услугах. Здесь уже давно ни у кого моральных принципов нет. Своеобразный мировой невольничий рынок. Здесь насильник прав. Лучше смирно сидеть.
Но оставить меня одну за столом с выплясывающей рядом стриптизершей хорошая, блять, идея! Козел.
Но, надо признаться, одна я пробыла недолго. Не прошло и минуты две, как ко мне подлетела взлохмаченная Зои. Я по привычке вытянулась, ожидая приказаний, но когда сообразила, что их не будет, даже как-то расстроилась.
– Розмари, как ты его сюда притащила?! – она на стул напротив плюхнулась.
Розмари… Ну надо же, никогда б не подумала, что мне будет настолько приятно слышать свое родное настоящее имя.
– Кто еще кого притащил, – хмуро проворчала я.
– Вся кухня только об этом и трещит! – Зои всплеснула руками. Заметили-таки, окаянные. – Надо же, как ты изменилась! Ну, признавайся, у вас уже было?
– У… угу, – я кивнула, щеки вспыхнули.
– Ну наконец-то! – бывшая начальница так обрадовалась, как будто ждала этого всю свою жизнь. – А знаешь, что твой Кэри сейчас делает?
– Что? – я даже глаза вытаращила.
– Он хозяина мажет лицом об стол, потому что какие-то там синяки у тебя обнаружил.
– Черт возьми, вот нелогичное существо. Как будто он знал, что меня в наложницы отдадут, – пробормотала я, зачем-то защищая хозяина бордель-кафе.
Хотя он был исправным подонком. С другой стороны теперь ясно, зачем Ланкмиллер меня сюда притащил. Только в толк не возьму, хорошо это или плохо.
– Ой, – Зои подхватила свою юбку, вскакивая с места, – ну ладно, удачи тебе подруга. Уделай его как следует.
Что она подразумевала под своей последней фразой, я так и не поняла, когда к столику вернулся Кэри.
– Идем, если доела, – скомандовал он с как-ни-в-чем-не-бывало видом.
– А… счет оплатить… – неловко заикнулась я, проявляя солидарность к бывшим коллегам.
– Это было за счет заведения, – слишком холодно осадил он, вытаскивая меня за собой из кафе.
Отбивная, кстати, мои ожидания превзошла.
========== Часть 7 ==========
Кэри остановился, выжидающе глядя на меня. А я – на какой-то цветок темно-красный в саду поместья. Туда оса минут пять назад забилась, и я все ждала, что она вылезет. Но бутон только покачивался, и насекомое своей скудной тушки обратно на свет не являло.
– Идешь или нет? – поинтересовался Ланкмиллер.
– А можно я лучше здесь? Ну… побуду…
– Будь, – он пожал плечами и двинулся в сторону поместья.
Вот это да, разрешил. Ну наконец-то я останусь одна! Одна, без этого барана, его идиотских слуг и наложниц.
Отложив подробный осмотр, я села прямо над траву перед каким-то необъятным и немного пятнистым деревом, чтобы подальше от садовых дорожек, и подтянула колени к груди. Отличное место.
Теперь вот всегда сюда сбегать буду.
Умотал меня совсем этот Кэри, даже ноги заболели. Совести у него нет. Хоть отдохнуть дал.
Другие, вот, дома отдыхают. А у меня и дома-то…
Я поперхнулась и решительно помотала головой. Уже обещала себе про это не думать.
Не из таких мы. Нет, значит, не надо. И ныть не будем.
Просто хочется иногда, чтобы был рядом кто-то хоть немного родной. Слишком многого хочется. Душу уже не жжет, просто иногда накатывают бессовестные приступы противной тягучей тоски, вот и все. Так и раньше было. Ничего, я справлюсь.
На спину неожиданно легла ладонь. Маленькая и теплая.
– Не переживай, – вполголоса пробормотала Николь, усаживаясь рядом. – Сначала у всех так. Потом легче будет…
Я удивленно обернулась, разглядывая свою «сокамерницу» и хотела в ответ что-то сказать, но только зубы стиснула. Глаза нервно забегали. Неприятно, когда тебя видят насквозь.
– А что, здесь в саду можно и наложницам гулять, да? – тему я сменила так резко, до неприличия даже, только увеличивая напряжение. И вопрос какой-то глупый вышел.
– Конечно. У нас и в доме общая комната есть, и даже библиотека… Просто… Если долгое время проводить в одиночестве, можно и рассудок утратить… Но тут, понимаешь, своеобразный комендантский час. После семи вечера наложниц нигде, кроме своих комнат, быть не должно…
Николь почему-то говорила грустно.
– Что у тебя случилось? – я ее почти что прервала. И категорично слишком. Ну вот, опять.
– Ничего, пустяки, – наложница вымучено улыбнулась, пожав плечами. – Вот, снова с Элеонорой поссорилась из-за пустяка… Ну, пошли! Тебе сегодня по расписанию маску еще надо наложить, хочешь, помогу?
– Не отказалась бы…
Естественно, накладывать маски у меня не было никакого желания, но выхода, кажется, не было тоже, поэтому я, состроив как можно более беспечный вид, поплелась следом. Не у меня одной проблемы. Это не утешает. Только немножко бодрит.
А душу все-таки неприятное предчувствие грызло, что этот «пустяк», из-за которого у Элеоноры происходят неконтролируемые вспышки гнева, некогда звали Розмари. Схлопотала врага на свою задницу.
Ближе к вечеру, когда уже стемнело, к нам в комнату вновь заглянула старушка-уборщица, но уже другая, более громоздкая, и командным тоном потребовала:
– Кику, на выход!
– Бля… – буркнула я себе под нос, неохотно поднимаясь с кровати. Так уютно устроилась… Но вообще-то, догадаться стоило, что он меня вызовет. Опробовать новую игрушку, как же.