"И что теперь? Будешь драться с Маком? Он ведь палач, значит, сильней".
"Это будет лишь показательный бой. А в конце мы оба попытаемся показать, чем он может быть так опасен".
"Тогда тем более не понимаю, почему нельзя…", — Рамират так резко замолчал, что Арно поспешно повернул голову в его сторону. Что там еще могло случиться?
Томассо смотрел на молодого Эра поверх головы Макилюня. Долго и пристально всматривался в лицо парня. Тот даже губы в какой-то момент поджал от напряжения. О чем разговаривали два дракона, не знали даже их масочники. После чего Рамират озвучил вслух:
— Ладно, деритесь.
Мак, казалось, был удивлен не меньше Арно. Похоже, юный дракон палача тоже уже успел высказаться резко против этой затеи. Вдвойне непонятно почему это оба бронзовых одновременно пошли на попятную.
— Что, прямо тут будете драться? — растерялся хозяин дома.
— А что, есть другие варианты? — вполне дружелюбно поинтересовался у него Рамират.
— Тут есть зал для фехтования. Может, он лучше подойдет? — робко откликнулся Грэг.
— Может, — легко согласился с ним Арно и первым поднялся из своего кресла.
Мак последовал его примеру. Ирайсо встала со своего места последней, когда остальные уже потянулись к выходу, и успела перехватить Рамирата. Даже под руку взяла. Томассо опешил.
— А как же ваше традиционное мужененавистничество? — поинтересовался он у бабочки.
— Ты ведь не человек, дракон, — отозвалась та, скосив на него глаза.
— И что? Это умоляет в твоих глазах мою мужественность? — живо заинтересовался он.
Бабочка усмехнулась.
— Не думаю, что драконы способны смотреть на нас, как на возможную пару.
— Вот уж дудки!
— Да? А мне казалось…
— Не правильно казалось.
— Ты можешь назвать мне хоть одну пару человек-дракон? — Осторожно уточнила она.
— Я и Арно, — тут же бросил раздосадованный бронзовый.
— Любовную пару.
— Ставрас и Шельм.
— И юный шут, и твой друг — масочники, не люди.
— Но… — начал было Томассо и замолчал. Бабочка была права.
— Но, конечно, я могу ошибаться, — обронила она с хитрой улыбкой. — Ригулти сказал, что ты один из самых древних его сородичей. Может быть, на протяжении веков уже встречались и иные союзы между вашим племенем и людьми.
— Не припомню такого, — буркнул на это Томассо и повел женщину вслед за остальными.
Ее слова дали пищу для размышлений. Действительно, еще не было такого, чтобы между драконом, пусть и трижды бронзовым, и его человеком установилась именно любовная связь. Даже не так. Любить-то могли и те, и другие. Но всегда, абсолютно всегда, это были чисто платонические чувства. Крепкие, нерушимые, но… не оскверненные плотским желанием. Хотя… какая же это скверна? Достаточно взглянуть на радужного с его шутом, и сразу становится ясно, что ничего отвратительного в этом нет. Просто любовь. Еще одна ее разновидность из тысячи. Рамират настолько погрузился в собственные мысли, что Ирайсо была вынуждена привлечь его внимание. Правда, бабочка сделала это совсем неласково — ткнула локтем под ребра. Дракон очнулся и тут же зашипел на нее, как змея. Вряд ли человек при всем желании мог бы издать нечто подобное. Имаго улыбнулась так, словно одержала еще одну маленькую, но победу. Томассо криво усмехнулся. Не на того напала! Уж кто-кто, а древний бронзовый очень хорошо умел ловить момент и пользоваться случаем, чтобы отомстить. А свободной магии в крылатых всегда было более чем достаточно. Ничего особенного он не сделал, просто, когда они уже входили в так называемый зал для фехтования, чисто на магическом уровне дал понять бабочке, что против дракона она со всеми своими нитями судьбы бессильна. Женщина разительно поменялась в лице, выхватили из складок одежды оружие — кривой кинжал, метнулась к дракону и… замерла на полпути.
— Придется вам пока побыть смиренным зрителем, — обронил Арно с другого конца просторного помещения. В пальцах масочника мерцал бело-голубыми искорками второй конец поводка, что обвил шею имаго. — Сам я свои поводки снимать без последствий для носителя не умею. Никто из кукловодов не умеет. Но наш вольто, я уверен, вам в этом поможет. А пока вам придется какое-то время носить мою матрицу, — мягко произнес масочник.
И поводок, казалось, растаял без следа. Но Ирайсо, которая в полной мере ощутила на себе действие чужой магии, прекрасно понимала, что теперь она себе не принадлежит. Поэтому, бросив на дракона косой, неприязненный взгляд, отошла к стене, где на лавке уже строился Грэг, который дернулся, когда к нему приблизилась имаго, но остался сидеть. Все-таки неплохо королева выдрессировала сыночка. Что же с новоиспеченным муженьком-то не справилась? Да с такими, как эти масочники, справишься, пожалуй! И на кой только Бронтехью согласилась заключить с ними этот нелепый союз! Ведь подозревала же, что равноправного тандема не получится. Правда, на тот момент, ей казалось, что куда больше следует опасаться драконов. Масочники воспринимались более безобидными. Досадная небрежность. Вот за нее и расплачивается теперь. Бронтехью могла бы долго костерить себя на все лады, если бы в этот момент рядом с ней не сел все тот же невыносимый дракон, из-за которого ее заарканил масочник.
— Проще надо быть и люди к тебе потянуться — самодовольно фыркнул Рамират.
— Еще и издеваешься, скотина?! — зашипела на него бабочка.
Дракон выглядел удивленным.
— Эй! — прокричал он Арно, который встал напротив Макилюня в центре зала, — я думал ты ей и язык укоротил, не только руки.
— Обойдешься, — бросил ему в ответ масочник, — сам ведь под монастырь ее подвел.
— Не, я не понял, ты вообще на чей стороне? — решил обидеться дракон.
— На своей собственной, — отозвался масочник, снова повернувшись к противнику. — И не отвлекай меня.
— Обойдешься! — Бросил Рамират раздосадовано.
Со своего места ему было прекрасно видно, что возле Мака все еще мнется Эр, что-то силясь объяснить своему старшему другу или, напротив, понять из чужих объяснений. Так что поединок пока еще не начался, значит, можно смело отвлекать Арно разговорчиками. И, конечно, он совершенно не ожидал нападения от посаженной на поводок Бронтехью, которая совершенно неожиданно даже для себя отвесила мужчине с седой прядью в угольно-черных волосах смачный подзатыльник. У бедного Рамирата аж зубы клацнули. Он с выражением полного недоумение повернулся к Ирайсо, увидел панику в глаза имаго и окончательно понял, что сейчас произошло.
— Эй! Ну ты и гад! — Вскричал дракон и решительно зашагал к своему масочнику. Тогда он уже почти ухватил Арно, все еще стоящего к нему спиной, за рукав, Мак, наконец, смог убедить Эра присоединиться к остальным на лавке у стены.
— Я готов, — сказал палач и внимательно посмотрел на своего противника. Тот улыбался своим мыслям. Дракон сразу понял причину его самодовольной улыбки. Ну типичный масочник — сделал гадость и рад.
— Зато он теперь занят, — прорычал на палача бронзовый и развернул Бригелла лицом к себе.
— Ты что-то хотел? — осведомился Арно с подчеркнутым участием.
Рамират демонстративно скривился. О, да! Он много чего хотел. Но в этот момент надоело ждать Маку. Точнее, палач принял единоличное решение преподнести поединок масок наиболее эффектно и жестко. Поэтому… ударил.
Арно в одно мгновение отшвырнул Рамирата себе за плечо. И откуда только у масочника сила взялась. Физически он не выглядел таким уж силачом.
— Смотрите внимательно, — негромко сказал Гиня, сжав ладонь сидящего рядом Мура. Но обращался он больше к Грэгу и Ирайсо. — Палачи сражаются в поединках лентами.
— Мне казалось, что ленты — оружие кукольников. Самых слабых из вас, — уточнил Муравьед.
— Да. Это так. Но… — Гиацинтмилш погладил большим пальцем ладонь друга. Улыбнулся своим мыслям и продолжил объяснения. — Палачи не то, не се. У них свои приемы. Конечно, кукольники не способны сделать по-настоящему тонкую работу по подавлению личности противника, в отличие от тех же искусников марионеточников. Зато в поединке именно у лент площадь поражения больше. Поймать на поводок обычного человека, не обладающего врожденной магией маски — раз плюнуть.
— Если он не связан с драконом, — вставил свои пять копеек устроившийся прямо на полу Эр.
— И то верно, — согласился с ним Шлим, — Так вот, в этом деле с поводками и нитями-марионетками, конечно, проще, но на нас своя же магия действует… ну скажем так, несколько иначе.
В этот момент ленты, что стелились по полу и от которых уворачивался Арно, вынужденный постоянно дергать за собой Рамирата, начали подниматься в воздух, свиваясь кольцами, словно какой-нибудь питон, жутко длинный, но тонкий и плоский, как будто скалкой по нему прошлись.
— Да уйди ты к остальным! — вскричал Арно на весь зал.
Но Рамират уперся. Встретился с ним взглядом, и масочник быстро сообразил, что бесполезно его отсылать.
— Тогда я тоже хочу участвовать! — Взвился Эр и помчался к Маку.
Через мгновение противники стояли друг против друга пара на пару. Вокруг Мака и примкнувшего к нему Эра скручивались кольцами ленты. Арно и Рамират казались беззащитными против этой мощи. Одна из этих лент взметнулась и понеслась в лицо Арно. И тут Рамират, против которого магия маски была бессильна, как в случае с любым драконом, первым додумался исполнить роль щита. Лента обвила его горло и… опала.
Гиня тем временем продолжил комментировать происходящее.
— Ну, это теперь, конечно, не совсем тот поединок, которыми вас Арно стращал. Но по сути, такие вот драки происходят между нашим молодняком с устойчивой регулярностью. Разумеет, на Карнавале и любых других праздниках поединки строго запрещены. В таких случая против драчунов может палач выступить. А это чревато тюремным заключением. Вы, конечно, не поймете, что в этом такого ужасного, но только потому, что не видели, как у нас выглядят тюрьмы. Так что суть в том, что мы в принципе не так уж бурно размножаемся, но при этом наши юные, да горячие, регулярно пытаются истребить и без того небольшое поголовье себе подобных. Не знаю, что будет теперь. И вообще удивляюсь, что до сих пор никто не донес его величеству, что у нас все не так гладко на наших холмах. Но Арно прав, есть очень большое опасение, что теперь наши будут регулярно лезть на рожон с людьми. И, даже если человеку в таком поединке чести удастся победить масочника… есть одно обстоятельство, которое может в корне изменить теперешнее к нам отношение со стороны королевского дома.
— Тогда почему бы не стращать их палачами и не в праздники тоже?
— Потому что если поединок произошел где-то неподалеку и вовремя старшие подоспели, еще можно спасти хотя бы одного из поединщиков. Если же мы начнем их стращать… они просто будут забираться все дальше и дальше. И там уже никто не сумеет поспеть вовремя.
— Что значит хотя бы одного? — еще больше нахмурился Муравьед, у хватившийся за самую главную обмолвку Коломбины, и с силой стиснул руку своего кукловода. Гиня тяжело вздохнул и только собирался ответить, как в зал вошли Ставрас и Шельм. И заговорил вольто — мертвенно бледный. Точнее, показался таковым, пока все не сообразили, что на лице шута была белоснежная маска, полностью повторяющая контуры лица. Взгляд, которым их обжег Радужный дракон, не предвещал ничего хорошего. Похоже, поединок Арно и Мака как-то не совсем благополучно сказался на Шельме и его безликой маски.
— Умирая, можно забрать любого с собой. Есть проверенный и безотказный способ. Главное, правильно ненавистью распорядиться. А кого еще можно так сильно ненавидеть, как не собственного убийцу? — мертвенным голосом произнес шут.
Со своего места поднялся Мур.
— Что случилось? — спросил оборотень, обращаясь к Ставрасу.
— Вот и мне хотелось бы знать, — холодно произнес тот, — вообще-то он спал. А, когда встал на ноги, на нем уже была эта чертова маска!
И в этот момент с той стороны зала, где все еще шел поединок, раздался крик. Там были еще одни двери, находящиеся точно напротив тех, в которые вошли шут и лекарь. И именно в дальнем дверном проеме стоял… Вестник. И звук этот исходил от него. Крик боли и ужаса, потому что именно на нем скрестились поводок Шлима и лента Макилюня. Как эти двое успели так быстро сориентироваться и переключаться друг с друга на иного противника — осталось загадкой. Рядом с каждым из масочников стояли драконы, взгляды которых так же были обращены на непрошенного гостя. И тут… всех примирил вольто. Нити сорвались с пальцев Шельма. Маска, за которой было спрятано улыбчивое лицо, засветилась, вспыхнула и… пропала. Нити, пронзившие одновременно, Вестника, Арно, Мака, Рамирата, Эра и Ирайсо, опали, растворившись в воздухе еще до того, как успели достигнуть пола. И Ландышфуки заговорил сам, уже без подсказки маски.
— Она пришла просить о помощи, — окружающие не сразу поняли, что это он о вестнике. Но шут, под глазами которого залегли глубокие тени, продолжил совсем о другом: — Наши поединки, действительно, регулярно заканчиваются смертью обоих противников, так как умирая, даже самый слабый масочник способен забрать с собой того, кого особенно сильно ненавидит. Пусть даже не своего убийцу, пусть даже этот человек будет находиться от него за тридевять земель. Это особая магия, которую невозможно отметить. У вас тоже есть что-то подобное, — он повернулся к Ирайсо. — И у людей драконьего королевства, кажется, тоже.
— Предсмертное проклятье мага, — первым догадался Ставрас.
— Да, — хрипло отозвался Шельм. Прочистил горло и повернулся к Маку и Арно. — Я, надеюсь, что до этого вы бы не довели. Но вольто… испугался. А я спал, поэтому…
— Маска перехватила контроль, — задумчиво кивнул Мак. И ободряюще улыбнулся. Подошел к шуту. Это потребовало несколько больше времени, так как зал, действительно, был довольно внушительных размеров. Все молчали. Мак протянул Шельму руку. Тот помедлил, но потом все же ухватился за нее. И замер, словно бабочка, нанизанная на иголку.
— Что происходит? — хмуро спросил у палача лекарь.
— Просто кое-чем делюсь, — легко отозвался тот.
— Мак, — строго и укоризненно произнес Ставрас, — не бери дурной пример с младших сородичей.
— И в мыслях не держу. Просто, это трудно объяснить словами. Но скажу так, кроме судей, могильщиков и охотников за головами, мы так же выполняем роль… скажем так, духовников.
— Ух, ты! — Вклинился, приблизившийся к ним Рамират, — а ведь это косвенно включает в себя три предыдущие роли.
— Да, наверное, — палач глубоко вздохнул, но даже не обернулся на бронзового, все еще глядя только на лекаря, он разжал пальцы и выпустил руку Шельма. Тот испустил разочарованный вздох. Но быстро встряхнулся и придвинулся ближе к Ставрасу. Тот сразу же обнял его за плечи. Для шута это словно бы поступило сигналом к действию, точнее, к продолжению объяснений.
— Поэтому у нас нет смертных приговоров. Провинившихся запечатывают в тюрьме масок. И все. Если приговорить к смерти, есть вероятность, что тем самым приговоришь еще кого-то, кто ни сном, ни духом о своей вине.
— А! — Неожиданно для всех взвыл Эр, отчаянно взъерошив на себе волосы обеими руками, — Как же у вас все сложно!
— Так зачем к нам пожаловал Вестник? — Неожиданно подала голос Ирайсо, освобожденная вольто от магии кукловода.
Девушка, что все еще стояла статуей в дверях, дернулась от этих слов, словно очнулась. А потом скинула капюшон и сказала:
— Я пришла просить о спасении.
— Но не для себя, — отрешенно произнес Шельм, через которого, похоже, снова заговорила маска масок.
— Для дочери. Она Скарамучча. Самая сильная из нас. И она… ждет ребенка от Коломбины.
— Палача или Доктора, — изумленно выдохнул Шельм уже своим голосом. И тут же воскликнул, хватаясь за голову. — О, черт!
— Что это значит? — заволновался Ставрас.
— Все может оказаться еще хуже, чем мы предполагали, — веско произнес Мак. И, похоже, оказался прав.
19
— Тсс, — зашипел на Бима Тай и тут же спросил: — ты точно уверен, что она больше через тебя не смотрит?
— Ты всю дорогу спрашиваешь! — Обиделся дракон, который посчитал, что после признания в том, что ведьма может видеть через него, ему теперь не доверяют.