— Ну, так что, рискнем? — лукаво прищурился на них Тай.
— Добром это не кончится, — со вздохом произнес Савелий и неожиданно для масочника обнял того за плечи. Улыбнулся, — но куда я теперь без тебя?
— Обещай мне, — неожиданно потребовал Шельм, как только Снежная Дама прервала свой безрадостный рассказ, чтобы перевести дух. Она выглядела подавленной. Но не это вынудило шута обратиться с неясным требованием и не кому-нибудь, а к Рамирату, который даже растерялся от его напора.
— Смотря, что пообещать? — осторожно начал дракон.
— Ты знаешь, — еще более неожиданно выдал шут.
Даже Ставрас нахмурился. Что это нашло на его беззаботного арлекина? И почему он с этой странной просьбой не к нему обращается, а к кому-то третьему? И тут Рамират, кажется, понял, к чему все это.
— А, — протянул он многозначительно и очень неприятно ухмыльнулся. Даже вечно невозмутимый Арно, которого было непросто пронять, занервничал. О чем эти двое договариваются? Но Рамират быстро все разъяснил, задав один лишь дополнительный вопрос: — Яйца, что ли, оторвать, чтобы впредь неповадно было? А чего ж ты сам этого не сделаешь? Боишься, рука не поднимется?
— Мне с ней танцевать. Другого варианта я не вижу. Но я не уверен… — начал он и перевел взгляд на Ставраса.
Радужный окончательно нахмурился.
— Не уверен, что живым от девочки уйдешь? — негромко уточнил он.
— Она Скарамуча, но для меня это полбеды. Ей всего лишь пятнадцать. Но и это не так страшно, рука бы у меня поднялась. Но она беременна. И, судя по силе, которую в ней ощущает вольто даже отсюда, отпрыску ее быть палачом.
— И что это значит?
— Например, то, — вмешался в их разговор Мак, — что я не берусь спрогнозировать, какую силу она применит в танце. Последний срок беременности… это сложный момент, особенно, если еще внутриутробно ясно, что ребенок родиться одним из нас. У нас особая магия, несхожая с традиционной магией маски.
— Есть способ подстраховаться? — по деловому спросил у масочников Рамират, которому тоже не улыбалось лишиться за один присеет не только вольто, но и радужного, который уж точно не пожелает оставаться в этом мире после гибели его ненаглядного мальчика. И кто тогда будет выступать гарантом союза драконов и масочников? Да некому больше, вот в чем загвоздка! А если верить все тем же масочникам, перемирие это таит в себе целую плеяду подводных камней, с которыми без неугомонной парочки точно никто не сумеет разобраться. И что тогда, еще один мятеж маски по вине какой-то нечистоплотной скотины, которая не постеснялась девочку совратить и ребенка ей заделать?
— Не думаю, — начал Шельм, но тут… — Есть! — Выпалил он и бросился к радужному с неожиданно горящими глазами. Схватил опешившего Ставраса, который в первый момент даже отшатнулся, за грудки и выпалил в лицо. — Я поймал весть от Тая!
— И что он?
— Ты сможешь почувствовать ту… безумную… — отрывисто выдохнул шут.
— Э… — начал лекарь, потом поднапрягся под этим волнующим взглядом сияющих бирюзовых глаз и… почувствовал. Дракониха летела, рассекая крыльями воздух. Но не это его поразило, а то… — Они украли яйцо, — почему-то шепотом выдохнул он в лицо Ландышфуки, который тут же расплылся в счастливой улыбке и отпустил ткань чужой рубахи, за которую уцепился от переизбытка чувств.
— Это наш выход. Главное, чтобы девочка и ее ребенок выжили. Ну и этих двух, брата с сестрой размазать по самое не могу…
— Яйца, например, оторвать кое-кому, — почти мечтательно протянул в сторону Рамират, искусно делая вид, что он вообще тут не причем, вот ни капельки.
Шельм хищно улыбнулся. Коломбина, который захватил трон, женившись на нынешней королеве Верлиньи, совратил юную дочку Снежной Дамы, которая отчего-то отказалась назвать свое имя. Вольто не стал настаивать. Хотя, один из вопросов, который не мешало бы задать перебежчице, почему Вестники настолько возненавидели драконов и все драконье королевство, что решили поднять против него бабочек Верлиньи. Но, после того как она объяснила, почему вообще пришла к ним с этой глупой просьбой не убивать дочку, которую коварный Коломбина науськал так, что юная Скарамучча, не смотря на поздний срок беременности, собирается танцевать танец Смерти, как-то не до того всем стало. Шельму было так жаль совсем еще юную масчоницу, которая даже маску свою толком не обрела, ведь никто не проводил ее через полноценное посвящение. Она родилась на территории Верлиньи, куда Снежная Дама сбежала, уже будучи беременной, вместе с Коломбиной и его сестрой — Дамой Пик. Но вот от кого же они убегали, так и осталось загадкой, если бы не заговорила настоятельница Серпокрылых.
— Говоришь, что не знала, что это он ее обрюхатил? — ледяным тоном уточнила бабочка, — Но, судя по всему, не особо и хотела узнать, от кого это дочь родная понесла. Что же это за ненависть такая, что готова даже на такие жертвы? Обычно женщины, которые не из наших, как-то трепетнее к своим детям относятся.
— О, да, конечно, — неожиданно вызверилась на нее Вестник, — вам же вообще не грозить узнать радость материнства.
— Глядя на тебя и твою мелкую, что-то сомневаюсь, что такое вообще можно назвать радостью. Что же ее отец за вами не последовал, бросил, да? И в этом твое счастья?
— Его дракон съел! — выкрикнула масочница и… обратила против бабочки нити судьбы, но у нее на пути встал юный Эр, подсмотревший прием у Рамирата.
На дракона невозможно было воздействовать ни магией маски, ни нитями судьбы верлиньских бабочек, поэтому ничего ему не сделалось, зато имаго от разбушевавшейся масочницы спас. Хотя, та, наверное, и сама бы могла показать зубки. Но зачем напрягаться, когда есть такие заступники? Так что Ирайсо не стала ничего выговаривать молодому дракону, хотя, будь он простым человеческим мальчишкой, как тот же Грэг, получил бы сполна.
— Не может такого быть! — одновременно воскликнула Рамират и Ставрас.
— Я сама видела!
— А с этого места поподробнее, — вмешался Арно. И после того, что рассказала им отчаявшаяся масочница, они отправились прямиком во дворец. Только Эра отослали за подмогой. И не за кем-нибудь, а за самим Лютикмилшем. Тем масочником, который чуть цыганский город вконец не изничтожил и очередной мятеж масок чуть было не развязал.
20
Лениво и неспешно разгорался рассвет. Небо порозовело, утренний туман окрасился в теплые тона, словно в белый-белый творог кто-то капнул немного клубничного варенья и хорошенько размешал. Небо прорезали мощные крылья. Бронзовая чешуя засверкала в первых лучах рассвета. Ставрас нес на себе Шельма и Снежную Даму, Рамират — Арно и Макилюня. Все остальные, как было решено на общем совете, выдвинулись на час раньше и уже сейчас залегли в окрестностях королевского дворца. Ирайсо со своими серпокрылыми взяла на себя роль главной ударной силы. Бабочки должны были начать штурм четко по сигналу. Гине и Муру, которые тоже покинули резиденцию королевича одновременно с бабочками и окопались в дворцовом саду, было поручено весьма ответственное дело — самый главный отвлекающий маневр, посредствам которого предстояло выманить в сад как можно больше мертвоголовых. На поводки мятежной Вестника-Коломбины и трех его дам были посажены только вельможные имаго. Рядовые куколки мертвоголовых даже не подозревали, что своим сопротивлением поддерживают узурпирующих власть чужаков, ведь им приказала сражаться и защищать сама королева — послушная кукла в руках новоявленного супруга. И тогда Ставрас рискнул предложить воспользоваться Северным сиянием — особым умением радужного дракона. Когда-то он сказал Шельму, что лучше бы тому никогда не видеть, что оно из себя представляет. Но на этот раз, пошушукавшись с Макилюнем, сам выдвинул весьма безумное предложение. И его поддержали. Правда, Ирайсо, самая трезвомыслящая из всех, потребовала для начала провести полевые испытания.
— На ком? — изумился лекарь.
И серпокрылая выпихнула вперед Грэга.
— Я ведь правильно понимаю, традиционно твое умение смертельно, но с помощью магии масочников ты хочешь обратить его воздействие? — невинно осведомилась имаго.
Мальчишка-королевич затрясся от ужаса. Его тут же попытался утешить Арно, сказав, что никто не собирается… но тут его перебил сам Грэг. Взял себя в руки и выдал:
— Они подданные моей матери. И не виноваты, что им задурили головы эти чужаки. Поэтому, прежде чем обрекать их на это ваше сияние, мой долг убедиться, что… — он запнулся и стиснул руки в кулаки для пущей решимости, — воздействие обратимо.
Они выбрались в сад, где Ставрас принял драконью форму и слабенько дунул на Грэга. И где, спрашивается, обещанное сияние? Даже языки пламени не показались! — только и успели подумать все, как… тело мальчишки рухнуло вниз, на траву. И от него отделилась мерцающая всеми цветами радуги душа. Взмыла в небо и зависла там, все еще связанная с телом тонкой мерцающей нитью.
— Если таких душ много, — тихо обронил Ставрас с высоты драконьего роста. Так что прозвучало не очень тихо, но все оценили старания дракона не шуметь, — то они образуют над поселением Северное сияние.
— С ума сойти можно, — выдохнул непосредственный Гиня.
— А дальше-то с ними что происходит? — взволнованно уточнил у радужного Шельм.
— Повисев около суток, окончательно привыкают ощущать себя вне тела и… ниточка обрывается. Тогда души покидают этот мир уже навсегда.
— Как навсегда? Без перерождения? — даже Мура проняло.
— Вот поэтому я и говорил, — бросив короткий взгляд на Шельма, произнес дракон отвернувшись, — что лучше бы никому из ныне живущих такое не видеть.
— То есть мальчик потерян безвозвратно? — напомнила о себе Бронтехью.
— Нет, — впервые заговорил Мак. — Сейчас попробуем вернуть.
И тут пошла в ход магия палачей. Душа вернулась в тело и юноша очнулся.
— Слушай, а ведь это каждый сможет, просто надо будет векторы воздействия перестроить, — встрял Шельм, обращаясь к Маку.
— Согласен. Просто были сомнения, поэтому я страховал сам процесс еще и нашей магией.
— Ну, тогда вообще замечательно, — заговорил Гиня, — осталось только выманить как можно больше этих мертвоголовых девочек на улицу, в дворцовый парк. А там уж пусть попарят немного над городом.
— И как же их выманить? — спросил у него Рамират, на него-то демонстрация силы радужного не произвела особого впечатления, потому что он уже видел Северное сияние в действии. Даром что ли столько прожил на этом свете.
— А вот это предоставьте нам, — и красноволосый масочник подмигнул своему ненаглядному оборотню. Тот лишь проворчал что-то неразборчиво, но, понятное дело, согласился на этот авантюрный план. Кто же любимым в безумствах отказывает?
Гиацинтмилш прикинулся вольто. Одолжил у Шельма его ритуальное одеяние. И как только в небе появились драконы, Муравьед превратился в маковое поле и окружил собой дворец. В центре образовавшегося луга встал вольто. Свои красные волосы Гиня спрятал под шляпой с широкими полями. И, когда первые мертвоголовые куколки по приказу своих имаго кинулись в атаку, задействовал и свои поводки и возможности Мура, который филигранно умел дурить головы тем, кто попадал к нему в лапы. Так, кто-то из девушек оказался в покинутом всеми селении, кто-то на пшеничном поле, кто-то на опушке леса. Для всех и каждого природный оборотень, вышедший на тропу войны, мог быть разным. Поэтому о них было так малоизвестно. Опознать сородичей Мура было нелегко. И мало кто мог похвастаться, что свел с настоящим природным оборотнем достаточно тесное знакомство, чтобы назвать того своим другом. Но это не относилось к Гине. Поэтому, когда командующие войском королевы имаго осознали, что их посланницы пропадают неизвестно куда, на Гиню бросились все и сразу. Конечно, не будь они посажены на поводки масочников, возможно, сообразили бы действовать как-то иначе. Но их лишили возможности творчески мыслить. Поэтому расчет был до банальности прост — имаго ведь сильнее куколок, значит, больше шансов победить. Поэтому командиры пошли в бой вместе с рядовыми солдатами. И, чтобы одержать победу, решили отвлечь странного человека в белоснежной шляпе бессмысленным копошением куколок, и ударить в спину силой полноценных имаго. Таков был план, но он провалился, потому что драконы, кружащие над городом, только этого и ждали.
В небо взмыли освобожденные от бренных оболочек души. С рассветом над городом зависла радужная дымка. Драконы приземлились в дворцовом парке. Серпокрылые уже вовсю вели бой с теми мертвоголовыми, что еще уцелели. Мимо них с воинственным криком промчался Гиня, уже распростившийся с пижонской шляпой и сменивший наряд на более подобающий случаю. Мур все еще продолжал простираться вокруг них маковым полем.
— Медлить нельзя, — негромко напомнил Макилюнь, — Эр скоро будет здесь.
— Малышня тоже, — добавил свои пять копеек Ставрас. И они вшестером поспешили попасть во дворец.
Прикрывали их продвижение Арно и Рамират. Макилюнь присматривал за Снежной Дамой, на тот случай, если вздумает что-нибудь выкинуть. А Ставрас следил за Шельмом. Тот все время порывался вязаться в бой сам, но радужный ловко оттеснял его в сторону, не позволяя начать поединок с имаго. Шут ворчал, возмущался, но послушно шел за своим драконом, пока они не оказались в огромном тронном зале. Тут их уже ждали.
На троне в маске и ритуальном одеянии масочников восседала зеленая коломбина. У ее ног примостились ныне действующая королева Верлиньи — светловолосая женщина, с резкими чертами лица — настоящая воительница. В руках она сжимала легкий, прямой клинок. Никто бы не усомнился в его смертоносности. Второй была девочка. Она выглядела еще моложе своих пятнадцати. У Шельма сжалось сердце, когда он ее увидел — черноволосая, с курносым носиком, и пестрой летной, прихватывающей волосы и рассекающей лоб. Она казалась такой хрупкой. Если королева поднялась на ноги легко и стремительно, то девчушке пришлось придерживать огромный живот. Она изо всех сил прикусила губу, чтобы не закряхтеть. Шельм шагнул вперед, хотел обратиться к ненавистному коломбине, но ему на плечо положил руку Ставрас и удержал от необдуманного шага. Разговаривать не о чем. С таким, как эта зеленоволосая мразь, разговор может быть коротким — огнем и мечом.
— Я возьму королеву, — сказал лекарь спокойно.
— А я ту, что прячется за портьерой, — криво усмехнулся Макилюнь и вперил тяжелый, палачий взгляд в сторону бархатного занавеса за троном. Похоже, именно там притаилась сестра коломбины — Дама Пик.
Шельм же изначально знал, кто будет его противником. Арно и Рамират остались в дверях, отбиваясь от имаго оракула Мертвого Мотылька, желающих присоединиться к своей королеве в тронном зале. Через эту парочку ни одна бабочка не прошмыгнула бы. Так что можно не отвлекаться. Шельм глубоко вздохнул, встретился взглядом с юной Скарамучча. Та оскалилась, словно дикий зверек, и подняла свое оружие — пику средней длины с цепью на тупом конце. Шут еще не имел дело с таким оружием, но, если расчеты верны, драться ему со скарамучча недолго. Скоро прилетит подкрепление. Лишь бы девчонка не начала рожать прямо тут, во время поединка. Он шагнул ближе, она в ответ вся напружинилась и даже живот ей в этом не помешал. И тут Шельм их увидел. Три тончайшие нити, тянущиеся к ней от, казалось бы, безмятежной коломбины, которая со своего трона через прорези маски следила за происходящим со снисходительной улыбкой. Еще не поняла, с кем имеет дело? Или припасла какой-то туз в рукаве? Ну что ж, посмотрим, чей туз окажется весомее.
— Он не кукловод, — сказал Шельм обманчиво ровно, но громко, чтобы его услышали спутники. — Он марионеточник. Просто по-особому скручивает нити, вот они и выглядят, как поводки.
— И что это значит? — тут же спросил Ставрас, уже доставший оружие и успевший отразить несколько ударов королевы бабочек.
— Лишь то, что вы обречены, — пропел коломбина со своего насеста.
— Напротив, — не согласился с ним Макилюнь, к которому из своего укрытия, наконец, вышла Дама Пик. — Что может твоя сестра против меня? — И Палач одел свою носатую маску. Женщина, стоявшая напротив него, разительно поменялась в лице. Не ожидала. Палач — это почти смертельно.