— Ты в порядке?
— Да, — сказала она, смотря на него. Синяки уже появились под его глазами. То, что он сделал, измотало его. — Но я могу ходить.
— Я предпочитаю тебя нести.
Она улыбнулась.
— Я не собираюсь падать снова, я обещаю
Доусон не находил эту шутку смешной, но не то что бы она могла обвинить его.
Дорога назад в дом была быстрой и тихой. Когда он выключил зажигание перед домом, он повернулся к ней.
— Бетани…
В мгновение она вспомнила все, что слышала. Как он говорил, что любит ее снова и снова. Комок образовался в ее горле, и жгло глаза.
— Спасибо, — прошептала она хрипло. — За то, что ты сделал. Спасибо, и я люблю тебя.
Доусон отклонился на свое сидение, слабо улыбаясь.
— Я хотел…
— Я знаю, я слышала тебя. И это все, что имеет значение
Он поцеловал ее нежно, как если бы боялся сделать больно.
— Я собираюсь отвезти тебя и твою машину домой, и потом вернутся к себе.
— Я, правда, в порядке, — она бросила взгляд вниз на себя. Ее шорты были порваны и толстовка вся в крови. Она была в беспорядке. Слава богу, ее родители взяли Филлипа на шоу в кукольном театре в Камберленд, а ее дядя, скорее всего, будет в кровати, когда она вернется.
Снаружи машины, он притянул ее в яростные объятия и ей не хотелось, чтобы они закончились. Он откинул ее волосы и целовал, пока она не подумала, что вскоре перестанет дышать снова
— Ты светишься, — пробормотал он в ее висок.
— Насколько сильно?
— Ярко, но красиво, — пауза пока он целовал ее лоб. — Сильнее, чем я когда-либо видел. Я буду чувствовать себя лучше, отвезя тебя, домой и, просмотрев округу, хорошо?
О нет, ее сердце упало. Весь фундамент, что они построили с другими, будет потерян.
— Твои друзья и семья…
— Я позабочусь об этом. Не волнуйся
Было сложно не волноваться, но прямо сейчас ее голова была переполнена всем остальным. Когда в ее машине, он сел за руль и улыбнулся, он выглядел таким усталым, его волосы в полном черном кудрявом беспорядке и его футболка вся в ее… ее крови. Она сглотнула, заставляя себя смотреть вперед.
На крыльце стоял Деймон. И по жесткому выражению его лица, не оставляли сомнений в том что он видел их… и видел ее след.
* * *
Дом Бетани был темным и тихим, когда она вошла. Все, о чем она мечтала это принять душ, смыть всю кровь и грязь, и проспать целый год. Доусон собирался вернуться, и она собиралась украдкой впустить его внутрь. Это впервые для нее, но она знала, что он правда нуждается в том, чтобы быть рядом с ней. Доусон был напуган, все еще не уверенный в произошедшем.
Как и она.
На кухне она схватила бутылку воды и осушила ее в один глоток. Воспоминание о падении преследовало ее, пока она выбрасывала пластик в ведро. Она упала и после… ох, боже… боль была очень сильной, но быстрой. Финал
А потом не было ничего.
Бетани не знала, сколько продлилось это ничего, но следующее, что она услышала это Доусон, умоляющий ее проснуться и, что он любит ее. Сначала она была в замешательстве. Она что, уснула? Но тут это поразило ее.
И она еще не оправилась от этого.
Неужели она была без сознания? Если кровь была каким-нибудь признаком, она была серьезно ранена. Главный вопрос — она только стучала в двери смерти или же она умерла?
Бетани вздрогнула.
Каким-то образом Доусон вылечил ее — исправил все, что было повреждено при падении. То, что он сделал, было впечатляющие и за пределами понимания. И их сердца — они били в идеальной синхронизации. Она не знала, откуда это. Это, должно быть, какой-то странный побочный эффект его действий. Весьма странно, но ничего такого, что испугало бы ее. Как оно могло?
Доусон любит ее
И такая любовь… была удивительной
Все еще мучаясь от жажды, она схватила еще одну бутылку и направилась к лестнице, без предупреждения загорелся свет на кухне.
Дядя Уилл стоял на пороге и моргал от яркого света.
— Бетани, что… ой, боженьки ты в порядке?
— Да, я в порядке.
Он бросился к ней так быстро, как мог. За последние пару недель, ему стало лучше, он стал сильнее. Коричневые волосы вперемешку с серыми покрывали его голову. Скоро он сможет снова жить в своем доме.
— О, мой бог, Бет, ты вся в крови, — он положил трясущуюся руку на плечо, осматривая ее, как любой доктор бы сделал на предмет заметных повреждений. — Что, черт возьми, случилось?
Думай быстро, Бет, быстро.
— Доусон и я пошли в поход, и он порезался об острый камень. Крови было много.
Глаза Уилла расширились.
— Он истек кровью на тебя?
— Ага, типа того, но с ним все в порядке, — она обошла его, ее сердце колотилось.
— Все в порядке, абсолютно не о чем волноваться.
— Бет…
— Я, однако, весьма утомилась, — боже, ей необходимо сбежать и привести себя в порядок. — Увидимся утром.
Не дожидаясь ответа, она метнулась вверх по лестнице и закрыла за собой дверь.
Черт, ее дядя, скорее всего, расскажет родителям, и они перевозбудятся. Но у нее не было никаких видимых травм. Может, ей удастся убедить их, что все не так плохо как показалось дяде Уиллу.
Не возможно, а точно.
Тайна Доусона зависела от убеждения семьи Бетани, что все в порядке.
18
Доусон был так обессилен, что едва мог стоять. Он шлепнулся за кухонный стол и положил голову на руку. Устойчивая пульсация заняла место в его голове между висков.
Ему необходимо помыться и отправить свою задницу к Бетани. Он хотел держать ее, убеждая себя, что она вполне себе жива.
Но вначале ему предстояла весомая трепка.
Деймон глянул на него с другого конца стола.
— Что, черт возьми, произошло? И даже не думай сказать, что ничего. Она светится как долбанное солнце.
Что он мог сказать? Он был без понятия. Нет никакого шанса, что он смог объяснить, что сделал, и пока он не поймет это получше, он не собирался никому говорить. Даже Ди.
— Я все еще жду, — сказал Деймон
Доусн приоткрыл один глаз.
— Я показушничал, дурачился. Я не думал.
Рот его брата широко раскрылся. Недоверие читалось на его лице.
— Ты, наверное, самый…
— Глупый паренек в округе, знаю
— Это не объясняет того, что вы оба выглядели так, будто сиганули с горы.
Доусон вздрогнул.
— Бетани упала…и ободрала руки. Выглядит страшнее, чем есть.
Взгляд Деймона обследовал его.
— Не сомневаюсь.
Доусон вздохнул.
— Мне жаль.
— Сожаление, — прорычал Деймон, — извинения ничего из этого не исправят, братец. Этот Аэрум… он все еще где-то тут. И тут ты идешь и поджигаешь задницу своей девчонке, как на 4 долбанное июля. Снова. Ты собираешься нарваться на ее смерть.
Черт, это жалило как сучка.
— Этот Аэрум, реально где-то тут, Деймон? — он приподнял голову устало. — Мы не видели его и любого другого Аэрума месяцами. Он ушел.
— Мы не знаем этого.
Правда, но он слишком устал для спора.
— Я буду держать ее подальше отсюда, пока след не померкнет, — если, конечно, он померкнет, потому что он не был уверен в этом. — Я позабочусь об этом.
Гнев поглотил Деймона.
— Ты знаешь, я был не в себе, позволив тебе баловаться с этой человеческой девчонкой, надеясь, что ты придешь в себя, черт возьми, но очевидно я должен был вмешаться раньше.
— Я не дурачусь с ней, — Доусон выпрямился встречаясь с взглядом его взбешенного брата. — Я люблю ее. И я не брошу ее, потому что ты не одобряешь. Пойми это.
— Доусон..
— Нет. Ты не понимаешь. Моя жизнь не твоя… она не принадлежит Лаксенам и не принадлежит ДОД, — ярость напитала его энергией. — И, бросая ее, я бросаю кусок себя. Ты этого хочешь?
Деймон ударил кулаками по столу.
— Доусон, я…
— Она делает меня счастливым. И не должно ли это делать тебя счастливым? За меня? И без нее… да, нет необходимости завершать эту мысль.
Деймон посмотрел в сторону, сжав губы.
— Конечно, я хочу видеть тебя счастливым. Я хочу этого больше всего на свете для тебя и для Ди, но братец, она человеческая девчонка.
— Она знает о нас правду.
— Хотел бы я, чтобы ты прекратил это повторять
— Почему? — Доусон зачесал волосы своим пальцами. — Я могу прекратить говорить это, но это ничего не меняет.
Сухой, горький смех раздался от его брата. А затем раздалось кое что, что рифмуется с отстой и окончанием как у слова утка.
— И что произойдет, когда вы расстанетесь?
— Мы не собираемся расставаться.
— О, боже Доусон, вам обоим по 16,ну.
Доусон взлетел на ноги.
— Ты не понимаешь. Знаешь, что это не имеет значения. Я люблю ее и это не изменится. Или ты поддерживаешь меня, как и должен брат, или ты можешь держаться от меня подальше к чертовой матери.
Деймон поднял голову, его глаза были широко открыты и зрачки белые. Шок стер цвет с его лица, Доусон никогда раньше не видел такого выражения лица у брата. Как будто Доусон воткнул нож глубоко в спину брата.
— Значит, это будет так? — спросил Деймон.
Доусон ненавидел свои следующие слова, но он должен был их сказать.
— Да, это будет так.
Встав, Демон задвинул стул и подошел к окну. Несколько мгновений прошло в тишине, и затем он грубо рассмеялся.
— Боже, я надеюсь, я никогда не влюблюсь.
Немного удивленный этим заявлением, Доусон смотрел на близнеца.
— Ты действительно этого хочешь?
— Да, черт возьми, — ответил Деймон. — Посмотри, в какого глупца ты превратился.
Несмотря ни на что, Доусон улыбнулся.
— Я знаю, что это было оскорбление, но я приму это как комплимент.
— Принимай, — Деймон повернулся к нему и прислонился к кухонному гарнитуру. — Мне не нравится это. Мне никогда не нравилось это но… но ты прав. Ты был прав.
Ад только что замерз.
Маленькая кривая усмешка появилась на лице Деймона.
— Я не могу говорить тебе, с кем тебе встречаться. Черт, никто не может говорить никому из нас кого любить.
Парень, перестал дышать.
— Что такое ты говоришь?
— Не то, что бы тебе нужно мое разрешение, потому что ты делаешь, что тебе хочется, но я поддержу тебя, — он потер глаза — И тебе пригодится моя поддержка, когда остальные увидят насколько она яркая.
Оторопев от слов Деймона, Доусон пересек комнату и сделал то, чего не делал уже давно, обнял его. — Спасибо Деймон, и я подразумеваю это, спасибо.
— Ты мой брат, единственный, что у меня есть. Так что я застрял с тобой, — он обнял Доусона тоже. — Я правда желаю тебе счастья, и если Бетани делает тебя счастливым, то так тому и быть. Я не собираюсь терять тебя из-за девчонки.
* * *
Три дня спустя след Бетани был таким же ярким, как и на скале. И у них было столько же ответов, сколько было тогда. Большое толстое ничего. Они ходили вокруг да около, пытаясь понять, что случилось. Исключая возможность сказать Деймону или Метью, Доусон не знал, найдут ли они ответ. Не знание и постоянное обсуждение этого сводило их обоих с ума.
Поэтому сегодня, они делали что-то нормальное. Шли в кино как любая другая нормальная пара подростков. Они даже собирались ужинать. И дома, сидя на своем комоде со свежим букетом роз, которым он планировал удивить ее. Может, еще парой свечей.
Но Бетани только поковыряла свой ужин.
Он взглянул на нее, пока выруливал на стоянку. Ее щеки раскраснелись, глаза блестели, когда она открывала их. Но сейчас они были закрыты, пока она отдыхала на сидении.
— Эй, — сказал он, поглаживая ее ногу. — С тобой все нормально?
Ее ресницы затрепетали.
— Да, просто устала.
Доусон припарковал машину и повернулся к ней.
— Мы можем закончить, если хочешь.
— Нет, я готова идти, — она потянулась к нему, кладя руку ему на щеку.
Он смотрел на нее и слова вырвались, прежде чем он смог их остановить.
— Я не могу поверить, насколько мне повезло. Ты была такая понимающая во всем. Я почти не могу в это поверить.
— Я люблю тебя, Доусон. Люблю таким, какой ты есть, и кто ты есть. И я не думаю, что любовь знает разницу, это просто так. И мы не такие уж разные.
Черт если он не начнет чувствовать жжение в глазах. Если он начнет плакать, он пнет себя, но ему никогда не надоест слушать эти три слова, через их связь или вслух.
— У нас разные ДНК. И мне даже не нужно дышать, если я не заставляю себя, Беттани. Я пришелец — точно Инопланетянин здесь. Это, безусловно, различие, — но он все равно поместил свою руку поверх ее.
Слабая улыбка появилась на ее губах. Все ее улыбки были прекрасны.
— И? Это не меняет того факта, что я люблю тебя. И я знаю, это не меняет того, что ты любишь меня.
— Ты права.
— И, да, мы разные на первый взгляд, — Бетани наклонилась поцеловать его. Его пальцы переплелись с ее пальцами крепко. — Но мы одинаковые. Мы смеемся над одними и теми же шутками. Никто из нас не имеет понятия, чем мы собираемся заниматься после школы. Мы оба считаем Хью Лори гением, не смотря на то, что не любим телик. И мы оба смотрели Грязные Танцы как минимум 13 раз, хотя ты и не признаешься в этом, — она подмигнула.
Он потянул ее руку с его щеки, прижимаясь губами к ее ладони.
— И мы вместе провалим физ-ру.
Она захихикала, потому что это была правда.
— И мы любим все сладкое.
— И глупые прозвища, которые никто вокруг не понимает.
Кивая, она разместила другую руку на его груди.
— И наши сердца бьются одинаково, не правда ли?
И боже это правда. Будто две половинки разделенные, но каким-то образом снова соединенные. Он наклонил голову, пробегая губами по ее. Он был в восторге от нее… нет, трепетал от нее. Она была его. Он был ее.
Доусон нашел ее губы, ощущая, как сердце ускоряется и бьется, совпадая с ритмом
Бетани. Он задрожал, когда приятные мурашки распустились на его коже.
— Я люблю тебя.
Бетани улыбнулась в его губах.
— Повторение. Мы пропустим фильм.
Он предпочел бы остаться в машине и узнать насколько они могли сделать стекла запотевшими, но он кивнул и открыл дверь. Сладкий, острый весенний воздух поглотил его. Лето было не далеко. Забавно. Три месяца изменили его жизнь.
Направляясь к ее стороне, он обернул руки вокруг ее плечей, ведя ее через парковку.
Она ухмыльнулась ему.
— Знаешь, все так идеально.
Проклятье, если бы не было так. Он притянул ее ближе и…
Холодный ветерок полз по его спине, раздражая его нервные окончании.
Ощущение было знакомым. Аэрум.
Поворачиваясь, он обернул руку вокруг талии Бет, и притянул к себе.
— Когда я скажу "беги", беги.
— Что? — она вертелась в его руках и затем успокоилась. — Это они, не так ли? О, мой Бог…
Они были на пороге защиты бета-кварца, но ее след определенно был виден любому Аэруму. Его глаза сканировали темное небо и затем перешили на окружающий лес. Все вокруг было в тенях.
Он хотел послать ее в здание кинотеатра, но это потребовало бы разделения, а он не отходил от нее нигде.
— Мы пойдем обратно к машине, — сказал он быстро, — И потом…
Тени объединились перед ними, обретая контуры и форму.
Не говоря ни слова, он подхватил Бетани вверх и направился в гущу деревьев.
Часть его надеялась, что он не делал огромную ошибку, но они никогда не смогут пересечь парковку. И он должен был быть там, где он мог защищать и следить за ней.
Углубляясь в лес, он мог поклясться, что слышал ее голос в своей голове, произносящий его имя, но это невозможно. Это происходило, когда он лечил ее, но в человеческой форме, этого не могло быть. Но он должен был это учесть.
Как только они оказались достаточно далеко в лесу, он опустил ее, ее глаза были расширенны и испуганны, когда она шагнула назад.
— Все будет…
Аэрум спустился с неба, скользя сквозь ветви, как темное, бурное облако. Схватив Бетани за плечи, он толкнул ее на землю, а затем перешел в его истинную форму.