— И сейчас тебе нравится?
От напряжения голос ее стал грубым.
— Ч-черт… — прорычал Джон, балансируя на грани оргазма.
— А сейчас?
Она пыхтела, как паровоз, сжимая его плоть в своем мускулистом теле.
Это был обалденный секс, просто фантастика.
Звук съехал вниз, как на заигранной пластинке, и женщина пророкотала басом:
— Нравится?
Его бросило в дрожь. Что-то здесь не так… но что?
— Нравится? Нравится? Нравится? — кричало существо, нависшее над ним.
Джон попытался вырваться, но тело было накрепко стиснуто стальными бедрами, поэтому секс продолжался и продолжался.
— Неужели нравится? Даже сейчас? А так? Атакатакатакатак?
Крик перешел в могучий рев.
В закинутой вверх руке объявился нож, а женщина превратилась в мужчину. Светловолосого мужчину с бледной кожей и линялыми глазами. Заметив блеснувшую сталь, Джон попытался отбить удар, но его рука упала как плеть.
— Так, значит, это тебе нравится, воин?
Кинжал вошел прямо в сердце. Боль пронзила тело. В рот хлынула кровь. Легкие судорожно сокращались, но воздух кончился. Содрогаясь в агонии, Джон пытался отогнать от себя смерть.
— Что с тобой? Проснись!
Он открыл глаза. Лицо горело. Странно. Ведь ударили в грудь. На осознание того, что рот свело от крика, ушло несколько секунд. Но из груди не вырывалось, ни звука.
От страшного сна остались только чужие руки, крепко держащие его. Джон в ужасе спрыгнул с кровати и впечатался головой в пол.
— Не бойся, это я, Уэлси.
Знакомый голос смыл остатки кошмара.
Господи. Ничего не случилось. Он жив.
Бросившись к женщине, Джон уткнулся лицом в ее длинные рыжие волосы.
— Все хорошо, ты с нами, дома, — бормотала она, нежно поглаживая его по спине.
Дома. Уже целые шесть недель…
После долгих лет сиротства и скитаний он наконец-то обрел семью. Уэлси и Тора.
Которые о нем заботились, слушали и понимали его.
Узнать правду было нелегко. Но — все сразу встало на свои места. Вот почему Джон так отличался от других людей — все вампиры до превращения были хилыми и тщедушными. Даже Торман когда-то был таким. А теперь он — великий воин.
Уэлси заглянула ему в глаза:
— Так что это было?
Джон покачал головой, судорожно сжимая объятия и зарываясь глубже в ее плечо.
Зетист материализовался у домика Беллы и скрипнул зубами. Снова какая-то сволочь нанесла визит. На пороге натоптано, в снегу свежие отпечатки шин. Черт, судя по следам, из дома выносили вещи.
Мысль о том, что еще одна частичка девушки покинула дом, была невыносима.
Матерь божья, а если родственнички растащат все барахло, что же останется ему? Где предаваться воспоминаниям?
Окинув взглядом крыльцо и окна гостиной, Зет ухмыльнулся. А что, может, и самому что-нибудь спереть? На память. Это, конечно, скотство, но — что поделаешь? Придется стать вором.
Меньше всего хотелось иметь дело с ее аристократической семейкой. И в лучшие-то времена общение с окружающим миром давалось ему с трудом, а сейчас… После похищения Беллы он стал не просто замкнутым, а откровенно опасным. Связи с общественностью — это по части Тормана.
Зет обошел дом и открыл дверь в кухню. Отключив сигнализацию, он первым делом глянул, как поживают рыбки. Кто-то уже успел о них позаботиться! На поверхности плавали хлопья корма.
Сердце сжалось от ревности. Непонятно почему, но этот дом стал для него родным.
Он убирал следы былого разгрома, поливал цветы, ухаживал за аквариумом. Побывал во всех комнатах, изучил каждую ступеньку, успел посидеть на диване и поваляться в кровати. Проверил задом каждый скрипучий стул. Черт! — он даже готов был купить этот сарай, если бы его выставили на продажу. Раньше ему бы и в голову не пришло связываться с недвижимостью. Любая собственность вызывала отвращение. А сейчас все, что хранилось под этой крышей, притягивало со страшной силой. Как храм ее памяти.
Зет быстро обежал помещения, проверяя, что вывезли. Не так много. Картина, серебряный поднос из гостиной и зеркало из прихожей. Он подивился странному выбору, но все же пожалел о пропаже.
Вернувшись в кухню, он обвел ее взглядом. Тогда, после похищения, здесь все было иначе. Битая посуда, обломки мебели, залитый кровью пол.
Взгляд упал на черную полосу, прочерченную поперек светлой сосновой доски. След того, как лессер волок девушку за собой, а она яростно сопротивлялась.
Гнев подступил к горлу, мышцы свело от знакомого чувства. Черт… При чем здесь она? И вообще, какого черта он переживает? Он ей никто. Не сват, не брат. И оба раза, что они виделись, вел себя как последняя скотина.
Хотя — себя ли обманывать? Именно эти короткие встречи заставили его задуматься о своем убожестве.
Блевать на глазах у дамы, давая таким образом понять, как на него действует ее возбужденное тело. Недурно для начала знакомства. Но что же он мог поделать, если это была естественная реакция организма на женскую плоть после долгих лет рабства, когда сука Хозяйка насиловала его каждый день?
Интересно, с чего Белла-то завелась? Ведь он такой урод. Со шрамом во все лицо и истерзанным телом. Репутация — пострашней, чем у Джека Потрошителя. С отвратительным характером. С ненавистью на весь свет. И она — такая добрая, такая красивая… Из приличной семьи. Аристократка.
Наверное, захотела сменить антураж. Пробежаться по краю пропасти. Пощекотать нервишки и посексовать с диким зверем. Такая минутная прихоть.
Но, несмотря на все эти доводы, она казалась ему очень… привлекательной.
За спиной пробили старинные часы. Пять утра.
Входная дверь со скрипом отворилась. Вампир выхватил кинжал и прижался к стене.
Буч, с поднятыми руками, шагнул внутрь.
— Зет, это я.
Зет вернул оружие в ножны.
Бывший детектив был аномальным явлением в братстве вампиров. Простой смертный, допущенный в тесный круг воинов. Он жил вместе с Ви, качался в зале с Рэйджем и соревновался с Фури в погоне за модными тряпками. А с Зетом его объединяло отчаянное желание отыскать Беллу.
— Чего тебе, коп?
— Ты домой собираешься?
Вопрос прозвучал как дружеский совет.
— Пока еще нет.
— Скоро светает.
«Какого черта!»
— Тебя Фури подослал?
— Нет, я сам. Когда вы с девицей свалили из бара, что-то подсказало мне, что рано или поздно ты окажешься здесь.
— Решил, что я прирезал ту телку в ближайшем переулке?
— Да нет, она же вернулась еще до моего ухода.
— Тогда какого черта ты здесь потерял?
Коп опустил голову. Разглядывая носки модных ботинок и теребя пуговицы черного кашемирового пальто, он медлил с ответом.
Курьер хренов. Наверняка подослали.
— Выкладывай, коп, не тяни резину.
Человек потер бровь.
— Ты ведь в курсе, что Тор общался с семьей Беллы? И что ее братец шутить не любит. Так вот: ему не нравится, что кто-то наведывается сюда. Он получает сообщение всякий раз, когда отключается сигнализация, и требует прекратить эти визиты. Зет, ты все понял?
Зетист оскалился.
— Вот сволочь.
— Он собирается нанять сторожа.
— Ему-то какое дело?
— Ну ты даешь: это же дом его сестры.
«Сукин сын».
— Я куплю этот дом.
— Дохлый номер. Тор сказал, что они его ни за что не продадут.
Зет спрятал клыки.
— Коп, сделай одолжение, свали.
— Только вместе с тобой. Солнце вот-вот взойдет.
— Не хватало, чтобы ты мне об этом напоминал.
Буч чертыхнулся.
— Ну и жарься тут на здоровье. Только не суй сюда больше носа. Ее семья и так уже натерпелась.
Когда дверь захлопнулась, Зет почувствовал, что по телу пробежала горячая волна. Словно его упаковали в электрическое одеяло и включили рубильник. Кожу обдало испариной, живот скрутило. Холодные ладони взмокли от пота, и пальцы заметно задрожали.
«Первые признаки стресса», — подумал он.
Очевидные последствия какой-то эмоциональной реакции. Но черт ее разбери, какой. Внутри он был совершенно спокоен.
Он осмотрелся. Первой мыслью было — спалить все дотла, чтобы никому не досталось.
Но это значило бы причинить ей боль.
Не жечь: лучше взять что-нибудь на память. Что-нибудь небольшое, чтобы без лишних хлопот дематериализоваться.
Зет приложил руку к горлу.
Эту золотую цепочку с бриллиантами он нашел на полу под кухонным столом. Смыв кровь, и починив застежку, он надел ее на шею и с той поры носил, не снимая.
Алмаз — самый твердый камень, он живет вечно, как память о Белле.
Перед уходом Зет еще раз заглянул в аквариум. Рыбки уже слопали весь корм и плавали по поверхности, высовывая из воды свои ненасытные пасти.
Джон не помнил, как долго он просидел, прижавшись к Уэлси. Когда наконец он смог оторваться она улыбнулась.
— Так и не поделишься своими кошмарами?
Джон зашевелил руками. Женщина сосредоточенно наблюдала за его движениями, она еще только училась понимать язык жестов. Не выдержав, он схватил блокнот и ручку.
«Ничего страшного. Все в порядке. Спасибо, что разбудила».
— Ну что, пора в кровать?
Он кивнул. Вот уже полтора месяца он только и делал, что ел и спал. Нагонял упущенное за двадцать три года.
Джон скользнул под одеяло, Уэлси присела рядом. Сейчас ее округлившийся животик был особенно заметен.
— Хочешь, я зажгу свет в ванной?
Он замотал головой: этого еще не хватало! На сегодня позора достаточно. Настоящие мужчины не орут во сне, а сражаются с ночными демонами и побеждают их.
Ему только предстоит стать мужчиной. Тор сказал, что это произойдет в двадцать пять. Поскорей бы прошли эти жалкие два года. Конечно, приятно осознавать, что тщедушное тело изменится, но так уже надоело ждать. Видеть в зеркале доходягу и носить шмотки детских размеров. Стыдно сказать: у него еще ни разу не было эрекции, даже во сне. И его ни разу не целовала женщина.
Короче, до настоящего мужика было еще далеко. А если вспомнить, что случилось год назад… Подумать только, прошел уже целый год. Джон вздрогнул, вспомнив грязную подворотню и верзилу с ножом. В тот день невинное детство ушло безвозвратно.
Прогнав усилием воли страшную картину, он напомнил себе, что обрел, наконец надежду. Его ждет превращение.
Мечты о новой жизни будоражили воображение. Джон вылез из постели и подошел к шкафу. Распахнув створки, он замер в ступоре. Чертова уйма одежды! Впервые в жизни приходится мучиться из-за проблемы выбора. Все эти штаны-рубашки-свитера. Все новое, пуговицы на местах, молнии не расходятся, ни дыр, ни пятнышка. Есть даже пара найковских кроссовок. Выбрав толстовку и штаны хаки, он быстро оделся. Сполоснул лицо, причесался и отправился на кухню. Пройдя анфиладу комнат, отделанных в современном стиле и украшенных антиквариатом эпохи Ренессанса, он замер у двери, из-за которой доносился приглушенный голос Уэлси.
— …скорее всего, дурной сон. Тор, он весь трясся от страха, но так и не сказал, что это было. Я не стала давить. Думаю, стоит показать его Хаверсу. Да… но сначала пусть познакомится с Рэтом. Да, милый, я тебя тоже люблю. Что? Господи, — ну конечно. Здорово, что он попал к нам в семью. Просто благословение Божье.
Джон привалился к стене и закрыл глаза. Смешно, но он испытывал те же чувства.
Глава 4
Наверное, прошло уже несколько часов, когда Беллу разбудил грохот отодвигаемой сетки. Сладковатая вонь лессера перебила тяжелый запах сырой земли.
— Привет, жена.
Постромки на теле натянулись и потащили ее наверх.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что парень на взводе. Он трясся от возбуждения и нервно улыбался. Значит, лучше его не дразнить.
Едва только Белла коснулась ногами пола, как он резко дернул веревку.
— Я сказал — привет!
— Здравствуй, Дэвид.
От удовольствия он прикрыл глаза.
— А у меня для тебя подарок.
Он расстегнул ремешки, опутывавшие ее тело, и подвел за руку к металлическому столу в центре комнаты. Когда на запястьях защелкнулись наручники, Белла поняла, что ночка еще не кончилась. В дневное время он так не усердствовал, зная, что при свете ей не сбежать.
Лессер распахнул дверь и через недолгое время вернулся, волоча за собой гражданского вампира. Голова у бедняги свисала на грудь, нога заплетались. Черные брюки и кашемировый свитер были разодраны и залиты кровью.
Белла отпрянула, насколько позволила цепь. Опять пытки. Это свыше сил.
Дэвид швырнул пленника на стол, закрепил руки и ноги и растянул, как лягушку. Увидев полки с инструментами, тот забился в ужасе и загрохотал железом.
Белла посмотрела ему в глаза. Парень обезумел от страха. Успокаивать его было глупо, хотя очень хотелось. Лессер смотрел на них и чего-то ждал.
А потом вытащил нож и склонился над столом.
Вампир вскрикнул, когда острое лезвие коснулось его груди. Но убийца лишь рассек верх свитера, обнажив горло.
В животе у Беллы заурчало. Она не смогла подавить жажду крови. Последний раз она питалась несколько месяцев назад, задолго до похищения. И совсем ослабла от голода.
Лессер подтащил ее поближе.
— Я прикинул, что тебе пора подкрепиться.
Он коснулся пальцем ее рта.
— Вот и раздобыл тебе этого красавца.
Девушка вытаращила глаза.
— Да, да. Это и есть мой подарок. Свеженький, как огурчик. Посимпатичнее тех двоих, в яме. Пользуйся им сколько влезет.
Он оттянул ей губу вверх.
— Вот это да! Клыки растут прямо на глазах. Женушка проголодалась.
Крепко сдавив ей затылок, он впился в ее рот жадным поцелуем. Белла едва сдержала рвотный рефлекс.
— Меня всегда занимало, как это происходит. А сейчас, увидев, возможно, и сам заведусь. Ревную, конечно, но иначе ведь ты помрешь. Без крови…
Он подтолкнул ее к вампиру:
— Не ломайся. Пей. Но, смотри, не усердствуй, а то приревную и побью.
Он пригладил ей волосы.
Господи… Белла заглянула пленнику в глаза.
Парень перестал сопротивляться и смотрел на нее, как кролик на удава. Даже сильный голод не мог заставить ее к нему подступиться.
Лессер сжал железными пальцами ее шею.
— Только попробуй отказаться. Я с такими трудами его добыл.
Белла облизала пересохшие губы.
— Нет.
Дэвид махнул ножом перед ее носом.
— Так или иначе, молодчику придется пустить кровь. Но если за дело возьмусь я, он долго не протянет. Может, лучше ты, женушка, позаботишься о нем?
При мысли о том, что придется кого-то мучить, на ее глаза навернулись слезы.
— Прости меня, — прошептала она прикованному пленнику.
От сильной пощечины голову отбросило в сторону. Белла чуть не свалилась с ног, но лессер удержал ее за волосы. Один бог знает, куда подевался нож.
— Не смей перед ним извиняться!
Он вцепился пятерней в ее лицо.
Для тебя существует только один повод для беспокойства — я! Усвоила? Я спрашиваю: ты поняла?
— Да, — всхлипнула она.
— Что «да»?
— Да, Дэвид.
Он выкрутил ей руку за спину, в глазах потемнело от боли.
— Скажи, что любишь меня.
Неизвестно откуда взявшийся гнев переполнил грудь.
«Вот уж чего этот гад никогда не услышит».
— Повторяю. Скажи, что любишь! — завопил он прямо в лицо.
Сверкнув глазами, Белла оскалилась. Лессер затрясся от гнева, готовый наброситься на нее в любую секунду. Ради этих минут он и жил. Драка с женщиной — это почище секса.
— Скажи, что любишь меня.
— Я тебя ненавижу.
Когда он замахнулся кулаком, девушка не шелохнулась и даже не отвела взгляд. Они застыли, как две половинки сердца, обмотанные проводом, по которому от одного к другому перетекали заряды ненависти. Привязанный к столу вампир тихонько скулил.
Внезапно Дэвид раскрыл объятия и прижал ее к груди.
— А я люблю. Так сильно, что жить без тебя не могу.
— Обалдеть! — раздался чей-то ехидный голос.
Лессер и Белла оглянулись. Из дверного проема на них скалился белобрысый убийца.