- Иван, что ж ты не приходишь к берегу моря-океана? Щука ждала тебя, ждала столько столетий, а тебя всё нет. Уронил яйцо и забыл! Вот забирай. Больше хранить его некому, померла щука от старости. А у меня дел других полно, как яйца хранить до твоего прихода.
Иван в изумлении отпрянул, во все глаза глядя на яйцо Кощеево.
- Бери, кому говорю! – грозно прикрикнул на него неизвестный, который его спрашивал еще на корабле, не Иван ли он.
Юноша взял яйцо, и страшная рука исчезла. Иван остался стоять, рассматривая в руках сокровище, да и решил, что надо вернуть его в ларец. Не мог он его разбить, да и боялся случайно это сделать.
Осторожно опустил драгоценное яйцо на подушки, а сам умылся, оделся и пошел Кощея искать. Зашел в столовую, да и замер, там к Василисе неизвестный тип приставал.
- Эй, отойди от нее! – гневно вскричал Иван, приближаясь к мужчине.
Тот развернулся, исказилось лицо неизвестного звериным оскалом, но потом в глазах появилось узнавание, и успокоился мужчина.
- А, Иван, - грустно вздохнул он голосом Серого Волка.
Юноша замер, глядя на мужчину. Волосы у него были черные с сединой, глаза желтые, брови соболиные. Приятной наружности, высокий и статный. И понял Иван, отчего сердце девичье не на месте. Волк был по человеческим меркам красавец.
Сам же Волк словно забыл об Иванушке, крепко держал вырывающуюся Василису и твердо говорил:
- Последний раз прошу тебя остаться. Если уйдешь, я больше не приду, поняла?
Василиса испуганно бросала взгляды на Ивана, пыталась отстраниться от Волка. Вот только на последних словах замерла и строго спросила:
- Почему это не придешь? Что вдруг изменилось?
- Устал я, Василиса, - тяжко вздохнул Волк. - Устал о тебе томиться. Сердце истосковалось, да видно не люб я тебе.
Иван хотел было вмешаться, да прохладная рука запечатала его уста, да и самого юношу крепко прижал к себе Кощей.
- Не вмешивайся, они сами разберутся.
Волк выпустил из объятий Василису, а та и забыла, что отойти от него подальше хотела.
- Что, любовь твоя прошла? – подозрительно спросила у Волка она, уперев руки в бока.
- Нет, не прошла, - с вызовом ответил Волк. – Да, только не нужна она тебе.
Девушка сделала шажок к нему, пытаясь поймать его взгляд.
- Да как же не нужна? Нужна. Да только разве можно так, Волк. Ты же лесной, свободный, как ветер, а я? Я по лесу бегать не могу, не угнаться мне за тобой, не жить твоей жизнью, да и приручить тебя не смею.
- Вот дура, - тихо выдохнул Кощей и потянул за собой Ивана из столовой.
- Вот что за глупый народ - бабы. И чего вы ее Премудрой величаете. Волос длинный, а ум короток. Сама давно его приручила, веревки вьет.
Иван отнял от губ ладонь Кощея, да заступился за невестушку:
- Так ведь права она. Он же свободный, как же можно его приручить.
Кощей остановился и с улыбкой ответил:
- Так приручила она его уже давно. Приручила, а сама всё овечкой невинной прикидывается. Он же от нее шагу ступить не может, приходится приказывать. Каждое ее слово ловит.
- Нет, она не такая.
- Иван, ты ее не знаешь. Истинную натуру Василисы. Она умная, расчетливая, трусливая баба. Красивая, конечно. Но любовью играет. А этого делать нельзя. Любовь такого не прощает.
Иван замер, вдруг осознав, что смотрит на губы Кощея. Смотрит, и оторваться не может. Да и слов уж не слышит. Вновь виделось ему, как он вчера целовал эти губы. Какие они нежные, ласковые.
Судорожный вздох вырвал из оцепенения юношу, да было поздно, Бессмертный схватил Иванушку, да впился в губы его поцелуем. Совсем не таким, как вчера, а собственническим, жадным. И опять потерял голову Иванушка. Охнул, когда спиной стукнулся о стену. От глухого стона Бессмертного прошлась по телу Иванушки сладкая волна дрожи, пробрала до самых костей, заставляя полностью отдаться порыву.
- Ваня! – визгливый окрик как студеной водой окатил, отрезвил юношу.
Обернувшись, Иван удивленно воззрился на Василису, которая в ужасе и отвращении смотрела на него.
- Ваня, да что ж ты делаешь! Это же…
- Не твоего ума дело, - холодно осадил ее Кощей.
Иван вспыхнул как мак от смущения. Он перевел испуганный взгляд на Бессмертного, который всё так же прижимал его к стене. Иван не знал, что сказать в свое оправдание, не находил слов.
Он цеплялся за рубаху Кощея, как за единственную опору.
- Это ты его соблазнил, Кощей. Да как ты мог? Он же дурак!
- Не такой я и дурак, чтобы так кричать об этом,- обиженно ответил юноша, прижимаясь к Кощею.
Ему хотелось чувствовать поддержку Бессмертного, хотелось спрятаться от всего мира с ним.
- Иван, одумайся. Он же душегуб. Он, знаешь, сколько людей убил?
Иван и Кощей пытливо всматривались друг другу в глаза. Голубые искали хоть капельку коварства в черных. А черные - сомнения в голубых. И каково же было удивление Кощея, когда он понял, что Иван не сомневается в своем выборе. Он не собирался убегать. Не в этот раз.
- Ванечка, - ласково прошептал Бессмертный и сильнее стиснул юношу в объятиях.
- Иван, ты пойми. Ты добрый, а он пользуется этим. Он же запрет тебя здесь, в этом дворце и не будет людям добра больше.
- А ты, Василиса, так и не поняла, что невозможно запереть его? Добро, оно же из Ивана наружу просится. Требует помогать таким, как ты, тем, у кого добра нет.
- Что! – взвилась Василиса. – Да что ты знаешь?
- Всё знаю, - тихо ответил Кощей, а Иван внимательно ловил каждое его слово.
- Знаю, что кроме Ивана нет больше добрых и бескорыстных людей. Вот ты и прибежала сюда. Мужа тоже позвала? Скоро с дружиною прибудет? За Иваном сам не пошел, так хоть за тобой решился?
- О чем ты говоришь? – потребовал объясниться Иван, озадаченно переводя с Василисы на Кощея взгляд.
- А то, любимый, что не хочет Василиса, что бы ты моим был. Хочет, чтобы добро людям досталось, то добро, которое они не ценят, мимо проходят, глядят на тебя и усмехаются. Ты для них дурак бескорыстный, что не попроси, исполнишь.
- Кощей, если ты его заберешь, то люди не будут видеть, что такое добро. Забудут, озлобятся.
- Василиса, я тебе уже несколько столетий назад сказал, что не отдам то, что принадлежит мне, людям. Они злые и бездушные, они не ценят, что имеют. Мне жалко отдавать им любимого. Он же мучается там у вас. От тоски и одиночества мучается.
- Жар-птицу тоже для этого украл, чтобы счастья привалило? Что, для счастья надо? – насмешливо спросила Василиса, враз становясь жесткой и холодной, словно незнакомка какая, Иван уже не понимал, что творится вокруг него, но отчего-то верил Кощею больше.
- Для счастья надо был любимым и любить! – выкрикнул Иван, защищая Кощея.
- Ах если бы, Ванюша. Нужна еще и жар-птица, которая счастье приносит. Так ведь, Кощеюшка. Из-за Ивана ты ее украл, да весь Багдад спалил, камня на камне не оставил? Из-за этого всех людей превратил в прах?
Иван застыл в руках Кощея, а тот лишь сильнее сжал руки.
- Они были бы живы, если бы не тронули Ивана. Ради любимого, Василиса, я пойду на всё. Жаль, что ты этого не понимаешь.
Иван уткнулся лбом в плечо Бессмертного и не знал, чего в нем больше: радости или отчаяния.
Но в словах Бессмертного слышался упрек Василисе. Упрек такой сильный, что девушка в гневе сжала руки.
- Я не такая, как ты!
- Да, Василиса, ты не такая, как он, - тихо ответил за Бессмертного Иван. – Ты отказалась от любви, предала ее.
- Да как ты можешь такое говорить? – взвилась Василиса со слезами на глазах.
- Могу, так как вижу, как мучается Волк и ты. А ведь ты могла быть счастливой и жар-птица тут ни при чем. Волк всё сделает ради тебя, чтобы ты была счастливой.
- Он же волк! – выкрикнула Василиса. – Что ты знаешь о волках?
- Ничего, - отозвался Иван, пожимая плечами.
Жалко ему стало невестку. Видно было, как сердце в груди у нее томится.
- Вот! А я знаю, что как гон, так бегает по лесу, ищет себе…
- Да не бегаю я по лесу! Сижу под твоими окнами и вою, - остановил Василису Серый Волк.
Девушка развернулась и ревниво высказалась:
- А чего тогда слухи пошли, что ты за девицей в соседнем лесу приударил, той, которая в красном плаще ходит?
- Василиса, да ребенок она. Просто в лесу заплутала, а я помог, вывел к деревне.
- Да, а что Василису Прекрасную на себе возил и в нее превращался!
- Так, это надолго, пошли, в саду позавтракаем, - позвал Бессмертный Ивана.
А юноша изумленно слушал, как отчитывала Василиса Волка, а тот всегда находил оправдания, прикрываясь велением Кощея.
- Ревнивая и глупая, - грустно вздохнул Бессмертный. – Тяжело придется Волку.
- Так он никуда не уйдет?
- Да куда ему идти-то, коли сердце здесь оставит? Смысл?
- Нет смысла. Ой, Кощей, мне яйцо твое вернули.
Бессмертный усмехнулся, обнимая Ивана за плечи, склонился к нему и тихо прошептал:
- Совсем замучил людей, уже даже яйцо тебе вернули, чтобы ты меня убил.
Иван вывернулся и гневно воззрился на Кощея:
- Я не буду…
Кощей кивнул ему, не давая закончить гневную тираду.
- Я знаю, Иван, и уже не прошу об этом. Я счастлив, а когда счастлив, о смерти и не помышляю.
***
Сидя под большим деревом, на ветвях которого сидела жар-птица, они чинно пили чай после плотного и сытного завтрака. Иван подкармливал птицу. Она клевала хлебные крошки с ладони юноши, чем очень радовала его. Он был горд тем, что птица доверилась ему и не обижалась за хвост.
- Вот отрастут перья, и сможешь встать на крыло, - ласково ворковал Иванушка с птицей, а Кощей, чуть сощурив глаза, за ними наблюдал.
- Что толку от крыльев, коли летать не дают, - тут же отозвалась жар-птица человеческим голосом.
Иван опешил вначале, а потом заулыбался, переглядываясь с Кощеем. Тот потешался над восторгом Ивана, качая головой от наивности юноши.
- Ты не серчай, голубушка, как только оклемаешься, так и выпустит тебя Кощей, - заверил ее Иван, рассматривая райскую птицу. Она горела вся огнем, даже клюв и тот был золотым.
- Не отпустит, - жалобно пропела птица.
- Отпустит, не думай плохого, - тихо прошептал Иван и погладил ее по голове пальцем.
- Добрый ты, Иван, - завела надоедливую песню жар-птица.
- Да, знаю, мне все это говорят в последнее время слишком часто, - буркнул Иван, да стряхнул крошки с ладони.
Устал он от снисходительных ноток, от сочувствия в глазах, словно прокаженный какой. Сел Иван за стол, да больше и не слушал птицу, которая запела грустную песню о том, как плохо ей в неволе.
Кощей понаблюдал за Иваном и тихо произнес:
- Не слушай ее, птица она. Всё по птичьим меркам меряет. Небо, так всё. Ветер, так в крыльях. А перья дергают, так всё лучшее людям. А то, что без хвоста ни одна птица не летает, в голове у нее не укладывается. Виноват я у нее постоянно. Сколько раз повторял ей, что головой думать надо. Всё без толку, только и твердит: свободу, я должна нести людям счастье и свет. Бьюсь с ней, бьюсь. Из лап таких, как халиф, вытаскиваю, а всё крайний.
- Пойдем отсюда, надоело ее слушать, - попросил Иван, у которого на душе кошки заскреблись.
Ведь прав был Кощей, беречь надо такое глупое счастье.
- Подожди, к нам гость идет дорогой, - остановил его Кощей и, жестко улыбаясь, воззрился куда-то за деревья. Туда уходила тропинка, и Ивану не было видно, кого дожидается Бессмертный. Чай давно остыл, птица затихла, а гость не спешил появиться. И когда Иван уже хотел второй раз встать из-за стола, юноша, наконец, увидел гостя. Вдоль по тропинке неспешным шагом шел очень статный великан в синих одеяниях, весь в тине и водорослях, которые даже в длинных густых седых усах застряли. Зеленоватая кожа подсказал Иванушке, кто ему яйцо отдал.
- Ну здравствуй, Кощей Бессмертный, что же ты так в гости зовешь, что нет сил отказаться? – пробасил гость.
- Так вопросы появились, как не позвать, Водяной, царь морской, - в тон ему насмешливо ответил Кощей и встал с места.
Обнялись они с великаном, и враз тот стал такого же росту, как и Бессмертный.
- Садись, чай испей с нами, - пригласил гостя Кощей.
Водяной покивал, напряженно глядя на Ивана. Сел за стол, и появилась перед ним чашка с позолоченным блюдцем.
- Ну, рассказывай, - не дав гостю даже испить чаю, сразу перешел к расспросам Бессмертный.
- А что рассказывать? – удивился Водяной. - Ты пригласил, ты и говори.
- Как скажешь, - согласился Кощей. – Болото свое убери, Ивана больше не тронь и в свои темные игры не впутывай.
- Ничего я не нарушал, так нечего со мной так говорить, - одернул Бессмертного Водяной, сверкнув глазами.
- Нарушил территорию, посягнул на мою жизнь, занимался подстрекательством. Продолжить? – уточнил Кощей, поглядывая на Водяного.
- Наговариваешь. Болото у тебя не я разлил под боком. Я еще твоему Волку сказал, что это всё люди. Лес рубят, вот топи и получаются.
Иван вспомнил, как брат приказал выстроить частокол, чтобы отгородиться от леса, из которого идет вся нечисть.
- А яйцо твой Иван уронил, щука не сумела его передать, пришлось самому гонцом быть. И подстрекательством не занимаюсь.
- Да ну, - не поверил ни слову Кощей. - Сказка в этот раз просто по чистой случайности не так пошла?
Водяной вдруг раздался в плечах, борода волнами пошла. Голос Водяного стал раскатистым, как волны бушующего моря.
- Да. Случайно! Случайно болото разлилось, случайно Иван свалился в него, всё случайно! Так же случайно, как в первый раз Иван яйцо забыл у щуки взять. А, Иван? Отчего не вспомнил о нем? Что помешало?
- Так Кощей пришел, - стал объяснять Иван, растерянно оглядываясь на Бессмертного.
А тот сидел, глаза отводил, словно жар-птица была намного интереснее, чем разговор за столом.
- Во-о-о-от! – радостно вскочил Водяной, указывая пальцем на Ивана. – Во-о-о-от! Так кто не по правилам играет? А? Кто мою лягушку Волку отдал? Только бы Иван ее не нашел. Кто стрелу старшего брата направлял?
- Угомонись, - устало отмахнулся Кащей от крикливого Водяного и тот враз жабой стал. – Достал со своей лягушкой. Ну не твоя она, не твоя. Никогда ею не была и не будет.
- Ква! - возмутился Водяной.
- У тебя и так утопленниц не пройти по болоту спокойно, всё за ногу цепляются, что оступиться и провалиться в топь - дело обычное, - примирительно ответил Кощей, с улыбкой глядя на Водяного.
- Ква! Ква! – жаба воинственно прыгала на Бессмертного, грозно раздувая бока.
- Остынь, сказал же. Не твоя она и не будет твоею.
Жаба замолчала, а потом спрыгнула со стола, ударилась оземь и превратилась опять в великана.
- Так знай, и он твоим недолго будет.
- Сколько будет, всё мое. Только узнаю, что руку приложил, море твое иссохнет, как и болота и реки.
- И что тогда? – с вызовом набросился на Кощея Водяной. - Всё живое умрет! Ты об этом подумал!
- Ну так и подумай, прежде чем мне угрожать. Я постоянно о вас, смертных, думаю. И днем и ночью, души подсчитываю, да места приглядываю.
Водяной отшатнулся от Черного бога и, так и не сказав ему больше ничего, ушел. А Бессмертный сел за стол, спокойно налил себе еще чай и задумчиво пригубил из чашки.
А Иванушка не знал, куда руки деть. Он осознал, что перед ним только что ругались два очень могучих бога. Выиграл Кощей, так как угроза, которую он озвучил, была чудовищна.
Смотрел он на Кощея и видел, как тот одинок, даже среди своих, его все боялись.
- Не смей меня жалеть, Иван, - холодно одернул его Бессмертный и впился черными глазами в его лицо, заглядывая в самую душу.
- Это не жалость, - тихо отозвался Иван.
Юноша встал из-за стола и бездумно пошел во дворец, так как в голове не было ни одной мысли. Зайдя в купальню, решил Иван ополоснуться, чтобы смыть с себя странную усталость и налет безысходности. Скинул с себя одежду и ступил на первую ступеньку, когда за спиной тихо скрипнула дверь. Кощей зашел вслед за ним и стал раздеваться.