Раздались звуки поцелуев, и Сима прижала руку к губам, чтобы не закричать.
Как такое могло случиться? Неужели, ему мало жены? Совсем недавно муж довел ее до изнеможения, а сейчас целуется с другой женщиной.
— Погоди, не торопись. — Она с трудом узнавала сдавленный голос мужа. — Я устал. Целую ночь занимался сексом с женой.
— С этой рыбой? Не удивительно, что ты уже готов.
Сима давилась слезами, но не могла заставить себя сдвинуться с места. И перестать слушать — тоже.
Секс. Он назвал их ночь сексом. И он снова готов. Для чужой женщины.
Раздался треск ткани, а затем крик Кеши.
— Прекрати, ты порвешь мою рубашку!
— Так помоги мне, красавчик.
Сима ненавидела эту женщину, мужа и даже себя, за то, что оказалась такой глухой и слепой. Она судорожно сжимала ручки сумки, прислонившись к стене.
Что-то блестящее закатилось в прихожую, и Сима в ужасе застыла. Любовники, казалось, не замечали ничего. Сима услышала характерные стоны.
Она понимала, что если хочет застать мужа с поличным, должна войти именно сейчас, но не могла себя заставить. Вместо этого она подняла с пола металлическую безделушку.
Запонка с ониксом. Она подарила их мужу в годовщину свадьбы.
Опустив находку в сумочку, Сима тихо покинула гостиничный номер.
По дороге к выходу она то и дело наталкивалась на людей и машинально извинялась, а, оказавшись на улице, растерянно оглянулась.
Куда идти?
Мимо нее проходили люди, торопясь по делам. Какая-то женщина поинтересовалась, хорошо ли она себя чувствует. Сима кивнула и отошла от парадной двери.
Как ей поступить? Указать Грибову на дверь? Сделать вид, что ничего не произошло? Простить?! Разве такое можно простить?
На ее глазах рушилась тщательно выстроенная семейная жизнь, и она совершенно не знала, что ей делать. Отправиться домой она не могла. Во всяком случае, не в таком состоянии. Что она скажет дочери? Папа придет с работы, и все будет хорошо? Она не сумеет, расплачется. Ребенку ни к чему видеть страдания матери.
Может, пойти на работу? Она так и не просмотрела свежий номер журнала. Пожалуй, сейчас с нее работник никакой. Это подождет. Все подождет.
Лора.
Серафима достала телефон и набрала номер подруги. Услышав «Абонент недоступен», она уже собиралась вызвать такси, но потом поняла, что ей больше некуда ехать. Сима медленно побрела вдоль улицы — туда, куда ее несли ноги.
Глава 12
Сидя на гостиничной кровати, Кеша не мог поверить, что снова сделал это. А ведь обещал себе, что не будет. Он теребил в руках галстук, слушал, как в ванной что-то напевает Карасева, и ругал собственную похоть последними словами.
Сима. Милая, добрая, красивая. Он любит ее. Кеша не сомневался в этом. Даже после всех этих злополучных встреч с другой женщиной. Он распознал это чувство не сразу — спустя некоторое время после рождения дочери, но главное, что узнал. Он нуждался в ней, как никогда раньше и не хотел рисковать общим будущим. Особенно остро он почувствовал, что может потерять ее, когда Лора пригрозила ему разоблачением. И когда он увидел рядом с женой Егора.
Тогда почему он снова оказался в такой дикой ситуации?
Ведь понимал, что поступает безответственно и даже глупо, но не смог развернуться и уйти, когда опытные женские руки пробрались к нему в штаны. Почему он не встретился с ней на нейтральной территории: в ресторане, баре, парке — где угодно, только не в этом злополучном номере? Тогда их встреча ограничилась бы разговором, а не…
— Ты еще не оделся? Давай я тебе помогу.
Маша вышла из ванной при полном параде и с довольной улыбкой протянула руку к галстуку. Не хватало еще, чтобы она затянула удавку на его шее.
— Не стоит. Я сам. — Он помолчал, придумывая, как удачнее преподнести новость журналистке, но потом решил не церемониться. — Это наша последняя встреча.
— Брось, дорогой. Зачем обещать то, что не можешь выполнить.
— На этот раз все. Больше не звони мне.
— Кеша, мы уже это проходили. Ты разве забыл?
Карасева подошла к нему вплотную, и он поморщился от знакомых запахов — духов и секса.
— Не забыл, но и встречаться с тобой больше не стану. У меня есть жена и она мне дорога.
— Как память?
Маша расхохоталась, но Кеша не поддержал ее в этом, и смех постепенно стих, а узкое лицо приняло обычное хищное выражение.
— Больше никогда так не шути. Слышала?
— Ты уже не боишься, что о твоем секрете узнают все? Кеша, подумай хорошенько, готов ли ты променять взаимно приятные встречи на скандал.
— Для тебя, возможно, и приятные, но для меня… Извини, нет.
— Ложь. Ты никогда не жаловался.
Маша сузила глаза, явно разозлившись не на шутку. Пожалуй, ему не стоит слишком заострять их отношения. Она может решиться на сенсацию просто из мести.
— Давай расстанемся мирно. Ты — красивая женщина. Найдешь себе кого-нибудь еще.
— Не хочу другого. Мне нужен Иннокентий Грибов. Если хочешь, считай это прихотью.
Он никогда не задумывался, почему именно он стал ее игрушкой, жертвой? Конечно, она раскопала о нем кое-какие сведения, но ведь, вероятнее всего, Маша знала не только его секреты.
— Карасева, откуда такая одержимость моей персоной?
— А то ты не знаешь?
— Откуда? Я не догадывался о твоем существовании до той злополучной вечеринки.
— Ты еще хуже, чем я думала.
— Неужели?
— Выпускной курс. Встреча Нового года. Пьянка до утра. В чьей кровати ты проснулся на следующее утро?
— Не помню, но могу попытаться угадать. В твоей?
— Именно. Ведь я была всего лишь первокурсницей — наивной и бедной. Ты ушел, когда я спала, и прошел мимо меня на следующее утро, когда мы встретились в кафе. Обошел, словно я вешалка, случайно оказавшаяся на твоем пути.
— Извини.
— Это все, что ты можешь сказать?
— Маша, это было давно. Я изменился. Ты — тоже.
— Я — да. А вот ты — все такой же кобель. Теперь очередь Симаковой страдать.
— Побойся Бога. Она-то тебе чем не угодила?
— Таким, как она, все достается легко — лишь потому, что у нее богатенький папочка. А девушкам с фамилией Карасева приходится трудиться в поте чела, чтобы добиться хоть чего-то.
— Ты — одержимая. К тому же, я все решил. Мы больше не будем встречаться.
— Симакова обязательно узнает. Все узнают.
— Как-нибудь переживу. И когда ожидать статью?
— Это мне решать. Знай одно — ты никогда не будешь к этому готов.
Сидя на подоконнике деревянного окна, Егор вдохнул запах лака, стружки после шлифовки узорчатого паркета и подумал, что в ремонт придется вложить значительно больше денег и времени, чем он предполагал, но затраты того стоили. К тому же, это была его первая собственная квартира.
До сих пор он снимал дома, чтобы не привязываться к месту и людям. Спонтанное решение бросить якорь в этом городе Егор посчитал знаком свыше, поэтому ничего не жалел для убранства облюбованной квартиры.
Задумавшись, Бритт едва не пропустил тихий стук в дверь, едва различимый даже в почти пустой квартире. Решив, что завтра же подключит дверной звонок, Егор направился к выходу.
Интересно, кто это? Возможно, вернулся мастер?
— Я не помешала?
Серафима. Она выглядела спокойной, но Егор слишком хорошо знал ее, чтобы не заметить непривычную бледность очаровательного лица и крепко сжатый рот, будто она сдерживает дрожь.
Он отступил в сторону, предлагая войти. Сима на мгновение прикусила нижнюю губу, видимо колеблясь, но все же вошла, с интересом осматриваясь.
— Ремонт едва начался, так что могу показать только одну комнату. Она почти готова.
Сима пожала плечами.
— Не нужно суетиться из-за меня.
Она медленно двигалась вдоль стен, заглядывая в окна, обходя коробки со стройматериалами, иногда останавливаясь, чтобы полюбоваться на лепнину у потолка.
— Симпатичная квартира.
— Пока не слишком, но когда все приведут в порядок, здесь будет по-настоящему здорово. Ты придешь на новоселье?
Она наконец-то посмотрела ему в глаза. Егор уже рушил, что она откажется, когда Сима произнесла:
— Приду.
Какое-то шестое чувство подсказывало Бритту, что ее кто-то очень сильно обидел. В противном случае она ни за что не пришла бы домой к холостяку и точно не приняла бы приглашение. Неужели она что-то узнала?
В любом случае Егор решил не расспрашивать Симу о причинах ее визита — во всяком случае, пока. Она сама расскажет, если захочет. Бритт просто радовался присутствию Серафимы, возможности видеть ее, похвастаться своим приобретением.
Он некоторое время любовался милым лицом, ожидая еще каких-то слов, но Сима молчала. Тогда заговорил он.
— Как ты меня нашла?
— Ты упоминал дом с витражами. Помнишь, тогда на даче?
Разве он мог забыть?
— Было дело. Только я сомневался, что ты запомнила.
— Я помню все. — Серафима отвернулась к окну, а затем снова посмотрела ему в лицо. — Ты сказал, что одна комната уже готова. Показывай.
— Понимаешь, это спальня. — Он сомневался, что Серафима захочет посетить спальню, и начал объяснять, почему начал ремонт именно с этой комнаты, чтобы дать ей время подумать. — Иногда засиживаюсь здесь допоздна, возвращаться в гостиницу поздно, а прилечь негде.
— Оправдываешься? Нет, Бритт никогда не оправдывается. Думаешь, что я боюсь зайти в твою спальню?
Снова этот пронизывающий взгляд, но на этот раз губы слегка смягчились, по ним проскользнуло подобие улыбки.
— Разве нет?
— Нет.
Она перешагнула порог и остановилась.
Трудно сказать, почему она пришла к Бритту. Основная причина — ей просто не к кому было пойти, но возможно, ей хотелось оказаться именно здесь, рядом с этим мужчиной, особенно теперь, когда ее предал самый близкий ей человек. Сима не собиралась раздумывать над всем этим, иначе она никогда не решилась бы постучать в старинную дубовую дверь. Она понимала, что Брит вполне может находиться совершенно в другом месте, но надеялась, что он здесь.
Хорошо, что он не стал расспрашивать ее о цели визита, а просто пригласил войти. Симе понравилась его деликатность, когда он заикнулся о спальне. Она все пыталась понять, поступил ли бы так прежний Бритт, ершистый и самоуверенный юноша, в которого она когда-то без памяти влюбилась, но так и не разгадала эту загадку. Наверное, все дело в том, что прежнего Егора в ее сознании постепенно заменил Егор теперешний — мужественный, сдержанный, но все такой же самоуверенный.
Взять хотя бы кровать, больше похожую на баскетбольную площадку. Высокая спинка, ножки в виде лап, темно-красное атласное покрывало — шикарная вещь, вызвавшая в воображении Симы весьма неприличные ассоциации. Потом она вспомнила мужа и отвернулась, сосредоточившись на выложенных старинным кафелем печах в углах спальни. Она подошла к одной из них, провела рукой по рельефному узору.
— Не хотелось выбрасывать такую красоту, но отопление здесь современное. Батареи спрятаны за портьерами. Тебе нравится?
Она кивнула, почувствовала теплое дыхание на своей шее и закрыла глаза. Ей захотелось прижаться к большому телу и забыться хоть на мгновение. Бритт вытащил заколки из ее волос, и тяжелые пряди рассыпались по спине. Он выровнял их пальцами, забросил на одно плечо, а затем поцеловал родинку за левым ухом. Сима задрожала.
Егор подхватил ее на руки и направился к кровати. Она послушно ухватилась за крепкую шею и уткнулась в грудь лицом. Ей хотелось заплакать, но Серафима проглотила слезы. Егор посадил ее к себе на колени и коснулся губ поцелуем — осторожным, вопрошающим, ласковым. Она помедлила мгновение, скорее наслаждаясь, чем сомневаясь, и ответила.
Серафиме чувствовала, как оттаивает ее сердце, согреваются озябшие руки, касающиеся груди в вырезе его расстегнутой рубашки, расслабляется напоминающее сжатую пружину тело.
Он прервал поцелуй, когда стало нечем дышать, и прижал ее голову к себе.
— Не будем торопиться. — Она кивнула. — Я хочу, чтобы ты была уверена в том, что делаешь. — Сима промолчала. — Возможно тебе стоит отдохнуть? Приляг здесь. Я не стану тебе мешать. Если хочешь раздеться, я выйду.
Сима отрицательно покачала головой. Она не доверяла себе.
Бритт откинул покрывало и помог ей лечь. Затем снял с нее туфли и накрыл клетчатым пледом, который достал из огромного шкафа в стене. Коснувшись губами ее лба, Егор сел за столик из красного дерева и открыл ноутбук.
Она уснула, наблюдая за тем, как он работает.
Егор в очередной раз посмотрел на прекрасную женщину в своей кровати. В этот момент он, как никогда, сожалел о том, что не может показать Симе, насколько сильно она ему нравится. Что-то новое появилось в его отношении к ней. Нечто, не поддающееся определению, но вызывающее щемящую нежность в его сердце, желание видеть ее постоянно, оберегать, держать в своих руках.
Сейчас он не мог позволить себе проявить настойчивость. Боль в глазах любимой женщины останавливала его, держа на расстоянии, заставляя сдерживать чувства. Что же произошло? Ему на ум приходило единственное объяснение ее поведению, но Егор хотел услышать подтверждение от Симы.
Она явно пришла к нему за утешением, и он готов был предоставить его в любом виде, но, кажется, Серафима не готова к близости с другим мужчиной. Он подождет.
Он оторвался от ее губ и, тяжело дыша, заглянул в глаза. Он ждал ее решения, и Сима кивнула, соглашаясь. Шелковая блузка сползла с ее плеч и отправилась на пол. Там же оказался бюстгальтер. Она на мгновение прикрыла грудь ладонями, но потом тряхнула головой и начала стягивать с него футболку.
Некоторое время комнату наполняли лишь шорох одежды и тяжелое дыхание.
Когда они обнаженные повалились на кровать, Егор некоторое время лишь смотрел на нее, легко поглаживая кожу кончиками пальцев.
— Говорят, у тебя было много девушек.
— Не слушай никого. Сейчас со мной только ты.
— Наверное, я выгляжу неуклюжей.
— Ты очень красивая.
— Ты тоже.
— Я рад, что нравлюсь тебе.
— Думаю, тебе часто такое говорят.
— Нет. Ты первая.
— Не может быть!
— Тем не менее.
Она видела, что он сдерживает себя, хоть и старается говорить спокойно. Сима боялась смотреть вниз, но чувствовала, что он уже готов. Готова ли она?
— Я… боюсь.
— Все будет хорошо.
— Ты не понимаешь.
— Тогда объясни.
— Я… У меня…
— Ты еще ни с кем не спала?
— Глупо, правда?
— Вовсе нет. Хочу знать только одно — ты уверена? Когда я начну, мне будет трудно остановиться. Я слишком сильно тебя хочу.
— Не нужно останавливаться.
Сима напряглась, когда он подмял ее под себя, и закрыла глаза.
Она ожидала агрессии, он удивил ее лаской.
Она готовилась бороться, он обезоружил ее улыбкой.
Она боялась боли, он испугал ее нежностью.
Все было не так, как она хотела. Все произошло гораздо лучше.
Она намеревалась вычеркнуть это из памяти. Разве такое можно забыть?
Сима открыла глаза. Он снова приснился ей — старый сон. Иногда ей казалось, что этого и не было вовсе. Слишком многое случилось с тех пор, как она любила Егора.
Любила? Чувства к этому мужчине трудно называть в прошедшем времени. Они остались прежними. Возможно, даже стали более сильными или, скорее, зрелыми, проще говоря — существовали, и с этим приходилось мириться.
Она почувствовала теплое тело позади себя и руку, обвивающую ее талию, прижимающую властно и нежно. Только он так умеет. Сима повернулась в плотном кольце и поцеловала твердый подбородок.