– Чех, пойдем, побренчим, – позвал он своего друга-гитариста, направляясь к дивану, где лежали обе гитары.
– Алексей, а ты чего не ушел? – равнодушно поинтересовался он у меня, пока перебирал струны, обдумывая, видимо, что сыграть.
– Да, знаешь, я с другом квартиру снимаю, ну и предупредил его, что на гулянку иду. Он обрадовался, сказал, что тогда девушку приведет, и чтобы я не вздумал рано возвращаться, – врал я, имея отдельную однокомнатную квартиру без всяких там соседей-сожителей.
– А, ну тогда можешь у меня переночевать. Как видишь, места здесь хватает: родичи на даче, – спокойно предложил мне парень, тут же еще больше обнадежив:
– Чех с Зимой рядом живут. Мы с ними в одной школе учились с пятого класса.
Между тем ребята что-то обсудили тихими голосами, и Чех повернулся в нашу сторону:
– А может, в клуб ночной рванем? Время-то еще детское.
– Нет, я кураж потерял, никуда не хочу, – отказался Роман. «Какие он слова-то знает», – подумалось тогда мне.
– Ради тебя стараемся, – поддержал друга Зима. Интересно, почему у него такое прозвище? – Между прочим, там девок навалом, – вроде он еще что-то хотел сказать, но замолчал.
– Не хочу, сказал же! – повысил голос Роман и начал напевать что-то неизвестное мне. Чех ввел в льющийся печальный мотив свою партию, придав звучащей музыке некоторую надрывность. Я закрыл глаза, слушая незнакомую песню, от которой становилось грустно на душе. Уж очень проникновенно получалось у ребят. И в тему.
Как только прозвучали последние аккорды, я поторопился принести всем по рюмке водки. Мысль подпоить Романа посильнее уже давно болталась в моей голове, но дальше в этом направлении я запретил себе думать, чтобы не сглазить – уж слишком все удачно для меня складывалось сегодня. Я ждал облома в любой момент. Парни опрокинули очередную порцию алкоголя, я же поднес им от стола тарелку с колбасой в качестве незамысловатой закуски. Благодарно кивнув, прожевывая закуску, гитаристы начали наигрывать какую-то сложную композицию без слов. Это звучало великолепно! Я взял стул и сел напротив их двоих – ну прямо стереозвучание! Моему примеру последовал и Зима. Так, выпив еще несколько рюмочек под звучание гитар, ребята пришли к нужной мне кондиции, когда пора по домам. Чего я, собственно, ненавязчиво и добивался – мне просто не терпелось остаться наедине с Ромкой. Сам же благоразумно почти и не пил, а то точно по пьяни все испорчу.
– Может, приляжешь? – неискренне предложил я Зиме, одновременно опасаясь, что вот сейчас мои планы рухнут, стоит только кому-то из Ромкиных друзей остаться тут ночевать – места действительно было многовато.
– Да, пожалуй, прилягу, – пьяно отозвался парень, и сердце мое упало куда-то в желудок. А я так надеялся, что тот откажется и пойдет все же домой.
– Эй! Не спи, замерзнешь! – расхожая фраза бальзамом пролилась мне в душу. Чех отложил гитару и стал поднимать прилегшего уже друга. Я с готовностью помог ему.
– Да, сейчас на свежий воздух надо – сразу лучше станет, – уж толще намека я сделать не мог. Я говорил это, одновременно поддерживая разомлевшего парня по дороге к прихожей. Роман же отрешенно смотрел на наши передвижения, как зависший от перегрузок компьютер, бездумно перебирая струны. Я помог одеться обоим пьяненьким парням и с облегчением закрыл за ними дверь, как только более трезвый Чех крикнул Роману «Мы ушли!» и шагнул за порог, поддерживая шатающегося Зиму. Наконец-то я наедине с ним! Некто в моей душе радостно потирал лапками, предвкушая следующий этап – соблазнение.
Роман все так и сидел, не реагируя на уход ребят и перебирая струны, словно спал с открытыми глазами. Я заволновался, что слишком много он выпил, и поторопился провести ряд мер: открыл окно, впустив свежий осенний воздух в комнату, затем осторожно вынул гитару из вмиг опустившихся рук Романа, и повел его в ванную, где заставил намочить всю голову. Отфыркиваясь от воды, он ожил и попытался самостоятельно закончить своеобразное умывание. Я, якобы ненароком, намочил его рубашку, а с мокрых волос еще набежало воды.
– О, черт! – с досадой произнес я. – Давай, помогу снять, ты слишком пьян.
Раздевать я его начал, намеренно касаясь тела в разных местах, стараясь разбудить в нем приятные ощущения от своих прикосновений: то чуть коснулся пальцами шеи, то, расстегивая пуговицы на груди, задел сосок – сперва один, потом другой. Спуская рубашку с плеч, я медленно провел ладонями по рукам. Роман, покачиваясь и пьяно улыбаясь, попытался расстегнуть манжеты.
– У тебя пальцы сейчас неловкие, позволь мне, – вожусь с пуговицами, одновременно охватываю всю кисть его руки и поглаживаю большим пальцем его ладонь. Не отдергивает. Хорошо. Окончательно снимая с него рубашку, я ненароком провожу рукой по позвоночнику сверху вниз. Парень начинает учащенно дышать. И молчит. Все время молчит. Словно боится чего-то.
– Давай я тебе голову вытру, а то смотри, капли по телу стекают, – стараюсь говорить бесстрастно, словно ничего особенного не происходит, и растираю ладонью мокрые дорожки, что накапали с волос Романа на грудь и плечи. Он закрывает глаза, продолжая улыбаться уже не столько пьяно, сколько растерянно. И вот тут я не выдержал: губы его были так близко. В первый момент он ответил, но тут же, видимо осознав, что происходит, попробовал оттолкнуть меня, но я не позволил и сделал поцелуй более глубоким и страстным. Сопротивление было довольно слабым, что давало мне надежду на достижение своих замыслов. Я пробежался пальцами по всем доступным сейчас местам возможных эрогенных зон парня. Он дышал уже довольно бурно: что значит юность со смесью алкоголя и утраченной возможностью заняться сексом – наверняка Роман рассчитывал провести остаток ночи со своей девушкой. Мои руки привычно расстегнули молнию на джинсах парня, давая свободу напрягшейся плоти, пока губы и язык гуляли по груди и затвердевшим соскам. Стон. Я вскинул глаза: Роман, покрасневший, закусил губу и зажмурил глаза, словно боясь, что те сейчас сами распахнутся и увидят то, что видеть не должны. Сейчас он был в моей власти, понял я, начиная ласкать губами и языком самое чувствительное место у мужчин, чувствуя, как пальцы его вцепились в мои волосы, задавая ритм движения. Ну, минет я делать умел! И неудивительно, что Ромка быстро достиг оргазма. Но я-то хотел большего! И теперь надо было приложить немало усилий, чтобы продолжить начатое в более комфортных условиях, нежели типовая ванная в типовой трехкомнатной квартире. И я увлек его в комнату, пока он все еще находился в алкогольно-растерянном состоянии.
– Все нормально, все замечательно. Бояться глупо, ведь тебе сейчас хорошо и приятно, – шептал я всякие нежные слова, успокаивая и возбуждая одновременно, умело лаская Ромку, который только прерывисто дышал, то пытаясь оттолкнуть меня, то, наоборот, отвечая на мои ласки – он явно не знал, как же поступить в такой ситуации.
Уложив парня на диван в комнате, стащил с него джинсы и быстро разделся сам, все время опасаясь, что вот сейчас тот начнет активно сопротивляться, а мне не хотелось оставлять неприятные воспоминания у такого милого открытого человека. Я бы отступился. Но он, все также молча, закусив губу, дрожа всем телом, и снова закрыв глаза, тихо лежал передо мной, судорожно водя руками по своему обнаженному телу. И я, с усилием контролируя свои действия – алкоголь-то не только на Ромку влиял, – продолжил задуманное совращение парня, прилагая все мои умения.
Я очень хотел доставить ему массу удовольствия, чтобы Роман помнил меня всю оставшуюся жизнь. И, полагаю, это мне удалось, потому что он, проснувшись на следующий день от звонка по телефону и коротко переговорив с кем-то, вернулся в свою кровать и прижался ко мне, где мы, оба довольные, уснули не так уж давно. Смущенно улыбаясь, не глядя в мои бесстыжие глаза, он спросил:
– Ведь один раз – это ничего страшного, мы же просто по пьяни? К тому же Ольга все равно мне бы так не дала. Тем более армия на два года ограничит меня в сексе. Поначалу так вообще, наверно, о девушках можно будет только мечтать, да?
– Я не служил, только военная кафедра в универе, но ты прав, не так страшен черт, как его малюют, – с улыбкой ответил я ему, вороша не остриженные пока еще мягкие русые волосы парня. Тот полежал еще некоторое время молча, а потом со вздохом сказал:
– Ну, все, приключение закончилось, пора вставать, – и пояснил: – Мы с ребятами встречаемся через час, последний день, да еще дома убраться надо, родичи вечером вернутся. Хочешь, пойдем с нами?
– Да нет, сейчас не стоит, – я действительно подумал, что этот открытый человек случайно может выдать происшедшее между нами движениями, жестами, словами. И тогда Ромке стало бы очень хреново – как теряются друзья, я знал не понаслышке, а на собственном опыте. Собрались и вышли на улицу мы довольно быстро.
– Я очень надеюсь, что меня ты не забудешь за эти два года, – произнес я на прощание, протягивая ему листок с моим адресом. – Если захочешь, можешь написать мне. Я буду ждать.
– Хорошо, – короткий ответ, рукопожатие. – Счастливо оставаться!
И вот уже он, не оглядываясь, уходит, а я все стою и смотрю ему в след, стараясь запомнить этого удивительного парнишку и сознавая, что вряд ли увижу его еще раз, почему-то уверенный, что писем не будет.
Это было два года назад. Писем так и не было…
---------------
Тишина. Только чуть слышное урчание проезжающих по улице машин, доносящееся через неплотно закрытые створки балконной двери.
– Я не знаю, что мне делать, – глухо прозвучал голос Алекса из-под ладоней, плотно прижатых сейчас к лицу. – Пока шли эти два года, я как-то так, не напрягался, хотя нет-нет, да вспоминал его. А как стало подходить время его возвращения, то что-то со мной случилось – успокоиться не могу – только о нем и думаю. Я ведь и на гитаре частично из-за него научился играть. И что теперь? Он, должно быть, уже вернулся. Я уже несколько раз – типа случайно – болтался возле его дома, но ни разу не встретил. И почему-то совсем не хочу с кем-то случайным трахаться, приходится своими руками обходиться, – он отнял ладони от лица:
– Я уже ничего в себе не понимаю. Подскажи, а, что делать? – глаза, полные надежды, обратились к товарищу. А Леон, все время внимательно слушающий рассказ, ободряюще положил руку на плечи запутавшегося в своих чувствах парня, и притянул к себе:
– Ты обязательно что-нибудь придумаешь, – проникновенно произнес он, глядя куда-то в стену напротив, словно и сам вспомнил что-то похожее, и поглаживая взрослого парня по голове, как маленького, словно уже для самого себя совсем тихо произнес:
– С любовью всегда так – непонятно, откуда и когда тебя настигнет. Вот и мучайся потом.
Алекс отшатнулся:
– Да ты что?! Какая любовь? Случайная встреча два года назад – вот и все!
Леон усмехнулся:
– Вот именно, что два года, а ты все помнишь. Влюблен ты, батюшка. И не отнекивайся. От себя не скроешься.
Алекс смотрел ошарашено, явно пересматривая все свои чувства с новой точки зрения.
– Как же я так… И не заметил…
Будущий психолог потянулся и более оживленно произнес:
– Ну, как видишь, бывает и так. Иногда и не такие тормоза случаются. Ты лучше скажи, что собирался делать, если бы встретил этого своего Ромку?
– Хотел сделать вид, что случайно встретился, и постараться возобновить знакомство просто как друзья. Я ведь помню, что он тогда сказал. Он же не может знать наверняка о моей ориентации – я ему ничего не говорил. Пусть бы думал, что у меня это так, временно. И тоже по-пьяни.
Леон задумчиво покачал головой:
– Вряд ли у тебя получится – рано или поздно сорвешься… – видимо, какая-то мысль пришла в его голову, раз он резко замолчал. Алекс, заметив это, посмотрел на приятеля с надеждой.
– Все же, наверно, ты правильно решил: попытка – не пытка. Пусть и не получится, но тогда ты это будешь знать наверняка, – и пояснил: – Вспомнил о Диме. Он-то даже старше твоего Романа, а вот, поди ж ты – влюбился в Андрея, да еще как! Так что делай, что задумал, – решительно закончил свою мысль Леон.
Алекс расслабленно откинулся на спинку дивана, словно какую тяжесть с себя скинул:
– Да. Да. Все правильно.
Парни немного помолчали. Затем гость резко поднялся и благодарно посмотрел на хозяина:
– Спасибо тебе, Леон. Этот разговор мне действительно помог. Ну, я пойду?
– Да иди уж, влюбленный ты наш, дерзай, – легкая улыбка в ответ на вопросительно поднятые брови приятеля. И Алекс с совсем другим настроем покинул гостеприимный дом.
6. Алекс. Накануне зимних праздников.
Алекс медленно шел по воскресному зимнему проспекту, лавируя среди массы людей, которые не только сейчас, днем, но вообще почти круглосуточно не покидали эти широкие тротуары. Он любил бродить именно в толпе – здесь непрекращающийся ритм жизни чувствовался наиболее сильно, и все свои беды и проблемы становились мельче и незначительнее на фоне этого муравейника.
А сейчас ему нужно было определиться: прав ли Леон, утверждая, что эта тяга увидеть давнего случайного парня, который к тому же ближе к натуралам нежели к геям – ведь бисексуалы, как и вообще все люди, разные – и есть та самая пресловутая «любовь»?
«Не, все же это не любовь. Я не страдаю, не плачу, не хочу только его и больше никого. Я просто хочу увидеть, узнать, как у него дела, показать, как я на гитаре научился играть, услышать его мнение. Так ведь все друзья себя ведут – просто общаются». Придя к такому выводу, парень повернул в сторону метро. Уже войдя в холл и шаря в кармане на предмет жетона, он боковым зрением зацепился за что-то знакомое. Глаза зашарили по толпе и наткнулись на лицо парня, уже прошедшего турникет: «Неужели Ромка?! Ведь только что о нем думал!». Алекс стал протискиваться сквозь толпу, которая сейчас его раздражала.
– Роман! Ромка! Постой!
Но парень, не оглянувшись, ступил на эскалатор. «Может, ошибся? Нет, надо для верности все же догнать и выяснить это», – так и не найдя жетон, Алексей просто перемахнул турникет и ринулся в погоню. Но все же так и не догнал: в выходные днем, да еще в хорошую, умеренно морозную погоду, не легко найти человека
в таком количестве народа, снующего туда-сюда в центре города, не исключая и метро. «Может, просто похож, иначе обернулся бы, я ведь громко позвал» – утешал себя Алекс, одновременно решая – ехать к себе, как планировал, или побродить у дома Романа, надеясь как бы случайно встретить парня.
Но прогулка в районе Ромкиного дома ничего не дала.
Незадолго до Нового года Алексу неожиданно позвонил Владимир. Конечно, они общались, но все же разные институты и курсы не способствовали сближению. Потому звонок знакомого заинтриговал.
– Привет, Алекс. У меня для тебя интересное предложение. Так выходит, что родаки наши на Новый сматываются из дома. Мы решили у себя компашку собрать. Ты как? Можешь придти?
Предложение было действительно интересное, потому ответ последовал без задержки:
– Да с удовольствием! А кто еще будет?
– Ну, мы только начали всех обзванивать. Правда, Андрюха с Димкой в горы уезжают, так их точно не будет, а до Леона я что-то пока не дозвонился. Мишка уже дал согласие. Ну еще Славку хочу позвать, а Санька нового своего школьного друга приведет, недавно познакомился – новичок из параллельного класса. Ну и все пока.
– Что по деньгам?
– Пока не прикидывали. Определимся с составом, перезвоню.
– Оки, буду ждать, – «Это удачно получается, а то ведь совсем захандрю со своими заморочками», выключая телефон, думал Алекс.
Тридцать первого декабря была замечательная погода, в меру морозная, безветренная, с чистым небом. В такой день просто грех было не пройтись по предпраздничным улицам, и Алекс решил: «Еще раз, последний, самый последний раз пройдусь у дома Ромки. И все. Новый год, новая жизнь. Выкину из головы все эти бредни. Это обещание самому себе. И я его выполню. А оттуда сразу к ребятам поеду. Хотя нет, еще рано будет. Тогда домой придется заехать».