— Посмотрите на себя. Три реальных тормоза в тупом шоке.
Никогда еще Куин не говорил таким тоном как сейчас. Без бравады, без гнева. Его голос был злобным и холодным, как лед.
— Лучше молись, чтобы об этом никто и никогда не узнал. Никто и никогда.
— Или что? Перестань, Куин, я первый по рождению. Мой отец старший брат твоего отца. Ты реально думаешь, что можешь прикоснуться ко мне? Ммм… не, не думаю, мальчик мой. Не думаю.
— Ни слова, Лэш.
— Проехали. Прошу меня извинить, я должен исчезнуть. А то от вашего вида мне хочется застрелиться.
Лэш закрыл шкафчик и подошел к двери. Конечно же, он, выдержав эффектную паузу и, пригладив свои светлые волосы, посмотрел через плечо.
— Спорим, что ты не кричал, Джон. Я уверен, ты просил еще. Уверен, ты умолял…
Джон дематериализовался.
Впервые в жизни он смог перенестись из одного места в другое прямо в воздухе. Принимая форму перед Лэшом и вжимая его тело в дверь, тем самым блокируя выход, он оглянулся на своих друзей и обнажил клыки. Сейчас Лэш принадлежал только ему.
Когда они оба кивнули, схватка началась.
Лэш был готов к первому удару, его тело напряглось, он поднял руки и перенес вес на бедра. Но вместо того, чтобы выбросить вперед кулак, Джон пригнулся, бросился вперед, и по-медвежьи обхватил ублюдка за талию, впечатывая его в стену, вдоль которой стояли шкафчики.
Лэш ни на секунду не стушевался и врезал Джону коленом, чуть не сломав ему нос. От удара Джон отлетел назад, но, спотыкаясь, сумел сгруппироваться, и схватил Лэша за горло, жестко блокируя противника, вдавив большие пальцы ему под подбородок. Затем головой боднул Лэша в нос, кровь брызнула во все стороны, но ублюдок, казалось, не обратил на это никакого внимания. Он улыбнулся сквозь кровь, что бежала по лицу и затекала в рот, и нанес Джону удар в живот, отчего его печень подскочила куда-то к легким.
Кулаки мелькали в воздухе, парни швыряли друг друга в шкафчики, скамейки и мусорные корзины. В какой-то момент в раздевалку попытались войти двое стажеров, но Блэй и Куин вытеснили их и заперли дверь.
Джон схватил Лэша за волосы, дернул его голову вверх, и вонзил зубы ему в плечо. Когда он отстранился, разорванная плоть свободно повисла, они оба развернулись, и в тот же момент Лэш сцепил вместе ладони и нанес Джону тяжелый удар в висок. Ударная сила отбросила Джона в душевую. Он пытался собраться, прежде чем упасть но, к сожалению, его рефлексы были недостаточно быстры, чтобы увернуться от следующего удара в челюсть.
Его как будто огрели бейсбольной битой. И он понял, что Лэш каким-то образом успел натянуть пару старомодных кастетов — конечно же, сейчас тому требовалось любое преимущество, ведь Джон был крупнее его. Еще один удар опустился на лицо Джона, и в его голове взорвался салют ярче, чем на День Независимости. Прежде, чем он смог проморгаться и восстановить зрение, противник вдавил его лицом в стену и стал удерживать на месте.
Лэш потянулся и залез Джону в штаны.
— Как насчет того, чтобы повторить, Джонни-малыш? — прохрипел парень. — Или ты даешь в задницу только людям?
Ощущение крупного тела, прижатого к спине, заставило Джона застыть.
Это должно было придать ему сил. Должно было пробудить в нем зверя. Но вместо этого, он опять стал хрупким мальчиком, беспомощным и испуганным, во власти кого-то более сильного и крупного. Он опять оказался там, под старой лестницей, прижатый к стене, пойманный в ловушку, побежденный.
На глазах выступили слезы. Нет, только не это… только не снова… вдруг из ниоткуда, раздался боевой крик, и чужой вес неожиданно исчез с его тела.
Джон упал на колени, его вырвало прямо на мокрую плитку.
Когда рвотные позывы отступили, его тело завалилось на бок, он свернулся в позу эмбриона и затрясся, ну прямо как педик.
Лэш лежал на плитке рядом с ним… его горло было распахано от уха до уха.
Парень пытался дышать и остановить кровь, но у него ничего не получалось.
Джон в ужасе поднял глаза.
Куин стоял над ними, тяжело дыша. В правой руке он держал покрытый кровью охотничий нож.
— О, Боже… — проговорил Блэй. — Что ты наделал, Куин?
Это было плохо. То, что произошло, полностью перевернуло их жизнь. Всех четверых. То, что началось как драка… завершилось убийством.
Джон открыл рот, чтобы закричать о помощи. Конечно же, он не смог издать и звука.
— Я позову кого-нибудь, — сказал Блэй и выбежал из раздевалки.
Джон сел, сдернул с себя рубашку и склонился над Лэшем. Убрав его руки, он прижал ткань к открытой ране и начал молиться, чтобы кровь остановилась. Лэш встретился с ним глазами, затем прижал к горлу собственные руки, как будто пытаясь ему в этом помочь.
Раздевалка заполнилась людьми. В душевой был Рейдж, рядом с ним Ви. Бутч тоже.
Куин… где Куин?
Джон огляделся, Куин стоял напротив. Кровавый нож выпал у него из рук, а рядом маячил Зейдист.
Куин был бледнее кафеля, его разноцветные глаза не моргая смотрели на Лэша.
— Ты останешся под домашним арестом в доме родителей, — сказал Зейдист. — Если он умрет, тебя обвинят в убийстве.
Рейдж подошел к Куину, будто полагая, что резкий тон Зейдиста только усугубляет ситуацию.
— Давай, сынок, пойдем, нужно забрать твои вещи из шкафчика.
Рейдж сам вывел Куина из раздевалки, и Блэй последовал за ними.
Джон не двинулся с места. Пожалуйста, пусть Лэш выживет, подумал он. Пожалуйста…
Господи, ему не понравилось, как Док Джейн, осматривая парня, все время качала головой, ее врачебная сумка была распахнута, инструменты так и летали, когда она накладывала швы на шею Лэша.
— Рассказывай.
Джон подпрыгнул и повернул голову. Это был Зи.
— Теперь рассказывай, что произошло.
Джон посмотрел вниз на Лэша, в голове снова возникла эта сцена. О, Боже… как ему не хотелось отвечать на все эти «почему». Хоть Зейдист и знал о его прошлом, он не мог заставить себя рассказать Брату, почему Куин устроил эту резню.
Может, потому, что он все еще не мог поверить, что его прошлое всплыло на поверхность вот таким образом. Может быть, потому, что его старый кошмар вновь ожил.
А может, потому, что он вел себя как девчонка и не смог постоять за своего друга.
Деформированные губы Зи сжались.
— Послушай, Джон, Куин по уши в дерьме. Юридически он еще несовершеннолетний, но он смертельно ранил перворожденного сына. Семья потребует его голову, даже если Лэш выживет, поэтому мы должны знать, что здесь произошло.
Док Джейн встала.
— Кровотечение остановлено, но существует риск нарушения кровообращения. Я хочу, чтобы его отвезли к Хэйверсу. Немедленно.
Зи кивнул, и позвал двух додженов, которые прикатили каталку.
— Фритц подготовил машину, и я пойду с ними.
Когда Лэша подняли с плитки, Брат пронзил Джона мрачным взглядом.
— Если ты хочешь спасти своего друга, тебе придется рассказать нам, что произошло.
Джон наблюдал, как Лэша вывезли из раздевалки.
Когдадвери закрылись, его колени ослабли, он посмотрел на лужу крови в центре душевой.
В углу раздевалки валялся шланг, который использовали для ежедневной уборки. Джон заставил свои ноги подойти к стенке, где лежала эта штука. Раскатав шланг, он включил воду, направил его на душевую, и открыл распылитель. Он водил струей взад и вперед, туда-сюда, сантиметр за сантиметром смывая кровь в сторону стока, пока она с бульканьем не исчезала в трубе.
Взад, вперед.
Красная плитка постепенно становилась розовой, затем белой. Но бардак так и не исчез. Отнюдь, мать твою.
Глава 13
Фьюри ощущал на своей коже прикосновение чужих рук, маленькие, легкие пальчики гуляли по его животу. Они направились к развилке его бедер, и он поблагодарил за это Бога. Его большая, горячая эрекция требовала разрядки, и по мере приближения к ней пальчиков, волнообразные движения бедер Фьюри все усиливались, мускулы его ягодиц попеременно напрягались и расслаблялись, будто поддерживая его неуемную жажду ритмичных движений.
Член сочился влагой, он чувствовал, как она покрывает живот. Или, может быть, он уже кончил?
О, эти руки, они так и щекотали кожу. Эти особенные, легкие, как перышко, прикосновения заставляли член еще больше твердеть, он как будто стремился дотянуться, как можно быстрее встретиться с источником возбуждения.
Маленькие ручки, что направлялись прямо к его…
Фьюри проснулся от того, что его тело дернулось так резко, что подушка слетела с кровати.
— Дерьмо.
Его член пульсировал под одеялом, и дело было не в обычной необходимости, которая будит по вечерам любого нормального мужчину-вампира. Нет… сейчас его желание было особенным. Его тело хотело чего-то определенного от конкретной женщины.
Кормия.
Она рядом, за соседней дверью, подумал он про себя.
Ну, какой же ты умный, а, завопил колдун. Почему бы тебе не пойти к ней, напарник? Я уверен, она будет в восторге от твоего появления, учитывая, как ты поступил с ней прошлой ночью. Ни слова ей не сказал. Не выразил ни крупицы благодарности.
Не зная, что ответить, Фьюри посмотрел на кушетку.
Впервые в своей жизни он покормил женщину.
Прикоснувшись к шее, он понял, что следы от ее укуса исчезли, полностью исцелившись.
В его жизни произошло одно из величайших событий… и от этого ему стало грустно. Не то чтобы он раскаивался, что это произошло именно с Кормией. Ни в коем случае. Он лишь жалел, что не сказал ей о том, что она была у него первая.
Убрав волосы с лица, он посмотрел на часы. Полночь. Полночь? Господи, он проспал практически восемь часов, очевидно из-за кормления. Хотя, его силы так и не восстановились. Живот крутило, а голова гудела.
Он потянулся к косяку, который всегда готовил к своему пробуждению, и вдруг остановился. Его рука дрожала так сильно, что он засомневался, сможет ли вообще поднять эту штуку. Фьюри безучастно уставился на свою ладонь, желая, чтобы она прекратила трястись.
Понадобилось три попытки, чтобы взять самокрутку с прикроватной тумбочки, и он наблюдал за своими неуклюжими движениями как бы со стороны, будто это были чужие руки, чужой косяк. После того как рулончик бумаги все-таки оказался между его губами, Фьюри пришлось бороться с зажигалкой, сначала чтобы удержать ее в нужном положении, а затем чтобы высечь огонь.
Две затяжки и руки прекратили трястись. Головная боль испарилась. Желудок успокоился.
К сожалению, в комнате раздался жужжащий звук, и все три проблемы вновь его одолели: медальон Праймэйла снова выписывал танец на столе.
Он оставил побрякушку там, где она лежала, и продолжил курить, думая о Кормии. У него не было уверенности в том, что она говорила ему о необходимости своего питания. Произошедшее в этой комнате в дневные часы было спонтанной вспышкой, порожденной ее жаждой крови, но у него не было оснований полагать, что она хотела его в сексуальном плане. Это правда, она не отказывалась от секса, но это не значило, что она на самом деле хотела его. Необходимость не означала выбор. Она нуждалась в его крови. Он нуждался в ее теле.
Избранные нуждались в том, чтобы они оба выполняли свои обязанности.
Обнаружив, что почти докурил косяк, он посмотрел в сторону стола. Медальон, наконец-таки, заткнулся.
Ему понадобилось меньше десяти минут, чтобы принять душ, облачиться в белую шелковую мантию, и надеть на шею кожаный шнурок с медальоном Праймэйла. Кусок золота лег ему на грудь теплым весом. Вероятно, он нагрелся, пока жужжал.
Фьюри перенесся сразу на Другую Сторону, минуя двор Девы-Летописецы — как Праймэйл он имел на это специальное разрешение. Принимая форму перед амфитеатром Святилища, где пять месяцев назад все и началосьон с трудом верил, что действительно занял тогда место Вишеса в качестве Праймэйла.
Он вновь взглянул на свою на дрожащую руку: ему казалось, это был не он.
Да нет, вот как раз это был именно он.
Впереди в странном неугасающем свете Другой Стороны сияла белая сцена с ее тяжелой белой занавесью. Тени отсутствовали, равно как и солнце на бледном небе, и все же было так светло, будто все предметы обладали собственным источником освещения. Температура держалась в районе двадцати градусов, не жарко, но и не холодно, не было ветра, что приласкал бы кожу, или растрепал одежду. Вокруг была мягкая белизна, успокаивающая взгляд.
Окружающий пейзаж был подобен фоновой музыке.
Шагая по белой стриженой траве, он обошел здание греко-римского театра, и направился в сторону храмов и жилых помещений. Возвышаясь, повсюду раскинулся белый лес, словно отрезая комплекс от всего остального. Он попытался представить, что же было вне этого изолированного места. Наверное, ничего. Возникло чувство, что архитектор создал Святилище в виде одной из секций гигансткого поездного состава — если дойти до его края, то обнаружишь лишь внезапный обрыв на огромную платформу ковра, покрывающего пол в комнате какого-нибудь великана.
Он не был уверен, что знает, о чем разговаривать с Директрикс, поэтому не особо спешил на встречу с ней. Стремясь потянуть время, он отправился в храм Праймэйла и воспользовался своим золотым медальоном, чтобы открыть двойные двери. Минуя белый мраморный холл, Фьюри вошел в единственный величественный зал во всем храме и посмотрел на огромную кровать, покрытую белыми атласными простынями.
Он вспомнил распростертую на ней Кормию, связанную и обнаженную, белые занавеси ниспадали сверху и опускались на ее горло, скрывая лицо. Он сорвал ткань и в ужасе встретился с ее испуганными, полными слез глазами.
Ее рот был запечатан кляпом.
Фьюри поднял глаза к потолку, где крепилась драпировка, закрывавшая ее лицо. Два крошечных золотых крючка торчали из мрамора. Ему хотелось снести эти чертовы штуки отбойным молотком.
Посмотрев вверх, он непроизвольно вспомнил разговор, который состоялся у него с Вишесом, прямо перед тем, как он с головой ушел в этот чудный Праймэйловский бизнес. Они были в столовой особняка, и Ви упомянул о том, что у него было видение о Фьюри.
Фьюри не интересовали детали, но, так или иначе, ему их озвучили. И слова, произнесенные тогда братом, теперь казались абсолютно ясными, они звучали в голове, словно запись на повторе: Я видел, как ты стоишь на перекрестке в белом поле. День был грозовой… Да, буря была сильная. Но затем ты взял тучу с неба, обернул ее вокруг колодца и дождь перестал лить.
Фьюри прищурился и внимательно посмотрел на эти два крючка. Он сдернул с них покрывало и завернул в него Кормию. И она перестала плакать.