- Тише, тише… – Шептал я, как безумный, между поцелуями, ловя его руки, не позволяя им отталкивать меня, – Ну, хватит… хватит, слышишь? Иди ко мне… – Я заставил его обхватить меня за шею и, подхватив обеими руками под упругую попку, прижал к себе вплотную, радуясь, как ребенок, его возбуждению, так явно упиравшемуся теперь в мой живот.
- Трюмпер… Трюмпер, ты… совсем обнаглел… – Протяжно выстонал Билл, когда я, не удержавшись, дерзко прихватил его возбужденный член сквозь штаны. – Я смотрю, ты завелся не на шутку, – Попытался ухмыльнуться он, но глаза с поволокой и судорожно хватавший воздух приоткрытый рот, свели эту попытку на нет.
- Дай мне, а? – Совсем ох*ев от желания, спросил я, резко подкинув бедра, чтобы Билл в полной мере смог ощутить степень моего возбуждения. Чувство самосохранения отключилось напрочь, и тот факт, что за подобную просьбу я мог вполне схлопотать кулаком по голове, не играл теперь никакой роли.
- Том! – С укором протянула млеющая от моих пылких тисканий гадюка.
- Пожалуйста… Билл, чувствуешь, как я хочу? Чувствуешь?.. – Мне окончательно снесло крышу. Я, нагло глядя в почерневшие от дикого желания глаза, перехватил кисть его руки и бесцеремонно сунул ее в свои джинсы, тут же улавливая восхищенный вздох.
- Неужели не тр*хался весь этот месяц? – Ехидно щурясь, усмехнулась гадюка, сильнее сжимая меня между ног, заставляя безвольно закатывать глаза и цепляться за его плечи. Я шипел не то от боли, не то от сильнейшего удовольствия, и стискивал худые плечи почти до хруста, боясь окончательно потерять связь с миром и сойти с ума. – А? Не тр*хался? Терпел? – Все тем же язвительным тоном с возбужденным придыханием шипел Билл, грубо растирая уже влажный член.
- А что, это те-тебяааа так интересует? Ревнуешь? – Прохрипел я, срываясь на стоны, вынуждено прерывая зрительный контакт, с силой зажмуриваясь, чтобы от гадючьих ласк у меня из глаз не посыпались искры.
- Ревную. – Не отнекиваясь, признался Билл и, склонившись к самому уху, горячо зашептал, – Ты же мой… только я могу тебя здесь трогать, – Горячая ладонь со всей силы сжала мой член, давая понять, где это «здесь». Я не сдержался, закричав от боли, и, рассвирепев, скинул его с себя и бросил на диван. Забравшись сверху, тут же впился в красные губы жестким поцелуем, не давая ему шанса съязвить.
- Ты, садист такой, тоже мой! – Выдыхал я ему в рот, стаскивая с него домашние штаны вместе с боксерами, смеясь над его попытками укусить меня за губу и скинуть мое разгоряченное тело со своего, уже почти голого. Штаны болтались на тонких лодыжках, не давая мне развести его ноги и улечься между ними, и я, матюгнувшись, сполз вниз, высвобождая из штанин сначала одну ногу, а следом, и другую.
- Трюмпер, ты чего задумал, с*ка? – Получив свободу, его рот не преминул тут же изойти на ругательства.
- Сейчас узнаешь! – Просипел я, уворачиваясь от удара пяткой в грудь. – Я разденусь, а ты полежи так, ладно? Не дергайся… – Ласково попросил я лежащую подо мной гадюку, со скоростью света стягивая с себя джинсы и толстовку, оставаясь в чем мать родила.
Билл, не переставая, облизывал губы, глядя на мой освобожденный член, который красиво распрямился во весь рост, стремясь прижаться к животу, и поблескивал на головке каплями смазки.
- Нравится? – Самодовольно ухмыляясь, я бесстыдно забрался ему на грудь так, чтобы мой торчащий член оказался ровно напротив его лица. – Ну, давай… вижу же, что хочешь…
Билл поднял на меня удивленно-возмущенный взгляд, давая мне понять, что думает по поводу моего поведения, но близость моего органа манила, и он, не удержавшись, вновь перевел взгляд на член.
- Ну же… не стесняйся, поцелуй его… – Я толкнулся им в приоткрытые губы.
- Ссс*ка… – непередаваемым голосом, наполненным похотью и яростью, процедил Билл и, положив ладони на мои ягодицы, притянул к себе, без предупреждения заглатывая наполовину. От сильнейших ощущений мои колени задрожали, и я, боясь упасть и придавить Билла, судорожно схватился за спинку дивана.
- Мама... Мамочки, как же хорошо... – Уже не соображая ничего, я стонал, подаваясь бедрами вперед, заталкивая глубже. Билл похихикал прямо с членом во рту и, выпустив его, засосал два своих пальца.
- Эй, а я! – Моему возмущению от подобного невнимания не было предела.
- Сейчас получишь... – Усмехнулась гадюка и, схватив мой член в руку, развязно чмокнула его в головку, тут же выпуская язык и облизывая. Я вновь запрокинул голову, наслаждаясь умопомрачительными ласками, и, потерявшись в своем удовольствии, не сразу заметил, как мокрый от слюны палец настойчиво покушается на мою попу.
- Билл, нет... Нет! Черт! – Я покрутил задом, избавляясь от настойчивых рук, и с сожалением достал глубоко утопленный в горячем ласковом рту член. – Я хочу тебя сам! Ты понимаешь это или нет? Я хочу сам! – В сердцах выкрикнул я. Вылизанный орган отчаянно гудел, мучая меня желанием, и я, не в силах этого терпеть, схватил его в руку и провел по влажной коже пару раз, теребя головку, шипя от наслаждения.
- Том… – Билл поднялся, садясь рядом на колени, обнимая меня, дрожащего от всего этого, за шею, и нежно прошептал: – Тише, Том, тише, я позволю… Позволю тебе… – Он настойчиво оттолкнул мою руку от органа и соскочил с дивана, строго наказав мне не трогать себя, пока он не вернется. Я хватал горячий воздух ртом, не в силах поверить, что это вообще происходит со мной, захотелось ущипнуть себя, чтобы доказать, что это не иллюзия, и Билл действительно согласился стать моим…
- Все, все… сейчас… – Я не успел додумать эту мысль, как уже получил свою гадюку обратно.
- Не могу больше, Билл.. Не могу… – Не то жалобно, не то извиняясь за свои будущие действия, выдохнул я и, схватив его за смуглое плечико, жестко развернул к себе спиной, заставляя опереться о спинку дивана, прижимаясь вплотную к его спине, трясь возбужденным до предела членом о его нежную попку, – Бииилл… Билл, ты же не против?... Ведь не против же? – Шептал я, как безумный, водя руками по его телу, на полпути к своей мечте – взять наконец его самому… Почувствовать его жар, его страсть, довести до безумия…
Он выдохнул что-то бессвязное, потираясь об меня в ответ, и расставил ноги шире, выпячивая попку мне навстречу.
- Люблю тебя… Люблю, люблю… – Благодарно шептал я, обцеловывая загорелые лопатки, настойчиво поглаживая круглые ягодицы. Билл остановил мою руку, вложив в нее небольшой пакетик, по форме напоминающий упаковку презерватива. – Ты хочешь… хочешь, чтобы мы предохранялись? – Удивился я, так как обычно мы не использовали презервативы, занимаясь сексом друг с другом.
- Смазка... – Шепнул он.
- А? – Не понял я.
- Трюмпер, до чего же ты тупой, это смазка... – Задыхаясь, процедил он, покачивая бедрами в нетерпении. Я поднес пакетик к лицу, пытаясь разглядеть в сумраке, что за хр*нь у меня в руке.
- Черт! Дай сюда! – Билл нервно повернулся ко мне, выхватив пакет из моих рук, разрывая упаковку, и, выдавив прозрачный гель на пальцы, опустил руку между ягодиц, резко вводя их в себя. Я заворожено смотрел за ежесекундно меняющимся выражением его лица, он то зажмуривался, закусывая губы, то морщился и шипел, усиленно растягивая себя.
Я громко сглотнул от напряжения и, подобрав с дивана вскрытую упаковку, выдавил остатки геля на руку.
- Сам. – Решительно сказал я, с восхищением наблюдая, как Билл вынимает из себя пальцы, позволяя мне заменить их своими. Я осторожно приобнял его, прижимаясь своим разгоряченным телом к такому же горячему. Билл, не теряя времени даром, притерся своим членом к моему и, обхватив руками за талию, начал быстро двигать бедрами, трясь о мой твердый член своим.
- Бииил… я так кончу, не начав! – С укором прошептал я, чуть отодвигаясь от него.
- Так начни уже, черт! Если ты этого не сделаешь, это сделаю я… и не будет у тебя новых ощушенийййаааааааа…
На последних словах я немного грубовато вставил два пальца во влажное отверстие, с силой сгибая их и давя костяшками на стенки.
- Полегче! Не с куклой развлекаешься! – Зашипел Билл, болезненно морщась.
Я нежно поцеловал его в щеку, извиняясь, и ласкал его теперь осторожнее, стараясь не причинять боли.
- Не часто тр*хаешься сюда? – Поинтересовался я, водя подушечками пальцев по горячим скользким стенкам, – Слишком узко для гея….
- Гораздо чаще тр*хаюсь сюда! – Билл больно цапнул меня за ягодицу, не в силах более быть хорошим и сносить от меня издевательства.
- Я надеюсь, ты здесь не девственник? Хотя мне было бы приятно стать для тебя первым мужчиной. – Чем больше я заводился, тем больше хотелось экстрима, а большего экстрима, чем вывести гадюку из себя, невозможно было даже представить.
- Я дождусь сегодня твоего члена или нет, а, мужчина? – Ехидно усмехнулась гадюка, и я больше не медлил, пристроив, наконец, Билла под собой.
Как можно описать ощущение счастья, я не знал, но мне всерьез казалось, что я его ощущал физически. Билл метался подо мной, крича, как сумасшедший, полосуя мне спину когтистыми пальцами, подкидывал бедра мне навстречу, скользя по моему члену своей ненасытной попкой. Я все время боялся кончить и не дать ему насладиться мной сполна, каждое движение сопровождалось сладкой судорогой так и норовившей вылиться в оргазм, а он все кричал и кричал, просил и требовал, щипал и гладил, кусал и зализывал укусы, сводя меня с ума. Я пытался задерживать дыхание, пытался отвлечься на какой-нибудь предмет, чтобы отдалить неизбежное, – на бутылку, стоящую рядом, или на фотографии, висящие на стенах. Но как можно было отвлечься, когда подо мной бился в экстазе человек, которого я сейчас почти боготворил?
- Прости… Прости, Билл… – Простонал я, упираясь своим влажным от испарины лбом в его грудь и со всей силы засаживая в последний раз, перед тем как излиться в тугую попку.
Билл успокаивающе гладил меня по горячей спине, шепча что-то нежное, пока я приходил в себя. Я не слышал, что именно, да это и не нужно было, главное – слышать тепло в его голосе. И когда я совсем расслабился, он вылез из-под меня и осторожно повернул на спину.
- Ты ведь позволишь и мне сегодня кончить? – Мягко улыбнулся он, укладываясь сверху.
- Прости… – Снова извинился я за свой быстрый оргазм. Билл лишь усмехнулся и, подобрав с пола пакетик смазки, начал подготавливать меня для себя.
Мы, измотанные, лежали на полу, голые и уже немного озябшие. Я не мог оторвать взгляда от острых загорелых коленок Билла, от его худых бедер, от тонкой кисти, мирно покоящейся на моем животе. Мы были расслаблены и удовлетворены. Я был счастлив, и мне очень хотелось верить, что и он тоже счастлив сейчас.
- А знаешь, я с самой первой нашей встречи понял, что никуда тебя от себя не отпущу… – Усмехнулся Билл, голос его теперь был хриплым и от того еще более сексуальным.
- Почему?
- Не знаю… Просто понял, и все…
- И поэтому начал меня мучить, подставлять и ломать мою жизнь? – Я, не удержавшись, положил свою руку на острую коленку, чуть сжимая пальцами, чувствуя подушечками ее гладкость и твердость.
- С тобой весело было играть…
- Ты – сволочь…
- Но ты все равно меня любишь.
- Люблю. И ты меня тоже, хоть и не говоришь мне об этом…
Мы замолчали, шумно вдыхая пахнущий нашей недавней любовью воздух. Я гладил Билла по бедру, а он глядел в окно, на уже заметно светлеющее небо, и думал о своем.
- Билл… Билл, я теперь понял много… Я когда услышал ваш разговор в институте, я все понял. Я не обижу тебя. Я не он... Я не Анхель. – Привставая на локтях, пытаясь заглянуть ему в глаза, выпалил я то, что не давало мне покоя.
- Я и не позволю себя обижать. А то, что ты услышал…Том, то, что ты слышал, – лишь часть правды. Это его правда, не моя. – Тихо ответил Билл, так и не повернув ко мне голову.
- А какая правда твоя? Скажи мне. Мне нужно знать. – Попросил я.
Он тяжело вздохнул и, повернувшись на бок, серьезно посмотрел мне в глаза.
- Я не плачусь. Никому и никогда. – С металлом в голосе сказал он, продолжая сверлить меня взглядом.
- Неужели я для тебя не исключение?! Черт, Билл, какого хр*на ты меня мурыжишь? Может, хватит? Я хочу знать о тебе все! – Я сел, ища взглядом боксеры, но, так и не найдя их, потянулся за толстовкой, набрасывая ее себе на бедра.
- Ну, тише-тише, чего ты задергался? – Билл со свойственной ему гаденькой ухмылочкой наблюдал, как я пытался прикрыть свою наготу. – Налей мне лучше.
Я обиженно поджал губы, но повиновался.
- А себе? – Удивилась моя гадюка, когда я, подав ему его стакан, отставил бутылку и прилег рядом.
- Если еще выпью, то засну.
- А у тебя есть еще какие-то планы на сегодняшнюю ночь? – В голосе Билла промелькнули кокетливые нотки, и я невольно заалел. Благо сумрак скрыл мое неожиданное смущение.
- Я надеялся, ты расскажешь мне…
- В кого ты так упрям? – Нахмурился Билл и, заглотнув содержимое стакана одним обжигающим глотком, вновь потянулся за бутылкой.
- У меня есть пример перед глазами…Решил напиться?
- Неплохая идея.
Билл перевернулся на живот и мелкими глотками потягивал виски, болтая ступнями в воздухе. Я же, открыв рот, смотрел на загорелые ягодицы, на будоражащие меня ямки на его пояснице, на точеную гибкую спину и мелькающие то и дело пятки.
- А почему у тебя загорелая задница? Ты что, нудист?
Билл одарил меня слегка косящим, пьяным взглядом, ухмыляясь.
- Нет, ты что, расхаживал там голышом?
- А почему нет? Мое бунгало стояло в уединенном месте…
- Ты там вообще работал или что? – Теперь была моя очередь хмуриться. Пока я тут чах целый месяц, эта гадючина поджаривала на пляже свою круглую жопку!
- Одно другому не мешает.
Я заметно надулся, что не ускользнуло от цепкого взгляда моей гадюки. Он тут же поднялся и обвился вокруг меня лианой, целуя мои губы, гладя по груди тонкими пальцами.
- Твоя попка скоро станет такой же шоколадной… – Выдохнул он интимно.
- Я еще не согласился ехать с тобой. Слишком размытые перспективы.
- А что ты хочешь, чтобы я тебе пообещал? Должность, деньги? – Взъерепенился Билл.
- Твою любовь.
Билл застыл, убирая от меня руки. Я сжал кулаки, уже жалея, что снова поднял эту болезненную для себя тему, но Билл, немного помолчав, хрипло ответил:
- Она есть у тебя...
Глаза предательски защипало, а горло перехватило. Я резко отвернулся, не желая обнажать свою слабость. Но Билл подполз ко мне и лег рядом, уложив голову на мои колени. Я не знал что делать, не знал что говорить, и нужно ли вообще теперь что-либо говорить. Казалось, что это сон. Но я отчетливо чувствовал его дыхание на своем бедре, его пушистые волосы и его тепло, и это не могло быть сном. Поддавшись порыву, я, схватив его за подмышки, посадил себе на колени и прижал к груди, качая, как ребенка. В этот момент ничего не имело значения, кроме нашей близости.
- Ты хотел знать… – Тихо вымолвил он, поднимая на меня свои глазищи, такие родные и наконец-то теплые теперь.
- Хотел… Но если тебе не хочется вспоминать, если тебе от этого больно, то…
-Уже не больно. – Прервал меня Билл, и удобно уложив голову на мое плечо начал рассказывать.
-Знаешь, я был странным ребенком, всегда замечал в людях больше, чем остальные. Мне было все интересно, каждая эмоция, каждое лицо было для меня тайной, которую хотелось разгадать. Помню еще в садике, когда одна девочка упала и разодрала в кровь себе коленки, я стоял рядом и смотрел, как она плачет, жадно вглядываясь в ее лицо. Мне было интересно, как выглядит боль… Меня тогда здорово отругали за то, что не позвал на помощь. Это лишь один эпизод из многих подобных. Став старше, я понял, что мне интересны люди, интересно наблюдать за ними. Я подолгу носил в своей голове четкие образы, пытался рисовать их, но не получалось так хорошо, как хотелось бы и тогда-то я и понял, что мне нужно что-то другое. Первую камеру мне купили родители в старших классах школы. Я был счастлив. Безумно. Я наконец-то смог остановить мгновение, поймать эмоции на лицах, оставить на пленке то неуловимое, что никто кроме меня не мог видеть. Но мне не хватало техники, профессиональной подготовки и в выпускном классе я пошел на специальные курсы к Адаму Шенкеру. В то время он был одним из наиболее продаваемых фотографов, у него был свой неповторимый стиль и большой талант, что немаловажно. Я многим обязан его урокам. Группа была заполнена до отказа, был большой конкурс, Адам сам выбирал из представленных ему работ наиболее талантливые. Я прошел. И он… Анхель… Как ты понимаешь, моя странность не ограничивалась лишь творческой составляющей. Я рано понял, что девушки это не то, что мне нужно. Экспериментировал, но ничего хорошего из этого не вышло. Школа – это не то место, где любят инаких… Я сразу понял, что Анхель такой же, это и привлекло. Он был красив и остер на язык, мне казалось, что он именно тот, кого так долго искал. Мы быстро сдружились, быстро переспали, быстро начали жить вместе. И я всерьез думал, что это лучшее время моей жизни. Мы занимались любимым делом, занимались любовью, смеялись, делали глупости. Но у Анхеля была мечта, мечта к которой он шел… Он мечтал быть знаменитым фотографом, мечтал о своих выставках и о славе. Его амбиции были слишком высоки для человека, чьи работы больше походили на заказы для гламурных журналов, с абсолютным отсутствием творческой составляющей. Анхель был всем хорош, но не чувствовал людей. Я не понимал как такое возможно, при том, что он был довольно хорошим психологом и манипулятором и мог с легкостью заставить людей делать то, что ему нужно.