- Чего околачиваешься здесь? Чего выжидаешь? Уже час за тобой в монитор наблюдаю! Иди уже отсюда, иначе полицию вызову! – раздался за мной сердитый голос. Я удивленно оглянулся и увидел стоящего в дверях подъезда седого мужчину с круглым брюшком и мохнатыми усами, судя по форме, являющегося консьержем дома.
- Я это… друга жду. Он здесь живет. – Заверил я подозрительно рассматривающего меня мужчину.
- Как зовут? – Строго спросил консьерж.
- Меня? – Уточнил я.
- Друга. – Досадуя моей непонятливости, ответил он.
- Билл… Билл Каулитц.
- Билл Каулиц, фотограф?
- А что, здесь еще какие-то имеются? – Усмехнулся я.
- Ты мне тут не шути! – Запыхтел консьерж, хмуря брови.
- Да это я так… не в обиду, – Ответил я простодушно, надеясь, что меня не погонят отсюда метлой.
- Билл Каулитц давно дома, и ни о каких приходах друзей не предупреждал! – Консьерж остался непреклонен и воздействию моего обаяния поддаваться не собирался, что значительно усложняло мою задачу. Однако, известие о том, что Билл все же дома, отмело все сомнения. Попасть к нему было нужно, во что бы то ни стало.
- А я неожиданно пришел. Сюрприз ему сделать хотел. – Улыбнувшись самой своей обворожительной улыбкой, я стал медленно, бочком, продвигаться к входу.
- Не думаю, что герр Каулиц будет рад такому сюрпризу в два часа ночи. Иди по добру по здорову. – Мужчина встал в двери, отрезая мне путь, видимо, уловив мои осторожные движения.
- Я думаю иначе. Мы долго не виделись, и он наверняка соскучился…
- Ну, тем более, после такой долгой разлуки подождать еще одну ночь не составит труда. – По всему стало понятно, что он твердо вознамерился меня выпроводить, и никакие уговоры переубедить его были не способны.
Тогда я решил импровизировать. Сделав важный вид, я выудил из куртки мобильник, быстро набирая номер Андре.
- Трюмпер, у тебя что, бессонница? – Нервно ответила трубка.
- Здравствуй, Билл, ты уже дома? – Совершенно не отреагировав на грубость, спросил я.
- …У тебя помутнение рассудка? – После некоторой паузы опасливо поинтересовался друг.
- Ничего себе, а я-то тебя уже битый час как у подъезда дожидаюсь! Почему не позвонил, что приехал раньше?
- Томми, ты меня пугаешь… Ты вообще осознаешь, с кем разговариваешь? – Андреас совершенно не понимал, что происходит и, похоже, всерьез опасался за мое здоровье.
- Я бы с удовольствием, да вот ваш бдительный консьерж отказывается меня к тебе пропускать. Я пытаюсь убедить его, что ты ждешь меня, а он ни в какую, ты бы сказал ему, что я не маньяк и меня можно впустить? – С ударением на последних словах, ответил я другу. Трубка уже громко хохотала, видимо, поняв, что происходит.
- Давай своего сторожевого пса, артист театра и кино! – Смеялся Андре.
Я, облегченно вздохнув, протянул мобильник консьержу, внимательно прислушивающемуся к разговору.
- Прошу вас, поговорите. Это Билл, – с важным лицом я передал трубку мужчине, который, не спуская с меня взгляда, поднес ее к уху.
- Герр Каулитц? – Вопросительно произнес он. – Да…. да, я понимаю… Но ведь сейчас ночь… Нет, конечно, если вы просите… – Лицо консьержа выражало теперь глубокую покорность. Я знал, что Андреас мастерски умел подражать чужим интонациям и голосам, не раз он разводил и меня, но то, что он теперь делал с этим грозным упитанным мужичком, признаться, поразило даже меня.
Поговорив, мужчина вернул мне телефон и молча кивнул на дверь. Было заметно, что он расстроен тем, что ему пришлось впустить меня.
- Спасибо. – Учтиво поблагодарил я хмурящегося консьержа и поспешил к лифтам, опасаясь того, что он перезвонит настоящему Биллу, и мой обман раскроется.
Нерешительно потоптавшись, я набрался мужества и постучал в дверь. Секунды ожидания казались бесконечными, я всеми силами боролся с детским желанием ринуться к лифтам и трусливо унести ноги, как раньше, в детстве, когда мы с мальчишками развлекались, звоня в соседские квартиры, и бросались врассыпную, громко смеясь, выдавая себя этим хохотом. Сейчас мне, однако, было не до смеха.
В кармане совершенно не вовремя завибрировал телефон, и я, подумав, что это звонит Андре за объяснениями, ответил на звонок, не взглянув на дисплей.
- Если это ты сейчас стоишь у моей двери, то уходи. – Вместо голоса Андре, я услышал голос Билла, и от неожиданности даже не сразу нашел, что ответить.
- А если скажу, что не я, ты откроешь дверь? – Взяв себя в руки, но, так и не сумев до конца унять дрожь в голосе, очень тихо ответил я.
- Нет.
- Почему?
- Потому что я уверен, что это ты.
- Да, я. – Отнекиваться не имело смысла, – Билл нам нужно поговорить, слышишь?
- Нет. Я не хочу разговаривать. – За дверью послышались приближающиеся шаги, я уже было обрадовался, но дверь мне так и не открыли, продолжая держать меня в коридоре.
- Я никуда отсюда не уйду, пока ты меня не выслушаешь! – Предупредил я решительно.
- Как знаешь, можешь сидеть под дверью всю ночь, если хочешь.
- Тебе так нравится надо мной измываться?
- Я тебя не приглашал, так что ты свободен. Можешь сходить покурить кальян, это куда приятней. – Явно припомнив обстановку в вип-кабинке ресторана, хмыкнула гадюка.
- Билл, хватит уже! Я же тебе объяснил! – Стало обидно, ведь я сделал это даже не ради себя, а ради него.
- Том… Иди домой.– Устало выдохнул он и отключился.
Я бестолково уставился на закрытую дверь, постучал еще раз и еще, но, так и не дождавшись ответа, присел, опираясь на дверь спиной. Уходить я был не намерен.
Просидев так минут тридцать, бездумно пялясь в стену напротив и гоняя в мозгу невеселые мысли, я решил предпринять еще одну попытку. Выудив телефон и быстро набрав жалостливое сообщение: «Я сижу под твоей дверью, как драный пес. Драный пес замерз и хочет в туалет. Пусти, а?» я нажал на отправку, надеясь взять гадюку на жалость.
Не прошло и пяти минут, как мне пришел ответ. С интересом раскрыв сообщение, я прочел: «У драных псов туалет на улице».
Обидевшись вконец, я лихорадочно вбил новое сообщение: «Если пес тебе не нужен, он может найти и другого хозяина. Поласковее!» и в сердцах отправил его гадюке.
«А псы, оказывается, не такие преданные, как о них говорят…» – Через минуту ответил мне Билл, заставив сердце тоскливо заныть, ведь он явно намекал на Анхеля.
Еще через полчаса долбления в закрытую дверь, я почти потерял надежду, вконец замерз и расклеился. Разжалобить Билла не получилось, а ночевать под дверью было глупо и унизительно, поэтому я обреченно вздохнул и, написав Биллу: «Твоя взяла, я ухожу!», поднялся на ноги и побрел к лифтам.
Понурый и обиженный, я дождался, когда же лифт доберется до моего этажа. Все надежды на благоприятный исход рассыпались в прах, внутри тянуло и болело сердце. Безумно хотелось Билла… к Биллу. За этот месяц я так соскучился по нему и совершенно не понимал, почему теперь, когда он приехал ко мне, мы вынуждены быть по разные стороны этой чертовой двери. Лифт мелодично прозвенел, уведомляя о своем прибытии, и я, расстроившись еще больше, что моя вредная гадюка так и не открыла мне дверь и запросто отпустила меня, зашел в просторную кабинку.
Внизу сидящий при входе седой консьерж молча проводил меня насмешливым взглядом, вызвав безумно сильное желание показать ему средний палец, по всему было видно, что и от него не ускользнул мой подавленный вид. Из последних сил сдержавшись, я вышел в прохладу поздней ночи. На улице не было ни души, весь город спал сладким сном, один я, неприкаянный, стоял посреди улицы. Оглядевшись по сторонам и выбрав себе направление, я медленно побрел по пустой улице в сторону своего дома, глядя под ноги, размышляя, все ли возможное я сделал, или спасовал слишком рано. На душе было тяжело и неспокойно, домой совершенно не хотелось, и вынужденная изоляция, необратимо ждавшая меня там, пугала тем сильнее, чем больше я о ней думал. Остаться в замкнутом пространстве одному означало выклевать себе душу тяжкими мыслями, накрутить себя и к утру сойти с ума.
Сзади послышались быстрые шаги, кто-то догонял меня, что в столь позднее время не предвещало ничего хорошего. Неосознанно прибавив шаг, я надеялся оторваться от странной компании, но преследующий меня человек тоже пошел быстрее, не желая оставлять меня в покое. Я внутренне подобрался, готовясь, если понадобится, дать отпор, и сжал кулаки, ожидая нападения в любой момент. Резко остановившись, я обернулся, ожидая увидеть кого угодно, кроме того, кого я увидел в итоге.
– Билл?! – Ошалело выдохнул я, открыв от удивления рот. Передо мной стояла задыхающаяся от быстрой ходьбы гадюка, держащаяся за грудь и сверкающая в темноте черными глазами. На нем была наспех наброшенная на футболку расстегнутая куртка и домашние штаны. Он стоял такой обезоруживающе милый, растрепанный, домашний, что у меня от подступившего к горлу комка нежности перехватило дыхание.
- Соображал бы ты так же быстро, как бегаешь, цены бы тебе не было… – Проворчал Билл, напоминая мне о том, что прозвище «Гадюка» он получил далеко не за свою доброту.
- Ты догнал меня, чтобы оскорблять? – Не сумев все же скрыть свою радость, улыбаясь, спросил я.
- Я догнал тебя, чтобы ты, придурок, не пошел посреди ночи в какое-нибудь злачное место и не натворил идиотизма! – Независимо вздернув подбородок, ответил мне он.
Конечно, это отговорки, и я отчетливо это понимал, так же как понимал и то, что сейчас все зависело только от меня. И я собирался сделать все возможное, чтобы сберечь свое счастье и счастье недовольно глядящей на меня гадюки.
- Просто скажи, что не хотел отпускать… – Интимно прошептал я, медленно подкрадываясь ближе к нему, с довольной ухмылкой наблюдая, как загорается яростный огонек в его черных глазах. – Ну же, Билл, не будь слабаком, скажи мне это.
- Кто-то обнаглел и нарывается! – Прошипела в ответ моя гадюка, раздувая крылышки носа, смеша меня своей, явно подтверждающей мои слова, злостью.
- А кто-то оказался не таким смелым, каким всегда хотел казаться, – Я еще шире растянул улыбку, выводя его этим из себя. Его показная злость, которой он пытался скрыть свое смущение, была как бальзам на мою израненную душу. – Ну же, скажи, что ты меня любишь, что хочешь, что жить без меня не можешь. Давай же, Билл, я жду.
В следующую секунду мое лицо обожгла сильная пощечина. Я, непонимающе и от этого еще более жалостливо, поднял глаза на обидчика.
- Надеюсь, это вернуло тебя на землю! – Сложив руки на груди, выпалил Билл.
- О да, еще как, спасибо, что напомнил, кто ты есть! – Выкрикнул я, не сумев скрыть обиду в голосе.
- Ну, и кто же я есть, позволь узнать? – Сходу, как сухая спичка, загорелся Билл, делая шаг ко мне, нависая, давя меня своим гипнотическим взглядом, своей агрессией, своей властью надо мной.
- Гадюка! Змея, пригревшаяся на моей груди!
- А ты вот драный пес и есть!
- Ах, так!
- Это твои слова, между прочим!
- Лучше быть преданным псом, чем гадюкой подколодной, которая только и может, что жалить своим ядом!
- Что-то не очень преданный из тебя пес вышел, а, Томми?
- Дрянь! Ты же знаешь, как я тебя лю… как я к тебе отношусь! Я к тебе со всей душой, а ты что? Только и знаешь, что жалить, жалить и жалить! Сколько же можно, Билл? Я не Анхель, слышишь? Я не он и не собираюсь тебя предавать! – В сердцах выпалил я. Меня всего трясло от обилия эмоций, я не знал, чего ждать теперь от него – новой пощечины или поцелуя. Но Билл не реагировал, пораженно глядя на меня.
- Ну, что же ты молчишь? – Выкрикнул я, не имея больше никаких сил ждать своей участи.
- Пойдем. – Спокойно ответил Билл и, развернувшись, пошел в сторону своего дома. Я, простояв в оцепенении еще несколько секунд, припустил следом.
Билл так и не включил свет, и мы сидели на большом белом диване, стоявшем посреди огромной комнаты-мастерской, и глядели на впечатляющую панораму ночного Гамбурга.
- Все-таки отменный у тебя дом… – Восхищенно вымолвил я, не в силах отвести взгляда от знакомых зданий и улочек, но с такой высоты смотрящихся совершенно по-новому.
- Дом… – задумчиво повторил Билл, так же не отводя взгляда от окна, – Я так редко бываю здесь, что не ощущаю эту квартиру домом. Она стала чужой, пустой и холодной, совершено не уютной… Я вообще теперь не знаю, где мой дом.
- А в нашем доме в Лондоне было очень уютно, правда? – с легкой ностальгической грустью вспомнил я.
- Правда, – ответил Билл, и я услышал в его голосе улыбку.
Мы снова замолчали. Так много нужно было сказать, но говорить совершенно не хотелось. Хотелось обнять Билла, ощутить его тепло, его сводящий меня с ума запах, мягкость его розовых губ.
- Хочешь виски? – Спросил Билл.
- Конечно! – Тут же оживился я.
- Еще бы… В кого ты такой алкоголик, Трюмпер? – Проворчал он и пошел за бутылкой и стаканами, натыкаясь на что-то в темноте и тихо матерясь.
- Ты же сам предложил! – Возмутился я такому коварству.
- Мог бы и отказаться, по-моему, ты сегодня достаточно выпил, – Билл снова припомнил мне и ресторан, и Анхеля.
- Общаясь с тобой, выпивки никогда не бывает достаточно!
- На что это ты намекаешь?
- На то и намекаю!
- Хочешь сказать, что не можешь со мной общаться на трезвую голову? – Уже спокойней спросил Билл, усаживаясь рядом и подав мне один из стаканов, налил в него виски, так же поступая со своим.
Я не ответил, не желая больше ругаться. Вместо этого, мягко отняв у Билла тяжелую бутылку и поставив ее на пол, притянул его к себе спиной, обнимая одной рукой за живот.
- Я скучал… – Шепнул я в пушистые, приятно пахнущие морской свежестью волосы, укладывая подбородок на его плечо, наблюдая, как дрогнула его рука, держащая стакан.
Наверно, я ждал ответного признания, поэтому, не услышав его, разочарованно вздохнул и, отстранившись, отпил горячительного напитка.
Комнату освещал лишь тусклый свет, льющийся из коридора, и иллюминация города, наполнявшая пространство вокруг какой-то нереальной атмосферой. Темный профиль Билла, его падающая на глаза челка, его тонкие пальцы, судорожно обхватившие широкий стакан, его напряженная спина, – все это заставляло сжиматься мое сердце и пропускать удары.
- Я люблю тебя… Люблю, слышишь? – Отчаянно прошептал я, обрекая, наконец, в слова все то, что я сейчас испытывал, избавляясь от стакана и вновь притягивая Била к себе; пряча свое пылающее от крепкого виски, смущения и еще черт знает чего лицо в изгиб его плеча, глубоко вдыхая аромат его кожи, пахнущей солнцем, которое он привез с собой из далекой страны шоколадным загаром. – Не молчи… Пожалуйста, не молчи, Билл… Билли…
Дрожащими от волнения руками я гладил его волосы, топя в них пальцы, чуть сжимая у корней и так снова, и снова, только бы что-то делать, только бы не слушать эту тишину в ответ.
- Том… – Хрипло позвал он, и я застыл, как был, весь превращаясь в слух, боясь пропустить хоть слово, шепот или вздох, который помог бы мне понять, что он чувствует сейчас. – Да что же это?... – Вновь выдохнул он, трепыхаясь в моих руках, пытаясь повернуться ко мне лицом. Я убрал от него руки, давая возможность усесться так, как ему хотелось. И он сделал, как хотелось… грубовато толкнув меня в плечо, заставил облокотиться на спинку дивана и, не долго думая, забрался на мои колени сверху так, что его ноги оказались по обе стороны от моих. Я не мог отвести от его горящих глаз, находящихся теперь напротив моих, зачарованного взгляда, его губы так маняще алели, что я не удержался и, притянув его к себе, впился жадным поцелуем в его горячий рот.
- Подожди… Да подожди ты, мне нужно сказать тебе… – Выдыхал он сквозь поцелуй, пытаясь оттолкнуть меня, но слишком вяло для того, кто бы действительно хотел остановки. Моя страсть вспыхнула как-то разом, накрыв меня с головой, затопив глаза похотью и желанием, делая мою кожу чувствительной даже к легким касаниям, а губы – алчущими поцелуев. Остановиться теперь я был не способен, слишком долго я этого хотел, но Билл все еще пытался увернуться от моих ласк, хотя дыхание его давно сбилось, а шея была запрокинута и подставлена мне для поцелуев.