- Влажная, Том. Она там всегда влажная и промозглая, – спокойно отвечает Билл.
- Так это… курток-то сколько брать? – странный у нас какой-то разговор получается.
- … Не знаю, возьми две, – немного неуверенно отвечает Билл.
- Хорошо, возьму две… – черт, пора прекращать подобные беседы.
- Ты только к десяти вечера будь готов. Я за тобой на такси заеду, – предупреждает он.
Я киваю, но потом понимаю, что он этого увидеть не мог, и уже вслух говорю:
- Хорошо.
Повисает немая пауза, он почему-то не кладет трубку, и я до сих пор держу ее у уха.
- Так значит едем? – чтобы заполнить эту тишину, спрашиваю я.
- Едем… – отвечает он и, чуть подождав, все же кладет трубку.
Странно, но вот в этот самый момент я его почему-то не ненавижу. Знаю, что это лишь момент, и он улетучится так же быстро, как посетил меня, но факт остается фактом – сейчас я его не ненавижу.
Всю дорогу до аэропорта я старался молчать. Настроение было слишком меланхоличным, и совсем не хотелось ругаться, а другой формы общения с Каулитцем я себе не представлял.
За окном такси проносились улицы родного Гамбурга, который я покидал по прихоти сидящего рядом человека. Покидал и уже начинал скучать по его шумным улицам, знакомым с детства.
Украдкой посмотрев на Билла, я увидел, что он, так же как и я, смотрит в окно, но не задерживается взглядом ни на чем конкретном, наверное, тоже думает о чем-то. Когда он такой тихий, то совсем не выглядит опасным. Усмехаюсь собственным мыслям и отворачиваюсь к своему окну.
Так же почти не говорим, проходя регистрацию, и молчим, сидя рядом в зале ожидания.
- Надо было купить в дюти-фри конфет, – неожиданно произносит Билл.
- Конфет? – я не сразу выхожу из своих мыслей.
- Да. Таких конфеток цветных… – задумчиво поясняет притихшая гадюка.
- Никогда бы не подумал, что ты любитель сладостей, – усмехаюсь, с неприкрытой иронией глядя на него.
- А тебе вообще, как я погляжу, несвойственно думать! – неожиданно жестко отвечает Билл, полоснув меня черным взглядом.
На секунду теряюсь от неожиданного нападения, ругая себя за то, что расслабился, поведясь на внешнее спокойствие и умиротворенность гада.
Ничего не отвечаю. Не хочется снова вступать в перепалку. Боковым зрением замечая, что Билл снова притих и задумался, видя, что он не обращает на меня никакого внимания, начинаю в открытую его разглядывать. Он сегодня не накрашен, отчего его глаза кажутся не такими гипнотическими. Тонкая вязаная шапочка на голове делает его еще более милым. И если бы я точно не знал, что сидящий рядом со мной человек опасен, как сам черт, я бы подумал, что он – чистый ангел.
Через минут двадцать объявляют посадку, спешно беру свой рюкзак и направляюсь к выходу. Билл спешит за мной. Он какой-то странный, мне кажется, даже бледный, глаза бегают, а руки нервно сжимают ручки сумки, висящей на его плече. Усмехаюсь, даже не пытаясь задаваться вопросом, что это с ним.
Мне повезло, мое кресло у иллюминатора, и я, забросив обе наши сумки наверх, усаживаюсь, тут же принимая полулежащее положение, и закрываю глаза. Билл рядом все время возится, отвлекая меня и не давая расслабиться. Открываю глаза и поворачиваю голову. Не могу не улыбнуться. Каулитц сидит напряженный, как струна, тонкими пальцами вцепившись в подлокотники, и намеренно глубоко дышит, видно, пытаясь успокоиться.
- Да ты, никак, летать боишься? – делаю свое невероятное предположение, наблюдая, как при взлете он начинает хватать воздух ртом.
- Заткнись! Говорил же, нужно было купить конфет! – дрожащим голосом огрызается Билл, обжигая меня злобным взглядом.
- Да тебе, дорогой, не конфет, тебе водочки надо было, чтобы упиться и проспать до прилета, – не могу не подтрунивать над ним. Меня до глубины души поразило, что он боится летать. Это совершенно не вяжется с его образом.
Весь полет он вздрагивал, а когда мы попали в зону турбулентности, почти позеленел и покрылся потом. Я торжествовал. Вот оно мое отмщение! Видеть испуганного и беспомощного Каулитца – ни с чем не сравнимый кайф!
Он выдохнул только при приземлении и даже как-то порозовел, видно, придя в себя, что сразу стало заметно по его острому взгляду, направленному в мою сторону. Все, время моего бесчинства закончилось. Здравствуй, ад.
Дом, в котором нам предстояло жить, оказался небольшим двухэтажным особнячком. С большой уютной гостиной, оформленной в темно-коричневых тонах, с пушистым молочно-белым ковром на полу, камином и современной, нашпигованной всевозможными устройствами, кухней. На втором этаже располагались две просторные спальни, а чердак был устроен под мастерскую, которую Билл осматривал с особой придирчивостью. В целом дом оказался очень уютным и устроил нас обоих.
Я поспешил занять свою комнату и, сбросив с себя все вещи, первым делом отправился в душ.
Упругие струи расслабляли утомленное тело, и я отчетливо понял, насколько устал с дороги. Безумно хотелось спать и еще хотелось девочку. Хотелось, чтобы ее тонкие пальчики поласкали мое измученное тело и подарили такую необходимую разрядку. Я обреченно вздохнул, потому что одному Богу известно, когда мне теперь придется заниматься сексом. С сомнением посмотрев на свою руку, я вздохнул еще раз. Справляться самому не хотелось, но приятные мысли завели, и теперь желание секса стало много сильнее, что, конечно же, отразилось на крепости моего органа.
- Эй, у тебя есть гель для душа? В моей комнате вообще нет душевых принадлежностей! – чертов Билл залетел в ванну даже без стука, отчего я испуганно вздрогнул, с опаской косясь на дверцу душевой кабинки. Только бы ума хватило не заглянуть. Глянув на свой член, который от испуга опал и съежился, я облегченно выдохнул, еще не хватало, чтобы он меня застал тут за самоудовлетворением.
- Том! Ты там умер, что ли? Гель есть? – доносится до меня раздраженный голос гадюки и стук по дверце кабинки.
- Есть, но мне он нужен самому! И вообще, сбрызни из моей ванны, вымоюсь – дам! – возмущенно бурчу я.
- Я хочу в душ сейчас, а не когда ты соизволишь вылезти! – недовольно отвечает Билл.
Нет, ну до чего наглый гад!
- Выйди вон! – прошипел я и развернулся, подставляя лицо теплым струям воды. Но не тут-то было, сволочь резко открывает дверцу душевой кабинки.
- А ну, давай гель! – кричит он, – Оу, Томми... – тут же добавляет, каким-то тягучим голосом. Резко оборачиваюсь и вижу перед собой гадюку, расплывшуюся в сладкой улыбке и пожирающую мой голый зад голодными глазами.
- С*ка, куда ты там пялишься?! – ору я, ловя себя на мысли, что мне хочется глупо прикрыть свою откровенную наготу ладошками.
- Том... О, Том, а с этой стороны тоже ничего, – тянет он, пялясь теперь на мой так и не прикрытый ладошками пах.
- Пошел отсюда! – меня мелко трясет от гнева, хочется двинуть по его наглой физиономии, чтобы не смел так больше делать.
- Да ты домывайся спокойно, Томми, я погляжу пока... – он плотоядно облизывается, скользя взглядом по моему накаченному прессу, по груди и снова опускает взгляд на мой член.
- Если ты сам отсюда не уйдешь, я выгоню тебя пинками! – угрожающе сдвигаю брови домиком, но это похоже не производит на гадюку никакого впечатления, потому что он продолжает откровенно изучать мое тело своими нахальными глазенками.
- А зачем, собственно, мне ждать, когда ты домоешься? – задумчиво тянет Билл, ни на секунду не отводя от моего голого тела своего плотоядного взгляда, – Я приму душ вместе с тобой.
От такого заявления у меня тут же отвисает челюсть, а когда я вижу, что он на полном серьезе начинает стягивать с себя кофту, начинают выкатываться глаза.
- Ты чего, а? Ты удумал чего? – от шока еле двигается язык. А эта похотливая дрянь, проворно покидав с себя все вещи, уже стягивает трусы. Меня бросает в жар, я старательно отвожу глаза, бегая взглядом по ванной, лишь бы не видеть этого голого засранца.
- Подвинься, – требовательно говорит он и, толкнув меня плечом, заходит внутрь моей кабинки. Не дышу. Не моргаю. Не двигаюсь. А он только улыбается шире и тянет ко мне свои руки. Вздрагиваю, ощущая его тонкие пальцы на своем торсе.
- Мммм… какие кубики. Я бы с удовольствием вылизал каждый из шести. Как ты на это смотришь, а, Томми? – голос у с*ки сейчас такой бархатный, пальцы ласковые, взгляд манящий.
- Руки от меня убрал! – зло цежу я сквозь зубы, глядя в его наглые смеющиеся глаза.
- Отчего же, Томми, неужели тебе не хочется моей ласки? – подходит еще ближе и дует мне куда-то в шею, оставляя на ней кучу маленьких мурашек.
- Если ты сейчас не уйдешь, Билл, клянусь, я тебя ударю, – я серьезен сейчас как никогда. Я зол и испуган одновременно. Мне мерзко и как-то странно приятно одновременно. Я в упор смотрю в его черные глаза, которым, кажется, неведом страх.
Он перестает гладить мой живот, но и не двигается. Так же как и я, гладя в мои глаза. Проверяя на прочность. Испытывая волю. Соблазняя своей красотой.
- Прошу, уйди… – говорю одними губами, уже не веря, что он послушается, не веря, что пожалеет, не веря, что пощадит. Он усмехается, и отчего-то мне кажется, что совсем не весело, и, протянув руку, забирает гель для душа с подставки.
- Ты же не будешь против? – спрашивает он, кивнув на бутылек.
- Нет… – сглотнув подступивший к горлу комок, прохрипел я.
- Вот и славно, – тихо отвечает он и выходит из кабинки, забрав с собой этот злосчастный гель для душа, а через секунду выходит из ванной.
Со всей силы тру лицо ладонями, пытаясь придти в себя. Дышать до сих пор тяжело, и мне кажется, что я чувствую запах Билла.
Шоколадного цвета шелковое полотно, на котором словно змеи переплетены две обнаженные девочки-подростки. Тонкие, как тростиночки. Одна смуглая, скорее всего мулатка, а вторая белокожая, почти фосфоресцирующая на темной ткани. Их взгляды также переплетены, как и их тела, они смотрят друг на друга очень страстно, и если бы они не были столь юными, я бы даже сказал, похотливо. Их контраст так же завораживает, как и теплые переливы шелковой ткани.
- Очень провокационная фотография, Билл, – говорю я, не отводя взгляда от заворожившей меня картины.
- Как и все мои фотографии, – отвечает гадюка, одновременно пытаясь повесить еще одну фотокартину на отведенное ей место.
Мы уже второй день проводим в галерее, организуя выставку Билла. Вернее, Билл организует, а я слоняюсь, иногда, правда, помогая рабочим сделать ту или иную черную работу. За эти два дня я успел увидеть довольно много его работ, и они действительно поражали. На этой выставке Билл представлял не те фотографии, которые он делал для глянцевых журналов, а авторские работы, снятые им специально для своих выставок. Некоторые из них делались в Африке, другие – в Бразилии, третьи – еще в каких-то экзотических странах, и на каждой были люди. Билл вообще снимал только людей и никогда пейзажи, и прочие красоты природы. Его интересовали только люди.
Я подошел к вновь повешенной Биллом картине и, вглядевшись в нее, удивленно открыл рот. На деревянной скамейке, на фоне деревянного дома сидел сухой старик. Его морщинистая кожа была выжжена палящим солнцем и потемнела до темно-коричневого цвета. Он улыбался. Широко улыбался своим почти беззубым ртом и был настолько очарователен, что я поймал себя на дикой мысли, что хочу расцеловать его морщинистые загорелые щеки.
- Какой классный старик, – кивнул я на картину.
- Это старый развратник Омар. Испанский фермер, производящий сыры. Его сыр «Манчего» известен по всей Испании, и все лучшие шеф-повара закупаются у этого старого пройдохи, – Билл весело хохотнул.
- Чего же ты о нем так нелестно? – не без любопытства спросил я.
- А то! Этот старый хр*н предлагал мне переспать! Нет, ну ты себе только представь это! Ходил за мной и капал слюной, я хохотал над ним в открытую, а ему хоть бы что, уединимся, говорит, давай, да уединимся! – я прыснул от смеха, а Билл с какой-то нежностью поглядел на фото старого Омара и повернулся ко мне.
- Видишь, даже старики от меня без ума, так что, Том, и тебя не минует эта участь, – с абсолютно серьезным лицом услужливо предупредил меня чертов наглый гад.
- Ну-ну, ты помечтай! Мечтать-то, знаешь ли, не вредно! – тут же взъерепенился я.
- Томми, знаешь, почему ты мне понравился? – я вопросительно приподнял левую бровь, – Потому что ты очень темпераментный мальчик. Страстный и горячий. У тебя внутри все кипит и будоражиться все время. Ты неуравновешенный, неспокойный, противоречивый и глупый. Так вот, Томми, такая страстная натура не сможет долго противиться своему желанию, и очень скоро тебе станет невмоготу от того, с какой страшной силой тебя ко мне тянет, – Билл говорил все это с такой уверенностью, что мне даже стало не по себе.
- Не выдавай желаемое за действительное! – огрызнулся я и раздраженно скрестил руки на груди.
- Томми, Томми… – рассмеялась гадюка, – Одно удовольствие тебя ломать.
Я хотел, было, сказать, что я думаю по поводу всего выше сказанного, и даже открыл рот, но, как назло, нас прервали.
- О, мой Бог! Вот мы и встретились, моя любимая муза! – в холл вошел высокий молодой человек, на вид лет двадцати восьми. Довольно красивый, по мужским меркам, – греческий профиль, модно стриженные темные волосы, серые глаза. От таких, как правило, пищат девушки, сразу мечтая заиметь от них детей. Сияя, как начищенная кастрюля, он бросился обнимать гадюку.
- Деймон! Сколько лет, сколько зим, – Билл, похоже, был рад видеть ворвавшегося без приглашения мужика.
- Я как узнал, что мое золото уже в городе, бросил все дела и сразу приехал! – не переставая улыбаться, пропел этот Деймон на немецком с сильным английским акцентом. Билл сверкнул глазами и загадочно ему улыбнулся.
- Приятно увидеть тебя снова, – ответил он, явно кокетничая.
Я почувствовал себя третьим лишним и пару раз довольно громко кашлянул. Еще не хватало мне тут наблюдать милование этих голубков. Билл тут же оглянулся на меня, а вслед за ним и вошедший парень.
- Кстати, Деймон, познакомься, это Том, мой любовник! – я поперхнулся воздухом и вытаращил на Билла дикие глаза.
- Том, это Деймон, мой друг, – эта лживая тварь полностью игнорировала мои знаки и злобные взгляды, посылаемые ей.
- Очень приятно с тобой познакомиться, Том, – учтиво ответил Деймон, как-то сразу погрустнев, – Я завидую тебе, Билл просто клад. Тебе очень повезло.
- Деймон, перестань, – изобразил смущение Билл.
- Но ведь это правда! – развел руками парень и, понизив голос, продолжил, – Я бы хотел пригласить тебя на ужин, если, конечно, Том не будет сильно против.
- Том не будет против, если ты пригласишь и его, – довольно мягко ответил Билл, но его глаза были полны дерзости. Деймон едва заметно покривился, но кивнул.
- Том, я буду рад видеть вас сегодня за ужином, – с фальшивой улыбочкой, от которой почти тошнило, учтиво сказал он.
- Угу, – совсем не учтиво ответил я и еще раз послал гадюке убийственный взгляд.
- Тогда до встречи, – Деймон сделал вид, что не заметил моего недовольного лица.
- До встречи, мы будем! – пообещал Билл и, поцеловав парня в щеку, проводил его к двери.
- Это еще что такое?! Какой я тебе нахр*н любовник? – сквозь зубы процедил я, сверля невозмутимого Билла взглядом насквозь.
- Успокойся, Том, не истери. Так был нужно. Иначе Дэймон снова стал бы навязываться, а он такой занудный, я от него порядком подустал еще с прошлой поездки в Лондон, – Билл измученно вздохнул.
- Нет, я не понял? Разбирайся со своими любовниками сам! Отшей его, и дело с концом, – не унимался я.
- Не могу я его отшить. Он – один из главных спонсоров моей выставки, – сказал Билл таким тоном, будто я не понимаю чего-то само собой разумеющегося.
- Да мне плевать! Я не хочу участвовать в этом! – меньше всего мне хотелось идти куда-то вечером в кампании гадюки и его лощеного дружка, к тому же изображая с чертовым гадом любовь.