Но Марианна не собиралась становиться «умной» в понимании Майкла. Она убежала в свою комнату и несколько часов просидела на кровати, отчаянно ища выход из тупика. И не находила.
Как поступит Хадсон, если она откроет ему все? Подчинится? Но тогда он навсегда потеряет уважение к себе, станет сломленным человеком. Вступит в борьбу с Майклом и его сообщниками? Но тогда грязь, которой обольют журналисты Майкла и его семью, неизбежно забрызгает его самого. Любое решение станет для Хадсона источником бед и страданий.
Значит, принять решение должна Марианна. Уйти из его жизни. Сейчас же — и навсегда. Просто исчезнуть. Сердце ее разрывалось от боли, но иного выхода она не видела.
Марианна написала три письма. В первом, обращенном к матери, рассказывала все. Во втором — к Майклу — сообщала, что уезжает туда, где никто не сможет ее найти, и что ничего не скажет Хадсону. Третье письмо было для нее самым трудным. Затем она уложила вещи и перед рассветом выскользнула из дома. Ее путь лежал в Лондон.
Марианна сняла крошечную комнатку на окраине и устроилась работать официанткой. Первые месяцы лондонской жизни почти стерлись из ее памяти.
Боль и отчаяние сменились тупой опустошенностью; Марианна жила словно во сне. Позже она поняла, что переживала глубокую депрессию. Не вспоминала прошлого, не думала о будущем; механически, как автомат, выполняла свою работу, возвращалась домой и засыпала глубоким сном без сновидений — сном черным и беспросветным, как ее горе.
Из депрессии ее вывела случайная встреча со старым знакомым из родной деревни. За чашкой кофе посреди переполненного кафе этот человек рассказал Марианне, что ее мать и отчим уже несколько месяцев как мертвы. Вскоре после возвращения в Шотландию их жизни унесла дорожная катастрофа. Этот удар вывел Марианну из оцепенения.
Она безумно горевала по матери, с пугающей яростью ненавидела Майкла и с новой силой тосковала по Хадсону. После стольких месяцев душевной пустоты она вновь жила, помнила и чувствовала — пусть даже главным ее чувством стала невыносимая боль.
— Хочешь, я подержу тебя за руку во время решающего объяснения? — Знакомый голос, холодный словно отточенный клинок, вонзился в ее кошмары и вырвал ее из плена прошлого. Перед ними сверкал огнями вечерний отель. Марианна вспомнила, где она и с кем, и паника охватила ее с новой силой.
— Что? Нет, что ты, конечно, нет! — выпалила она, чувствуя, что еще немного — и разревется, как младенец. Как можно, думала она, одновременно ненавидеть и любить?
— Он, наверно, спросит, почему ты ему не позвонила, — тихо предположил Хадсон. — Мне и самому странно. Правда, почему? — И он сверкнул в ее сторону насмешливым взглядом.
Марианне это просто не пришло в голову. За весь вечер она ни разу не вспомнила о Кийте; все ее мысли были заняты прекрасным и безжалостным мужчиной рядом с ней.
— В этом не было надобности, — резко ответила она. — Я не обязана отчитываться — ни перед Кийтом, ни перед кем-то еще!
— Самостоятельная женщина? — фыркнул Хадсон. — Помнится, раньше ты не проявляла такого воинственного духа!
«Какая уж там воинственность!» — грустно подумала Марианна. Внутри у нее все просто тряслось. Но давно прошли те времена, когда она могла что-то объяснить Хадсону. Возможно, если бы она отправилась к нему сразу после смерти Майкла и рассказала обо всем, их жизнь сложилась бы по-другому. Однако Марианна понимала, что смерть Майкла ничего не изменила. Майкл и после смерти остался преступником, и связь с его падчерицей по-прежнему могла запятнать Хадсона в глазах общества. Выхода не было.
Услыхав о катастрофе, Марианна связалась с семейным адвокатом и с удивлением узнала, что по завещанию, составленному вскоре после свадьбы, мама и Майкл оставляли ей все свое состояние. Состояние было немалое, и Марианна никогда не забудет потрясенную физиономию адвоката, когда она сказала, что хочет отдать все эти деньги на благотворительность. Она знала, что большая их часть добыта бесчестным путем, и вздохнула свободно, только когда избавилась от них.
— Вот и приехали. И ты посмотри, кто нас ждет! Ни дать ни взять наседка над цыплятами! — заметил Хадсон, останавливая машину у подъезда.
При виде встревоженного Кийта Марианну охватило острое чувство вины. Однако она не могла не признать, что сравнение Хадсона недалеко от истины.
— Поцелуешь меня на прощание? — насмешливо протянул Хадсон, глядя, как Кийт, едва не прыгая от возбуждения, мчится вниз по ступенькам.
— Ты грязная свинья! — прошипела Марианна.
— Знаю, — улыбнулся он в ответ.
Кийт подбежал к машине и распахнул пассажирскую дверцу. Хадсон уже вышел; опершись на капот, он с интересом наблюдал за сценой.
— Где ты была? — Голос Кийта поднялся на несколько октав выше обычного, мальчишеское лицо побагровело от негодования. — Сначала я ждал тебя к обеду, потом — к ужину.
— Извини… — начала Марианна, но Кийт ее не слушал.
— Я до смерти перепугался! Никто не знал, где ты! — Хадсона он упорно не замечал. — Неужели трудно было позвонить? Просто объяснить, где ты и когда вернешься?
— Боюсь, это моя вина, — промурлыкал Хадсон. Нетрудно было догадаться, как он наслаждается собой. — Мы… гм… ужинали у друзей.
Эту чистую правду Хадсон умудрился произнести так, что она звучала как ложь. Его «гм» уничтожало все сказанное, и, конечно, он сделал это специально. Как же Марианна его ненавидела!
— Верно, Анни? — повернулся он к ней, произнося ее имя с подчеркнутой интимностью.
— Да, так и было. — Черт возьми, ведь это действительно так и было! — Они… друзья Хадсона пригласили его на ужин. — (На лице Кийта отражалось явное недоверие.) — Было бы невежливо… Я не могла отказаться, — беспомощно закончила она.
— А телефона у них не было? — резко спросил Кийт.
Хоть бы он не выяснял отношения на глазах у Хадсона! — думала Марианна. Неужели не понимает, что играет на руку противнику? Очевидно, не понимает.
— Так что же? Был у них телефон? — допытывался Кийт.
— Не знаю, — пробормотала Марианна. — Кийт, пожалуйста, может быть, войдем в отель и там поговорим?
— Да, у них есть телефон, — раздался звучный голос Хадсона. — Боюсь, мы просто об этом не подумали. Совсем забыли, — добавил он с ослепительной улыбкой.
Нет, сейчас она его ударит! Марианна глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
— Кийт, я все объясню…
— Завтра мы начинаем работу в пять утра. Ты должна быть в холле в половине четвертого. — Кийт вытянулся во весь свой невысокий рост. На лице его была написана настоящая ярость. — Мы должны начать на рассвете, так что не опаздывай, — резко добавил он.
— Я не опоздаю. Послушай, я сейчас все объясню…
— Спокойной ночи, Марианна. — И, высоко подняв голову, он пошел прочь.
— Видишь, что ты наделал! — обернулась к Хадсону Марианна. — Я никогда не видела Кийта в таком состоянии! Как ты мог?
— С легкостью, — сухо ответил Хадсон. — Как видишь, обмануть этого парня проще простого. Интересно, он никогда не слышал, что за свои интересы надо бороться? Или к нему всю жизнь все падало с неба и оставалось только ложку подставлять?
— Ты ничего не знаешь о Кийте! — взорвалась Марианна. — Он прекрасный человек, добродушный, всегда веселый…
— Ну чистый коккер-спаниель, — сухо закончил Хадсон. — Но, знаешь, от любимой собаки требуется одно, а от любовника — немножко другое.
— Он мне не любовник и никогда им не был! — завопила Марианна.
— Но очень хотел бы стать. — Этот удар пришелся в точку.
— Так вот почему ты так себя ведешь? — воскликнула Марианна. — Потому что знаешь… думаешь, что он меня любит?
— Воображает, что любит, — цинично поправил ее Хадсон. — А это разные вещи. Он не знает тебя, как и я когда-то, и, подобно мне, любит создание собственной фантазии. Но со мной ты просто развлекалась, а флирт с Кийтом, без сомнения, приносит и практическую выгоду — ведь он твой начальник!
— Ты отвратителен! — сквозь зубы процедила Марианна.
— Лучше скажи, реалистичен. — Прищурившись, он надменно рассматривал ее; черные волосы его тускло блестели в свете луны, и отблеск фонарей играл на высоких скулах. — Я реалистично смотрю на мир и на тебя, Анни. Один раз ты уже обвела меня вокруг пальца. Второй раз это тебе не удастся.
— Я не… Все было совсем не так, — пробормотала Марианна. Губы ее тряслись.
— Не так? — протянул Хадсон. — Тогда как ты назовешь свое поведение? Ты соглашаешься выйти за человека замуж, при том что дома тебя ждет другой жених! Объясни, пожалуйста, я действительно хочу знать!
— Майкл сказал тебе неправду.
— Неправду? — Хадсон горько рассмеялся. — Что же, по-твоему, «правда»? Твое письмо? «Прощай, Хадсон, спасибо за приятные каникулы, но я вдруг поняла, что жизнь жены адвоката для меня не подходит»! — зло передразнил он ее прощальную записку.
Марианна молча смотрела на него; мысли ее мчались как необузданные кони. Рассказать ему? И что тогда будет?
Здесь возможны три варианта. Очевидно, что Хадсон больше ее не любит. Пожалуй, он просто выслушает, примет к сведению и уйдет. Второй вариант (тут сердце ее бешено забилось): он почувствует жалость и ответственность за нее и попытается восстановить их прежние отношения в надежде воскресить ушедшие чувства. И тогда его карьера окажется под угрозой. Пусть Майкл умер, но его сообщники живы, а память у подобных людей долгая. Для них два года — недолгий срок, даже и не срок вовсе.
Наконец, третий, наиболее вероятный вариант: Хадсон ей не поверит. Решит, что она выдумала фантастическую историю, чтобы оправдать свой обман. Майкл умер, и ей нечем доказать свою правоту. Хадсон скорей поверит лжи отчима, чем ее признанию.
Итак, нет причин говорить правду. Кроме одной: нелегко вынести тяжелый, презрительный взгляд Хадсона. Она так тосковала по нему, но теперь, когда он оказался рядом, стало еще хуже.
— Ладно, не трудись. — Он сел в машину. — Все равно не поверю. — Дверца с грохотом захлопнулась, словно раз и навсегда отрезав Марианну от его сердца.
Влажными от слез глазами она следила, как автомобиль Хадсона петляет между клумб, направляясь в гараж. Хадсон презирает ее, и она не может его осуждать. Если бы сказала правду, возможно, вышло бы еще хуже. Он мог решить, что Марианна и ее мать знали о деятельности Майкла и участвовали в его преступных делах. С людьми, подобными Майклу, Хадсон сражался всю жизнь; всеми силами души он ненавидел их и то зло, которое они олицетворяют. Нет, пусть уж лучше считает ее легкомысленной девицей, которая в ожидании свадьбы развлекалась на стороне.
Автомобиль скрылся за поворотом, и Марианна поспешила в отель. Почти бегом она влетела в свой номер и заперла дверь на ключ. Еще одной встречи с Хадсоном ей просто не вынести.
Но может быть, второй встречи не будет? Он сделал то, что хотел: высказал все, что о ней думает, унизил ее, доставил ей неприятности, — может быть, теперь успокоится? Марианна не винила его; она догадывалась, что он чувствовал два года назад, и мысли об этом сводили ее с ума. Но пусть лучше страдает его гордость, чем карьера и жизнь.
Захлопнув за собой дверь, Марианна прислонилась к косяку; из-под закрытых век потекли слезы. Два года назад она из любви к нему пожертвовала своим счастьем. Неужели этого мало? Почему судьба так жестоко наказывает ее — теперь, когда, казалось, разбитая жизнь снова начинает налаживаться?
Марианна опустилась на пол; из груди ее рвались хриплые стоны, подобные крикам раненого животного.
Она почти научилась жить без него! Только начала привыкать к мысли, что ей не суждено семейное счастье!
Марианна не помнила, как добралась до кровати и как уснула. На следующее утро она проснулась вовремя; лицо ее было бледно, глаза покраснели, но слез больше не было. Не было ни боли, ни отчаяния — только холодная пустота в сердце. И последние слова Хадсона.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Что сегодня с Кийтом? — спросила Марджори шепотом. — Никогда его таким не видела: орет на всех словно бешеный! Это оттого, что ты вчера поздно вернулась? — Она покосилась на Марианну, окинув проницательным взором ее бледное лицо и покрасневшие глаза. — Знаешь, он по тебе с ума сходит, — тихо добавила она.
— Марджори, пожалуйста… — Марианна подняла глаза. — Не надо. Меня это не интересует.
— Извини. — Помолчав, Марджори продолжала: — Если бы мне пришлось выбирать между Кийтом и тем красавчиком, что похитил тебя вчера после работы, я бы ни секунды не колебалась! Какой мужчина! — Она заговорщицки улыбнулась. — Старая любовь?
— Вроде того, — ответила Марианна. Но нарочитая небрежность в голосе ее не спасла.
— Напрасно ты дала ему уйти! — Огромные глаза фотомодели лучились любопытством. — Он женат? Впрочем, самые классные мужики всегда заняты. — грустно добавила она.
— Марджори, — медленно произнесла Марианна, старательно разглядывая свой фотоаппарат, — пожалуйста, давай поговорим о чем-нибудь другом!
— Хочешь сказать: «Не лезь не в свое дело, Марджори!»? Понятно, — добродушно откликнулась девушка. — Но, если он не женат, может быть, ты меня познакомишь. — добавила она с надеждой.
— Марджори, я очень надеюсь, что никогда больше его не увижу, — сдерживаясь из последних сил, ответила Марианна.
— Жаль, — вздохнула фотомодель. — Очень жаль.
День не заладился с самого начала. К обеду от Кийта досталось всем, и, казалось, сам воздух сгустился от напряжения. Но настоящий ужас испытала Марианна, когда Марджори, тронув ее за плечо, заметила:
— Тебе все-таки придется еще раз с ним встретиться.
— Что? — Марианна обернулась — и сердце ее сперва пропустило такт, а затем отчаянно забилось. На обочине, прислонившись к алой спортивной машине, стоял высокий статный мужчина; руки его покоились в карманах джинсов, темные очки надежно скрывали выражение глаз. Он был, казалось, еще красивее, чем вчера.
На этот раз съемочная группа работала на песчаном пляже в трех милях от Танжера. Фон фотомоделям составляли несколько верблюдов и присматривавшие за ними двое мальчишек. Босоногие маленькие марокканцы с удовольствием позировали перед камерой. Утро выдалось прохладным, но к полудню майское солнце уже палило нестерпимо. С Марианны градом лил пот, голова у нее болела от недосыпания; она не хотела видеть никого, а тем более Хадсона де Санса.
— Ты что, договорилась с ним здесь встретиться? — поинтересовался Кийт.
— Нет. — Марианна устало вытерла пот со лба. Только скандала с Кийтом ей сейчас не хватало! Она чувствовала себя костью, из-за которой грызутся двое псов, и не имела ни малейшего желания кому-то что-то объяснять. Все, с нее хватит.
— Хочешь с ним поговорить? — мрачно спросил Кийт. Марианна вдруг заметила, что нос и щеки у него обгорели на солнце и шелушатся, а из шортов цвета хаки торчат угловатые мальчишеские коленки.
Нет, она не хотела разговаривать с Хадсоном. Но он, очевидно, хотел — и этого было достаточно. Этот человек всегда получал то, что хочет.
— Не особенно, но, видимо, придется, — вяло ответила Марианна и направилась к Хадсону.
Она шла по рыхлому песку словно приговоренная к смерти, и с каждым метром шаг ее замедлялся. Хадсон был, как всегда, неотразим; даже издали она видела, как блестят на солнце его черные, зачесанные назад волосы, как бугрятся мышцы на сильных руках. И еще видела, что Хадсон в чрезвычайно дурном настроении.
— Работаешь не покладая рук. — Почему-то это ничтожное замечание, высказанное самым обычным тоном, заставило Марианну вздрогнуть.
— Да. Ты хотел меня видеть?
Глупый вопрос, и Хадсон не упустил случая отметить ее глупость:
— Как ты догадалась?
«Лучше бы мы никогда не встречались снова!» — подумала Марианна. Теперь каждый их диалог превращался в перебранку. У Хадсона есть причины ненавидеть ее: одно письмо чего стоило, а уж после того, что поведал ему Майкл…
Марианна не знала, что плечи ее устало поникли, а лицо, полускрытое огромной соломенной шляпой, бледно как смерть; поэтому, когда Хадсон спросил: «Вы уже закончили?», неожиданная мягкость в его голосе застала ее врасплох.