Наконец, братья скрылись, увлекаемые мчащимся впереди них Вульфом. Пес словно старался как можно быстрее убраться из этого места, и близнецам пришлось бежать, чтобы успеть за ним.
Татьяна повернулась к Кириллу и извиняющимся тоном произнесла:
— Дети. Чего с них взять? Поздние да избалованные. Никакого чувства такта.
Змей молча кивнул, глядя на нее с каким-то новым выражением в глазах.
— М-м… Так о чем ты хотел со мной поговорить?
— Не я. Ты.
Кирилл передал ей бумажку. Развернув ее, девушка с изумлением узнала свой собственный почерк; правда, буквы были корявыми и строчки налезали друг на друга. Вот что она гласила: "Кирюша! (подчеркнуто одной линией). Приходи, пожалуйста, послезавтра ко мне (адрес). Мне нужно поговорить с тобой о чем-то очень (подчеркнуто двумя жирными линиями) важном. Ты мне с… (зачеркнуто). В общем, приходи к часу дня, когда я буду собаку выгуливать. Буду очень ждать (смайлик и несколько маленьких сердечек). Целую (след от губной помады), Танюша". И размашистая подпись в конце.
Прочитав записку, Татьяна долго не поднимала с нее глаз, не зная, что делать дальше. "Это ж надо было так напиться! Обалдеть! Ну, хоть в любви не призналась, и то хорошо".
Она так долго и с таким вниманием изучала содержимое записки, что первым, наконец-то, не выдержал Змей.
— Ну ладно, я уже понял, что ты ничего не помнишь. Я, кстати, тоже. Стесняться тут нечего, с каждым бывает.
Девушка подняла голову и уставилась на него, не веря своим ушам. Кирилл утешал ее?! Грубовато, прямолинейно, по-своему, но все-таки утешал?! Невероятно!
— Я и сам эту записку случайно нашел. Вернее, мама нашла.
Выражение лица Змея не изменилось, но в глубине глаз что-то дрогнуло при упоминании о матери.
— Ну я и решил заглянуть на всякий случай, хотя и был уверен, что ты ничего не помнишь. Вот только объясни мне — так, ради любопытства: что значит "Ты мне с…"?
— Я… гм… не совсем уверена, — залепетала Татьяна, пытаясь потянуть время. О, уж она-то точно знала, что это означает! — Я думаю… наверное, я хотела написать "Ты мне сказал", но вот что конкретно — я не помню.
Мысленно девушка тут же дала себе зарок — больше не пить! Ну, или хотя бы не напиваться…
— Значит, сказал?
Татьяна с облегчением кивнула.
— Сказал…, - медленно протянул парень. — Интересно, что ж я такого сказал, что ты захотела со мной встретиться и поговорить?
Девушка беспомощно пожала плечами, демонстрируя полнейшую неосведомленность.
— Ну ладно, сказал так сказал.
Татьяна уже было расслабилась, но тут резкий, как удар хлыста, вопрос заставил ее посмотреть Змею в глаза.
— А может, все-таки "снился"?
Лицо девушки вспыхнуло все и сразу, говоря само за себя. отпираться не было смысла. Кирилл явно и так все понял.
— Ну да, снился, — сдавленным голосом подтвердила Татьяна и почти упала на качели рядом с ним.
— Я так и думал, — будничным тоном сказал парень. — И что, тебя это напугало?
Девушка кивнула, созерцая носки своих туфель.
— Почему? Что именно тебе снилось?
— Этот сон мне приснился, когда я… ну…
— Когда ты решила потанцевать со мной, — помог ей Кирилл.
— Да. В этом сне ты был весь опутан змеями. Их были сотни, если не тысячи.
Татьяна начала говорить все быстрей, словно пытаясь освободиться от своего кошмара, преследовавшего ее так много времени.
— А ты… ты звал меня к себе. Ты кричал и кричал, будто тебе было очень больно. Будто тебя резали на куски. Я пыталась как-то помочь тебе, но, стоило мне только приблизиться, как твой браслет оживал и бросался на меня. И я никак… никак не могла подойти к тебе. А ты все кричал и кричал… Это было… ужасно…
Голос девушки прервался, и она замолчала. Молчал и Змей. Покосившись на него, Татьяна заметила, что он неосознанно крутит в руках эту самую злосчастную змейку. В свете солнца ее глазки блестели, как живые, как будто она хотела сказать девушке: "Погоди! Еще доберусь я до тебя!" Татьяну передернуло.
Заметив это, Кирилл неожиданно протянул браслет ей.
— Вот. Возьми его. Он совсем не страшный.
Девушка осторожно взяла змейку, и глаза той тут же потухли, словно прикосновение Татьяны было ей неприятно. Или в этом было виновато облако, скрывшее за собой солнце?
— Говорят, если посмотреть своему страху в глаза, он перестанет властвовать над тобой, — продолжал Змей. — Посмотри на него. Он не причинит тебе вреда. Это всего лишь украшение, хотя и очень реалистично выполненное.
— Я понимаю, — чувствуя себя совсем по-дурацки, кивнула девушка.
— Если хочешь, можешь даже бросить его на землю и потоптаться по нему, если тебе станет от этого легче.
— Нет, я не могу, — испугалась такого предложения Татьяна. — Это же твой оберег.
— Я не хотел причинять тебе боли, — неожиданно заявил Кирилл.
Его тон оставался таким же ровным и бесстрастным, его глаза — холодными и отстраненными, но в их глубине, где-то совсем глубоко, что-то блестело. Блестело, как непролитые слезы.
"Ну, Танюха, что-то тебя нынче на лирику потянуло. То змеи подмигивающие, то слезы непролитые… Совсем по фазе сдвинулась!"
— О чем ты? Я не понимаю.
— Знаешь, — словно и не заметив вопроса девушки, сказал Кирилл, — я ведь тогда сказал тебе неправду. Ну, о том, что я назвал себя Змеем, потому что хочу, чтобы меня все боялись. Это совсем не так. Змеем меня прозвали в детстве, за то, что я не могу ходить и из-за этого браслета, который я постоянно ношу.
Татьяна с умным видом кивала головой, хотя совершенно не понимала этой исповеди.
— Это всего лишь детское прозвище. Так что не надо меня бояться, — неожиданно мягко закончил он.
— А я и не боюсь, — пробормотала девушка.
Змей промолчал. Его браслет потихоньку остывал, отдавая свое тепло прохладному воздуху.
Татьяна протянула змейку обратно Кириллу и спросила:
— А почему ты его постоянно носишь?
— Не знаю. Привык. Без него я чувствую себя раздетым.
— Ну, так одевайся поскорее, — попыталась пошутить девушка, но тут ладонь Змея, забирающего безделушку, коснулась ее руки, и у Татьяны перехватило дыхание.
Она взглянула в его глаза, и на нее снова хлынул теплый золотистый свет. Он окутал ее своим сиянием, согревая, успокаивая, очищая ее измученную кошмарами и сомнениями душу. Она потянулась к источнику этого целительного света, к Кириллу, из глаз которого струился этот невероятный золотой поток. Девушка положила ладони ему на плечи, будто собираясь окунуться в это сияние…
— Танька! Та-а-а-анька!
Она зажмурилась, ожидая, что открыв глаза, она снова увидит Ольгу, наполовину вылезшую из окна Женькиной квартиры. "И этого я не переживу! — подумала она. — Точно не переживу!"
Открыв глаза, она увидела одного из близнецов, бегущего к качелям. Переведя взгляд на Змея, она осознала, что сидит совсем рядом с ним, положив свои руки ему на плечи, словно собираясь обнять.
Значит, на этот раз все было по-настоящему! И этот свет — значит, он тоже был! Но как? И что же тогда было в прошлый раз?
— Не думай об этом, — шепнул Змей, снимая ее ладони со своих плеч.
— Танька! — задыхаясь, подбежал к ним "гонец". — Мамка велела передать, что тебя к телефону. Она тебя в окошко увидела и послала меня.
— Никита, — негромко сказал Кирилл, давая Татьяне время прийти в себя. — Тебя разве никто не учил, что нельзя мешать взрослым?
— А я чего? Я ничего. Мне мамка велела, — оправдываясь, забормотал мальчуган. — И вообще, я не вовсе не Никита, я…
— Врешь, — безапелляционным тоном отрезал парень. — Все ты врешь.
— Вру, — согласился Никита. — А ты откуда знаешь?
— Когда человек врет, у него зрачки расширяются, — сообщил Змей.
Никита поразмыслил об этом и убежал: торопился, наверное, проверить сказанное на брате.
Татьяна встала, чувствуя, как у нее подгибаются колени.
— Ну, я, наверное, пойду, — неуверенно сказала она. — Телефон.
Змей молча кивнул.
— Ну, пока. Увидимся.
"Конечно, увидимся", — пронеслось в голове девушки.
— Конечно, увидимся, — эхом отозвался Кирилл.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Оль, ты крем для загара взяла?
— Конечно взяла.
— А полотенце?
— И полотенце.
— А фотоаппарат?
— Да взяла, взяла. И даже купальник взяла, если тебя это так интересует. Ты чего так волнуешься?
— Ничего я не волнуюсь. Не люблю выяснять на месте, кто что забыл.
Девушки собирались на пляж. Татьяна упаковывала необходимые вещи, а Ольга, по своему обыкновению, валялась у нее на диване, болтая ногами и грызя яблоко.
— Слушай, Ларина, ну сегодня на пляже все парни будут твои, — с завистью сказала она, разглядывая новый купальник подруги.
— Знаю, — кокетливо отозвалась та. — Три дня походов по магазинам — и вот результат.
— М-да. Похоже, придется мне сегодня приглядеть за Котиком. Ну там, челюсть ему на место вправить или еще что-нибудь в этом роде.
— Да ладно тебе, — отмахнулась от нее Татьяна. — Слушай, побудь здесь, я пока бутерброды загружу.
— Угу.
Ольга уже почти доела яблоко, когда в комнату со страшным криком влетел один из близнецов в маске Крюгера. Девушка поперхнулась и уронила фрукт.
— Тьфу ты, пропасть! Ну, Никимитька, щас ты у меня получишь! Щас ка-а-ак поцелую!
И Ольга сделала страшные глаза. Мальчуган, взвизгнув, умчался.
— Эй, что там у вас происходит? — донесся из кухни голос Татьяны.
— Братец твой решил меня до инфаркта довести, — ответила девушка, наклоняясь за упавшим яблоком.
— Который?
— А черт их разберет — который.
Из спальни близнецов раздался дикий гогот. Они обожали, когда Ольга так отвечала. Она и придумала им это обезличенное имя — Никимитька. Чтобы не путаться.
Подбирая яблоко, Ольга заметила на полу смятый лист бумаги. Не терзаясь угрызениями совести, она подняла его, расправила и начала читать написанное на нем. За этим занятием и застала ее вернувшаяся Татьяна.
— Эй, отдай сюда! — выронив пакет, бросилась она к подруге.
Та, смеясь, подняла листок над головой и запрыгнула на диван.
— Ну, Танюха, ты и пишешь! Прямо начинающий писатель.
— Отдай! Тебе разве не говорили, что невежливо читать чужое?
— Я нашла это на полу, значит, это мусор. А мусор — он ничейный! — хохоча, отбивалась Ольга. — Нет, ну ты слушай, здорово написано: "Его глаза подобны озерам, закованным в ледяную броню. Но этот лед прозрачен, и так же, как сквозь лед пруда можно разглядеть кипящую там, в глубине, жизнь, так и глубоко в его глазах можно увидеть отблески жизни, отзвуки чувств".
Девушка перескочила на тумбочку и продолжила читать:
— "Но как не дано разглядеть сквозь лед отдельных обитателей пруда, так и в его глазах невозможно прочитать, что он чувствует". Танюха, да ты просто романтик!
Ольга соскочила на пол и дочитала:
— "Мне кажется, что глаза — это самое живое, что есть в бесстрастном лице Кирилла". Так это что, про Кирюху?
Татьяна, наконец, выхватила у нее листок и спрятала его в стол.
— Да, про него, — буркнула она недовольно.
— Ты чего, обиделась, что ли? — удивилась подруга.
— А ты бы не обиделась, если бы увидела, что кто-то читает твой дневник?
— Так откуда ж я знала, что это дневник? Это же просто смятый клочок бумаги.
— Все равно, читать было необязательно.
— Да я же просто глянула. А там такое — ну просто невозможно оторваться!
— Я тебя просила отдать! Значит, я не хотела, чтобы ты это читала.
— А я думала, что ты из скромности делаешь вид, что стесняешься. Я же решила, что это какой-то любовный рассказ. Такие аллегории — закачаешься! И потом — какие могут быть секреты от лучшей подруги?
— Подлиза, — невольно улыбнулась Татьяна. — На все ответ найдешь.
— А ты что, во мне сомневалась?
— Даже и мысли такой в голове не было.
— Тань, я тут подумала — если ты о Змее такое пишешь, то что же, интересно, ты пишешь обо мне?
— Вот возьми мой дневник и прочитай, — буркнула еще не до конца успокоившаяся девушка.
— Правда? Ты мне разрешаешь?
— Нет! Ни за что! С тебя станется.
— Это точно, — довольно усмехнулась Ольга. — Так что давай, колись, что ты там пишешь про меня и мои глаза.
— Бирюзовоглазое чудо, — подумав, сказала Татьяна.
— Неплохо. А еще?
— С улыбкой, как солнце с утра.
— А, позволь уточнить, какое солнце? Чье? Если, например, взять мое Солнце, то с утра оно, знаешь ли, не очень — небритое и всклокоченное.
Татьяна рассмеялась.
— Оль, с тобой ну совсем невозможно серьезно разговаривать.
— Ну почему же невозможно? Очень даже возможно. Расскажи мне, например, с чего это ты вдруг глазами Кирилла заинтересовалась, и я вполне серьезно тебя выслушаю.
Ольга сделала серьезный вид и вся обратилась в слух.
— Вообще-то, нас парни ждут, — напомнила девушка.
— Ничего, подождут, им это полезно. Рассказывай.
Попробуй тут открутись! Насядет ведь и не слезет, пока все ей не выложишь. "И что это все в последнее время из меня вытянуть что-то пытаются? Змею про сон расскажи, Ольге — про Змея… Прямо хоть действительно бери и размножай дневник и каждому копию выдай. Или вообще, завести открытый блог в Интернете и ссылочку дать всем знакомым, чтобы секретов не было".
— Мне кажется, что Кирилл — очень странный парень, — начала Татьяна. — Есть в нем что-то… даже не знаю, как и сказать…
— Он тебе нравится? — напрямую спросила Ольга.
— Что? — запнувшись на полуслове, поглядела на подругу девушка.
— Он тебе нравится?
— Ну и вопросики у тебя!
— Самый обычный вопрос. Не думаю, что можно ТАК писать о парне, который тебе абсолютно безразличен.
— Нет, ну конечно, он мне не безразличен, но это вовсе не значит, что он мне нравится. Просто он… не похож на остальных.
— А по мне — парень как парень. Один из многих.
— Возможно, это потому, что ты не видела его моими глазами.
— Знаешь что, подруга. Если бы ты взглянула на Котика моими глазами, он тоже показался бы тебе очень даже необыкновенным.
— Оль, на что ты намекаешь? — возмутилась Татьяна. — Я же его совсем не знаю.
— А ты, что же, не веришь в любовь с первого взгляда?
— Не верю!
— Правильно, — согласилась Ольга. — Я тоже. Но ты же знаешь: любовь — это химия. Вдруг у вас там феромоны совпали или еще что-нибудь эдакое. Нет, ну это ж надо было так написать: "Его глаза подобны озерам…" Я в нирване!
Больше всего на свете девушке хотелось запустить в подругу чем-нибудь потяжелее, но ту спас телефонный звонок.
Татьяна подняла трубку.
— Алло? Да, Жень, уже идем. Да-да, практически летим. Ага, на крыльях любви и счастья. Все, ждите. Ага, давай.
— Что, нас уже потеряли? — полюбопытствовала Ольга.
— Да. Так что руки в ноги — и побежали.
Побежали, естественно, к Женьке — во-первых, в большинстве случаев все встречались именно у него (его квартира была как бы перевалочным пунктом), а во-вторых, от его дома до моря было рукой подать.
День выдался чудесный: чистое небо, ласковое солнце, теплая вода и горячий песок. Татьяна лежала на животе и млела от осторожных прикосновений рук Женьки, втирающих ей в кожу крем для загара.
— Спасибо, — промурлыкала она, когда он закончил.
— Завсегда пожалуйста, — вскочил на ноги тот. — Пойду я, пожалуй, искупаюсь.
Парень разбежался и с громким криком врезался в водную гладь.
— Разгорячился, бедненький, — прокомментировала Ольга, присаживаясь рядом с подругой. — Остывать побежал. Сразила ты его таки наповал своим символическим бикини, сразила… Смотри, Ларина, изведешь парня, что мы потом без него делать-то будем?
— Ай, отстань, зануда! Никого я изводить не собираюсь. Он ведь мой друг, а не мой парень, так чего ж ему изводиться-то?