Передняя дверь открылась, и перед Диланом предстала Хоуп, освещенная со спины бра у входа. Он ожидал, что после стольких часов, проведенных в обществе Уолли и Адама, миз Спенсер будет похожа на медузу. Но оказалось, что это не так. Ее волосы были распущены и немного растрепаны, но она выглядела теплой и сонной, как будто только что встала с кровати.
— Я разбудил тебя? — спросил он.
— Нет, я лежала на диване и смотрела шоу Джея Лено[37], - она отступила, и Дилан зашел в дом, подумав, что она и пахнет теплом и сном.
— Мальчики тебя с ума не свели?
— Они спят, — Хоуп провела его в гостиную, и он позволил своему взгляду пропутешествовать от макушки ее головы, вниз по прямой спине, по прекрасному изгибу попки и дальше вниз по стройным бедрам. Ее ноги были обнажены. — Мы нашли спальные мешки и вроде как устроили ночевку в палатках.
Палатка из простыней потрясла его. Он полагал, что был бы меньше удивлен, если бы они построили прекрасную гостиную.
— Они немного поиграли в привидений наверху, а потом, когда это им наскучило, мы рассказывали друг другу страшные истории.
Дилан перевел взгляд с палатки на Хоуп:
— Они не слишком шумели?
— Ну, они почти постоянно дрались. Все, что попадало им в руки, превращалось в подобие меча или ножа, или пистолета, и эта штука с вытягиванием пальца доставила немного хлопот, — она вскинула голову и взглянула на него краешком глаз. — Я всего пару раз подумывала о запое.
Его внимание привлекла ее улыбка, ее розовые губы, и ему стало интересно, была ли Хоуп и на вкус такой же сонной? Была ли она на вкус такой теплой и готовой, как если бы он разбудил ее среди ночи, чтобы заняться любовью?
— Адам — прекрасный мальчик. Тебе повезло с ним. — Она заправила волосы за уши. — Как Шелли?
Дилан открыл рот, чтобы просить: «Кто?», но спохватился. Отодвинув в сторону простынь, служившую дверью в палатке, он посмотрел на Уолли и Адама.
— Она сильно порезалась. Докторам пришлось восстановить некоторые сухожилия, но все будет в порядке. Она сможет попасть домой к утру.
Мальчики лежали на груде простыней и спальных мешков, свернувшись в клубки, как медвежата в спячке.
— Думаю, это хорошие новости.
— Мне кажется, Шелли справляется лучше Пола. Он ведет себя так, будто убил ее, — Дилан опустил край простыни и посмотрел на Хоуп. — Я не был тут, когда Шелли рожала мальчиков, но она сказала, что Пол бегал и плакал, когда они появились на свет.
— Разве ты не бегал и не плакал, когда твоя жена рожала Адама?
Он не стал поправлять ее, говоря, что Джули не была его женой.
— У меня не было времени. Я едва успел доставить Джули в госпиталь, прежде чем он родился.
— Короткие роды?
— Длинная дорога. Мы навещали ее отца, — Дилан подошел к Хоуп и посмотрел на рисунки на кофейном столике. — Адам родился в тамошней больнице.
— Он говорил сегодня о маме.
Дилан поднял глаза:
— О Джули? Что он сказал?
— Только что она живет в Калифорнии, и у нее светлые волосы, которые раньше были каштановыми.
Определенно настало время сменить тему.
— Ты оправилась от своей встречи с устрицами Скалистых гор?
— Я отвечу на твой вопрос, если ты ответишь на мой.
— Что ты хочешь знать?
— Чем твоя бывшая жена зарабатывает на жизнь?
Глядя ей прямо в глаза, Дилан солгал:
— Она официантка.
— О, — Хоуп присела на подлокотник дивана, и меж ее бровей появилась морщинка.
— А теперь скажи мне, оправилась ли ты от устриц.
— Едва ли. Если бы кто-нибудь сказал мне, что есть люди, которые на самом деле едят эти штуки, я бы никогда не поверила. Это слишком извращенно.
По крайней мере, когда она говорила об этом сейчас, она не визжала и не бледнела, и не выглядела так, будто ее сейчас стошнит. На самом деле, в уголках ее губ играла улыбка. И Дилану это нравилось. Нравился звук смеха Хоуп: женственный и немного хриплый. Нравился настолько, что шериф открыл рот и выдал ей второй по величине секрет из тех, что знал. Секрет такой постыдный, что никто в их семье не говорил о нем. Даже на День благодарения, когда они собирались все вместе и дразнили друг друга.
— Если ты думаешь, что это извращенно, то тебе надо познакомиться с моим кузеном. Он умеет гипнотизировать куриц.
Брови Хоуп взлетели, и она посмотрела на него, будто он сошел с ума:
— Как?
Дилан поднял правую руку:
— Он подчиняет их и заставляет сконцентрироваться на его пальце.
— Ты меня дурачишь, — засмеялась Хоуп.
Если его мать узнает, что он разболтал секрет о кузене Франке, она его убьет. Она не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что в их ДНК имеются подобные гены, но ради того, чтобы услышать смех Хоуп, можно было рискнуть жизнью.
— Клянусь, это правда.
Она покачала головой, ее волосы упали вперед и коснулись правой щеки.
— Зачем кому-то гипнотизировать куриц?
— Думаю, потому что он может.
— Что он заставляет их делать под гипнозом? Выходить на сцену и вести себя, как люди?
Тихо засмеявшись, Дилан направился к ней.
— Они просто лежат и выглядят мертвыми, — он заправил сияющую прядь волос ей за ухо, и тыльная сторона его ладони коснулась ее щеки. — Моя тетя Кей на самом деле думает, что у него дар.
— Ты действительно ненормальный.
Ее волосы, завивающиеся вокруг его пальцев, были прохладными и очень мягкими.
— Ты мне не веришь?
— Нет.
От этого легкого прикосновения низ его живота сжался, и Дилан опустил руку:
— Я сказал тебе правду про устриц Скалистых гор.
— Ты так же сказал мне, что съел ящерицу.
— Нет, я не говорил этого.
— Ты позволил мне думать, что сделал это.
— Да, но это не ложь.
— Технически, может и нет, но ты хотел, чтобы я поверила в то, что не являлось правдой.
Он опустил взгляд по ее щеке к изгибу верхней губы.
— Ну, тогда, думаю, мы квиты.
— Думаешь, я тебе вру?
Он посмотрел в ее ясные голубые глаза — все такие большие и невинные.
— С того дня, как приехала в город.
Хоуп нахмурилась:
— Ты ведь всегда можешь проверить меня.
— Могу, но я не проверяю личную жизнь людей, пока у меня нет на это причин. Это против политики департамента. — Он помолчал, прежде чем спросить: — У меня есть причина?
— Нет.
— Ты не нарушала закон в последнее время?
— Насколько я знаю, нет.
— Никаких арестов за появление в общественных местах в неприличном виде?
— Нет.
— Сексуальное домогательство?
Она засмеялась:
— В последнее время — нет.
Дилан оглядел ее с головы до ног и обратно:
— Стыд-то какой!
Наклонив голову, она посмотрела на него краешком глаза:
— Вы со мной флиртуете, шериф Тэйбер?
— Милая, если ты задаешь такой вопрос, значит, я старею.
— И сколько же тебе?
— Почти тридцать восемь.
Ее губы изогнулись в соблазнительной улыбке, от которой в его груди разлилось тепло.
— Ты очень хорошо выглядишь для такого дедули.
— Миз Спенсер, вы флиртуете со мной?
— Может быть, — меж ее светлых бровей появилась морщинка. — Прошло так много времени с тех пор, как я флиртовала с кем-нибудь, но, думаю, это так. — Морщинка разгладилась. — Полагаю, ты — счастливчик.
Счастливчик. Дилан не знал, должен ли убежать к чертям собачьим или опрокинуть Хоуп на диван и показать ей, что значит слово «счастливчик». Он сделал шаг назад.
— Ты послала запрос на файл о Хираме Доннелли? — спросил он, снова меняя тему беседы и устанавливая между ними дистанцию.
Несколько секунд она смотрела на него так, будто не смогла уследить за внезапной сменой темы разговора. Потом, наконец, сказала:
— А-а, да. На прошлой неделе.
— Хорошо. Дай мне знать, если тебе понадобится помощь, чтобы разобраться с этим. — Хоуп встала, и Дилан сделал еще один шаг назад. — Мне лучше отвезти мальчишек домой и уложить их в постели.
— Их обувь наверху. Я принесу.
Она направилась к лестнице и выглядела почти так же, как той ночью на кухне, когда он поцеловал ее. После одного прикосновения Дилан не смог отодвинуться от нее достаточно быстро, и, как и той ночью, она не понимала, что сделала.
Хоуп поднялась наверх, прошла по коридору и зашла в комнату по правую сторону. Может, не стоило признаваться, что она уже очень долго ни с кем не флиртовала?
Может быть, она испугала его?
Ковбойские сапоги Уолли и один из голубых сникерсов Адама нашлись рядом с кроватью в гостевой комнате. Ползая по полу в поисках второй кеды, миз Спенсер спрашивала себя, излучала ли она какую-то ауру отчаяния, которая испугала Дилана до смерти. Может быть, из-за ее признания в том, что она давно не флиртовала, он решил, что с ней что-то не так? И может, он был прав. Хоуп встретила Дилана всего лишь неделю назад. Она не знала его по-настоящему, но когда он смотрел на нее или улыбался ей, или говорил с ней, ее грудь сжималась. А когда он касался ее, все мысли исчезали.
Хоуп зашла в кладовку и огляделась. Осматривая снаряжение для кемпинга, она услышала тяжелые шаги Дилана, который зашел в комнату. Сникерс нашелся рядом со спальными мешками, и, когда миз Спенсер вышла из кладовки, шериф стоял перед окном: высокий сильный мужчина, смотревший на озеро.
— Никогда не видел его отсюда.
Его плечи закрывали окно, слабая шестидесятиваттная лампочка над головой высвечивала золотые пряди, прятавшиеся в его волосах, и подчеркивала белизну футболки, заправленной в «Левисы».
Хоуп поставила кеду рядом с остальной обувью у кровати, затем подошла к шерифу. На самом деле ей не было видно, что за окном, но она не особо и хотела смотреть. Она все еще не чувствовала никакого трепета по отношению к красоте вокруг, но нужно было признать, что во всем этом было определенное спокойствие. Спокойствие, которое не найдешь на самом дорогом курорте и не купишь в самом модном спа.
— Вон там мой дом, хоть ты и не можешь видеть его отсюда, — сказал Дилан, указывая налево и отодвигаясь, так чтобы Хоуп могла увидеть. — Прямо там за этой большой желтой сосной. А видишь вон ту яркую звезду примерно на шестьдесят градусов к северу? — Когда Хоуп не сдвинулась с места, он обнял ее за талию и потянул, так что она встала перед ним. Ее спина оказалось прижатой к его твердой груди, его рука легла ей на бедро. Он показал на звезду: — Смотри прямо под этой светлой точкой. Это скала Подбородок дьявола. Прямо внизу ранчо «Даббл Ти». Там я вырос. Моя мать и сестра все еще живут там. Если бы на то была воля мамы, я бы тоже там жил.
От него исходил легкий аромат мускуса и одеколона, а кожа пахла прохладным ночным воздухом. Хоуп вгляделась в темноту, но там было не на что смотреть. Перед окном раскинулось пустое озеро, и лишь тонкие лучи света с ее крыльца и двора Абердинов проникали в темноту. Вместо того чтобы смотреть туда, куда указал Дилан, Хоуп наблюдала за его отражением.
— Я понимаю, что ты не хочешь жить на ранчо.
— Нет. Я вырос, гоняя коров и складывая сено. Это тяжелая жизнь. Которую нужно любить. Я не любил, но, может, Адам когда-нибудь полюбит. — Он помолчал мгновение, глядя вдаль, как будто мог видеть то, что она не видела. — Я не мог дождаться, когда выберусь из этого города. Уехал вскоре после окончания школы.
— Но вернулся.
— Да. Иногда нужно поездить по миру, чтобы понять, где на самом деле твое место. И иногда оно прямо там, откуда ты начал свой путь. Мне пришлось стать очень несчастным, прежде чем я захотел вернуться домой.
— Где же ты жил, что был так несчастен?
Их отраженные в стекле взгляды встретились, и он улыбнулся:
— Сначала в Канога-Парк, потом переехал в Чатворс.
— Ты жил в Лос-Анджелесе?
— Почти двенадцать лет. — Его рука на ее бедре чуть сжалась. — Я был детективом отдела убийств в управлении полиции Лос-Анджелеса.
— Я жила в Брентвуде.
— Вероятно, я мог бы догадаться об этом, — сказал он, передвинув руку ей на живот.
— Но выросла в Нортбридже, — добавила Хоуп. Она глубоко и размеренно дышала и думала, должна ли отстраниться от него или убрать его руку. Она снова почувствовала себя неуверенным подростком, каждая клеточка ее тела звенела от энергии. Но в отличие от тех давних невинных времен, она знала, куда заведут эти чувства, разжигавшие в ней пожар. Чего она не знала, так это хотела ли оказаться там с Диланом, и хотел ли он взять ее туда.
— Ты продвинулась немного дальше, чем я.
Жар его ладони проникал сквозь хлопок ее топа и согревал живот изнутри. С небольшим усилием Хоуп сдержала желание повернуться в объятиях Дилана и коснуться его так, как он касался ее.
— У Блейна уже были деньги, когда я вышла за него.
— Блейн — это твой муж? Он гей?
— Нет.
— Ты в самом деле вышла замуж за парня по имени Блейн?
— Да, а что не так?
Он покачал головой:
— Парень с именем Блейн не может хорошо намазывать масло на маффин.
— Не говори глупостей. Он вполне нормально может намазать маслом маффин.
— Точно. Но я же сказал "хорошо".
— Он очень умный мужчина, — ответила Хоуп, удивляясь, почему защищает бывшего мужа.
— Ага. И чем он занимается?
— Он пластический хирург.
В оконном стекле взгляд зеленых глаз переместился на ее грудь.
— Нет, все от природы.
Подняв глаза, Дилан улыбнулся без всякого раскаяния.
— Мне бы не понравилось, если бы это было не так. — Он прижал Хоуп к своей груди. — Что-то подобное может запросто лишить меня фантазий.
Хоуп застыла:
— Каких фантазий?
Зарывшись носом ей в волосы, Дилан посмотрел на ее отражение в стекле:
— Не думаю, что стоит говорить тебе.
— Почему? Я в них связана?
Она почувствовала, что он улыбается.
— В нескольких — да.
В нескольких?
В уголках глаз Дилана появились морщинки:
— У тебя с этим проблемы?
Разве? Вероятно, должны быть.
— С чем? С тем, что ты мечтаешь обо мне, или с тем, что я связана?
— И с тем и с тем.
Но у нее не было с этим проблем. Вообще. И даже совсем наоборот. Температура ее тела подскочила на несколько градусов, а веки опустились. Жар в животе распространился по бедрам, и Хоуп сжала ноги.
— Мне это нравится?
Его большой палец погладил ее живот и коснулся нижней кромки лифчика.
— Конечно. Я очень хорошо с тобой обращаюсь.
Ее груди потяжелели, а под тонким хлопком топа и нейлоном бюстгальтера соски напряглись, и там словно сосредоточились все чувства Хоуп, как будто Дилан уже трогал ее.
— Хочешь услышать, насколько хорошо?
У Хоуп перехватило дыхание, и она кивнула.
Опуская голову и легко касаясь кончиком языка ее уха, он наблюдал за ее отражением в оконном стекле,
— Тебе нравится, когда я делаю так, — прошептал он и нежно втянул в рот мочку ее уха. Его дыхание согрело щеку Хоуп, и по спине пробежала дрожь. Свободной рукой Дилан убрал золотистые волосы и скользнул ртом по шее. — И так. — Он целовал ее горло, и Хоуп наблюдала как его голова опускается к ямочке на ее шеи, чувствовала как он нежно втянул в горячий рот ее кожу, но прежде чем оставить там отметку, он двинулся дальше и медленно стянул бретельки топа и лифчика с плеч вниз по рукам Хоуп.
— Ты такая нежная, — сказал он, прижимая ее еще крепче к своей груди. — Даже нежнее, чем кажешься. — Его ладонь сжалась на ее животе, сминая рубашку в кулаке. Твердый возбужденный член прижимался к ягодицам Хоуп, и внутри у нее все стало жидким. Меж бедрами сгустилось желание — жаркое и влажное. Мысль о Дилане, обнаженном, занимающемся любовью, чуть не заставила ее повернуться и обхватить его ногами за талию. На мгновение Хоуп позволила себе немного пофантазировать о том, как снимает с него одежду и проводит руками по всему его телу, но, собрав остатки благоразумия, она напомнила себе, что не знает его достаточно долго, чтобы раздевать.
— Я не думаю, что секс — хорошая идея, — чуть слышно прошептала Хоуп.