– Изадора, ты не можешь меня расстроить. Из нас двоих именно я чувствую себя неопытным. Весь этот королевский протокол, мероприятия... Ската. Я не знаю, как это назвать. Все это вне моего понимания. Я знаю, мы оба не ожидали, что окажемся в подобном положении, но наш долг сделать все, чего от нас ждут.
После этих слов Иза, по идее, должна была успокоиться. Вот только высказал их Терон своим особым, сухим, категоричным, приказным тоном, которым обычно и разговаривал с невестой. Тем самым, упорно наводящим на мысль, что аргонавт приказывал суженой угомониться.
С ней этот номер не пройдет.
Негодование закипело в жилах Изы, пока она смотрела на будущего мужа: темные глаза, заросший щетиной подбородок, черные волосы, обрамляющие лицо. Принцесса догадывалась, что другая гинайкапосчитала бы его привлекательным. А для нее он представлял собой все то, чего она не желала.
И, присмотревшись, Изадора увидела в ответном взгляде аргонавта то же самое.
Терон не больше нее хотел связать себя узами брака. Он так же, как и сама Изадора, жертвовал многим. Возможно, даже большим.
Принцесса глубоко вздохнула и опустилась на подушки, вдруг почувствовав себя усталой, как никогда.
– Изадора, тебе следует отдохнуть. Нам с собратьями надо уладить пару дел, но через несколько дней, к нашему обручению, я вернусь. Если же понадоблюсь тебе до того – ты знаешь, как меня найти.
Изадора кивнула. Она могла обратиться к его слуге в Лерне, поместье аргонавта в лесах за Тайрнсом. Принцесса никогда не видела этот дом, но часто представляла себе высокие потолки, стеклянные стены. Владения такие же большие и внушительные, как и сам Терон. Отведет ли он ее к себе после их свадьбы? И захочется ли ей туда отправиться?
Вероятно, ответ на оба вопроса – «нет». Изу затошнило, когда она признала ужасную действительность: всего через несколько дней они поженятся. Свяжут свои судьбы. Навсегда. Беспокойная часть ее души отчаянно рвалась на волю.
– Спокойной ночи, Изадора.
Она не нашлась, что ответить.
И, как будто понимая ее состояние, Терон кивнул и исчез.
Оставшись одна, усталая Изадора соскользнула вниз по подушкам и уставилась на сводчатый потолок с пересекавшимися деревянными перекладинами. Надо поспать. Она пыталась очистить разум от всех мыслей, но одна никак не шла из головы.
Акация.
Если бы только существовал способ…
*****
Терон поднялся по широким ступеням лестницы и повернул в сторону царских покоев, располагавшихся на пятом этаже замка. Огромные греческие колонны стояли по обе стороны обширного коридора. Все свободное пространство вокруг Терона занимали мягкая мебель, позолоченные зеркала, статуи и свежие цветы на пьедесталах и мраморных столах. От каждой безделушки, от бархатных занавесей на огромных окнах и до позолоченных дверей, мимо которых проходил воин, так и веяло богатством.
Дворец настолько не нравился Терону, что с каждым шагом напряжение, сковывавшее его плечи, все росло. И как царь с Изадорой это выносили? Как, во имя Аида, он сам сможет жить в этом мавзолее? Терон едва мог идти по коридору, поминутно борясь с непреодолимым желанием сбежать на свободу.
Как раз когда воин дошел до дверей в царские покои, те распахнулись и оттуда, пятясь, вышла Каллия, неся свою сумку с лекарствами.
Аргонавт подождал, пока целительница повернется и увидит его, прежде чем заговорил.
– Каллия.
– Терон. – Она перебросила волосы через плечо и внимательно посмотрела на воина. – Похоже, слухи не врали. Я чувствую запах лаванды. Мне нужно что-то осмотреть?
Все та же Каллия. Прямиком к делу.
– Нет, – ответил он. – Я нормально себя чувствую.
Спасибо Кейси.
Терон поспешно выбросил из головы все мысли о смертной.
– Расскажи мне об Изадоре. Ее самочувствие меня беспокоит.
Каллия быстро оглянулась на дверь, ведущую в царские покои, затем поманила Терона за собой по коридору, подальше от чужих ушей.
– Да, – сказала она, как только они дошли до красивых окон, выходящих на двор. – Терон. Я не знаю, как еще тебе об этом сообщить, но другого способа нет. Изадора умирает.
Ее слова должны бы вызвать какую-то реакцию… но аргонавт ничего не почувствовал.
Нет, не совсем так. Где-то в глубине души Терон ощутил облегчение. И это разозлило его больше, чем печаль, которую ему следовало бы почувствовать.
– Ты уверена? Как? Она выглядит…
– Я перерыла все книги, которые у меня есть, искала что-нибудь – хоть что-нибудь, – напоминающее ее симптомы. Ни один из традиционных методов лечения не сработал. В ней словно что-то сломалось, но я не могу понять, что именно. Как будто…
– Что?
Целительница нахмурилась.
– Ты подумаешь, что я сошла с ума.
– Ничто не может быть безумнее новостей, что наше царство вскоре лишится и царя, и наследницы. Не скрывай от меня ничего, Каллия. В чем дело?
Она выдохнула.
– Кажется, будто Изадора теряет свою арголейскую половинку. Ее иммунная система, обычно довольно сильная, сейчас слаба, как никогда. Похоже, что ее человеческая половина берет верх над арголейской.
Терон невидящим взглядом окинул шикарную комнату.
– Ты кому-то уже об этом рассказала?
– Нет, только тебе. Я сообщила царю о нездоровье Изы. Но я не хочу подвергать его еще большим волнениям. Он не видел принцессу с тех пор, как она вернулась домой. Боюсь, что новость может стать для него смертельным ударом.
Терон посмотрел сквозь витражное окно на раскинувшийся у подножия холма город Тайрнс. Птичка перелетела через парапет вниз, во двор, и приземлилась на край фонтана. Терон наблюдал за взмахами ее крылышек, понимая, что время, о котором он до сих пор не задумывался, вдруг понеслось со скоростью света. Аргонавт провел драгоценные часы с Кейси, когда был нужен здесь.
– Сколько? – спросил воин. – Как ты думаешь, сколько ей осталось?
– Я не знаю, – тихо ответила Каллия. – Может быть, несколько дней. Или недель. Возможно, больше. Но в одном я точно уверена, Терон: она слишком слаба, чтобы произвести наследника. Беременность станет ее смертным приговором.
Нет, он ошибался. Терон все-таки что-то чувствовал. Печаль от надвигающейся неминуемой кончины Изадоры. И достающую до глубины души жгучую боль за их расу. Все изменилось.
Он перевел взгляд на Каллию:
– Это должно остаться между нами. Совету – ни слова.
– Ты единственный в курсе. Как на ее будущего супруга, именно на тебя возлагается тяжкая задача поставить в известность Совет Старейшин, когда ты сочтешь нужным.
Терон кивнул, хотя именно этой обязанности аргонавт предпочел бы избежать. Он был бойцом, солдатом, командующим элитным отрядом хранителей, сражающихся против тех, кто при малейшей возможности уничтожил бы их мир. Терону было наплевать на политические интриги, статус и дрязги Совета. Если Изадора умрет, не произведя на свет наследника – даже если Терон на ней женится, – то царедворцы никогда не позволят ему стать правителем. А жизнь аргонавтов изменится навсегда.
Воин посмотрел на дверь в спальню царя.
– Постарайся не задерживаться дольше, чем нужно, – попросила Каллия. – Он слаб. Если у тебя есть еще вопросы о принцессе, то приходи ко мне.
Каллия обошла его и оставила одного в пустом большом коридоре. Когда целительница исчезла из виду, Терон провел рукой по лицу и мельком подумал о Кейси. Лучше бы он остался с ней – получил бы куда больше удовольствия, чем от возвращения ко всем этим проблемам.
Когда Терон вошел во внешнюю гостиную, сиделка царя поднялась из-за большого стола. Воин подождал, пока она передала его просьбу об аудиенции и вернулась обратно с поджатыми губами и нахмуренными бровями. Этим раздраженным взглядом она в последнее время часто сверлила Терона. Ну и плевать.
– Только недолго, ему нужен покой, – предупредила служанка.
Терон постучал в дверь спальни и стал ждать ответа. Он уверял себя, что каким-то образом найдет способ спасти Изадору. Это его обязанность, не только как командира аргонавтов, но и как ее будущего мужа.
– Заходи, сынок, – раздался слабый голос по другую сторону двери. – Я тебя ждал.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Царь Леонидас, сидевший в кресле у окна, махнул худой, костлявой рукой, приглашая Терона присоединиться.
– Заходи, заходи. Присаживайся.
Пожилой андраспохудел с их последней встречи – а ведь прошла всего неделя. Его красная клетчатая пижама и голубой шелковый халат висели на костлявых плечах. В волосах с каждым разом добавлялось серебра, сверкавшего в солнечном свете, льющемся из высоких окон. Глубокие морщины, которых Терон раньше не замечал, избороздили лицо царя.
Арголейцы начинали стареть лишь лет за двадцать пять до смерти, поэтому перемены в Леонидасе становились все заметнее с каждым днем. В этом не было ничего неожиданного, но каждая морщинка, каждая выпирающая кость казались жестоким приговором таком мудрому и крепкому мужчине. Не в первый раз Терон проклинал богов, которые подарили им такие удивительные способности, но не дали своего бессмертия.
– Я ждал тебя, сын мой. – Леонидас слабо кивнул в сторону двойных дверей, которые Терон закрыл за собой. – Та старая ведьма с термометром, если бы захотела, могла бы управлять аргонавтами железным кулаком и свести в могилу самого Зевса. Не показывай страха, парень. Она его чует. – Царь с озорным блеском в глазах взглянул на куртку воина. – Ты принес мне подарок?
Терон засунул руку во внутренний карман. У царя почти не было слабостей, но о его любви к ирландскому виски знали все. Всякий раз, отправляясь в мир людей, аргонавт приносил с собой бутылку специально для Леонидаса.
Воину всегда нравилась в правителе эта его любовь к жизни, в противовес остальным аргонавтам, которые в большинстве своем вели себя весьма сдержанно. Он подозревал, что царь приобрел эти привычки, когда тайно проводил время среди людей, но пожилой андрасникогда не говорил о тех днях, а Терон никогда его не спрашивал.
Аргонавт вытащил из кожаной куртки виски и протянул царю.
– Если она прознает об этой контрабанде, мне придется все свалить на вас.
Правитель схватил бутылку, как иссушенный солнцем путешественник посреди пыльной пустыни.
– Слабак.
Услышав людское словечко, Терон улыбнулся, устраиваясь в кресле напротив Леонидаса.
Царь открыл бутылку и сделал большой глоток «Джеймсона», а затем довольно вздохнул.
– Чертовы ирландцы хоть что-то сделали как надо. Если бы ты был хотя бы вполовину таким умным, как утверждает Зевс, то прикупил бы и себе бутылочку этой волшебного напитка. – Его удивительно мудрые фиалковые глаза сузились. – Но ты этого не сделал. Верно?
– Нет.
Царь сделал еще один большой глоток и откинулся в кресле. Хотя тело Леонидаса решило, что после шести сотен восьмидесяти четырех лет пора завязывать, его ум по-прежнему оставался острым. И лукавый свет, сияющий в глазах правителя, полностью подтвердил подозрения аргонавта: старик что-то задумал.
– Скажи-ка мне, Терон, тебе нравится мир людей?
Вот оно. Каждый раз, когда воин возвращался в Арголею, царь задавал один и тот же вопрос.
Понравился ли ему мир людей? Прошлая ночь была жаркой, соблазнительной, и ничего подобного прежде командир аргонавтов не испытывал. И он чувствовал, что воспоминания об этой страсти еще долго будут преследовать его даже после свадьбы.
Но Терон сомневался, что его будущий тесть хотел услышать именно это, поэтому обронил лишь одно слово:
– Жарко.
Леонидас усмехнулся.
– Да, бывает. Но их мир полон жизни. – Царь обвел комнату шишковатой рукой. – Ох, большинство бы утверждало, что людям далеко до Арголеи, и я, в общем-то, согласен, но есть в той реальности что-то такое, чего нам недостает. На Олимпе этого тоже нет, вот почему смертные всегда так привлекали богов.
– Да, поэтому, а еще этим богам просто нравится вмешиваться в чужие дела, – проворчал Терон.
Леонидас улыбнулся.
– Верно. Но люди привлекают и арголейцев. Оглянись вокруг. Иногда мне сложно поверить, что именно в этом царстве я когда-то родился. Стиль, речь, даже наши технологии, – пусть и более продвинутые, – тем не менее, напоминают мир людей.
Терон нахмурился. Да, он сам заметил изменения за последние двести лет. Арголейцы все чаще и чаще подавали прошение пройти через портал, хотя опасность все росла, а демоны становились наглее. Обратно жители Арголеи приносили достижения той культуры, как будто желанное сокровище. И Совет не противился. Правда, свобода передвижения предоставлялась лишь мужчинам.
Несмотря на то, что большинство арголейцев считали себя крепче и умнее людей, все равно расу Терона интересовало то, чего у нее не было. Воин не понимал этих восторгов.
И, честно говоря, ему было противно. По крайней мере, прежде. До прошлой ночи.
Леонидас еще глотнул из бутылки.
– Скажи мне, Терон. Ты объездил весь тот мир. Есть ли у тебя любимый уголок?
– Когда я попадаю к людям, то не пейзажами любуюсь.
– Нет, разумеется, ты не смотрел по сторонам, ведь так? Ты сражался с демонами, делал то, для чего был рожден.
Леонидас долго смотрел на Терона, как будто замешкавшись. Такого прежде не случалось, царь всегда знал, что сказать и сделать. Аргонавта эта заминка заинтриговала.
– Тебе, без сомнений, известно, что ты – сильнейший аргонавт со времен Геракла. Твой отец был великим хранителем и моим добрым другом, но Солон никогда не обладал такой силой, как ты. Он бы гордился твоими деяниями, – наконец проговорил Леонидас.
Гордился бы им отец? Терон в этом сомневался. Солона вовсе не порадовало бы, что в эпицентре их войны с демонами оказались люди. Его сын смотрел на вещи иначе. Он наслаждался лишь борьбой. И так как закон не позволял воину вымещать свое неудовольствие на смертных, то он с яростью бросался на всех демонов, попадавшихся ему на пути.
– Ты, конечно, умнее Солона. Мне нравится думать, что и я внес свою лепту в твое воспитание, – продолжал Леонидас, не догадываясь о мыслях Терона, – хотя знаю, что тут больше повлияли твои гены, а не наша многолетняя дружба.
Царь точно ощущал бремя своего возраста. Аргонавт отбросил боль, появлявшуюся при воспоминании об отцовской смерти, и то отвращение, которое он при этом чувствовал, и расслабил плечи.
– Вы многому меня научили, ваше величество.
Леонидас только отмахнулся.
– Ба, да я просто воспользовался тобой, Терон. Мы оба это знаем. Если бы у меня был выбор, то после моей смерти царство перешло бы в твои руки. Совет… – Он тяжело вздохнул. – У совета другое мнение.
– Нужно сохранять традицию. Она поддерживала нашу расу столетиями.
Пожилой андрасрассеянно посмотрел в окно.
– Поддерживала, но не насыщала. Запомни мои слова, парень. Дай им волю – и они уничтожат царство. Ты единственный достаточно силен, чтобы их остановить. – Леонидас посмотрел на Терона, но прежнее сожаление уже давно пропало из глаз правителя. – Я знаю, что тебя не прельщает женитьба на моей Изадоре. – Аргонавт хотел было запротестовать, но царь остановил его взмахом узловатой руки. – Нет, давай сейчас не тратить слова попусту. Мне сегодня нужно о многом тебе рассказать, но, боюсь, время подходит к концу. Терон, запомни вот что: жертвы, которые ты принесешь ныне и в будущем, – не напрасны. Может, сейчас это и не очень понятно, но так и есть. Ты и я, мы оба потомки Геракла, и главное для нас – честь и долг. Когда все закончится, вспомни о своей крови. О клятвах, что давал, вступая в ряды аргонавтов.
Слушая царя, Терон насторожился. Пожилой андрасчто-то задумал. И дело тут не просто в сожалениях, накопившихся за долгую жизнь, и переживаниях о своем угасающем здоровье.
Леонидас сделал последний большой глоток виски, закрыл бутылку и протянул ее обратно Терону.
– Тебя не было несколько дней. Полагаю, ты попал в переплет.
Терон спрятал бутылку обратно во внутренний карман.
– Когда я нашел Изадору, появились четыре демона.