— Ага, помню. Одна открытка была из Шарлоттсвилля.
— Я ведь говорил, что я честный парень.
— Но почему
* * *
— Только не в этом городе, — словно услышав ее, произнес Чарли Оуэнс. Они с женой устроились в служебном помещении позади магазина. Там же были и Джон с Лили. Они вчетвером пообедали в кафе и теперь наслаждались кофе с шоколадным печеньем. От раскаленной печки исходило приятное тепло, свежеприготовленный капуччино был, как всегда, выше всяких похвал. — Парень он, похоже, неплохой. К тому же сэкономил мне кучу денег, иначе пришлось бы нанимать на зиму сторожа, чтобы присматривал за домом. Впрочем, мы уже это обсуждали.
— Поппи он нравится, — заметила Лили.
— Да ну? А мне она сказала, что нет! — хихикнул Джон.
— Она стесняется. И это, в общем-то, понятно.
— Неужели боится увлечься им, а потом оказаться брошенной? — всплеснула руками Аннет.
— Кстати, как там Мика? — вмешался Чарли. — Знаете, ребята, я почувствовал себя таким дураком, когда обнаружилось, что я почти ничего не знаю о Хизер! А ведь я привык считать, что мы близкие друзья. Но Мика, конечно, другое дело. Хотелось бы знать, что известно ему?
Камилла Сэвидж колебалась. Чутье давно уже подсказывало ей, что в прошлом Хизер кроется какая-то тайна. И вот теперь, случайно подслушав обрывки разговора, который вели эти четверо, пока она за стеной расставляла на полках книги, она едва сдерживалась, чтобы не вмешаться в разговор. «Ничего он не знает, ваш драгоценный Мика, — хотелось ей сказать. — И насчет Гриффина Хьюза тоже можете не опасаться — ему ничего не удастся раскопать».
Проблема была в том, что Хизер отчаянно нуждалась в помощи и Камилла отнюдь не была уверена в том, что Кэсси удастся вытащить ее из этого дела. А вот если Гриффин… Над этим стоило поразмыслить.
Глава 7
В пятницу утром Мика был вынужден встретиться с ФБР. Инициатива, разумеется исходила не от него — сам Мика всячески избегал этого разговора, так что Кэсси пришлось слегка нажать на него. Его отказ, втолковывала она ему, только наведет их на мысль, что ему есть что скрывать, тогда как прямой и честный разговор, наоборот, укрепит позицию Хизер.
Встречу назначили в офисе Вилли Джейка. Кэсси не отходила от Мики ни на шаг, но ее присутствие не слишком обнадеживало его. По натуре он был человек на редкость прямодушный. Спроси его — и он выложит все как на духу. Но спроси его об этом еще раз, а потом еще и еще, и результат окажется прямо противоположным. Мика страшно не любил, когда ему не верили.
Когда спустя почти два часа после начала допроса они с Кэсси наконец освободились и отправились на свидание с Хизер, все внутри у него кипело. Кэсси с трудом убедила его, что он не может пойти туда один — без присутствия адвоката ему отказались бы предоставить комнату для свиданий, где любой арестованный имеет право встретиться со своим защитником. Пробыв с ними несколько минут, она, как и обещала, под каким-то благовидным предлогом оставила их наедине.
Не успела за ней захлопнуться дверь, как Мика жадно привлек Хизер к себе. Он не почувствовал знакомого запаха розмаринового мыла, которым она всегда мылась, но все остальное было, как прежде. Закрыв глаза, он чувствовал, что она опять с ним, и был счастлив.
— Кэсси зла на меня, — глухо пробормотала Хизер, уткнувшись лицом в его рубашку.
— Я тоже. Поговори со мной, милая.
Раньше он никогда не просил ее об этом. Хизер, не спрашивая, и так знала, что яйца он любит «в мешочек», рубашки предпочитает держать сложенными на полке, а не на плечиках в шкафу, а рекламные брошюрки и проспекты, не разворачивая, выбрасывает в окно машины. Точно так же и он знал, что она обожает голубые люпины, красные лакричные тянучки и бывает счастлива, если, ранним утром спустившись на кухню, видит, что обжигающе-горячий кофе уже ждет ее.
Однако она упорно молчала и прижималась к нему так, словно у них не было и не могло быть будущего. Это сбивало его с толку. Мика знал, вернее, подозревал, что Хизер, что называется, женщина с прошлым, но ему и в голову не приходило, что это прошлое скрывало в себе нечто настолько ужасное, что у нее язык не поворачивался рассказать обо всем начистоту.
— Скажи же что-нибудь, милая, — взмолился он. — Хоть что-нибудь, иначе я уже совсем ничего не понимаю.
Хизер молчала.
— Я догадываюсь, что есть вещи, о которых тебе не хочется говорить, — пробормотал он, зарывшись лицом в ее волосы — темные, с серебряными прядями ранней седины, появившейся, возможно, в результате сильного потрясения. — Я никогда раньше не спрашивал… боялся расстроить тебя. Для меня это ничего не значило, ведь мне нужна была только ты.
Он не думал, что так получится. Четыре с половиной года назад, когда Хизер вошла в его жизнь, он все еще был в трауре по покойной жене. На руках у него было двое крошечных детей и дело, которое отнимало все свободное время. Иначе говоря, в то время ему было не до женщин. Даже когда Хизер предложила приглядывать за его дочками, пока он на работе, он почти не обратил на нее внимания. То есть, конечно, она ему понравилась. Он сразу почувствовал, что может ей доверять.
В первое время он по нескольку раз в день забегал домой — посмотреть, как там его девочки. И продолжал это делать, даже убедившись, что с ними все в порядке. Летом и ранней весной, занимаясь плотницкими работами, Мика заходил домой пообедать. А когда начинался сезон варки сахарного сиропа, то и чаще — выпить чашечку кофе, например. Хизер оказалась спокойной, милой женщиной. В ее присутствии на лицах всех невольно появлялась улыбка. И Мика мало-помалу стал ловить себя на мысли о том, что ему хотелось бы видеть ее чаще.
А потом она из няни превратилась в его возлюбленную. Это вышло как бы само собой, стоило им только поцеловаться. Конечно, одним поцелуем дело не ограничилось — да и как могло быть иначе, когда речь шла о Хизер? Это чувство зрело в них постепенно, как кленовый сок наливается сладостью под жаркими лучами солнца. Твердя себе, что так не годится, Мика, однако, ничего не мог с собой поделать — каждую ночь он лежал без сна, корчась в муках неутоленного желания, и с каждым днем ему становилось все хуже.
Нет, Хизер не поощряла его. Она не пыталась коснуться его, не разглядывала его ноги, грудь или бедра — она вообще всегда смотрела прямо ему в глаза. Однако вскоре Мика почувствовал, что эти отливающие серебром глаза имеют над ним странную власть.
В один прекрасный день, когда сиропа оказалось особенно много, так что он с помощниками крутился на сахароварне до поздней ночи, Хизер осталась, чтобы уложить девочек в постель. Потом, когда все разошлись, она задержалась помочь ему убрать со стола и перемыть посуду. Воздух на кухне был похож на кленовый сироп, такой же терпкий и сладкий. Тело Мики наливалось обжигающей тяжестью. И за помощь он поблагодарил ее поцелуем.
Казалось бы, что может быть естественнее этого? Одним только поцелуем дело не закончилось — они целовались, как сумасшедшие, не в силах оторваться друг от друга. Потом сорвали с себя одежду и, сами не зная как, оказались в постели. Мика и не думал предохраняться. Ему было не до этого. И потом, он желал почувствовать ее всю. Его не слишком беспокоила мысль о возможной беременности Хизер — сказать по правде, где-то в глубине души он даже хотел, чтобы это произошло. Он был так влюблен, что просто не мог думать ни о чем другом.
Он до сих пор был влюблен в нее. Только теперь то место, которое занимала в его душе Хизер, было похоже на зияющую рану. Вот уже две ночи, как он спал один, и душу его раздирала такая боль, какую он не испытывал, даже когда умерла Марси.
— Они требуют, чтобы я сказал все, что знаю, — проговорил он.
— Кто?
— ФБР. Они уверены, что я соучастник.
— Соучастник? Чего?
Он вдруг почувствовал всплеск раздражения. Мика терпеть не мог, когда из него делали дурака — даже Хизер. Уж ей-то должно быть известно, о каком соучастии шла речь.
— Они обыскали весь дом. Перевернули все вверх дном. Вывернули все шкафы и полки. Перетрясли ковры и матрасы. Даже сахароварню обыскали. Похоже, ничего не нашли… разве что в компьютере. Они забрали его с собой.
Хизер отодвинулась:
— Но ведь там все наши файлы!
— Да. Но они надеются обнаружить что-нибудь еще.
— Какая чушь! — Глаза Хизер замерцали серебряным светом. — В нем только то, что имеет отношение к бизнесу.
— Они считают, что это какой-то код.
— Но, Мика, ведь это же не так! — в бессильной ярости закричала она. — Они не могли это сделать! Тебе нужны эти файлы!
Он коротко фыркнул:
— Для чего? Все равно, я не умею пользоваться этой штуковиной.
— Камилла умеет. Позвони ей.
— Что толку? Компьютера-то все равно уже нет.
Хизер подумала немного, и на губах ее мелькнула слабая улыбка.
— Запасные дискеты, — прошептала она. — Она всегда делает копию, когда приходит заниматься счетами. Мы давно уже договорились об этом — мало ли что, вдруг пожар.
Что ж, это уже кое-что, подумал Мика. Однако это вовсе не значит, что его бизнес не рухнет, если Хизер не вернется в самое ближайшее время.
— Я так одинок, милая, — вырвалось у него. — Лежу всю ночь до утра, смотрю в темноту и размышляю. Мне ведь известно не больше, чем другим. Знаю, что хотел жениться на тебе, а ты отказалась. Что мечтал о детях, о наших с тобой детях, но ты опять сказала «нет». Объясни, почему.
Все произошло настолько быстро, что Мика оторопел — перед ним стояла чужая, совсем незнакомая ему женщина.
— Не могу.
В ее глазах была такая тоска, что у него холодок пробежал по спине. Эта тоска не имела ничего общего с его Хизер. Она принадлежала кому-то еще… какой-то другой женщине.
Чувствуя, что совершенно запутался, он отодвинулся от нее. Через минуту в комнату вернулась Кэсси.
* * *
Всю дорогу домой Мику раздирали сомнения. Но с каждой милей, которая приближала его к дому, уверенность в том, что Хизер скрывает что-то важное, крепла в его душе. И мало-помалу он пришел к мысли, что она, возможно, не доверяет ему —
* * *
Гриффин припарковался позади принадлежавшего Мике грузовичка. Не успел он заглушить двигатель, как услышал пронзительный вой бензопилы. На тот случай, если это не Мика, а кто-то еще, Гриффин поднялся на крыльцо и громко постучал в дверь. Ответа не было.
Обойдя дом вокруг, он постучался с черного хода. Не дождавшись ответа, поднялся на холм и, толкнув дверь, вошел в сахароварню. Везде громоздились детали оборудования, назначение которых было ему неизвестно, а в середине отсвечивал нержавеющей сталью громадный бак футов в шесть в ширину и не менее шестнадцати в длину. Задняя часть его была значительно выше передней, а сам он покоился на выложенном из кирпича выпуклом основании с небольшой чугунной дверцей в самом низу. Над котлом красовалась вытяжка с металлической трубой, которая терялась где-то под куполом, накрывавшим все сооружение.
— Эй! — окликнул Гриффин.
Когда никто не ответил, он выбрался наружу и обошел сахароварню кругом. С восточной стороны, почти рядом с высокими двустворчатыми дверями, высилась огромная поленница. С северной стояли два гигантских бака из нержавеющей стали. Еще один, намного больше этих двух, стоял на платформе в нескольких ярдах выше по склону, а другой — справа. Чуть дальше, полускрытый от взоров ветвями огромной старой ели, прятался гараж. Там был припаркован большой трактор с желтым ковшом спереди.
Поколебавшись немного, Гриффин двинулся в ту сторону, откуда слышался звук работающей пилы. Вскоре перед ним появилась небольшая роща сахарных кленов с припорошенными снегом верхушками. Наконец, он увидел Мику. Тот тоже заметил его и выключил пилу.
Будь Гриффин трусливым по натуре, он бы сейчас повернулся и дунул бы во все лопатки вниз. Мика Смит оказался на голову выше его, тяжелую бензопилу он держал с такой небрежной легкостью, словно она была игрушечной, а его угрюмое лицо под оранжевой шерстяной шапкой казалось вырубленным из камня.
— Добрый день. Я — Гриффин Хьюз.
— Мне известно, кто вы такой, — пробурчал Мика и повернулся спиной к дереву, которое он пилил. Пень в несколько футов высотой был окружен золотистым кольцом свежих опилок. Отпиленные ветви лежали аккуратной кучкой. Сильным рывком Мика снова включил пилу.
Гриффин молча наблюдал за ним. Оставив чистый срез, Мика опустил пилу на пару футов ниже. Ствол был диаметром не меньше двенадцати дюймов и казался совершенно здоровым. Изнемогая от любопытства, Гриффин сделал несколько шагов и встал так, чтобы Мика мог его видеть. А потом, сложив руки ковшиком, завопил во всю мочь, стараясь перекрыть рев пилы:
— Оно что — было больное?
— Нет, — проорал Мика в ответ. Спилив порядочный кусок, он отшвырнул полено в сторону и вновь принялся пилить.
— Так для чего ж вы его спилили?
Еще одно полено полетело на снег.
— Снег, — последовал лаконичный ответ.
— Снег? И что?
Мика отбросил в сторону очередной чурбак и принялся за следующий. Покончив с ним, он выпрямился и неохотно принялся объяснять:
— Хорошее было дерево, это верно. Я посадил его сам, много лет назад, и вот уж два года, как простукивал его, ждал. Солнца тут много, и крона у него выросла здоровенная, широкая. Слишком широкая. Первый снег выпал еще в октябре, мокрый и тяжелый — вот крона и не выдержала. — Кивком головы Мика указал в сторону огромной охапки сломанных ветвей. А для сахарного клена это конец — без крахмала, который образуется в листьях, не будет и сока. Пришлось спилить.
Мика вновь принялся за дело.
Гриффин с интересом огляделся. Клены вокруг притихли, словно замерзли до такой степени, что у них даже не оставалось сил дрожать. Сразу бросалось в глаза, что тут почти не встречаются ели, в то время как «его» остров хвойные деревья покрывали почти целиком. Здесь же чья-то опытная и знающая рука оставила ели и сосны только с одной стороны.