И я, выскользнув из его объятий, вышел за дверь там меня уже ожидал евнух.
***
Мы зашли в покои хозяина, и евнух оставил меня наедине с ним. Я в растерянности остановился посреди комнаты. Теоретически я знал, что нужно делать, но тут сам хозяин нарушал установленные негласные правила. В комнате не звучала музыка, не курились благовония, он варил кофе на дистанционной кофеварке и терпкий чудесный аромат, поддразнивая меня, плыл по комнате.
-Присаживайся, Львенок, - протянул он мне чашку с чудесным напитком.
Я растерянно посмотрел на него, выпустив из рук сай, которые с нежным звоном упали на пол.
Мне стало смешно. Меня целый вечер купали в душистой воде, потом втирали в мое тело благовония, убирая даже малейший пушок, потом Гайс трепетно расчесывал мои волосы и подбирал украшения, стараясь оттенить мою красоту. А я пришел пить кофе? Фыркнув, я взял чашечку и уселся на подушки скрестив ноги.
- Откуда ты, Львенок? - присел напротив меня мужчина.
-Я не знаю.
-Как так?
-Меня купили с Гайсом у пиратов, а те подобрали меня где-то. Так они сказали. Я получил травму головы поэтому не помню.
- Пей кофе, сахарный.
Я дернулся. Это обращение, словно, розгой продрало меня вдоль позвоночника.
- А как обращаться к Вам? - дрогнувшим голосом спросил я.
-Хамдан. Пей свой кофе, сахарный. Потом потанцуй для меня.
Я отставил чашку, потому что по комнате поплыла мелодия. Выйдя на середину и подняв свои кинжалы, я прислушался, открывая сердце и душу вкрадчивому мотиву. Он был печальный, и я, подняв руки, направив острие оружия на себя, стал покачиваться в ритмах мелодии. Раздался глубокий грудной женский голос, пронзительно рассказывающей о своей любви и о не возможности быть с любимым. Я, сопереживая душой, телом старался передать всю боль певицы и на последних печальных аккордах, прогнувшись назад приставил острие сай к напряженному животу чуть раня себя. Две капельки крови выступили на поверхности кожи.
Сильные руки, подхватив меня уложили на пушистый ковер, и горячие губы, прильнув к выступившей крови сцеловывали и слизывали ее. По моему телу горячей волной поползло желание, и я, зарывшись пальцами в густую шевелюру Хамдана, потянул его на верх, желая заглянуть в его глаза. А там кипела и плескалась страсть. Я бы хотел, чтобы это был Гайс с его невесомой нежностью или Шамиль с его неутолимой страстью. Но это будет человек, купивший меня, и горечь жаркой волной плеснула румянец на мои скулы. А мое предательское тело трепещет под его умелыми пальцами. Это оно, извиваясь, тает и плавится под его ласками. Это оно тянется навстречу новому, бесстыдно раскрывается, предлагая себя. Пронзительная боль и моя душа удовлетворенно злобствует, наказывая тело за предательство. Но на смену боли приходит горячее марево удовольствия, и в его пекле сплавляются во едино моя душа и тело. Удовольствие, нарастая похоже на огненный шар: он, раздуваясь опаляет меня своим жаром, и я, не выдержав напора, распадаюсь на сотню мелких кусочков чистейшего восторга.
***
Я стою на крыше отеля под ногами сверкающим морем огней раскинут город. Свежий ветер овевает мое лицо. После всего мне хочется побыть одному, и Хамдан, оставляя меня покидает номер. Но оставаться в комнате, наполненной ароматами нашей люби, у меня нет сил и я стою тут. Странная тоска сдавила мое сердце. Ощущение дежавю бередит мою душу. Неужели когда-то в прошлом у меня уже было что-то похожее? Как я хочу вспомнить о том кто я…
- Таир! Джарван! – разрывает ночь страстный шепот.
Я, отступив от края крыши, разворачиваюсь. Тот самый парень из холла. Что ему надо?
- Как ты назвал меня? – спрашиваю я у него с удивлением.
- Ты…ты не помнишь меня? - он явно обескуражен.
- Помню. Ты один из гостей Джамиля. Ты хотел купить меня.
- Да. Хотел. Ты прекрасен Джарван.
Он подходит ко мне, протягивает руку и дрожащими пальцами тянется к моему лицу.
- Не смей! – кричу я и бью его по руке. Он не приятен мне. Глухая волна злости поднимается внутри. - Кто ты такой?
- Амир. – губы парня сжаты в тонкую линию и его глаза сверкают гневом. Он делает шаг мне на встречу. – Ты не посмеешь указывать мне, гаремная подстилка. - шипит он мне в лицо. - Я сделаю с тобой все что захочу!
Я выворачиваюсь и достаю свои когти.
- Один шаг и ты полетишь вниз распотрошенной птичкой. – смеюсь я ему в ответ. – Давай сделай этот шаг, я почему-то хочу убить тебя, дай мне повод!
- Сумасшедший. – жарко шепчет Амир, пятясь от меня. На крыше раздаются голоса, и он, развернувшись, поспешно отступая в тень, уходит.
Я отворачиваюсь и опять смотрю на море огней. Амир… пульсирует в голове моей это имя… Амир… Амир и Наджиха. И перед моими глазами, покрывшись мелкими трещинами рухнула завеса отделяющая меня от моего прошлого. Вскрикнув, я отшатнулся от края крыши… Таир! Мое имя Таир!
Я мчусь к Гайсу и Шамилю, ворвавшись в комнату, со слезами рухнув в их объятия, не могу остановиться кричу и плачу.
- Хаби би, Львенок. - трясущимися руками обнимает меня Гайс. - Что произошло?
- Я убью его! - вскакивает Шамиль.
Я ловлю его за край одежды.
-Это не он… Это я… Я – Таир! Я вспомнил!
Гайс нежно укачивает меня в своих объятиях, Шамиль тихо опускается рядом целует мои руки.
-Тише, Львенок, тише.
И я, вздрагивая проваливаюсь в темный сон, не выдержав случившегося.
========== 9 ==========
Просыпаясь, я прижимаясь к Шамилю и с силой сжимаю в руках пальцы Гайса, даже во сне боясь остаться без них.
Вспомнив о вчерашнем, я тону в волнах паники с силой вжимаюсь в Гайса, он, даже не проснувшись, подгребает меня к себе и поглаживает укачивающими движениями. А в голове у меня хоровод мыслей и эмоций.
Александра! Мама! И тяжелая тоска душит меня.
Малик! И глухая обида захлестывает с головой.
Амир и Наджиха! И ненависть печет в области сердца…
Хамдан. И сердце, сжимаясь от непонятных чувств, пропускает удар. Что со мной? Почему одна единственная ночь вдруг поставила его в число моих ключевых фигур.
И я, прячась от этих мыслей, поближе придвигаюсь к Шамилю, он ворча утыкается губами в мою макушку. Что я без вас? Что делать? Невозможно жить так как раньше. Гайс, приподнимаясь на локтях, внимательно смотрит в мое лицо.
- Теперь тебе есть куда уходить, Львенок? - он поглаживает и перебирает мои волосы.
- Да. – врать ему бесполезно.
Он отводит взгляд, а мое сердце прошивает игла боли. Я чувствую как руки Шамиля сжимаются на моей талии, и он утыкается мне в шею, шепчет:
- Расскажи нам…
Выламывая пальцы и опустив глаза я тихо, едва слышно, рассказываю о себе, стирая дорожки непослушных слез.
Гайс и Шамиль, нежно поглаживая мои руки, перебирая волосы притихли по бокам.
- Обещай не спешить, Львенок. - голос Гайса дрожит. - Нужно все обдумать.Амир теперь знает, что ты жив. И это плохо. Если об этом узнает твой отец, лучше не станет. Позор, старший сын, наследник рода, наложник в гареме…
-Амир обо мне знает и это хорошо, Гайс. - не соглашаюсь я. – Мне нужно кое в чем убедиться, и для этого нужно встретится с ним наедине.
- Если об этом узнает Хамдан или евнух, то ничем хорошим это не закончится - предостерегающе возразил Шамиль.
- А если Амир сам придет ко мне?
Гайс поднялся и стал в задумчивости мерить комнату шагами.
- Возможно, это единственно верный способ. Только осуществить тебе его не получится. Хамдан увлечен тобой, и ты, Львенок, проведешь еще не мало ночей в его покоях. - Гайс остановился напротив меня, внимательно вглядываясь в лицо. - Но это дает возможность действовать нам.
***
- Амир-бей, - Гайс капризно надул губы. – Я не стал бы так рисковать, не будь я сам глубоко заинтересован. Джамиль сказал мне, что Вы пытались купить Джарвана или хотя бы ночь с ним?
Амир, прищурившись смотрел на томно выгнувшегося в кресле юношу.
После того, как Амир увидел Таира на сцене в борделе Джамиля, он застыл на месте пронзенный страхом. Если Таир жив, то сам Амир и его мать находятся в одном маленьком шаге от краха. Отец никогда не простит им того, что они сделали с его первенцем. Но после танца Джарвана, Амир потрясенно замер на месте, странная болезненная судорога сжала его сердце, выдавив в кровь смертельную дозу любовного яда. И теперь мысли Амира, отравленные этим зельем, уже приняли совсем другое направление. Тогда он, не сдержавшись, вспыхнув мгновенным желанием, даже не подумал о преступности своей страсти. Горячий, извивающийся Таир, рыжие волосы огненными змеями ласкали его белоснежную кожу, а его кинжалы словно пришпиливали взгляд Амира к телу Таира. Намертво впечатывая в память прекрасную хрупкую линию шеи, перетекающую и красивый разворот плеч, с нежными ключицами, которые хотелось зацеловать. Тонкая талия, которая поражала змеиной гибкостью так и тянула оплести ее руками. Длинная полупрозрачная ткань, которая едва держалась на бедрах Таира, не столько скрывала, сколько подчеркивала поджарые упругие ягодицы красивой формы… К щекам Амира прилила кровь, в паху нарастало сладко-болезненное напряжение. И еще Таир потерял память.
Гайс, сидящий в кресле, сейчас подтвердил этот факт. Значит, можно воспользоваться этим фактом убить сразу двух зайцев, сделать Таира своим любовником и обезопасить себя и мать от внезапного разоблачения, на тот случай если Таир что-то вспомнит.
И в фантазиях Амира, Таир, сладко выгнувшись, поманил его в бездонную сладость порочной связи. Но стоит ли доверять этому Гайсу? Бардельная шлюха. А если он подставит его? Хотя мотивы Гайса были очевидны. Джарван мешал ему добиться внимания Хамдана. Любимый наложник Хамдана, запредельная мечта любой гаремной подстилки. И Амир решился.
- Хорошо, что ты предлагаешь?
- Я могу устроить вам встречу с Джарваном.
- И он согласится?
- Вот Вы, Амир-бей, и постарайтесь, чтобы он согласился. Хамдан может дать ему все, кроме одного. Глупый мальчик хочет любви. Он не похож на нас, живет какими-то странными идеалами. - и Гайс грациозно соскользнул с кресла и, замерев в дверях номера, обернулся. – Это по силам юному бею? - и дверь за Гайсом неслышно закрылась.
========== 10 ==========
Тонкая, изящная вязь летела из-под калама Хамдана. Я, не отрываясь, смотрел на его тонкие пальцы. Его пальцы стали моим фетишем. Я мог смотреть как он в раздумье отщелкивает четки, как пишет что-то или как подчеркивает фразу утонченным, продуманным до мелочей жестом. Но больше всего я любил не смотреть на эти пальцы, а чувствовать их на себе. От одного воспоминания о том, как нежно они могут обрисовывать косточки позвоночника, заставляя меня изгибаться в нетерпении, как они могут обводить затейливым узором прозрачный рисунок вен под тонкой кожей живота, заставляя меня вздрагивать от разрядов тока желания. Как с доскональной точностью они, изучив мое тело, дарят ласку всем эрогенным зонам, то ласково и трепетно, то требовательно и бессовестно. Как доведя меня до тонкой грани безумия, где остаются только животные инстинкты, заставляют меня наслаждаться собственным бесстыдством. Вот и сейчас, я сгорая от стыда и нетерпения, следил за тем как он работает. Уже трое суток Хамдан не прикасался ко мне, наказывая за дерзость.
- Ты возвращаешься домой. Гайс и Шамиль поедут со мной. – сухо обронил Хамдан.
Я сжал зубы. Горячая жгучая обида затопила все мое нутро. Наигрался значит? Я вздернул подбородок вверх, пытаясь удержать озера горячих слез вдруг моментально наполнившие глаза. Скрестив руки на груди, что бы унять их дрожь выдавил из себя:
-Я могу идти?
Хамдан молча кивнул, и я рванул из комнаты. Кружа в бешеной злости втыкал свои кинжалы куда попало. Скотина! Козел! Откуда-то из-под сознания выкарабкивались ругательства. Я - идиот, напридумывал себе что-то. И сай входят как в масло в дверцу шкафа. Открыв шкаф, я в бешенстве выкидываю оттуда вещи… Это вещи? Таир, ты шлюха! Эти полупрозрачные струящиеся туники и шаровары, набедренные накидки, богато украшенные золотом и жемчугом и есть вся моя одежда? Игрушка!
- Принеси мне нормальную одежду! – рявкаю я на вбежавшего на шум евнуха.
Я надеваю светлые легкие брюки и серую рубашку, заплетаю волосы в затейливую косу, этому меня научил Гайс, и прячу глаза за темными стеклами очков. Как я отвык от подобной одежды! Раздраженная кожа чувствует каждый шов и каждую складку. Остальное я решаю оставить тут понимаю, что это глупая детская обида, но не могу ничего с собой поделать. Подхватив свои кинжалы, укладываю их в футляр и застываю на пороге комнаты оглянувшись. Как много я потерял в этом месте и как много нашел. Оно стало поистине ключевым в моей жизни. С горькой ухмылкой я покидаю его.
Обняв Гайса чувствую, как горячие ладони Шамиля поглаживают мою спину. Но теперь они не вызывают во мне острого томления, а лишь согревают нежностью. Ищу губы Нежнейшего и целую их с каждой секундой настойчивее и настойчивее, пытаясь высечь из поцелуя ту искру, что разожжет в моей груди пламя. Но напрасно. Поцелуи Гайса не вызывают и сотой доли того, что я чувствую с Хамданом. И это невыносимо.
Гайс, отстраняясь, берет в ладони мое лицо, внимательно всматриваясь, он довольно щурится, а я пытаюсь спрятать свои виноватый взгляд.
-Львенок, - шепчет он, нежно обводя рисунок моих губ. - Хаби би, сероглазый забрал гораздо больше чем просто невинность?
Я чувствую как на моей спине замирают ладони Шамиля. Как Гайс, напряженно всматриваясь в мое лицо, ищет ответа. И я разрываюсь от боли. Простите меня!
- Простите. - шепчу я.
Ласка Шамиля продолжает свой неспешный путь. А губы Гайса вновь накрывают мои.
- Это прекрасно, Львенок.
- Джарван! - холодноватый голос евнуха разорвал наши объятия. - Пора.
Дорога домой прошла в полном молчании. Молча же меня проводили в мою новую комнату. Окинув взглядом которую, я плотно сжал зубы боясь того, что мои эмоции выплеснутся. Евнух покинул меня, сообщив, что вещи доставят позже. Комната была строгой почти аскетичной лишенная даже тонкого намека на роскошь. Вот куда Хамдан помещает надоевшие ему игрушки.
Через час в комнату робко поскреблись и, не дожидаясь ответа, внесли мои вещи. Все те, что я привез в этот дом от Джамиля. Ничего из подаренного Хамданом там не было. Я скривил губы в насмешливой улыбке надеюсь следующий наложник высоко оценит доставшиеся ему украшения. В моем кармане тихо завибрировал телефон. Этот телефон передал мне Гайс и единственный человек, который мог мне позвонить был Амир. Глубоко вздохнув я нажал на кнопку ответа.
-Джарван, душа моя. – голос Амира был глух.
Я поморщился от отвращения, но, глубоко выдохнув вспомнил, что мне отведена роль глупой пустышки пропел в трубку.
-Амир, как я рад тебя слышать.
Я откинулся на кровать, закрыл глаза и принялся выслушивать Амира. О, Всевышний, сколько же в этом человека самодовольства. Считая меня продажной подстилкой Хамдана, он не на минуту не сомневался в том, что я выберу его, Амира. Я еще раз поморщился слушая почти неприкрытые нотки похоти, звучавшие в голосе Амира.
- Джарван, мой золотой львенок, когда же я смогу сжать тебя в своих объятиях?
А вот это конструктивный вопрос. Его-то я и ждал. Тягостно вздохнув в трубку телефона, я сделал тот шаг, который мы так тщательно планировали с Гайсом и Шамилем.
- Амир, - я постарался вложить в голос тоску. - Это невозможно сейчас, но я не оставляю надежду на милость Всевышнего.
- Я сделаю все возможное и не возможное, чтобы ты был моим Джарван.
Меня передернуло от отвращения, и я, не выдержав, нажал отбой выключив телефон. Амир получил мое вербальное согласие осталось ждать пока он найдет ту маленькую лазейку, через которую я смогу выскользнуть, чтобы начинать осуществление своего плана.
****
Я обливаясь потом застыл под острым кинжалом инструктора.
- Джарван. - тихий спокойный голос инструктора, который даже не запыхался в нашем поединке, объяснял мне мои ошибки и промахи. - Ты очень любишь эффектные позы. Что хорошо для танца, плохо для воина. Пока ты будешь красиво выгибать кисть, я дважды убью тебя. Твои движения лишены силы, поэтому они должны быть молниеносны. Используй свое искусство, а не спотыкайся об него. Еще круг.
И мы снова заскользили в поединке кинжалов. Это единственное, что оставалось мне. Хамдан, вернувшись, так и не вспомнил о моем существовании. Видится с Гайсом и Шамилем мне удавалось не часто. Они находились в лучших покоях дворца и попасть туда было неимоверно сложным, как и оттуда попасть в нижние комнаты для прислуги, в которых обитал я было не просто. Насмешливая снисходительность прислуги к бывшему любимцу Хамдана, уничижительное отношение его жен и наложниц ко мне, все это было мне на руку. Только железная воля евнуха не давала выплеснуться этому негативу в какой-нибудь извращенной форме, и они, бросая мне насмешки, злились еще больше, натыкаясь на мою белозубую улыбку.
После тренировки, забравшей у меня все силы я плелся в свою комнату, когда мне преградил дорогу Шамиль, молча кивнув мне в сторону роскошного парка, он удалился.
Значит они Гайсом будут ждать меня там. Времени сменить пропитанную потом одежду не было. И я, развернувшись, избегая вездесущих любопытных взглядов, выскользнул в прохладу тенистого парка. Добравшись кружной дорожкой до купален, замер прислушиваясь. Услышав капризный голос Гайса, который требовал оставить его одного и отославшего прислугу я улыбнулся. Кто бы мне сказал, что Гайс умеет так играть, изображая из себя капризного наложника, никогда бы не поверил.