Подождав пока удалится последний из прислуги, я скользнул в ласковые объятия Гайса и Шамиля. Наслаждаясь их нехитрой лаской и жарким шепотом, мы делились последними продвижениями в нашем плане.
- Шамилю удалось достать видеокамеру, которая будет моментально передавать изображения на компьютер, записывать и обрабатывает его осталось установить. Ты действительно этого хочешь, Львенок? - Гайс с тоской взглянул в мои глаза.
- Гайс. - понимая, чем рискуют они я обнял его. - Вы и так неизмеримо много делаете для меня, если вы решите остановиться сейчас я пойму.
-Нет! – голос Шамиля прервал меня. - Это шанс для всех нас. – и он, прижав меня к себе, выдохнул в макушку,- Жить без свободы не имеет смысла, но жить без вас хуже.
Гайс задумчиво молчал.
- Нежный, о чем ты задумался? - взгляд Шамиля, горевший шальным огнем, смягчался, когда он посмотрел на Гайса.
- Я боюсь. – Гайс виновато отпустил голову. – Я не понимаю, о чем вы говорите. Я не знал ни дня свободы, к которой вы так рветесь. Но я сделаю все ради вас.
- Гайс. - Шамиль сжал руку Гайса. - Нужно уходить. Львенок. - хитро скользнув по моей фигуре, глаза Шамиля блеснули. - Ты становишься похож на острые грани своих кинжалов. Прекрасен и опасен.
Я отвернулся, пытаясь подавить внутреннюю дрожь. Кому нужна моя красота? Красота, сделавшая меня игрушкой, лишившая остатков гордости? Теперь я отказываюсь от нее, выбирая опасность. Гайс, скользнувший ко мне обнял за плечи и прошептал, утыкаясь в шею:
- Хамдан скучает. Подумай, Львенок, что тебе на самом деле нужно?
Я сжал руки Нежнейшего в невыразимой тоске. Я не смогу забыть Хамдана, но оставаться в отведенной мне роли тоже не могу. Я для него лишь красивая желанная игрушка, которую наказывают за малейшее неповиновение, задвигая в дальний ящик. Оставшись один, я стянул с себя одежду и погрузился в прохладные воды купальни. Пытаясь водой смыть горький осадок оставшийся от последнего вопроса Гайса. Почему-то риск задуманного дела не вызывал во мне таких сильных эмоций. Я как-будто отгородился от намеченного плана, воплощая его с механической последовательностью. Трезво анализируя результат и обдумывая следующий шаг, тщательно выверяя каждое сказанное слово. Но стоило Гайсу вскользь упомянуть о Хамдане, как меня затопил шквал эмоций, сметая все на своем пути, смещая мои ценности со своих мест.
Я, вынырнув на поверхность, увидел что у края стоит Хамдан. Замерев под пронзительным взглядом серых глаз, я растерялся. Вдоль позвоночника привычной волной возбуждения пробежали мурашки. И тут же в голове заплясали подленькие уничижительные мыслишки о том, что мое тело давно не приводят в порядок заботливые руки евнуха и моя кожа потеряла свою атласность, покрыта ссадинами и синяками полученными на тренировках; что мои волосы давно не стриженные, сейчас мокрым спутанным клубком лежал на спине. Я мысленно отвесил себе оплеуху и, задрав подбородок, нагло ухмыляясь стал выбираться из купальни.
- Простите, жаркий день и я не удержался. – мои покаянные слова совсем не вязались с моим хамоватым тоном.
Хамдан, пожав плечами, развернувшись ушел. Я, закусив губу, смотрел ему в след, стараясь не завыть от отчаяния.
Хотелось сорвавшись с места кинуться за ним следом, и умолять … умолять о прощении. Хотелось, чтобы в его глаза вернулась та страсть, которая кипела там раньше. Ненавижу себя за это!
***
Хамдан замер на краю купальни. Посреди, раскинув ноги и руки, дрейфовал Львенок. Он жадно скользил взглядом по изгибам его обнаженного тела. Он ревновал к воде, ласкающую эту белоснежную кожу и ласково расплетающей эту спутанную огненную гривку.
Этот мальчик острым кинжалом с первого взгляда насквозь пронзил душу Хамдана. Но его непокорность и дерзость ошпарили гордость Хамдана. Он дал ему все. Любой его каприз, любое его желание готовы были выполнить, повинуясь одному взмаху его ресниц. Но мальчишка отбросил этот дар, как нечто ненужное. Он, дерзко задирая подбородок, огрызался, кидая слова не менее острые, чем его кинжалы. Этот Львенок играл сердцем Хамдана и был абсолютно не приручаемый. Хамдана не вводили в заблуждение его минутная покорность, ни пылкость в любви и приступы нежности. Он понимал, что это только очередная прихоть его Львенка. Он не понимал его абсолютно, не понимал систему ценностей в мире Львенка. После очередной дерзости решил наказать его и отдалил от себя. Но Львенок, как оказалось, совсем не огорчился ни минуты, не старался приложить усилия, чтобы искупить свою вину. И сердце Хамдана полоснула жгучая обида.
Вот и сейчас вопреки всему его Львенок, раскинувшись в голубых водах купальни, словно драгоценная жемчужина, манил белизной своей кожи. Увидев его, он, блеснув белозубой улыбкой, снова надерзил ему. Хамдан сжав губы в упрямую полоску, подавляя горячее желание прикоснуться к своему сокровищу, ушел. Его разрывало от намешенных в душе чувств обиды за равнодушие Львенка, восхищения его дерзостью, желанием усмирить эту дерзость и почти благоговением перед его красотой. Впервые мужчина не понимал, что делать.
========== 11 ==========
Сделав ложный выпад, я сбил наставника с ног и прижал к его горлу острие кинжала. Да! Волна почти предоргазменного удовольствия затопила меня. Как это сладко, ощущать поверженного противника.
Я ласково провел по его шее острием кинжала, заметив как дернулся кадык мужчины, подняв на него взгляд, встретился с пылающим страстью взглядом. Нервно облизав губы, я списал все на непривычное воздержание.
Раньше я купался в чувственном и сладком удовольствии любви, сейчас же я урывал маленькие кусочки ласки при встречах с Гайсом и Шамилем. Подав руку наставнику, я помог ему подняться и с почтительным поклоном поблагодарил его за урок.
- Джарван, сегодня, ты победил. - привычно глухой голос наставника просел еще больше. – Кроме твоих сай, у тебя есть еще одно оружие, которое подобно яду, проникает в противника, делая его слабее. Не оберни его против себя.
Я вопросительно взглянул на наставника, желая потребовать объяснения, но раздавшиеся вдруг одиночные аплодисменты разорвали тишину тренировочного зала. Обернувшись к незваному зрителю, я с удивлением увидел девушку. Высокая, с царственной осанкой и гривой огненных волос, заплетенных в немыслимое количество косичек.
Она надменно осматривала меня, презрительно усмехаясь. Наставник тут же отвернувшись, стараясь не смотреть на бесстыдно открытое лицо девушки, покинул зал.
- Вот ты какой, Львенок .- девушка подошла ко мне.
- Какой есть, а ты пришла полюбоваться на меня? Ну что ж я за просмотр денег не беру. - кто это догадаться было не сложно. Единственный человек, который мог позволить себе такую красоту был Хамдан.
- Любопытство - мой порок. Единственный порок! - девушка встала в пол оборота, давая рассмотреть безупречные черты ее лица и оценить прелесть белоснежной кожи.
Мое сердце побитым щенком скулило в груди, но я улыбался. Хамдан быстро нашел мне замену, более совершенную, и я не сомневаюсь, что замена пришлась ему по вкусу, судя по богатству браслетов, скользивших на тонких запястьях девушки. Вскинув голову и одарив ее еще раз белозубой улыбкой, я поведал девушке:
- Я оценил, ты прекрасна. Но не для того человека стараешься.
- Ты холодный, так же как твои кинжалы! Что мог Хамдан найти в тебе? - девушка явно была взбешена.
Мое горло перехватило болезненным спазмом от волны воспоминаний о Хамдане и ночей, проведенных с ним. Не было в тех ночах и грамма холодности. Я таял от нежности и сгорал в огне его страсти, обессиливая к утру. Но к ночи снова с нетерпением желая этого огня. И я не в силах вымолвить и слова, пожав плечами, отвернулся.
Почему меня нельзя оставить в покое? Что я им всем сделал? Его жены, наложницы, прислуга, все как-будто упивались моей немилостью, а я ведь даже не видел их до последнего момента ни разу.
Надо поторопить Гайса и Шамиля, появление этой огненной красавицы тут поставило точку в бесчисленных днях моих душевных метаний.
***
Я сидел перед монитором и смотрел на Гайса, вольготно раскинувшегося на кровати.
- Ты меня видишь, Львенок? - Гайс томно вытянулся.
- Вижу. – выдохнул я, забывая о том, что он меня не слышит.
- Давай проверим качество записи и скорость передаваемого сигнала. - показался рядом с кроватью Шамиль. - Смотри, Львенок, рядом с картинкой должна быть меняющаяся диаграмма и таблицы. В верхней части таблицы красным шрифтом идет переменное значение, видишь? - прозвучал в моих наушниках голос Шамиля. - Продиктуй мне значения.
Я послушно выполнил данное Шамилем задание.
- Шамиль откуда ты все это знаешь? - с удивлением спросил я.
- Кто-то крутит сай, кто-то коротает свои будни иным способом. - сверкнул улыбкой Шамиль.
- У него талант, Львенок. - Гайс, эротично раскинувшись на кровати, бессовестно позировал в камеру. - Сначала Хамдан забыл из-за тебя про нас, сейчас же, опять из-за тебя, предпочитает не вспоминать про нас. Времени более, чем достаточно. У Джамиля Шамиль многому научился, а здесь он добился согласия Хамдана заниматься этим вплотную. Видел бы ты какой шок был у охраны, когда один из наложников стал приходить туда как на работу. - хихикнул Гайс. - А сейчас я покажу мастерство своего таланта. - шепнул Гайс, опуская ресницы и кончиком языка облизывая верхнюю губу.
И он показал… Я, как приклеенный, замерев и забыв как дышать, не отрываясь смотрел на монитор. А Гайс, бессовестно лаская свое тело, плавными отточенными движениями танцора изгибался, избавляясь от одежды. Моя рука дернулась и потянулась к паху, с губ сорвался болезненный стон. Мне казалось, что это я ласкаю Нежнейшего, и я почти реально ощущал его руки и губы. Похоть жаркой дугой выгнула меня, заставляя страдать от того, что я не получаю таких желанных ласк.
- Еще чуть-чуть…- стонал я в унисон Гайсу.
- Все сеанс закончен. – хрипловатый голос Шамиля, разорвал этот чувственный контакт. - Львенок, ты не забыл про цифры и диаграмму?
-Издеваешься да? - я разочарованно простонал ему в ответ.
-Как догадался? – Шамиль, сам не менее возбужденный, пожирал взглядом Гайса. - Нам нужно срочно возвращаться, иначе наше отсутствие заметят. Не забудь спрятать ноут.
Захлопнув крышку ноута, я убрал его в шкаф, тщательно прикрыв легкомысленными нарядами. Мое изгнание давало свои преимущества. Теперь меня оставили в покое, предоставив максимально возможную в гареме свободу.
Томление, которое поселил во мне Гайс не исчезло. Натянув легкие черные шаровары, которые не стесняли движения во время тренировок, я подхватив сай решил выпустить пыл. Спускаясь в тренировочный зал, я услышал шум нарастающего скандала. Сердце сжалось нехорошим предчувствием, как только я услышал имена Гайса и Шамиля. Поспешив на шум, я увидел евнуха, он отчитывал охрану, которая не могла найти их.
- Что значит нигде нет? - шипел на охрану багровый от злости евнух. - Где Джарван?
- Что ты так кричишь? - лениво протянул я, сдерживая зайцем скачущее сердце.
- Где Нежнейший и Шамиль? Господин желает видеть их! Впервые! - его палец взметнулся вверх. - Шайтан меня попутал, когда я решил купить вас! Такие деньги и псу безродному под хвост!
Страх липкой паутиной сковал все мое тело. Что же делать, еще минута и охрана прочешет все обнаружит дорогую пропажу?! Я, обогнув евнуха, распахнул двери ведущие в покои Хамдана.
Музыка, хлынув из распахнутых дверей словно подтолкнула меня в спину, и я, вплетая шаг в ритмичный бой барабанов, двинулся к раскинувшемуся среди подушечек Хамдану. Томной змеей, выползла откуда-то из-под сознания страсть, разбуженная ранее во мне Гайсом, заставляя мое тело бесстыдно изгибаться в приглашающем танце.
Возле ног Хамдана изящной золотой статуэткой застыла новая наложница, сверлившая меня злым взглядом. Она, украшенная переливами драгоценных камней и нежным плетением золота, одетая в полупрозрачные одежды, с кожей умащенной благовониями, сама казалось диковинным яством, к которому тянется рука, желая вкусить такой щедрый дар природы. И змея ревности, сплетаясь в танце с томностью, сделала мой взгляд острым словно пряный перец и движения сай еще агрессивнее. И я тек и переливался под музыку, то желая покорить Хамдана, то желая быть покоренным, отпустил на волю пляску своих чувств, вплетая эмоции в танец. Рассказывая ему про все тайны своего сердца движениями. Мои глаза умоляли его, но мои кинжалы держали на расстоянии.
***
Замерев от наглости наложника, у дверей застыл евнух. Но, увидев, что господин, ошарашенный появлением Джарвана, потерял свою хваленую выдержку и жадно тянется на встречу, желая приручить мечущийся перед ним огонь. Какая опасная и завораживающая игра! Лишенный плотских желаний евнух наслаждался обменом эмоций.
Все-таки не зря он купил этого Львенка. Только такой огонь способен тронуть равнодушное сердце его хозяина.
Сколько мук пришлось перенести ему с тех пор как гордый Джарван, не слушая доводы разума, не желал добиваться расположения хозяина. Сколько прекрасных наложников и наложниц пересмотрел бдительный взгляд евнуха, желая найти замену дерзкой игрушке. Но хозяин только одаривал приобретенных взамен Джарвану дорогими подарками, не одаривая их своим вниманием. Праздник в женской половине дома, после изгнания Джарвана из покоев господина, перерос в напряженную тоску, когда господин не взял никого на столь желанное, но пустующее место. Место, которое возносило обитателей этого мира на самую его вершину, и приносило все, о чем только можно было бы мечтать. Даже золотая кошечка Хадиша не успокоила сердце и тоску хозяина, хотя была точно копия Львенка: белокожая, гибкая и золотая. Но не было в ней огня львенка.
Того огня, который неугомонный Джарван сейчас так щедро разливал вокруг под страстный шепот стихающей музыки. А господин, поглощенный его танцем тяжело дышал, дрожа от нетерпения, как неоперившийся птенец. О! Это зрелище стоит гораздо большего, чем можно купить за деньги. И евнух отозвал незаметным жестом Хадишу, закрыл двери в покои хозяина. Жалея, что не узнает каким становится это бешенное пламя в руках господина.
Хадиша, нервно обрывая кисти дорогого пояса, раздраженной кошкой шла рядом. Евнух окинул ее задумчивым взглядом, размышляя продать ли эту золотую кошечку, выручив за нее хорошую сумму или придержать, зная непостоянного и вспыльчивого Джарвана?
***
Я замер у ног Хамдана, мое сердце стучало в такт затихающим барабанам. Я, распаленный танцем и неутоленной страстью, изнывал от желания. Но Хамдан молчал. Он не хочет меня? И я вскидываю глаза, желая понять, что происходит с сероглазым и тону. Тону в кипящей страсти потемневших глаз, словно под гипнозом, повинуясь молчаливой просьбе мои пальцы разжимаются и сай с мелодичным звоном падают у ног, а на них секундой позже опускается черная ткань шаровар и я делаю шаг навстречу человеку, который властвует в моем сердце.
========== 12 ==========
Нежно обвожу контур зацелованных мной губ, разлет бровей, смотрю на черные полукружья ресниц, и мое сердце плавится и тонет в жгучей нежности. Почему моя нежность такая болезненная? Она острой иглой прокалывает мое сердце, надежно пришивая его к этому человеку. Я должен ненавидеть его. Надменный, привыкший к миру лежащему у его ног, купивший меня, но я люблю. Люблю вопреки своей гордости и совести.
Его ресницы вздрогнули, и удивительные серые глаза полные ответной нежности смотрят на меня. И от этого мне еще хуже. Зачем же ты, мой гордый и невозмутимый, что-то чувствуешь ко мне? Как же мне тогда уйти от тебя, когда я вижу столько же любви в твоем взгляде?
Руки Хамдана обвивают мою талию, начиная двигаться знакомой дорожкой, ведущей к самой острой вершине удовольствия. Наша утренняя любовь всегда нетороплива, переполнена тягучей томностью, позволяющей прочувствовать каждое прикосновение и каждый поцелуй. Услышать каждый вздох и каждое нежное слово. Она дарит почти мучительное удовольствие, которое окутывает все тело, словно пропитывает собой каждую пору.