Небольшая радость ее слов согрела его душу. Ее слова создали близость между ними, как и должно быть. Он был безумен, темнота сумасшествия захватывала его, но и там она была на его стороне, боролась за него, верила в него. Жак был должен ей намного больше, чем его жизнь, он был обязан ей своим здравомыслием.
«Есть только ты и я, любовь моя. А теперь питайся. Ты должна сделать это, чтобы выжить, и тогда выживем мы оба».
Не было ни единого шанса отказать ему. Желание Жака было железным, голос словно снотворное, его ум, слитый с ее, только усилил приказ. Шиа была слабой и уставшей, к тому же ее покалечили. Она подчинилась принуждению, уткнувшись носом в его шею, его горло, ее губы, мягкие, словно атлас, скользили по его груди.
Жак склонился над ней, чтоб дать ей как можно больше уединения в присутствии других в комнате. Его тело неожиданно жарко напряглось, когда ее язычок ласкал его пульс. Его пальцы зарылись в ее волосы, он сердился, что посторонние были свидетелями такой близости.
Грегори стоял в дальнем углу, прислонившись к стене, склонив свою темную голову к запястью Михаила, пополняя свой запас крови. Рейвен на коленях собирала осколки разбитого стекла от фонаря, вытирая бензин полотенцем. Байрон работал с дверью. Только его глаза скользили по паре, останавливаясь на изгибе бедра Шиа, на густой копне ее красновато-рыжих, как вино, волос.
В Байроне проснулась беспомощная зависть, когда он видел, как Жак намеренно отгородил лицо Шиа от чужих взглядов, зная, что та все еще испытывает неприязнь к необходимой и естественной необходимости питания кровью. Ее язык ласкал его четкий пульс на шее, и его сердце стало убыстрять ритм в ответ. Его тело пошевелилось от беспокойства, от увеличения желания. Мягкая, бархатистая нежность, сильная и эротичная. От жара прилила кровь.
Внутри Шиа бушевало слишком много страстей, чтобы просто уступить принуждению. Это был Жак, это его тело жаждало. Все ее ограничения просто отступали. Ее маленькие зубки покусывали его кожу, но и этого было достаточно, чтобы послать огненные стрелы мчаться по его крови. Он должен был сдержать свой стон, когда раскаленный до бела жар проник под кожу, и Жак стал литься в нее, передавая саму его силу жизни, его душу. Ее рука обвилась вокруг его шеи, еще одним проявлением близости стали шелковистые локоны ее волос. Она не просто пила, а скорее пировала. Ее рот двигался, обольщая, ее тело извивалось, соблазняя его. Жак хотел ее с диким голодом, прежде не знавший такого. Он опустил голову, чтобы прикоснуться к ее лбу своими губами.
«Так, Грегори». — Голос Михаила был просто ниточкой в голове целителя. — «Скажи мне, что ты обнаружил».
«Девушка в итоге вылечила бы его раны. Она превосходный врач. Это просто чудо, что ему удалось выживать до тех пор, пока девушка не нашла его. Его мозг полностью поломан, Михаил. Очень сильный и темный. Он связал эту девушку с собой, и связь сильна», — задумчиво ответил Грегори.
«Почему я неизбежно слышу «но»?» — Михаил был слегка ослаблен сдачей донорской крови, поэтому присел, чтобы отдохнуть.
Грегори пододвинул стул и сел рядом с ним.
«Я думаю, он обратил девушку, возможно, случайно, а может нарочно. Она — карпатка, но в то же время и человек. И ослаблена, словно ее органы совсем недавно перенесли изменение».
«Как ты смог узнать? Ты же даже не дотронулся до нее», — поинтересовался Михаил.
«Его ум полностью никогда не отпускает ее. Она успокаивает его. Он очень опасен, Михаил. Его гнев кипит в нем. Большая его часть — это чистые инстинкты животного. Его природа — природа хищника. Ты знаешь это. То, что сделали с ним, изменило его навсегда».
Михаил потер свой лоб, подсознательно стараясь коснуться Рейвен. Она ответила мгновенно, наполнила его теплотой, окружая любовью. Его Спутница могла убрать любую печаль одним только взглядом своих синих глаз, прикосновением ее ума к его.
Михаил мысленно пропустил свои пальцы через волосы Рейвен, в тот момент, когда поворачивался к Грегори.
«Ты думаешь, Жак перевоплотился?»
Грегори мысленно пожал плечами.
«Я думаю, он опасен, так или иначе. Только девушка может с ним справиться. Она ответит на это. Если я прав, и женщина ничего не знает о нашей жизни, то это будет очень трудно. Она настроена на то, чтобы Жак выжил, но я чувствую, она считает, что сама умрет. У нее нет правильного представления о том, чему она посвятила себя здесь».
Михаил поглядел на своего брата и увидел как тот мягко, даже нежно откинул волосы Шиа назад. Этот жеста дошел до его сердца.
Грегори вздохнул.
«Очевидно, она чувствует, что он не всегда понимает, что делает. Жак весьма склонен к тому, чтобы навредить ей, если что-то вызовет в нем зверя».
Михаил потер рукой лоб. Тот Жак, которого он знал и любил, теперь был совсем другим. Он всегда смеялся и сострадал, несмотря на свою природу хищника. Жак был так умен, настолько легко мог полюбить. После того, как Жак потерял способность чувствовать, он сохранял память об эмоциях. Часто помогал старшим вспомнить моменты радости. Кто сделал такое с ним? Быть вынужденным приговорить и другого брата к смерти… Михаил не мог сделать это. Пришло время уходить, время чтобы передать кому-то всю тяжесть ответственности за вымирающий вид.
Михаил почувствовал, как Рейвен обвила его шею своей рукой.
— Жак сильный, любимый. Он сможет вернуться к нам.
Михаил поднял ее руку и мягко поцеловал.
«Грегори думает, что Жак изменил Шиа О'Халлорэн без ее согласия, даже не ставя в известность». — Его черные глаза встретились со взглядом синих, заполненных виной и нежностью. — «Он считает, что девушка не имеет ни малейшего представления о нашей жизни».
«Жак сможет».
«Нет, Жак совсем немного помнит из прошлого. Ненависть, гнев, месть, девушка, которая является всем, как он думает. Мы не уверены, в его способности позаботится о ней».
«Посмотри на них вместе», — сказала Рейвен.
Она повторила в слух громко.
— Посмотрите на них.
Жак хотел, чтобы незнакомцы ушли. Большое количество мужчин рядом с Шиа, подводило его к краю. Он не доверял ни одному из этих людей, возможно за исключением синеглазой женщины. Жак едва мог вынести взгляд того, кто утверждал, что он его брат, того, кто напал и чуть не убил Шиа. Было что-то странное, что-то болезненное, когда он смотрел на этого человека. Казалось, каждый раз, когда их взгляды встречались, голова Жака готова была расколоться. Воспоминания. Осколки. Части пустоты.
«Достаточно», — мягко прошептал он Шиа.
Ее язык прошелся по ране, закрывая ее, соблазняя.
Шиа медленно выходила из транса, сладкий, медно-красный вкус был у нее во рту. Ужасный грызущий голод ушел, но ее тело горело мягким, гибким и сильным желанием. Внезапно вспомнив, что в комнате есть и другие, она прижалась ближе к Жаку в поисках защиты. Если бы они только ушли, она могла бы заснуть, а все осознать позднее. Шиа могла рассортировать все данные, которые получила, и определить, что это были за люди.
Страх поднялся в ней волной, во рту пересохло, ее сердце забилось быстрее. Шиа почувствовала, как руки Жака напряглись вокруг нее. Гипнотический транс. Жак создал его. Ее зеленые глаза медленно открылись, потом она отодвинулась от его лица и стала медленно и испуганно исследовать его. Итак, почему она не рада и не восторгается тому, что нашлись его люди и семья? Почему она трепетала в присутствии целителя?
Здесь что-то не так. Ее единственная надежда выйти из этой ситуации состояла в том, чтобы оставить Жака с его семьей. Было много людей, которые могли бы позаботиться о Жаке и без нее. Целитель, очевидно, был намного лучше подготовлен, чем она. Шиа задрожала, ее смущало, что ее дрожь могли видеть те, кто их окружал. Она всегда осознавала ситуацию.
Ей было необходимо расстояние, чтобы все пришло в норму.
«Нет!» — Голос Жака стал намного сильнее и начинал пугать. — «Ты не можешь оставить меня».
Шиа поняла, что у него появилось намного больше силы, чем она смогла бы выдержать. Он стал бы управлять ею все время. Впервые она соединила факты. Вампир. Жак был вампиром. И все эти люди тоже. Ее рука обхватила горло. И она, вероятно, стала одной из них.
— Отпусти меня! — Шиа стала бороться всерьез, потрясенная тем, насколько Жак стал сильнее после крови Грегори.
Жак забубнил, черная ярость стала подниматься вместе со страхом, что он может потерять ее, страх, что она не сможет выжить без него, опасения, что снова может остаться один в темноте. Он с легкостью усмирил ее, но звук ритма ее сердца вызывал у него тревогу, вытаскивая его назад к ясному уму.
В водоворот сильных эмоций проник голос целителя.
— Она не понимает пути нашего народа, Жака. Ты должен быть с ней нежным, научить, как это сделал с Рейвен твой брат.
Шиа боролась с чарующим голосом.
— Я хочу уехать. Ты не можешь удержать меня здесь.
«Жак, пожалуйста, не делай этого. Не заставляй меня оставаться, когда мы оба знаем, что это невозможно для меня. Ты знаешь меня от и до».
«Прекрати это, Шиа», — Жак умолял ее, зная, что старается держаться за свой разум. — «Ничего не изменилось».
«Все изменилось. Эти люди — твоя семья». — Она попыталась глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться. — «Жак, я была твоим врачом, и ничего более. Я не принадлежу этому месту. Я не знаю, как тут жить».
«Ты моя Спутница жизни». — Эти слова твердо прозвучали в ее голове. — «Ты устала любовь моя, устала и испугана. Ты имеешь на это полное право. Я знаю это. Знаю, что напугал тебя, но тебя тянет ко мне».
Он приложил все усилия, чтобы его голос был мягким шепотом в ее голове, но это давалось с трудом из-за бунтующего зверя и фрагментов памяти, которые смущали его.
Шиа продолжала смотреть на его сильное, резкое лицо, видя предупреждение в его глазах.
— Я даже не знаю, что такое быть твоей Спутницей жизни, Жак. Ты знаешь, я хочу всего самого лучшего для тебя, хочу, чтобы ты снова был здоров, но не могу быть с этими людьми. Мне нужно время, чтобы разобраться со всем, что произошло. Кем я стала. А сейчас я едва могу дышать, не говоря о том, чтобы думать.
Она говорила правду. Полностью слитый с ней, Жак мог ощущать уже знакомую реакцию в ее голове, как ее ум и рациональность поднимались, чтобы защитить ее от подавляющих эмоций. Шиа была слишком усталой, истощенной, чтобы у нее получилась ее попытка. Он изо всех сил старался успокоить ее.
«Ты моя Спутница жизни. Это означает, что мы должны быть вместе, и никогда по отдельности».
Она непреклонно покачала головой.
— Для этого нет ни единого шанса.
Ее огромные глаза перешли на других. Внезапно они стали выглядеть зловещими существами, слишком сильными, всегда получающими выгоду.
— Я хочу уехать из этого места.
Это было что-то среднее между требованием и просьбой о помощи. Инстинктивно она смотрела на Михаила. Его следы остались на ее распухшем горле. Она спасла жизнь его брату. Он был ее должником.
Пальцы Рейвен сжались вокруг Михаила, чувствуя его напряженность, его нерешительность. Было ясно, девушка просила помощи, а Михаилу не оставалось ничего другого, кроме как предложить свое покровительство. Но Жак опередил их, из его горла вырывалось низкое рычание. Он чувствовал, Шиа смотрела на других в надежде на помощь, и это пробуждало в нем инстинкты хищника. И сразу он стал опасен, насилие стало всплывать близко к поверхности, появилась агрессия к Шиа, требующая подчинения.
Байрон почти прыгнул вперед, но оскалившиеся клыки Жака, заставили его замереть. Он впился взглядом в Михаила.
— Я же говорил тебе, она не выбирала его. Забери ее от нее. Она должна быть под защитой. — Надежда загорелась в его глазах.
— Жак. — Голос Грегори был чистым и напоминал бархат своим прикосновением, такую интонацию невозможно было проигнорировать. — Девушка устала. Она должна отдохнуть, в целительном сне. Вы оба должны спуститься под землю.
Сердце Шиа практически остановилось. Она с трудом зашевелилась у неподвижной груди Жака, увидев картину, как земля закрывает их, принимает в свои объятья. Похороненные заживо. Крик тревоги застрял в ее горле. Она предприняла попытку встать с кровати и сбежать.
Жак поймал оба ее хрупких запястья и прижал их к матрацу.
«Не борись со мной, Шиа, у тебя нет возможности победить».
Жак изо всех сил пытался контролировать себя. Шиа дрожала, в ее мозгу бился страх перед ним, перед тем, что он представлял. Потеря свободы, ужас от превращения в вампира, и теперь ей необходимо охотиться на людей для пропитания, как описывалось в старых романах, страх начать нуждаться в другом человеке, как и ее мать для того, чтобы выжить.
— Заберите ее от него, — требовал Байрон.
Жак повернул свою голову, его глаза блеснули как лед. Его голос был хриплым, из его горла вырывалось скорее рычание, чем слова. Он прилагал титанические усилия, чтобы контролировать себя ради Шиа. Она делала то же для него, теперь была его очередь.
— Никто не заберет ее от меня живой.
Без сомнения он имел в виду именно то, что сказал. Шиа лежала, потрясенная, неспособная переварить, он говорил вслух. Здесь случится кровавая бойня, и кто-то умрет.
«Пожалуйста, Жак, пожалуйста, дай мне уйти. Я не могу жить так». — В ее глазах стояли слезы, как и на его сердце.
Жак постарался достучаться до нее, успокоить, слить ее ум со своим, но она была охвачена паникой, слишком боялась, чтобы думать.
— Отправь ее спать. Она слаба и послушается. Ты должен позаботиться об ее здоровье. — Голос Грегори был все таким же чистым, совершенным, словно прозрачная вода, журчащая со скал.
— Нет! — Грегори напугал ее сильнее, чем что-либо еще.
Она всегда осознавала ситуацию. Всегда. Никто никогда не принимал за нее решения, даже ее мать. Ей нужно побыть одной, нужно было время, чтобы подумать. Шиа в отчаянье боролась с захватом Жака.
— Позволь мне уйти!
Чистый голос Грегори находил нити соединяющие фрагменты в голове Жака вместе. Шиа была напугана, такая маленькая и уязвимая лежала под ним, зажатая в беспомощности.
«Все хорошо, любовь моя». — Жак наклонил свою голову и поцеловал ее в лоб. — «Ты поспишь и выздоровеешь. Я обещаю, тебе не причинят вреда. В этом ты можешь положиться на меня».
Приказ был сильным и уверенным. Он услышал эхо мучительного вскрика в своей голове, постепенно угасающего по мере ее подчинения приказу.
Глава 8
Медленно приближался шторм, накрывая землю каким-то особенно тоскливым дождем. На целый день он уничтожил малейший шанс увидеть свет и скрыл горную цепь в потоке серебристых нитей и саване плотного тумана. В заброшенной лачуге трое мужчин сгрудились у огня, пытаясь спрятаться от воды, просачивающейся через щели в крыше.
Дон Уоллас потягивал обжигающе горячий кофе и тревожно посматривал из окна на сгущающуюся темноту.
— Необычная погода для этого времени года. — Его знающий взгляд надолго встретился с глазами старшего.
Юджин Словенски сгорбил плечи, защищаясь от холода, и посмотрел на племянника с упреком.
— Такая погода возникает, когда земля начинает беспокоиться. Как ты мог позволить этой женщине ускользнуть, Донни?
— Ну конечно, а она ведь была в твоем распоряжении, когда была просто ребенком, — парировал он. — Ты позволил ей спастись тогда. Ты даже не смог проследить ее мать от Ирландии до Америки. И именно я спустя двадцать лет сумел сделать это. Так что не говори, будто я единственный все порчу.
Старик впился в него взглядом.
— Не разговаривай со мной таким тоном. В те годы все было по-другому. У нас не было преимуществ современных технологий, которые есть у тебя. Мэгги О'Халлорэн, сделала все, чтобы люди помогли ей спастись с отродьем демона. — Он вздохнул и еще раз поглядел в окно на туман и дождь.
— Как ты думаешь, чем мы рискуем, решившись ступить на их территорию?
— Думаю, что именно я был тем, кто выследил и убил тех вампиров, когда мы вернулись несколько лет назад, в то время пока ты оставался в безопасности в Германии, — раздраженно заявил Дон.
— Ты не особенно старался разобраться в том, кого ты поймал вместо вампира, Дон, — язвительно указал Юджин. — Ты наслаждаешься убийствами, как только тебе в голову ударит подходящее настроение.