— Сзади!
Опустив меч на луку, тёмный как-то странно развернулся, метнул нож, и снова обернулся к поскакавшему на него главарю, провернул коня, выставляя меч. Летящий нож звонко срикошетил от лезвия. Вскинутый для удара кулак главаря отлетел в сторону, покатился по камням.
Я тупо смотрела то на него, то на главаря, прижимавшего к покрасневшему животу руку, то на бандита, выдирающего нож, приколовший его ладонь к рукояти арбалета, то на задумчиво озиравшегося тёмного.
Только теперь поняла, что странного было в его движениях: он держал меч в левой руке. Похоже, рана в правом плече ещё болела…
— Господа. — Тёмный оглядел поверженных врагов. — Моей дорогой супруге нужен конь. Надеюсь, вы жаждете подарить этой красавице одно из ваших животных.
— У-ублюдок, — простонал главарь.
— Принимаю это за знак согласия, — тёмный потрепал отбитого им буланого коня по тёмной гриве. — И мне тоже конь не помешает, мой пока на больничном. Не возражаете, если возьму этого красавца? Всё же уроки фехтования дорого стоят…
Взгляды бандитов были бесценны. Особенно главаря. Сплюнув, он пробормотал:
— Хватит измываться. Бери.
— И деньги, — я вскочила. — Пусть отдают деньги.
Тёмный лучезарно улыбнулся:
— А ты просто бандитка с большой дороги.
— Если бы ты знал, сколько я за ремонт квартала должна, ты бы не удивлялся.
— А я ничему не удивляюсь, — он повёл правым плечом, — я для этого уже старый… Так, господа, деньги на бочку.
Господа, то есть бандиты, оказались бедноватыми: пару сотен медяков, тридцать серебряных и ни одного золотого. К предложению пытать их, пока не расскажут, где у них схрон с награбленным, тёмный отнёсся без должного энтузиазма, ещё и денег им на лечение оставить предлагал, так что пришлось ограничиться наличкой, буланым и игреневым конями (гнедого тёмный милостиво оставил хозяину).
Когда моё возмущение гуманностью тёмного улеглось (где-то через полчаса неспешной поездки), поинтересовалась:
— Почему ты не воспользовался магией?
— Магией я бы точно с ними справился, а вот мечом в бое на конях, да ещё левой рукой — тут уверенности не было, решил проверить.
— Знаешь, по-моему, у тебя задатки самоубийцы.
Тёмный рассмеялся:
— Может быть. Но правда в том, что если ты всегда идёшь по самому лёгкому пути, потом рискуешь внезапно обнаружить, что не в состоянии преодолеть даже самое маленькое сопротивление. Посмотри на себя, например.
— А что я?
Он просто смотрел на меня, и я покраснела, отвернулась к шагавшему рядом Скорбному.
— А почему ты так странно назвал коня?
— Не я, хозяин его. Когда у него мать загнали, он плакал, от еды отказывался, вот и дали кличку соответствующую.
— А Ветер?
— У него родители быстрые, я серьёзно отношусь к тренировке выносливости своих коней, сразу дал соответствующее имя.
— Мм… и как он?
— А ты не заметила? — оскорбился тёмный.
Мы подъехали к развилке, на этот раз он повернул вправо. Оглянулась: вдали на тракте темнели несколько точек. Задумчиво уточнила:
— Не боишься, что бандиты нам отомстить попытаются?
— Не боюсь, ожидаю, так что коней меняем при первой возможности. И волосы тебе пора перекрасить. Или вернуть им натуральный цвет.
— А ты тоже перекрасишься? — ядовито уточнила я. — В белый? Рыжий?
— Учитывая, что я могу за себя постоять, в этом нет такой насущной необходимости.
— А если к тебе сзади подкрадутся и по голове треснут?
— Ты такая добрая.
— О тебе беспокоюсь, — я прижала ладонь к груди. — А ты…
— Что я?
— Не ценишь.
Тёмный зевнул. Потянулся, осторожно покрутил правым плечом:
— Я бы вздремнул.
— Приляг на травке, посторожу.
Он вздёрнул бровь:
— После того, как ты грабанула бандитов?
— Я? — я даже в седле приподнялась. — Я их грабанула?
— А кто?
— Тыы…
— Да ты что, я только одного коня взял. В обмен на уроки фехтования, кстати. А вот ты их ограбила. Нагло.
Открывая и закрывая рот, я тискала поводья игреневого коня.
— Какие нынче аморальные светлые пошли, — тёмный театрально вздохнул, приложил руку к груди. — Боюсь представить, чего я понаберусь, с тобой путешествуя. Ах, мне просто страшно за свой моральный облик.
Он скосил на меня яркий апельсиново-оранжевый глаз и злорадно ухмыльнулся.
Надо будет какую-нибудь гадость этому паяцу сделать… клопов, например, в гостинице на него созвать.
Глава 12
С просёлочной дороги к тракту приближалась карета, запряжённая шестёркой рыжих лошадей. Следом скакали четверо огромных всадников на соловых конях. Эскорт. Похоже, ехал кто-то состоятельный… симпатичный?
— Мы торопимся, — буркнул тёмный, будто уловив мои мысли, и дал шенкелей.
— Но мне надоело ехать верхом.
— Мы полдня потеряли, нам надо в город, уточнить, что с прогнозами по граням. В конце концов…
Карета начала сворачивать на тракт, до неё оставалось немного. Тёмный задумчиво придержал коня, кивнул каким-то своим мыслям:
— Ладно, задержимся, — он кинул мне поводья Ветра. — Только не мешай.
Вскинув руки, он вновь припустил коня:
— Добрый день, любезные господа, позвольте переброситься парой слов с владельцем этой замечательной кареты.
Мордовороты с вертикальными зрачками, выдававшими родство с орками, грозно смотрели на него, один даже взялся за меч, но из кареты высунулась ручка в перчатке, махнула, и тёмного подпустили к окну.
Двое сопровождающих лишь глянули на меня и остались равнодушны, а вот двое других буквально ласкали жадными взглядами — полуорки, муур. Растворяясь в нежно любимых ощущениях вожделения, я едва слышала тёмного.
— Простите за беспокойство… рана… любезны… премного благодарен.
Вот я улыбалась широкоплечему всаднику, и тёмный ехал рядом с каретой, а вот я уже не улыбалась, потому что седло тёмного опустело. Тихо хлопнула дверца.
Так.
Не поняла.
Он вместо меня в карету влез?
Или договаривается меня туда посадить?
Решила подождать, перехватила под уздцы отставшего буланого.
Прошла минута, пять, десять. Я уже не могла наслаждаться вниманием двоих громил: почему тёмный не обеспечил мне место в карете? А что, если там было только одно свободное, и что теперь? Я должна ехать верхом, пока он наслаждается комфортом?
Насупившись, сцепила поводья буланого и Ветра, припустила своего коня. Равнодушный охранник преградил мне путь, через плечо пробасил:
— Чего надо?
— Мой м-муж ранен, хочу уточнить, в порядке ли он.
Подумав, он придержал коня, и я подъехала к окошечку. Оно было закрыто, но внутри горел светильник, так что, наклонившись, в щель между качающимися занавесками я увидела моего типа благоверного, уткнувшегося в декольте блондинки в маске и задирающего ей подол.
Она что-то шептала пухлыми губами и зарывалась пальцами в роскошные волосы тёмного.
В следующее мгновение окошко заволокла тьма, жирно намекнув на недопустимость подглядывания.
Ну тёмный! Вот… вот… у меня просто слов нет: я тут на коне страдаю, мне с этими охранниками даже не уединиться сейчас, а он… он…
Развернулась к одному из полуорков и прорычала:
— А поехали в кусты.
Каким же жадно-несчастным взглядом он на меня смотрел, как он хотел в эти кусты, как жаждал меня конкретно оттрахать, но…
— Контракт семейный, — он стиснул кулачищи. — Мы должны доставить госпожу к её жениху. Но после — после этого я весь твой, и брат мой тоже.
Ещё один полуорк восторженно закивал. Семейный контракт — это у них серьёзно, двое других (как же они напоминали Илеоста с его нестандартными пристрастиями) лишь губы презрительно кривили, даже не пытались братьев вразумить, понимая, что те не пойдут на нарушение.
Сплюнула, нахохлилась. Хлопнула по бедру:
— А мы по-быстрому.
Вот что я творю? Что я творю? Зачем? Я за наше путешествие уже с четырьмя трахнулась, а тёмный вторую обрабатывает, преимущество явно на моей стороне, так на кой ляд я спешу? В городе выбор больше, удобнее…
— Гур, ты за меня, я быстро, — полуорк схватил меня в охапку и перекинул через седло.
— Роно, не глупи…
Но полуорк увозил меня к кустам у дороги:
— Считай, у меня живот прихватило!
Он хотел меня безумно, просто и безыскусно, горячий член распирал штаны. Во рту у меня пересохло, руки и ноги отяжелели от желания. Спрыгнув с коня, Роно стащил меня, швырнул на траву.
— Раздевайся, — вибрирующий рык.
Он хотел меня прямо здесь, по-звериному. Дрожащими от возбуждения руками я распутывала ремешки. Сзади сопел Роно, его штаны трещали, с таким нетерпением он раздевался. Штаны с меня он тоже сорвал, внутри всё горело, я прогнулась, потянулась ему навстречу. Он ворвался внутрь, я застонала, прогибаясь. Впившись в мои волосы, Роно придавил голову к земле и стал бешено всаживать в меня огромный горячий член.
В глазах потемнело, я затряслась от удовольствия, хныкала, волны наслаждения захлёстывались, сливались, весь мир сосредоточился на ощущении, как в меня врывается член, на шуме дыхания надо мной. И движения всё чаще-чаще-чаще, жар концентрировался у меня между ног, я зажмурилась, представила вдруг, что это тёмный трахает меня с бешеным желанием, и по телу пробежала умопомрачительная судорога, меня всю перетряхнуло.
Полуорк, зарычав, спустил в меня горячую струю семени, толкнулся ещё пару раз и отпустил.
Приподнялась на руках. Застыла на четвереньках, глядя на траву, закапанную слюной, ощущая, как по коже разбегается знакомое покалывание, а в груди растёт ощущение чуда… и всё это отравлял тот факт, что я на кой-то ляд представила тёмного.
Ну зачем?
Ощущения были прямо престранные.
Но двигаться, как обычно, хотелось, так что я вытерлась лопухом, натянула штаны. Полуорк рухнул рядом.
В спине торчал арбалетный болт.
Моргнула, но видение не исчезло. Полуорк даже не дышал. Внутри разрасталась пустота…
— Быстро ты мужа сменила.
Подняла взгляд на гнедого, на сидевшего на нём бандита с перевязанной укороченной рукой. Ойкнула. Попятилась. Двое других бандитов тоже были верхом, видимо, успели кого-то обобрать.
К Эсину уже пробовала взывать, не помогало.
Теперь заверещала:
— Тёмный!
Висок взорвался болью, и настала тьма.
Глава 13
— Вы уверены, что она будет в порядке? — нежный певучий голосок.
— Да, моя сестра довольно крепкая девушка, — тёмный.
Голова, лежавшая на чём-то тёплом, раскалывалась. Я покачивалась, покачивалась и покачивалась… похоже, еду, лежу, свернувшись калачиком, положив голову на чьи-то колени, и чья-то тёплая ладонь греет лоб.
— Вы такой смелый, господин Вейл, настоящий мастер.
— Ну что вы, Клэр, мои навыки фехтования оставляют желать лучшего. А смелость… разве я мог оставить любимую сестричку на растерзание бандитам? — тёмный погладил меня по голове. — Это был приступ безрассудной смелости, мне просто повезло.
— Ах, господин Вейл, господин Вейл, — укоризненно-игриво отозвалась она. — Мой брат, Жиан, мечник первого звена. Чтобы добиться таких успехов, он много тренировался, а я любила за ним наблюдать.
Тёмный молча поглаживал меня по волосам. Клэр продолжала:
— Не спорю, вы явно не стремитесь демонстрировать свои истинные навыки, но эта победа была ни в коем случае не случайной. И даже будь я столь же не сведуща в фехтовании, как обычная девушка, я бы не поверила, что только удача дважды позволила вам отразить гардой арбалетный болт.
— Вы мне нравитесь всё больше и больше, дорогая Клэр, — промурлыкал тёмный.
Я тут, понимаете ли, без сознания лежу, а он флиртует. Вот нахал! Он пробежался пальцами по моей шее, снова накрыл лоб.
— Не желали бы вы встретиться… — начала Клэр.
Но её голос утихал — я уносилась во тьму сна. Слишком внезапно… тёмный постарался?
Подо мной ничего не качалось, явно была просто постель и подушка вместо коленей. Сзади тихо зашелестела бумага.
Открыла глаза: обитая деревянными панелями стена с выцветшими картинками, комод, окошко, закрытое зелёными занавесками. За ними темно. Позади меня горела свеча.
Кажется, это гостиница.
Я раздета, явно вымыта, заботливо укутана одеялом.
Сзади снова зашелестела бумага.
Тёмный.
Закрыв глаза, вспомнила, что случилось накануне. Сглотнула. Меня могли убить, украсть, могло случиться что угодно.
Мне не место на этом треклятом задании, я должна вернуться в Самран, высказать Эсину всё, что думаю о его планах и… и…
Просто представила, что врываюсь в кабинет Эсина, заявляю о провале, об отказе выполнять его поручение — и сердце болезненно сжалось, навернулись слёзы. Страшно, просто неконтролируемо и безотчётно страшно.
Не думаю, что Эсин сделал бы мне что-нибудь плохое, но подвести его, не оправдать его ожиданий — так ужасно, просто… всё внутри переворачивалось: я должна выполнить его поручение, чего бы это ни стоило. Обязана. И я сделаю это.
Села. Голова закружилась, замутило. Сжав виски, я досчитала до ста, и неприятные ощущения отступили. Висок в месте ушиба не болел.
— Что случилось? — Голос показался мне чужим. Кашлянула. — Что произошло?
— На тебя напали бандиты, треснули по голове. Клэр подвезла нас. Я снял номер, принёс тебя сюда.
— Кто меня вымыл?
— Служанка.
Обхватила себя руками, глухо поинтересовалась:
— Какие ещё новости?
— Здесь Гранограф повредили. Поэтому грань появилась внезапно.
Медленно подняла голову, но не посмела взглянуть на тёмного, только на его босые изящные стопы:
— А здесь она не появится?
— Нет, сам город Гранограф защитит.
— Те… трое, каторжники…
— Уже сообщил Противостоящим, ими займутся.
— Противостоящие?
— Ну, Гранографы и всё с ними связанное — их юрисдикция. Даже если бы я сообщил своим, в итоге пришлось бы всё передавать Противостоящим.
— Какой ты, оказывается, покладистый, — брезгливо заметила я.
Вот Эсин — он никогда не пускал дела на самотёк, было это юрисдикцией Противостоящих, тёмных или ещё чьей. Он бы лично тех каторжников тряхнул, всё выяснил и только потом сообщил. А мог бы и сам разобраться до конца. Но он — пресветлый Самрана, а этот тёмный — так, всего лишь следователь.
— Давно меня так не называли, — задумчиво произнёс тёмный.
Фыркнула. А он продолжил:
— В тебе чувствуется воспитание пресветлого. Только он сильный, опытный, и когда он так себя ведёт — это выглядит хотя бы естественно, а когда у сопливой девчонки столько гонора и безжалостности — это смешно. И немного противно.
Повернулась к нему: тёмный лежал в одних штанах, смотрел на мелко исписанные листы и явно не горел желанием продолжать беседу.
— Противно? — поднялась на ноги прямо на постели. — Противно?
— Да. — Тёмный переложил прочитанный лист вниз.
Махнула рукой, выбивая письмо, но тёмный увёл его в сторону, не отрываясь от чтения. Вот, значит, как…
Усевшись на пах тёмного, сердито уточнила:
— А так? — наклонилась, прижимаясь к его мускулистой груди. — Тоже противно?
Зрачки тёмного расширились, закрывая радужки, и пах явно увеличился, но дыхание осталось ровным. И даже глядя в глаза, прижимаясь к горячей коже, я не чувствовала его желаний, не знала, какой он хочет увидеть меня, хочет ли вообще.
— К-как? Почему я не ощущаю твоих желаний? — скользнула грудями по жёстким мышцам тёмного. — Как ты меня хочешь? Грубо или ласково? Какие у тебя предпочтения?
Он внимательно на меня смотрел. Может, ему нравится, когда всё делает девушка? Так я с радостью! Поползла вниз, скользя языком по его шее, ключице, груди, перебираясь на живот. Не знаю, чего хотел тёмный, а я бы с радостью взяла у него в рот, а потом оседлала бы… Пальцы дрожали, я пыталась развязать штаны тёмного, добраться до него, но он схватил меня за плечи и резко пересадил на место рядом с собой.
— Я не собираюсь с тобой спать.
— Что? — округлившимися глазами смотрела на тёмного, сердце билось часто-часто.