Я старалась не думать о работе. Джулианна будет в ярости, что я опять отсутствую без уважительной причины.
— И я совсем не в настроении заниматься шопингом. Может, как-нибудь в другой раз?
Совершенно не обратив внимания на мою тираду, Реми открыла дверь и ожидала, когда я выйду.
— Это круглосуточный торговый центр, милая моя. Здесь есть все, что только душе угодно, и время неограниченно. Если ты плохо пахнешь, мы можем заглянуть в уборную, и ты сможешь отчиститься от всего, что оставил после себя Ноа.
Да уж, за беспардонными замечаниями эта девушка в карман не лезла. Я передернулась и вылезла из машины, скрепя сердцем.
— Я на самом деле устала, — решила я попытаться еще раз.
— Чу-у-ушь! — протянула Реми. — Мы не устаем.
— Серьезно?
Она покачала головой и потащила меня за руку к двойным стеклянным дверям.
— Суки не нуждаются в сне. Вампы спят, серимы спят, но мы не смыкаем глаз. Вначале это кажется странным, но потом привыкаешь.
Я была в ужасе:
— Мы не спим? Совсем?
— За четыреста лет я ни разу не заснула.
Это был кошмар вселенского масштаба. Я любила спать. Нет ничего лучше, чем залезть под одеяло с грезами о себе и своем любимом актере.
— Это становится все хуже и хуже, — пожаловалась я, когда мы вошли в ярко-освещенный торговый центр. Я покосилась на лампы и повернулась к Реми:
— Есть еще что-нибудь, что мне нужно знать? Превращусь ли я в беспринципную нимфоманку в полнолуние? Должна ли избегать людей с чесноком на шее? Или… — подожди-ка, раз мы суккубы, то нам следует избегать людей из контроля по рождаемости?
Реми хихикнула от моих бредовых высказываний:
— Детка, ты такая забавная! Ты знаешь об этом? Я очень рада, что ты одна из нас.
Она потрепала меня по плечу и взяла под руку, будто мы были лучшими подружками с начальной школы.
— Как я сказала раньше, я была единственной Сукой в Нью-Сити довольно длительное время, так что я уже с ума схожу от этой скукотищи.
Она не ответила на мои вопросы, и я решила не настаивать. Если она смеется над моими опасениями, может, все не так уж и плохо, как я думала.
— А почему ты не переедешь в другое место, если тебе не нравится Нью-Сити?
Она отрицательно покачала головой:
— Не могу. Мои создатели здесь. Оба. Так что и я остаюсь тут.
Я с тоской посмотрела на бутик “Гэп”, когда она потащила меня дальше с выражением отвращения на ее изумительно-красивом лице. Я снова подтянула свои тренировочные штаны на талию.
— Создатели? Типа как в “Я мечтаю о Джинни”? — Я не была в восторге от этой идеи. — У меня не все в порядке с покорностью и с прочей подобной ерундой.
Реми пожала плечами и повела меня в сторону эксклюзивного бутика “Фрэдэрик’с оф Голливуд”; от чего я совсем приуныла, как от одного взгляда на него, так и от ее следующих слов.
— Боюсь, жребий уже брошен. Раз ты создана вампиром и серимом, ты должна отвечать перед ними обоими. — Она как-то странно посмотрела на меня. — Разве ты не заметила, что не можешь противоречить ничему, что сказал тебе Ноа?
О да, я это заметила. Теперь мое настроение в конец испортилось.
— Мне придется выполнять все, что он скажет?
В воображении промелькнула картина с наручниками и извращенными сексуальными забавами. Я почувствовала, как на лбу выступили бисеринки пота.
— Боюсь что так, но тебе повезло. Ноа хороший парень. Он не будет дурно обращаться с тобой или еще что-нибудь в этом роде.
— А другой парень? Вампир?
— Да кто ж его знает?
В ответ на мой убитый горем взгляд, Реми по-дружески похлопала меня по руке:
— Не переживай. Если вамп окажется неприятным типом, ты просто избегай его. Он не сможет сказать тебе, что делать, если не сможет тебя найти, верно?
— Верно, — повторила я. — А ты так и поступаешь? Избегаешь своих?
Она пожала плечами и начала просматривать стойки с одеждой в задней части магазина. “Фрэдэрик’с оф Голливуд” был забит кружевным бельем различных оттенков красного, розового и черного, я раньше и не замечала, что бы они выпускали одежду. Я ни разу в жизни не заходила сюда — какой смысл натягивать бикини на жирную задницу и выглядеть как перетянутая нитками колбаса?
В этот ранний час магазин был пуст, за исключением одной зевающей продавщицы, которая листала журнал за кассой, со стаканом “Джамба Джус” в руке.
— Иногда я их избегаю, — сказала Реми, вытаскивая светло-синий топ, с какой-то пушистой хреновиной вокруг воротника.
Я попыталась вспомнить, о чем мы говорили. Ах, да — создатели.
— Но по большей части, несмотря ни на что, мы все же достигли взаимопонимания. — Она приложила топ к моей груди и кивнула. — Ты обязательно должна одеваться в яркие цвета. Серый такой тоскливый. А треники? Сожги их, детка. Только толстые неряхи носят такое убожество.
Я вздрогнула от ее слов и попыталась вручить ей обратно пушистый топ.
— Реми, вряд ли тут есть что-нибудь моего размера. Мы должны пойти в какое-нибудь другое место.
Это будет ужасно унизительно, когда она поймет, что я и есть одна из толстых нерях в убогих трениках.
Реми же лишь начала складывать мини-юбки и облегающие боди в мои руки.
— Ты ошибаешься. Я очень хорошо разбираюсь в размерах, — она подмигнула мне. — А у тебя размер шестой, я бы сказала.
— Вау, ты, видать, решила назвать всего лишь одно число, не так ли?
Вообще-то у меня был четырнадцатый размер, но я вполне могла приблизиться к вражеской территории, то есть к шестнадцатому размеру, в определенные дни месяца.
— Нет, — Реми подтолкнула меня к раздевалке. — Иди и примерь все эти вещи. Если ты завтра пойдешь со мной, то должна выглядеть соответствующим образом.
— Я завтра иду с тобой? — Кто, черт побери, это решил?
— Не пытайся сменить тему. Одевайся. — Она бросила на меня несколько вешалок с кружевными трусиками и проигнорировала мой вопрос. — Какой у тебя размер лифчика?
— Реми… — начала я, но она перебила меня:
— Тебе разве не нравятся эти трусики?
Они были с прорезью на самом интересном месте.
Я съежилась от ужаса:
— Ты хочешь, чтобы я примерила все эти трусы?!
— Нет, дурочка, просто померь по одному комплекту, и мы купим остальное. — Она фыркнула и бросила мне еще несколько вешалок с бельем. — Деревенщина.
— Реми! — повторила я, придерживая свои штаны на талии. — Я не буду их мерить.
Она закатила глаза:
— Полагаю, мне все придется сделать за тебя. Знаешь, сейчас ты выглядишь довольно жалкой.
Она повернулась и махнула продавщице:
— Извините, но моей подруге нужно снять мерки, чтобы определиться с размером бюстгальтера. У нее очень пышные титьки.
Голос Реми был такой звучный, что она смогла бы созвать сюда всех покупателей со всего торгового центра. Мне хотелось умереть прямо здесь и прямо сейчас. Вместо этого я ринулась в примерочную и хлопнула дверью, пытаясь решить, есть ли способ выбраться отсюда, прежде чем она заставит меня перемерить весь ассортимент магазина.
В дверь нерешительно постучали.
— Хм, мисс? Мне нужно снять мерки. — За дверью послышался шепот, продавщица в нерешительности умолкла, а затем добавила: — Ваша подруга говорит, что либо это сделаю я, либо она позовет Ноа.
Я тут же представила картину разнузданного секса в примерочной. В ужасе от этих мыслей, я приоткрыла дверь и свирепо глянула Реми.
— Так не честно.
— Знаю, — ухмыльнулась она.
Я сняла толстовку и позволила девушке измерить меня; сама я закрыла глаза, чтобы не видеть выражение отвращения на ее лице, когда она увидит мои неприглядные жировые залежи, выставленные на обозрение.
— 34 DD, — объявила продавщица и вышла из примерочной.
— Что?!
Реми фыркнула и захлопнула дверь, оставив меня наедине с зеркалом.
— Я дам тебе минуту на одевание.
Я стояла как громом пораженная, пока неожиданно мне на лоб не свалился лифчик. А потом еще один пролетел над дверью, и еще один, и еще — настоящая феерия бюстгальтеров и все размером 34 DD.
Я взяла один и уставилась на него в шоке:
— Это ошибка, Реми. У меня чашка В. Еще со времен подросткового возраста.
— Больше нет, — крикнула она весело. — Суки имеют несколько привилегий, одной из которых является олицетворение всех фантазий каждого мужчины. Ну и каждая такая фантазия включает в себя большие сиськи.
Да, с этим не поспоришь. Я уставилась в зеркало в шоке от своей обнаженной груди. К слову о привилегиях. Это было круто, я согласна. Будто побывала в операционной пластического хирурга, только без имплантатов и силикона. Ни растяжек, ни малейшего изъяна, ни даже намека на отвисание.
Моя талия была удивительна, с таким изгибом, который я даже не могла себе представить. Я была потрясена — у меня была настоящая талия. Я зажмурилась и снова открыла глаза, гадая, не была ли это игра света. Я несколько раз провела рукой перед зеркалом, — отражение не изменилось, — и тогда я с восхищением принялась себя рассматривать.
Лицо первым подверглось дотошному осмотру. Оно не изменилось, разве что стало более чувственным. У меня были безупречные брови, пухлые и розовые губы, а глаза имели поразительный оттенок серебра. Волосы выглядели как в рекламном ролике “Пантин” — блестящим, огненно-рыжим шелковым водопадом струились по плечам. Я крутилась перед зеркалом, не обращая внимания, что треники свалились до самых лодыжек.
“Святое дерьмо, да у меня появилась… задница!”
Не сказать, что ее не было прежде, но она была плоская и широкая, с целлюлитными ямочками. “Новая” попа в отражение зеркала была безупречной, округлой и ни намека на апельсиновую корку.
Реми постучала в дверь:
— Эй, ты что затихла? Ты в порядке?
— Я больше не похожа на себя, — выдавила я, рассматривая себя со всех сторон.
— Ха, да знаю я. Как я тебе уже говорила, в нашей работенке есть некоторые привилегии. До того как я изменилась, я была жирной как рождественская индейка. — В ее голосе слышался смех. — Ты привыкнешь к новому телу, а затем начнешь наслаждаться. Поверь мне.
Я провела руками по своему новоиспеченному восхитительному телу. Я уже почти смирилась жить с вынужденным “секс каждую неделю”, в обмен на это великолепие.
Ну, почти… смирилась.
ГЛАВА 8
Тринадцать магазинов, десять часов и несколько тысяч долларов спустя, я, пошатываясь, ковыляла из “Виктория Сикрет” на высоченных “шпильках”.
— Я едва могу идти на таких каблуках. С чего это ты решила, что одеть меня подобным образом будет хорошей идеей?
В музее меня на смех поднимут, если я заявлюсь в туфлях, состоящих из нескольких мудреных розовых ремешков, скрепленных блестящей бабочкой.
— С чего? Да с того! Если ты завтра собираешься со мной работать, ты должна выглядеть более стильно.
Я не знаю, каким образом мини-юбка из змеиной кожи и высокие кожаные сапоги до середины бедра сгодятся для работы, но это было куплено на ее деньги. Впрочем, как и шелковый топ насыщенного голубого цвета “электрик”, едва прикрывающий мои большие, заметно колыхающиеся груди.
Но все же мне пришлось признать, что выглядела я в высшей степени горячей штучкой. Без тени недовольства, Реми отсчитывала сотню за сотней долларов за одежду, которую мы сейчас несли. И хотя подобные шмотки я бы не купила и через миллион лет, но смотрелась они на мне “новой” чертовски здорово.
Я остановилась, поймав свое отражение в стеклянной витрине, и еще разок встряхнула огненно-рыжими волосами, все еще не веря, что эта роскошная женщина, отображающаяся с витрины, была мною.
Реми откашлялась и повернулась, свирепо глядя на меня:
— Ты можешь прекратить останавливаться возле каждой витрины, мимо которых мы проходим? Это уже начинает надоедать.
Уязвленная, я резко обернулась, и чуть не налетела на высокого брюнета, одетого в длинный плащ свободного покроя.
— Простите, — проговорила я и поспешила к Реми.
Кивнув головой, незнакомец сверкнул белоснежной улыбкой, а чернильная прядь волос упала на его лоб.
— Все в порядке.
Я оглянулась ему в след, провожая взглядом удаляющуюся фигуру.
— Итак, — начала я, меняя тему, — почему я завтра должна идти с тобой на работу?
Мы проходили мимо ряда закусочных с фаст-фудом, и здесь пахло как на Небесах. Вряд ли я когда-нибудь окажусь в Раю, учитывая мое нынешнее положение, но в моем воображении там пахнет горячими булочками с корицей из “Синнабон” и мексиканской кухней “Тако Белл”.
К моему огромному облегчению, Реми прямиком направилась к закусочным, ее длинные черные волосы колыхались в такт шагам.
— Потому что я не могу оставить тебя одну. Кто знает, какие неприятности ты найдешь на свою голову. — Когда она взглянула на меня, я заметила, что ее глаза приобрели потрясающий синий оттенок. Они стали гораздо ярче за последние несколько часов, и это означает, что у нее начинается период “Сук-Эструс”.— Первые несколько дней очень важны.
Раз я ничего не знала о суккубах, то вынуждена была принять ее слова на веру.
Мы бросили пакеты с покупками на стол, и я почти побежала к “Тако Белл”. Когда я вернулась, то увидела, что Реми заказала не один, не два, а целых три чизбургера и самый огромный молочный коктейль, который я когда-либо видела. Я попыталась не выказать никаких эмоций, дожидаясь своего тако-салата, но при виде ее заказа, меня обуяла дикая ревность.
— Как ты можешь столько есть и оставаться такой тощей?
Она недоуменно на меня посмотрела:
— Ты можешь есть все, что душе угодно — твоя внешность останется такой же, как сейчас. Это тоже одна из привилегий.
Вот уж поистине Рай на земле! Я уже начала думать, что не все так плохо, как казалось.
— Тогда я сейчас вернусь, — бросила я, не скрывая ликования в голосе, и направилась к стойке за несколькими буррито.
К моему удивлению, тот горячий парень в плаще тоже стоял в очереди и улыбнулся, когда я шагнула к окну заказа. Когда я закончила перечислять свой заказ, парень уже ушел; я схватила поднос, заполненный едой, и нахмурилась. Он что, меня преследует?
Я поспешила обратно к нашему столику, где Реми приканчивала первый чизбургер.
— Я уже второй раз встретила того парня в черном плаще, — сообщила я ей и откусила здоровенный кусок от первого буррито. Это было самой вкусной едой из всего, чем я питалась последние несколько недель, и я аж зажмурилась от блаженства. Жизнь после смерти, наполненная углеводами — не так уж и плохо.
Когда я открыла глаза, Реми уже соскочила из-за стола, торопливо собирая все наши сумки, недоеденный чизбургер она держала в зубах. Я запихала в рот буррито, насколько смогла, наплевав на то, как смехотворно выгляжу.
— Хм, мы уходим? — Несколько бобов вывалились из моего рта, когда я заговорила. — Мы не можем сначала поесть?
Она отрицательно покачала головой и направилась к выходу.
— Уходим. Сейчас.
Ее слова глухо доносились, из-за того, что она держала в зубах чизбургер, но я сгребла свои пакеты с одеждой и буррито, и рысью припустила за ней, насколько это было возможно на четырехдюймовых “шпильках”.
Пока мы неслись по пустой крытой парковке к ее БМВ, я чувствовала, как у меня покалывает затылок. Мы оказались в салоне и заблокировали двери за долю секунды. Я даже не успела накинуть ремень безопасности, как Реми уже рванула с парковки, словно к нам приближался апокалипсис.
Мой буррито впечатался в пассажирское окно, брызгая во все стороны бобами и острым соусом. Я прижалась к двери, стараясь удержаться на своем сидение, но все было напрасно.
— Какого черта с тобой происходит? — заорала я, сердито смотря на нее со своего места. — Ты же угробишь нас!
Полностью меня проигнорировав, она выплюнула чизбургер на приборную панель и схватила руль обоими руками, чтобы совершить самый страшный разворот в моей жизни. Я снова шибанулась о дверь и застонала.
— Остановись же!
— Хватит вести себя как ребенок и пристегнись. Мы должны убраться отсюда как можно скорее, если ты, конечно, не хочешь остаться и узнать, кем является твой преследователь — вампом или дилером. Что один, что другой — предвестник неприятностей.