И все же… он не совсем сожалел об этом. В тот момент это казалось вполне разумной идеей. Если он не может получить Амелию…
Амелия.
Ее имя сверкнуло в его мозгу, вернув к реальности. Амелия здесь. Он не должен заставлять ее ждать.
Он встал. То, что она приехала с отцом, недобрый знак. Томас поддерживал с лордом Кроулендом достаточно хорошие отношения, но он не мог придумать ни одной причины, зачем тому понадобилось наносить ему визит в столь ранний час. Он даже не мог припомнить, когда граф в последний раз был в Белгрейве.
Остается только надеяться, подумал Томас, что он не привез с собой собак. У Томаса и так хватает головной боли.
Розовая гостиная располагалась чуть дальше по коридору. Войдя внутрь, Томас сразу же увидел Амелию, сидевшую на краешке дивана с таким видом, словно она предпочла бы находиться в любом другом месте. Она улыбнулась, но это была скорее гримаса, и Томас подумал, не заболела ли она.
— Леди Амелия, — сказал он, хотя вначале ему следовало бы приветствовать ее отца.
Она встала и сделала небольшой реверанс.
— Ваша светлость.
— Что-нибудь случилось? — осведомился он, чувствуя, что его голова слегка закружилась, когда он заглянул в ее глаза. Они снова были зелеными, с карими вкраплениями по краям радужки.
Когда он успел изучить ее так хорошо, чтобы различать даже едва заметные изменения в ее внешности?
— Все в порядке, ваша светлость.
Но ему не понравился ее тон, смиренный и чопорный. Он хотел, чтобы вернулась другая Амелия, та, которая просматривала вместе с ним пыльные атласы и глаза которой сияли от только что обретенных знаний. Та, которая смеялась с Гарри Глэддишем — над ним!
Забавно. Он никогда не думал, что будет так высоко, ценить в своей невесте готовность подшутить над ним. Он не хотел, чтобы его воздвигали на пьедестал. Во всяком случае, не она.
— Вы уверены? — спросил он, ощущая растущую тревогу. — Вы немного бледны.
— Всего лишь благодаря правильно надетой шляпке. Можете передать это своей бабушке, — добавила она с улыбкой.
Томас улыбнулся в ответ, прежде чем повернуться к ее отцу.
— Лорд Кроуленд. Надеюсь, вы простите мое невнимание. Чем могу быть полезен?
Лорд Кроуленд не стал размениваться на любезности и даже на приветствия.
— Я окончательно потерял терпение, Уиндем, — бросил он.
Томас взглянул на Амелию, ожидая объяснений. Но она избегала его взгляда.
— Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — сказал он.
— Амелия говорит, что вы уезжаете в Ирландию.
Амелия знает, что он собирается в Ирландию. Томас удивленно моргнул. Это явилось для него новостью.
— Я слышала ваш разговор с Грейс, — сказала она с несчастным видом. — Случайно. Извините. Мне не следовало никому говорить об этом, но я не думала, что папа так рассердится.
— Мы достаточно долго ждали, — взорвался Кроуленд. — Вы годами держали мою дочь в подвешенном состоянии, и теперь, когда мы наконец подумали, что вы решили назначить дату, я слышу, что вы бежите из страны!
— Вообще-то я планировал вернуться.
Лицо Кроуленда побагровело. Очевидно, он не был поклонником сухого юмора.
— Итак, сэр, — отрывисто произнес он, — каковы ваши намерения?
Томас сделал глубокий вздох, пытаясь сохранить спокойствие.
— Каковы мои намерения?.. — В какой момент мужчина вдруг решает, что с него достаточно? Что ему осточертело быть вежливым и стараться поступать правильно? Он окинул мысленным взглядом события последних дней. В общем и целом он вел себя вполне достойно. Никого не убил, а, видит Бог, искушений было достаточно. — Каковы мои намерения, — повторил он. Сжатый кулак был единственным внешним свидетельством степени отчаяния и раздражения, которые он испытывал.
— По отношению к моей дочери.
Право, это слишком. Томас одарил лорда Кроуленда ледяным взглядом.
— Едва ли в отношении вас я могу иметь какие-либо иные намерения.
Амелия ахнула, и ему следовало бы почувствовать угрызения совести, но он не почувствовал. Всю предыдущую неделю его терпение испытывали на прочность, нанося удар за ударом, подначивая, провоцируя. Он сознавал, что оно может в любой момент лопнуть. Еще один маленький укол…
— Леди Амелия, — произнес знакомый, крайне нежелательный голос. — Я не подозревал, что вы почтили нас своим очаровательным присутствием.
Одли. Как же без него. Томас рассмеялся.
Кроуленд смотрел на него с выражением, близким к отвращению. На него, Томаса, а не на Одли, который явился после верховой прогулки со взъерошенными от ветра волосами, бесшабашно-красивый.
Так, во всяком случае, показалось Томасу. Трудно сказать, что видят женщины в мужчине.
— Папа! Позволь мне представить тебе мистера Одли, — поспешно сказала Амелия. — Он гостит в Белгрейве. Я познакомилась с ним, когда навещала Грейс в прошлый раз.
— А где Грейс? — поинтересовался Томас. Все остальные были на месте. Казалось, несправедливым, что она отсутствует.
— Вообще-то она в коридоре, — сообщил Одли, с любопытством глядя на него. — Я только что видел ее…
— Не сомневаюсь, — перебил его Томас, прежде чем снова повернуться к лорду Кроуленду. — Итак, вы хотели знать, каковы мои намерения.
— Возможно, сейчас не самое подходящее время, — нервно сказала Амелия.
Томас подавил резкий укол жалости. Она пытается предотвратить выяснение отношений по поводу некоторого уклонения от обязательств, когда правда гораздо хуже.
— Нет, — протянул он, словно действительно размышляя над ее репликой. — Сейчас, возможно, самое подходящее время.
Почему он должен молчать? Что он выгадает от секретности? Почему бы не посвятить их в эту дьявольскую ситуацию?
Тут в дверях появилась Грейс.
— Вы хотели меня видеть, ваша светлость?
Томас удивленно приподнял брови, обведя взглядом комнату.
— Неужели я говорил так громко?
— Лакей случайно услышал… — Она замолкла, махнув в сторону коридора, где, видимо, обретался слуга, склонный подслушивать.
— Входите, мисс Эверсли, — сказал он, сделав широкий жест рукой. — Можете принять участие в этом фарсе.
Брови Грейс озабоченно нахмурились, но она вошла в комнату и заняла место рядом с окном, в стороне от всех остальных.
— Я требую, чтобы мне объяснили, что происходит, — заявил лорд Кроуленд.
— Конечно, — отозвался Томас. — Как неучтиво с моей стороны. Где мои манеры? Должен сказать, у нас в Белгрейве была весьма волнующая неделя, превзошедшая мои самые дикие фантазии.
— В смысле? — коротко осведомился лорд Кроуленд.
Томас одарил его любезным взглядом.
— Полагаю, вам будет любопытно узнать, что этот мужчина, — он небрежно махнул кистью в сторону Одли, — мой кузен. А может, даже герцог. — Он нахально пожал плечами, явно наслаждаясь собой. — Мы не уверены.
Глава 14
Милостивый Боже.
Амелия уставилась на Томаса, потом на мистера Одли, затем снова на Томаса, а потом…
Все повернулись к ней. Почему все смотрят на нее? Разве она что-нибудь сказала? Она сказала это вслух?
— Эта поездка в Ирландию… — начал ее отец.
— Должна определить законность его происхождения, — сказал Томас. — Это будет настоящее приключение. Даже моя бабушка едет.
Амелия в ужасе смотрела на него. Он был не похож на самого себя. Все это было так странно и так неправильно.
Этого не может быть. Она закрыла глаза.
«Пожалуйста, пусть кто-нибудь скажет, что ничего подобного не происходит».
Но тут раздался угрюмый голос ее отца:
— Мы поедем с вами.
Ее глаза широко раскрылись.
— Отец?
— Не вмешивайся, Амелия, — отрезал он, даже не взглянув на нее.
— Но…
— Уверяю вас, — вмешался Томас, тоже не глядя на нее, — мы произведем все исследования как можно быстрее и немедленно сообщим вам результаты.
— Будущее моей дочери подвешено в воздухе, — отозвался лорд Кроуленд довольно запальчиво. — Я должен быть там, чтобы лично ознакомиться с бумагами.
В голосе Томаса прозвучали ледяные нотки.
— Вы полагаете, что мы попытаемся обмануть вас?
Амелия шагнула к ним. Почему никто не обращает на нее внимания? Они что, считают ее невидимой или чем-то незначительным в этой жуткой ситуации?
— Я всего лишь отстаиваю права моей дочери.
— Отец, пожалуйста. — Амелия положила руку на его локоть. Кто-то должен выслушать ее. — Подожди минуту.
— Я сказал, не вмешивайся! — рявкнул он, стряхнув ее руку. Не ожидавшая такой реакции Амелия отшатнулась, врезавшись в стол.
Томас мигом оказался рядом и, схватив ее за предплечье, помог устоять на ногах.
— Извинитесь перед вашей дочерью, — произнес он убийственным тоном.
Лорд Кроуленд опешил.
— О чем это вы, черт побери?
— Извинитесь перед ней! — загремел Томас.
— Ваша светлость, — поспешно сказала Амелия, — пожалуйста, не судите моего отца слишком сурово: Бывают исключительные обстоятельства.
— Никто не знает этого лучше, чем я, — отозвался Томас, не сводя глаз с ее отца. — Извинитесь перед Амелией, — сказал он, — или вам придется покинуть мой дом.
Амелия затаила дыхание. Казалось, они все затаили дыхание, кроме Томаса, который выглядел как древний воин, требующий того, что ему причитается:
— Сожалею, — произнес лорд Кроуленд, смущенно моргая. — Амелия, — он наконец взглянул на нее, — ты же знаешь, что я…
— Знаю, — сказала она, не дав ему закончить. Она знала своего отца, знала, каким снисходительным он обычно бывает.
— Кто этот человек? — спросил он, указав на Одли.
— Сын старшего брата моего отца.
— Чарлза? — испуганно ахнула Амелия. Мужчины, за которого должна была выйти замуж ее мать?
— Джона.
— Того, который утонул в море, любимца вдовствующей герцогини.
Ее отец кивнул, бледный и потрясенный.
— Вы уверены в этом?
Томас только пожал плечами.
— Можете сами взглянуть на портрет.
— Но его фамилия…
— Была Кавендиш при рождении, — сказал мистер Одли. — Я поступал в школу как Кавендиш-Одли. Вы сможете проверить записи, если пожелаете.
— Здесь? — уточнил лорд Кроуленд.
— В Эннискиллене. Я перебрался в Англию после службы в армии.
Отец Амелии одобрительно кивнул. Он всегда мечтал стать военным, вспомнила она. Но он не мог, конечно, унаследовав, графский титул в семнадцать лет и не имея наследника мужского пола. Кроуленд не мог риск путь жизнью последнего графа, пока не произведет на свет сына. В итоге он стал отцом пяти дочерей. Амелия подозревала, что он иногда сожалеет, что не пошел в армию. Для графства результат был бы таким же.
— Я не сомневаюсь, что он наш кровный родственник, — устало сказал Томас. — Остается только удостовериться, что он таковой по закону.
— Это катастрофа, — пробормотал лорд Кроуленд и, подойдя к окну, уставился на лужайку.
Взгляды всех собравшихся последовали за ним. На что еще им было смотреть в притихшей комнате?
— Я подписал брачное соглашение с полным доверием, — сказал он не оборачиваясь. — Двадцать лет назад.
Глаза Амелии расширились. Она никогда не слышала, чтобы ее отец говорил так. Его голос был напряженным, едва сдерживаемым, как туго натянутая струна, дрожащая и готовая лопнуть в любой момент.
Он резко повернулся к ним.
— Вы понимаете? — спросил он. Трудно было сказать, к кому он обращается, пока его взгляд не остановился на лице Томаса. — Ваш отец явился ко мне со своими планами, и я согласился ними, уверенный, что вы законный наследник герцогства. Моя дочь стала бы герцогиней. Герцогиней! Неужели вы думаете, что я отдал бы свою дочь, если бы знал, что вы не более чем… чем…
Его лицо налилось краской и исказилось, пока он пытался сообразить, кем является Томас или кем станет, если претензии Одли подтвердятся. Амелии стало дурно и из-за нее самой и из-за Томаса.
— Можете называть меня мистером Кавендишем, если пожелаете, — сказал Томас с пугающим спокойствием. — Если вы считаете, что это поможет вам свыкнуться с этой мыслью.
Но ее отец еще не закончил.
— Я не позволю обмануть мою дочь. Если не докажете, что вы законный герцог Уиндем, можете считать помолвку расторгнутой.
«Нет!» — хотела крикнуть Амелия. Отец не может так просто разорвать помолвку. Он не может так поступить с ней. Она устремила лихорадочный взгляд на Томаса. Наверняка он должен что-то сказать. Между ними что-то произошло. Они больше не чужие друг другу. Она небезразлична ему. Он будет сражаться за нее.
Но нет.
Ее сердце упало, налившись свинцовой тяжестью.
Он не будет спорить с ее отцом.
Потому что, когда ее мозг достаточно прояснился, чтобы сосредоточиться на его лице, она увидела, что он кивнул и добавил:
— Как пожелаете.
— Как пожелаете, — повторила она, не в состоянии поверить. Но никто не услышал ее потрясенного шепота. Это был шепот женщины, которую никто не замечает.
На нее они не смотрели: никто из них, даже Грейс.
И тут ее отец повернулся к мистеру Одли и указал на него пальцем.
— Если окажется, — заявил он, — что герцог Уиндем — вы, то вы женитесь на ней.
Позже этим вечером и каждый вечер в течение многих недель Амелия оживляла это мгновение в своей голове. Она видела, как ее отец поворачивается и указывает пальцем, слышала его голос, видела шок на лицах собравшихся, видела ужас мистера Одли.
И каждый раз, когда снова прокручивала эту сцену в уме, она что-нибудь говорила: что-нибудь умное или что-нибудь резкое, а может, что-нибудь остроумное или что-нибудь возмущенное.
Но всегда она говорила.
Однако в реальности она ничего не сказала, ни слова. Собственный отец пытался навязать ее мужчине, которого она не знала, в присутствии людей, которых она знала, а она… ничего не сказала.
Она даже не ахнула. У нее было такое чувство, словно ее лицо окаменело, как у какой-нибудь жуткой горгульи, застывшей в вечной муке.
Но она не издала ни звука. Отец, возможно, гордился ее поведением. Никаких женских истерик с ее стороны не было.
Мистер Одли казался не менее потрясенным, но овладел собой гораздо быстрее, пусть даже у него вырвалось:
— О нет.
Амелия думала, что ее стошнит.
— Женитесь, — произнес ее отец предостерегающим тоном. Амелия знала этот тон. Он не часто прибегал к нему, но никто не решался перечить ему, когда он говорил подобным тоном. — Вы женитесь на ней, даже если мне придется препроводить вас к алтарю под дулом пистолета.
— Отец, — сказала она дрогнувшим голосом, — ты не можешь этого сделать.
Но он не обратил на нее внимания. Наоборот, он сделал еще один яростный шаг к мистеру Одли.
— Моя дочь помолвлена с герцогом Уиндемом, — прошипел он, — и выйдет за него замуж.
— Я не герцог Уиндем, — возразил Одли.
— Пока, — парировал отец. — И возможно, никогда им, не станете. Но я намерен проследить, чтобы истина была установлена. И позабочусь о том, чтобы моя дочь вышла замуж за того мужчину, за которого следует.
— Это безумие! — воскликнул мистер Одли. Он был заметно расстроен, и Амелия чуть не рассмеялась от иронии происходящего. На это стоило посмотреть, чтобы мужчина пришел в такую панику от одной только мысли о женитьбе на ней.
Она посмотрела на свои руки, наполовину ожидая увидеть фурункулы или полчища саранчи, ползущей через комнату.
— Я даже не знаю ее, — заявил мистер Одли.
На что ее отец ответил:
— Подумаешь, проблема!
— Вы сошли с ума! — выкрикнул мистер Одли. — Я не собираюсь жениться на ней.
Амелия закрыла ладонями лицо. Ее голова кружилась. И она не хотела поддаваться слезам ни за что на свете.
— Прошу прощения, леди Амелия, — пробормотал Одли. — Ничего личного.
Амелия нашла в себе силы кивнуть — не слишком грациозно, но хотя бы любезно. Почему никто не обращается к ней? Почему никто не спрашивает ее мнения?
Почему она не в состоянии постоять за себя? У нее было такое ощущение, словно она наблюдает за всем происходящим издалека. Она может кричать, вопить, но никто не услышит ее.