Глава 1
«Неужели эта громадная стальная коробка способна оторваться от земли?» – вопрос риторический. Конечно же, способна, вот только страх, несмотря на осознание очевидного, всё равно не отпускал. Борис сжимал подлокотники кресла, с тревогой осматриваясь по сторонам. Полностью заполненный пассажирами ТУ-154 взревел моторами, готовясь к взлету, и молодой человек, летевший впервые в жизни, испытывал вполне естественное волнение.
Если бы не конечная цель его путешествия, Боря, возможно, так никогда бы и не решился доверить свою жизнь стальной птице. Целый год он откладывал деньги, чтобы купить билеты туда и обратно, с тех самых пор, как у него появилось желание ввязаться в авантюру под названием «Танцевальный проект». Телевизионное шоу – яркое, стильное, будоражащее душу – захватывало его целиком всякий раз, когда удавалось посмотреть ролики прямых эфиров, выложенные в Интернет. К сожалению, проходило оно в другой стране, и чтобы попасть на кастинг, нужно было преодолеть не одну тысячу километров.
Борис был танцовщиком. Причем, стал им вопреки воле родителей. Мальчик из маленького городка, где все друг друга знали – подумаешь, всего каких-то двадцать тысяч населения – мечтал не о том, что вырастет и станет знаменитым футболистом, боксером или, на худой конец, пожарником, а… танцором.
Когда отец услышал от единственного одиннадцатилетнего сына, что тот хочет заниматься в танцевальной студии в областном центре, тратить на дорогу в одну сторону больше часа в раздолбанной маршрутке, в жару и холод, в будни и на выходных, чтобы дрыгаться и трястись под музыку, у него попросту пропал дар речи. Он работал автомехаником, целый день крутил гайки, чинил электропроводку, заряжал аккумуляторы, менял покрышки на колесах и снисходительно общался с водителями-неумехами, которые купили дорогие и не очень авто и при этом не знали, с какой стороны подойти к домкрату.
«Потрясающая новость» имела еще одну сторону – за занятия нужно было платить. Глава семейства отреагировал так же, как любой среднестатистический отец, чьё дитя решило маяться дурью, – у него невольно вырвалось: «Б…ть…». Но, глядя на вытянутые лица жены и сына, он спохватился и более доходчиво припечатал: «Нет!».
Деньги все же пришлось дать. Отец скрипел зубами, рискуя перемолоть их в крошку, но каждый месяц обреченно отстегивал несколько купюр, оставлял их на кухонном столе для Бориса и, ни слова не говоря, разворачивался и уходил. Надежда на то, что сын одумается, перегорит или переключится на другое занятие, не оставляла, а перекрыть финансовый кислород единственному и долгожданному ребенку не позволяла совесть. Не приняв позиции настойчивого подростка, родитель все дальше и дальше эмоционально отдалялся от сына. Раньше он мечтал, что научит наследника своему ремеслу, даст профессию в руки, чтобы со спокойной совестью считать свою жизненную миссию выполненной. У простого работяги не укладывалось в голове, что кто-то сознательно готов положить свою жизнь на то, чтобы ровно тянуть носок, крутить пируэты и оттачивать мастерство прыжка.
Годы шли, но надеждам отца так и не суждено было сбыться. Борис отдавался занятиям с необычайным упорством и целеустремленностью. Кто бы мог подумать, что в этом щуплом светловолосом парнишке с мечтательными голубыми глазами и простодушным выражением лица может скрываться такая страсть. Его не пугали репетиции, приносившие с собой усталость, судороги в икроножных мышцах и периодически возникающее желание забросить все к чертовой матери, когда приходилось заклеивать пластырями кровоточащие мозоли. Он мог часами оттачивать связки, добиваясь идеального исполнения. Никто не должен был догадаться о том, каких трудов стоила та легкость и невесомость танцора, с которой он двигается на сцене.
Разбить стереотип о слабости и никчемности танцовщиков в первую очередь для отца стало для юноши задачей номер один после того, как он невольно подслушал разговор, вернувшись с занятий раньше времени. Приятели отца засели на кухне, провожая Старый год, и раз за разом поднимали рюмки с водкой под селедочку и малосольные огурцы. Они насмехались над его родителем из-за того, что единственный сынок подался в балеруны, будет скакать в обтягивающих колготках по сцене, и на него будут пускать слюни пидоры, потому что: «Нормальные люди в тиатры не ходють, Петрович!». Они хлопали отца по плечу, а тот с каждой выпитой рюмкой мрачнел все больше и больше.
Борис тихонько прошмыгнул в комнату и залез с ногами в свое в любимое кресло. В горле стоял ком, мешая нормально дышать. Было жалко отца, над которым глумились мужики. И все из-за него, единственного сына. И в то же время было страшно. Отец и так считал его пропащим, раз не смог отвратить от танцев, слава Богу, хоть физическую силу не применял – мать бы не допустила. Она единственная всегда была на стороне сына, поддерживала и понимала. Женщина одинаково любила своих мужчин, но примирить две совершенно противоположные точки зрения не могла. Когда пришла пора выбирать ВУЗ для поступления, и сын подал документы в университет культуры и искусств на факультет классической и современной хореографии, отец поставил вопрос ребром и отказался поддерживать его материально. Бориса это не испугало. Никто, кроме, разве что, таких же одержимых танцем, не мог понять, что двигало стремлениями парнишки.
Поступив в университет, оставив за плечами уютный родительский дом, Борис окунулся в среду, изобилующую творческой ревностью и завистью, полную интриг. Его считали везунчиком, баловнем судьбы, думали, что ему все легко дается, и не хотели замечать, каким трудолюбивым, целеустремленным и сосредоточенным он был. Так получалось, что пока другие наслаждались вольной студенческой жизнью, он пахал в репетиционном зале до седьмого пота. Преподаватели хвалили его упорство и поощряли стремление учиться. Классический танец, современный, джаз-модерн, контемпорари – в этом Борис был лучшим. Прыжки, выполняя которые он, казалось, зависал в воздухе на несколько секунд, вступая в борьбу с законами гравитации, вызывали жгучую зависть у мужской половины группы и восхищение у женской.
Он не выставлял напоказ свое честолюбие и амбиции, но поступки говорили сами за себя. Лучший ученик в студии, лучший студент на факультете хореографии, первые места на разных конкурсах и фестивалях. Глубоко запрятав обиду на отца, который так и не смирился с выбором сына, Борис стремился доказать окружающим, и, в первую очередь, самому себе, что не ошибся в выборе.
Еще на первом курсе Борис начал наращивать мышечную массу, немного стыдясь своей щуплой фигуры. Он не мог похвастаться выразительными глазами, мужественными чертами лица, шикарной шевелюрой – его светлые волосы всегда торчали в разные стороны, как солома, поэтому приходилось коротко стричься. Но вот придать рельеф телу ему было под силу. Регулярное посещение тренажерного зала принесло в награду кубики пресса, развитую мускулатуру груди и сильные руки, способные выдержать самые сложные поддержки с партнершами.
При поступлении ему дали место в общежитии, хорошая учеба принесла повышенную стипендию, но на жизнь в губернском большом городе этого явно не хватало. Мать, как могла, отрывала от своей скромной зарплаты педагога и репетитора пару тысяч и втайне от отца посылала ему, но долго сидеть на материнской шее Борис не мог себе позволить и искал приработок, где только возможно. Раздавал флаеры на улицах, помогал коменданту общежития, чтобы снизить оплату за проживание, со второго курса начал участвовать в спектаклях в местных театрах, куда приглашали способных студентов в массовку или в кордебалет. Входил в состав ансамбля современной и классической хореографии при университете и не отказывался от гастролей или выступлений, приносивших не только скудный доход, но и опыт.
Амбиции – дело хорошее, но когда тебя зовут подзаработать в ночной клуб, где тусуется молодежь, чтобы танцевать на платформе, обещая за одну ночь гонорар в половину стипендии, отказываться неразумно. Бориса позвала с собой Нелли, легкомысленная блондинка, студентка четвертого курса, когда узнала, что один из танцоров заболел и не сможет выйти на работу.
Помощник менеджера, отвечающий за персонал, невысокий, шустрый брюнет с выразительными серыми глазами в стильных очках, встретил новичка не очень приветливо. Заболевший танцор был его любимчиком. Объяснил особенности работы: танцевать на возвышенности, как другие парни и девчонки, и не обращать на толпу никакого внимания, не путать это место со стрип-клубом – деньги в штаны никто совать не будет и приват-танцы заказывать тоже. От этих слов Борис совсем смутился, чем довел Артура почти до умиления. Надо же – занесло такого неиспорченного юношу, еще не разучившегося краснеть, в их края. А когда Борис снял футболку, чтобы на его торс нанесли спреем искусственный загар, понял, что рано записал студента в вынужденную, но временную замену. В кожаных брюках, с оголенным торсом, с уложенными назад с помощью геля волосами Борис совершенно преобразился. Перед Артуром стояло живое воплощение греческого бога. Развитая мускулатура, выразительное лицо... Куда только подевалась провинциальная наивность и простота?
Пошептавшись с Нелли, уже готовившейся к выходу, помощник менеджера выяснил, что постоянной девушки у Бори нет, а нравятся ли тому парни, решил выяснить уже самостоятельно. Ответ на этот вопрос не заставил себя ждать. Пока юный студент две недели заменял выбывшего из строя танцора, Артур успел показать Борису весь спектр своих умений и помог осознать, что секс с парнями может быть так же хорош, как и с девушками.
Получив диплом, Борис выбрал для работы местный театр современного искусства и переселился в общежитие для артистов в комнату с двумя соседями-холостяками. Через год, помотавшись по гастролям, устав от безденежья, он задумался о том, что нужно что-то менять в своей жизни, иначе так и застрянет навсегда в провинциальном театре и в этом общежитии, безо всяких перспектив на будущее. Ехать в Москву или Санкт-Петербург обивать пороги именитых театров было страшно – это как прыжок в неизвестность.
Идею принять участие в телевизионном шоу подбросил Артур. Время от времени он предлагал Борису работу в клубе, если была такая возможность. Ну, и себя в качестве бонуса.
– Ну, скажи, что ты теряешь?! – кипятился Артур, пытаясь подбить нерешительного Бориса к активным действиям. – Ответь мне, что? Престижную работу?
Он показал в воздухе двумя согнутыми пальцами обеих рук движение, обозначавшее кавычки.
– Да к черту такую работу, когда на ваши выступления ходят три калеки и влюбленные в местных «звезд» дамы бальзаковского возраста. К тебе с неприличными предложениями такие уже подкатывали? – поинтересовался змей-искуситель, заглядывая Борису в глаза.
– Нет, только ты.
– Это хорошо, – кивнул Артур и притворно вздохнул, – боюсь, что как только твой светлый лик окажется на голубых экранах, от поклонниц у тебя отбоя не будет.
– Как же, – с сарказмом возразил Борис, – ты же прекрасно знаешь, что когда я сильно волнуюсь, начинаю заикаться. Распугаю всех будущих фанаток.
– Тоже мне проблема – танцуй молча. Это танцевальный проект, а не музыкальный. Шоу довольно раскрученное, объявили кастинг уже седьмого сезона. Так что, ноги в руки и вперед – штурмовать танцевальный Олимп. Я смотрел несколько выпусков, многие с тобой даже рядом не стояли. Засветишься, станешь известным, а там уже можно будет помечтать и о более интересной и престижной работе.
Артур ободряюще похлопал Бориса по плечу и отправился на обход клуба перед открытием, напевая на ходу что-то из репертуара «Би-2»:
– Большие города, пустые поезда, ни берега, ни дна – всё начинать сначала…
Глава 2
Утреннее приземление в Днепропетровске прошло гладко. Неприятные ощущения от взлета и посадки, когда закладывало уши, а тело центробежной силой вдавливало в кресло, не шло ни в какое сравнение с впечатлениями от полета. Борису досталось место у иллюминатора, и, глядя с невероятной высоты на землю, поделенную на аккуратные квадраты и прямоугольники, местами перерезанные лентами рек, он испытывал ни с чем не сравнимый восторг. Но самым красивым и удивительным было небо. Когда самолет взмывал над облаками, оно казалось бескрайним морем, перевернутым вверх ногами.
Кастинг должен был состояться в клубе «Dan Dance Complex» на улице Лермонтова. До начала оставалось еще больше шести часов, и у Бориса было в запасе время, чтобы успеть добраться до города, разыскать клуб и даже пообедать до кастинга. Но самое главное – кофе. Была у Бориса такая зависимость – каждое утро и иногда после обеда принимать в качестве допинга необходимую организму дозу кофеина.
Автобусом от аэропорта до центра города он добрался без проблем, зашел поменять деньги, а дальше, чтобы не заблудиться в паутине улиц мегаполиса, поймал такси. Подъехав к клубу, Борис заметил на фасаде баннер о старте танцевального проекта, отозвавшийся в нём предвкушением и адреналиновой встряской. Он вошел в вестибюль и направился к группе молодых людей, регистрировавшихся для участия в кастинге. Получил анкету, где нужно было заполнить графы с личными данными, отказ от претензий в случае получения травмы, а также – разрешение на использование фото и видеоматериалов. Этот пункт был обязательным.
И вот тут выяснилось самое главное: в этот день проводился всего лишь предкастинг. То есть, съемка велась одной камерой в репетиционном зале, а вместо судей, которых он привык видеть в телевизионных роликах, – продюсер и редакторы проекта. Настоящий кастинг, тот, что будут показывать в эфире, состоится только через два месяца и при условии, что его кандидатуру сегодня посчитают достойной дальнейшего участия. И всем было наплевать на то, как долго и со сколькими пересадками он добирался сюда из сибирской глубинки.
Эта новость оглушила его и стала настоящим шоком. Борис смотрел на девушку-редактора, что-то толковавшую ему о правилах проекта, но думал только о том, каким нужно было быть идиотом, чтобы решится на подобную авантюру. Он нашел для себя свободное кресло в холле, чтобы успокоиться и перестать выдавать самому себе мысленные трехэтажные эпитеты за необдуманный поступок.
– Ты чего сидишь как истукан? Разминайся, а то потянешь связки, – раздался рядом мужской голос.
Борис повернул голову, чтобы рассмотреть того, кто растолковывал ему прописные истины. Высокий темноволосый парень с ассиметричной челкой, закрывавшей ему правый глаз, расположился на соседнем кресле и доставал из сумки одежду для выступления. Он улыбался, демонстрируя кривые верхние зубы; немного скошенный нос с горбинкой, выдавал в нем любителя кулачных боев.