Он сглотнул и тревожно подумал о том, где сейчас Гарри и все ли с ним хорошо. Он должен был так же помогать эвакуировать английские и французские войска, и ему так не хотелось, чтобы среди мертвых людей оказался и его возлюбленный.
Они резко затормозили, но не глушили мотор. Луи пришлось заглянуть к водителю и узнать, что случилось.
— Там человек, кажется, он еще дышит.
Томлинсон схватил свой чемодан и спрыгнул на землю. Нога все еще болела, но он привык игнорировать ее в особо опасных ситуациях. Луи сел рядом с солдатом и тут же проверил пульс. Еле заметный, но он был, мужчина был еще жив и даже пытался говорить. Он кашлял кровью, пытаясь пошевелить пальцами, и Луи попросил его не двигаться, пока накладывал ему жгут на бедро и перевязывал разбитую голову. Вместе с водителем они уложили его в машину рядом с другими ранеными, как тут они услышали тихое кряхтение. Солдат указывал в сторону реки и просил посмотреть там.
— Поехали. Может, там тоже есть раненые, — кивнул Луи, чувствуя, как нарастает в груди неприятный липкий страх. Он уже видел это место, хотя проезжал тут впервые, и едва не потерял сознание, когда вся поляна была залита кровью и полна трупов.
Грузовик был перевернут и дымился, а под ним, раздавленный, лежал пожилой мужчина. Луи аккуратно переступал через тела, склоняясь над каждым, пытаясь обнаружить признаки жизни, но все напрасно. Врач внимательно всматривался в лица и облегченно выдохнул, не найдя среди них никого знакомого. Все были мертвы, поэтому они по рации сообщили другому грузовику, где они находились и подождали, чтобы забрать погибших солдат. Среди них было много и фашистских военных, и Луи с гордостью подумал о том, что ребята погибли не просто так, а помогая эвакуировать товарищей и сражаясь до последнего вздоха. После того, как последний труп был погружен в машину, а совсем недалеко они нашли еще одного едва дышавшего старика, они как можно скорее отправились в госпиталь, чтобы не дать выжившим умереть.
***
Смывая с рук кровь, Луи с неприязнью смотрел на свое отражение в красной воде. Он только закончил извлекать пули из одного совсем еще молодого мальчика, которому было не больше семнадцати лет. Ему просто чудом повезло, что ни один выстрел не задел жизненно важные органы. Томлинсон впервые такое видел и молился, чтобы родившемуся в рубашке парню так же продолжало везти.
Его халат уже давно перестал быть белым, постоянные пятна крови уже не отстирывались, но возможности сменить его тоже не было. Это был для него тяжелый день. Ему никогда не приходилось оперировать и перевязывать сразу столько солдат. И он не уставал благодарить сестер за помощь. Просто иногда он забывал, что не один, что его окружают любящие и ценящие его люди.
Юноша набрал себе в поднос уколов с антибиотиками и вновь залез в шкаф с лекарствами, сразу доставая для некоторых обезболивающее. Он слышал, как хлопнула входная дверь, но не стал оборачиваться до тех пор, пока вошедший не остановился позади него.
— Здравствуйте, чем могу помочь? — спросил главный врач и взял в руки шприцы, надеясь, что не задержится тут надолго.
Перед ним стоял небольшого роста крепкий солдат, он прятал руки в карманах и что-то там перебирал, пытаясь правильно подобрать слова.
— Мне нужен мистер Томлинсон. Мне сказали, что он работает в госпитале, — четко произнес мужчина.
Луи кивнул и приготовился его слушать.
— Я был в машине, когда в лесу мы нашли раненых солдат. — Врач кивнул, нахмурив брови: ему это не нравилось. — Вы уехали, а мы продолжили осматривать местность вокруг. И нашли еще некоторых мужчин.
Сердце Луи болезненно сжалось, но он продолжил слушать, хотя руки так сильно дрожали, что держать поднос было непростой задачей.
— Все оказались мертвы. На одном мы нашли крестик, на котором выгравировано ваше имя. У молодого человека не осталось родственников, поэтому было решено сообщить вам. Сержант Гарри Стайлс мертв.
Поднос с громким звоном упал на пол, и несколько шприцов покатились к пыльным сапогам солдата.
Луи не моргая смотрел в его карие глаза и, казалось, даже не дышал.
На шум прибежала Мари, но смотреть на побелевшего друга спокойно она не смогла, сразу поняла, что произошло, и боялась сделать неверное движение. Все ждали, когда врач моргнет или хоть что-то скажет, но он стоял неподвижно, пока не задрожал от беззвучных рыданий.
— Этого не может быть. Вы ошиблись, — хрипло ответил ему юноша.
— Мы нашли его металлический жетон. Ошибки быть не может, мистер Томлинсон.
— Вы ошиблись! — уже громче повторил юноша. — Он не мог умереть. Он обещал вернуться!
И он тут же сел на пол, схватившись за волосы, словно пытался их все себе выдрать.
Существует распространенный стереотип, что мужчины не плачут, потому что это стыдно. Нет, это не стыдно. Это показатель того, что ты живой, что в тебе есть эмоции, даже если ты вынужден казаться сильным и несокрушимым. Любой может сломаться, это не зависит от половой принадлежности, возраста или расы. Ты просто чувствуешь все так же, как и любой другой человек, и бессмысленно вешать на каждого глупые ярлыки.
Но Луи не плакал. Он хрипел и срывался на гортанный рык, а потом скулил, как раненое животное. Он хотел забыть слова солдата. И вернуться в прошлое, чтобы заставить себя самому осмотреть лес вокруг от места кровавой расправы над английскими и французскими солдатами. Он должен был сам найти Гарри. Возможно, тот был еще жив, хотя бы в те самые минуты. Он бы смог его спасти.
— Встаньте, мистер Томлинсон, — тихо позвал его мужчина и присел на корточки рядом, поддерживая главного врача за руки. — Жизнь на этом не заканчивается.
— Откуда вы знаете? — спросил юноша и посмотрел на него красными от слез глазами. — Откуда вы знаете, когда началась и закончилась моя жизнь?
— Я знаю только то, что вы должны взять себя в руки и помогать другим солдатам. Они умрут без вашей помощи, — он крепче сжал его руки.
— Но он обещал, — всхлипнул Луи.
— Иногда обстоятельства решают все сами за нас, — опустил взгляд мужчина и помог Томлинсону подняться.
— Я хотел бы сам осмотреть тело, если можно.
Солдат кивнул и отпустил руки, спрятав их в карманы. Он вытащил оттуда серебряный крестик и вложил в аккуратные маленькие ладони. Мари подошла к другу со спины и мягко обняла его, шепнув на ухо о том, что она может пойти с ним, если он хочет. Но Луи не хотел. Он должен был сам, один. Он справится.
— Все будет хорошо, — девушка крепче сжала объятия и забрала у него белый халат. — Иди, мы справимся без тебя.
***
Луи никогда не было так страшно находиться среди трупов. Он привык видеть их каждый день, но не тогда, когда умирали дорогие сердцу люди.
Ему сказали, что хоронить солдат будут в одной могиле всех вместе завтра утром, поэтому разрешили прощаться с Гарри столько, сколько потребуется.
Юноша немного замялся на пороге, а потом медленно пошел, сглатывая ком в горле. Ему беззвучно указали вправо на накрытое тканью тело, и Луи, хромая, подошел к нему. Ему не хватало смелости сразу взглянуть на Гарри, поэтому он просто наклонился над ним и достал холодную измазанную кровью и землей руку. Он сжал ее и переплел пальцы, но в ответ не получил никакой реакции. Он рисовал на ней круги, но мужчина как был неподвижен, так и остался. Луи приложил два пальца к запястью, пытаясь нащупать пульс, но его не было. Только остывшая кожа рук, которые еще вчера любили его всю ночь.
Томлинсон зажмурил глаза и стиснул зубы, стаскивая с тела скрывавшую его ткань. Он досчитал до трех и тут же открыл глаза, пытаясь прийти в себя от увиденного.
Перед ним лежал молодой человек, возможно, лет двадцать, не больше. Его волосы так же волнились, как и у Гарри, но это был не он. Точно не он. Слишком тонкие губы, крупный кривой нос, шрам над правой бровью. Если его тоже звали Гарри Стайлс, то это был не тот.
Ноги Томлинсона подкосились, и он упал на землю, продолжая держать неизвестного юношу за руку. Это не Гарри, не его Гарри. Он закрыл глаза и улыбнулся, чувствуя, как зарождается в груди теплый огонек надежды.
— Все в порядке? — спросили у него, и Луи обернулся, напугав своей реакцией мужчину.
— Это не Гарри. Понимаете? Это не мой Гарри, — причитал он, вновь хватаясь за волосы. Его голова касалась свисавшей руки трупа солдата, а по щекам текли слезы, но ему было не так важно, откуда у этого человека нашли его крестик и жетон с именем его любимого. Главное, тот не среди горы трупов. И, возможно, он жив.
***
Вода приятно холодила обгоревшую кожу. Он не чувствовал правой части тела, но это было не так важно. И почти не чувствовал боли, только странный покой. Гарри думал, что умер, потому что не могло быть все так безразлично, но он жил.
Несколько рук подняли его из реки и уложили на траву. Он не слышал, о чем разговаривали эти люди, он вообще ничего не слышал, но видел. Видел синее небо над головой и зеленую листву, лицо молодой девушки в белом халате, которая что-то его спрашивала. Он не мог разобрать слова по губам, поэтому вновь закрыл глаза. Она приложила пальцы к его шее и проверила пульс. Все-таки живой.
Последнее, что помнил Гарри, как пал рядом с ним его товарищ, как в светлых глазах все еще горел огонек жизни, но он просто упал на колени и повалился на бок. И тогда все смешалось вокруг него, он действовал на инстинктах, пока в его грудь не попало несколько пуль. Его кто-то звал по имени, но он не слышал, просто падал назад на спину в быстрые воды реки. Кто-то схватил его за ворот куртки, но сорвал с шеи крестик, подаренный Луи и жетон с его именем. Что же, если его все-таки найдут, никто не будет знать, откуда он и как его зовут. Возможно, это и к лучшему. Он такой же, как и другой солдат, и ему, похоже, было суждено умереть так глупо и бессмысленно. Небо над ним было светло-голубым, без единого облачка, и почему-то он вспомнил о глазах Луи в их первую встречу. Они были такого же цвета. И потом его накрыло волной и понесло течением куда-то в неизвестном направлении.
Теперь же его вновь куда-то несли. Его тело не слушалось его, он не мог даже пошевелить пальцами, хотя нет, левая сторона все еще чувствовалась, и ему стоило больших усилий схватить за руку шедшую рядом девушку.
Он беззвучно открыл рот и тут же закричал, потому что к нему резко вернулось ощущение реальности. Он слышал, он видел, он чувствовал боль в теле и боль глубоко внутри. Он жил.
— Все хорошо, Гарри, все хорошо, — повторял знакомый женский голос, но он не мог вспомнить, кому он принадлежал. — Аккуратно уложите его в машину. У него обгорело больше половины тела, старайтесь как можно меньше прикасаться к нему, — отдавала четкие указания девушка.
Она вновь проверила его пульс, словно думала, что он вдруг перестанет дышать. Но лучше бы он действительно сейчас умер, потому что он не знал, за какие грехи сейчас так мучился.
— Вчера сказали, что ты умер. Луи не верил, но он так плакал, — продолжал он слушать ее голос и все сильнее сжимать ей руку. — Он ходил смотреть труп, но оказалось, что у того юноши неизвестно откуда оказались твои вещи.
Гарри захрипел, и из его рта полилась вода и кровь, и девушка его немного наклонила, чтобы он не захлебнулся. Луи думал, что он погиб. А он жив. Гарри же не мог умереть. Он обещал.
Стайлс постарался втянуть воздух через нос, но ничего не получилось. Он чувствовал себя беспомощным, ни на что больше не способным, но нужным и важным. Его ждут. И это заставляло его сердце биться дальше.
Он продолжал хрипеть от боли и смотреть наверх. Зеленая листва сменилась темными грозовыми тучами, а потом и темнотой внутри машины. Гарри не знал, как так может быть, чтобы яркое синее небо резко стало почти черным. И снова свежий воздух, такой прохладный, и ледяные капли по обожженному лицу, приносившие облегчение. Он как мог приоткрыл губы и ловил ртом дождь, и ему вновь захотелось жить.
Его несли аккуратно, стараясь не навредить еще больше и не причинить боли. Гарри всего на секунду закрыл глаза, как почувствовал знакомый запах лекарств. Кто же знал, что однажды он придет сюда не на свидание к Луи, а как очередной его пациент.
Его уложили на жесткую кушетку. Теперь он знал, что они отвратительны, а самая лучшая постель в мире — та, в которой он однажды проснулся с Томлинсоном.
Он не мог открыть глаза, сил не было даже дышать, но он продолжал пропускать воздух через легкие. Вдалеке Гарри слышал чужие незнакомые голоса. Они смешались в один сплошной гам, что давил со всех сторон. Он так хотел бы всего этого не слышать. Ему нужен был покой. И если не вечный, то хотя бы на несколько часов.
***
— Лу, — позвал его тихий женский голос, и сухая морщинистая рука легла ему на плечо. — Лу, иди поспи.
Не размыкая глаз у постели самого дорогого для него человека, главный врач отрицательно покачал головой и все же посмотрел на пожилую женщину.
— Все хорошо, спасибо.
— Я посижу с ним. Иди, тебе нужен отдых. Ты весь день на ногах, а потом еще операция.
Но Томлинсон снова отказался. Ему не нужен отдых. Ему нужен живой и здоровый Гарри. И если сейчас он дышит, то Луи сделает все возможное, чтобы поставить его на ноги.
Когда солдата нашли прибитого к берегу и привезли к ним в госпиталь, он едва ли не потерял сознание. Он бросил все дела, к больным, что ждали смены повязок, он приставил других сестер, потому что оперировать Гарри должен был только он и никто другой. И теперь молодой человек отдыхал, а Луи сидел рядом с ним на неудобном табурете, сняв давивший протез. Его голова покоилась на чистых простынях совсем рядом с поднимавшейся грудью. И ему так хотелось к нему прикоснуться, но он боялся, что это всего лишь сон, что Стайлс действительно умер, а это совсем другой солдат. Но нет, все те же родные черты лица, только скрыты под белыми бинтами.
Ожоги были не такими страшными, как у других, только кое-где кожа вздулась волдырями. Если правильно ухаживать, а Луи в себе не сомневался, полученные травмы не смогут изуродовать это красивое лицо. Но даже если от Гарри остался все еще дышавший уголек, он бы его никогда в жизни не бросил.
Луи шмыгнул носом и слизал с уголка губ соленую каплю. Большим пальцем он мягко поглаживал здоровый участок кожи на руке солдата, чтобы не навредить ему еще больше. Он наклонился и поочередно поцеловал каждый палец, все еще сжимая ладонь. Он хотел еще чем-нибудь ему помочь, но сделал все, что было в его силах. Томлинсон должен был вернуться к другим больным, но не мог отойти от постели Гарри и сказал другим звать его, только если без него никто справиться не сможет. Никто не винил в таком поведении Луи, все прекрасно все понимали и жалели его. И никто не хотел оказаться на его месте: сначала потерять всю семью, потом узнать о смерти возлюбленного, но найти его живым и покалеченным до конца жизни, — хотя с замиранием сердца ждали очередных писем от своих же родных.
Томлинсон проснулся от яркого света, лившегося из окна. Он так и уснул, лежа головой на простынях, сжимая руку Гарри и держа верхнюю сторону ладони у своих губ. Он выпрямил затекшую спину и размял шею, потер глаза и закатал брюки, чтобы вновь надеть протез. Ему нужно было сделать уколы и поменять повязки.
Гарри все так же мирно спал. Луи еще раз посмотрел на его лицо, на короткие оплавившиеся ресницы и ушел к шкафу с лекарствами. Вместе с другими сестрами он быстро закончил обход, выпил чашку чая с кусочком хлеба и вновь сел рядом с солдатом. Он вытер с кончика носа щекотавшую каплю и положил голову на край подушки, легонько поглаживая любимого по щеке. Он оставил почти невесомый поцелуй на скуле и снова молча и неподвижно сидел рядом весь день, уходя только на обход.
Так прошло несколько дней. Луи хотел отправить телеграмму в город, чтобы некоторых больных забрали, но не мог отойти от койки Гарри ни на шаг. Он знал, что тот скоро откроет глаза, поэтому не мог пропустить такое.
Это случилось после обеда во время тихого часа. Томлинсон все так же поглаживал большим пальцем руку Стайлса и несильно сжимал ее. Носом он касался его виска, а губами — скулы и что-то тихо шептал ему. Никто не слышал, только видел, как беззвучно шевелились губы врача. Возможно, он просил того прийти в себя, может, он просто молился. Никто не знал и просто проходил мимо.