Лили попыталась увернуться.
— Ты боишься меня, Лили?
— Нет. — Она постаралась овладеть собою и независимо тряхнула головой, думая, что выглядит довольно смешно в этом длинном мундире. — Я знаю, что ты не причинишь мне зла и не станешь силой принуждать к тому, чего я бы не захотела.
— Ну так в чем же дело? — спросил он, протягивая к ней руки.
— Меня пугает власть, которую ты возымел надо мною, — пояснила Лили. — Временами мне кажется, что ты способен заставить меня делать все, что захочешь.
— Лили, но ведь это неправда, — возразил Калеб, привлекая ее к себе. — И разве тебе до сих пор не ясно, что ты тоже обладаешь надо мною той же самой властью?
— Нет, этого не может быть, — отвечала Лили, не в силах удержать слез. — То, что сделала я, может любая женщина, которая встретится с тобою.
— Это вовсе не так.
— Нет, это так, — прорыдала она, прижимаясь лбом к его плечу.
Калеб взял в ладони ее лицо и принялся вытирать ей слезы, струившиеся по щекам. Лили зажмурила глаза, и он нежно поцеловал их.
— Лили, послушай меня. То, что я чувствую к тебе, я не испытывал ни к одной женщине. Никогда.
— Но почему? — недоумевала она, обняв его за плечи. — Почему этой женщиной оказалась именно я?
— Потому что ты красавица, — отвечал он, легонько целуя ее в губы, — потому что у тебя сильная натура, потому что когда-то ангел записал в свою книгу твое имя, потому что я… не знаю почему, Лили. И это не имеет никакого значения для меня.
Лили тронули слова Калеба, но она все еще сомневалась, не решил ли Калеб попросту воспользоваться ею. Несмотря на невинность, хранимую ею вплоть до вчерашней ночи, она знала, что мужчины готовы наговорить что угодно, лишь бы заставить женщину улечься с ним в постель, тем более такие типы, как Калеб.
— Ты прав. Это не имеет значения, поскольку ты намерен навсегда остаться в армии, а я буду возделывать свою землю.
— Ты просто маленькая идиотка, — отвечал Калеб с неприкрытой досадой. — Неужели ты думаешь, что тебе удастся возделывать свои поля, защищая их при этом и от мятежных индейцев, и от грабителей с большой дороги, и еще и своими руками построить себе дом?
— Может, мне и не придется делать все своими руками, — возразила уязвленная до глубины души Лили. — Может быть, я повстречаю в форте Деверо солдата, который тоже хотел бы стать фермером. Мы поженимся с ним, и я не буду одинока. — И она направилась было к коляске, но Калеб схватил ее за руку и заставил вернуться.
— Ты — моя, — прошипел он, стиснув свои чудесные белые зубы. — И я убью любого мужчину, который посмеет протянуть к тебе руку.
— Я не твоя!
— Моя, — повторил Калеб. — И я убедился в этом не далее как прошлой ночью.
Лили оскорбилась до глубины души. Он относится к ней, как к своей собственности, словно она — это кусок земли, на которую он заявил свои права.
— Я уже сказала тебе, что прошлой ночью произошла ошибка!
Одним ловким движением он развернул ее так, что она прижалась к нему спиной. Лили разозлилась, но не испугалась. Она понимала, что Калеб не причинит ей зла.
— Что ты делаешь? — возмутилась она.
Не выпуская Лили из своих железных объятий, Калеб положил руки ей на грудь. Ее соски немедленно ответили самым откровенным и предательским образом на его прикосновения.
— Я предоставляю тебе доказательства, — прошептал он, скользя губами по ее шее.
— Калеб Холидей, сейчас же отпустите меня! — потребовала Лили, но ее слова не возымели на него никакого действия.
— Ну, хорошо, — ехидно произнес он, слегка освободив ее, хотя пальцы по-прежнему гладили ее грудь. — Уходи, Лили. Ступай куда хочешь.
Как это ни казалось унизительно, но Лили почувствовала, что не в силах тронуться с места. То, что он делал с нею, было так прекрасно, отвечало самым интимным, глубоким порывам ее естества, столь же древнего, как этот мир.
— Ступай же, — повторил он, и Лили почувствовала, что его рука скользнула под подол ее юбки. — Уходи, Лили.
— Будь ты проклят, — выдохнула она. Порыв холодного ветра охватил бедра, выглянувшие из-под поднятых Калебом юбок.
— Подержи его, — приказал Калеб, и она подчинилась, вцепившись в подол, и ее покорность вызвала у него низкий хриплый смешок.
Он развязал тесемку, удерживавшую на талии ее панталоны, и они тут же соскользнули вниз.
Калеб просунул ногу между ее колен, заставил ее раздвинуть бедра, и она вздрогнула, когда его рука коснулась обнаженной кожи внизу живота.
— Калеб, — взмолилась она.
— Да? — Его шепот растекся горячим дыханием по ее шее. А пальцы уже проникли в самое интимное ее место.
— Я… я презираю тебя.
— Я это вижу, — отвечал он, в то время как ее головка откинулась назад, ему на плечо, а с уст сорвался невольный стон. Уверенные, умелые движения его пальцев становились все быстрее и настойчивее, и вот уже все тело Лили содрогалось им в такт.
Она беззастенчиво прижалась к его руке, по-прежнему держа подол юбки поднятым, и в экстазе то ли прошептала, то ли простонала:
— О, Боже правый, Калеб… Калеб…
Каким-то чутьем угадав, что ее распаленное тело вот-вот взорвется от разбуженного в нем вулкана страсти, Калеб удвоил свои усилия, и в звук грома вплелся крик удовлетворения, вырвавшийся у Лили.
Придя в себя, она обернулась к нему, чувствуя во всем теле странную, сладкую истому. Но не опустила юбки.
— Возьми меня, Калеб, — сказала она. — Люби меня так, как ты это делал прошлой ночью.
— Тебе будет тяжело, — покачал он головой, но она видела, как напрягся его член под тканью галифе. — В другой раз, Лили.
— Теперь, — настаивала она, принимаясь ласкать его так же возбуждающе, как только что он ласкал ее.
— Лили… — простонал Калеб.
Она бросила на отсыревшую землю его мундир и улеглась на него, простирая к Калебу руки. Ее юбки оставались поднятыми до талии, и Калебу открылась обнаженная нижняя половина ее притягательного тела.
В следующий момент Лили смогла убедиться, что Калеб говорил правду о той власти, которую она над ним имеет. Он не в силах был перед нею устоять — он рухнул на колени.
В его глазах бушевало пламя, восторг первобытного воина, овладевшего своей женщиной, взявшего у нее то, что принадлежит ему по праву.
Наслаждение было столь велико, что уже после нескольких его движений Лили лихорадочно вцепилась в Калеба, моля его дать ей облегчение. И он входил в нее все сильнее и глубже, пока к небесам не вознесся ее крик удовлетворенной страсти.
К Калебу разрядка пришла на мгновение позже, и Лили гладила непрерывно его грудь и плечи, когда он вскинул голову и с низким звериным стоном изверг свое семя. Лили прижимала его к себе и ласкала, а его тело еще долго вздрагивало в последних конвульсиях удовлетворенного желания.
Наконец он уселся подле нее.
— Сможешь ли ты прожить без этого, Лили? — спросил он, когда несколькими минутами спустя она стала одеваться, стыдливо отвернувшись от него в сторону. — Сможешь ли ты проводить ночи в одиночестве, помня о том, что с тобою было?
Она проигнорировала его вопрос, молча вскарабкавшись обратно в коляску и набросив его мундир себе на плечи. Исходивший от ткани слабый запах мужского пота обволакивал ее, предательски создавая иллюзию безопасности и комфорта.
— Поехали, — сказала Лили. — Дождь уже кончается.
Калеб тихонько чертыхнулся и уселся подле нее, разбирая вожжи. Часом позже они уже подъезжали к дому, где сдавала комнаты миссис Макаллистер.
Многомудрая вдовушка встретила сообщенные Лили новости с многозначительной ухмылкой. Для нее не составляло сомнений, что покидавшая ее квартирантка не более недели или двух продержится в своей прачечной, а основной ее целью будет окрутить как можно быстрее Калеба Холидея.
Подкрепившись воскресным обедом в доме миссис Макаллистер (куда также был приглашен и Чарли Мейфилд, с которым тут же уладили все вопросы по поводу работы Лили у него в столовой), Лили с Калебом отправились обратно в форт. И хотя лошадь изрядно утомилась от езды по размокшим дорогам, они не стали останавливаться, чтобы дать ей передышку. И почти всю дорогу молчали.
— Где ты остановишься этой ночью? — заботливо спросил Калеб.
Лили не имела об этом ни малейшего представления: ее мысли были настолько заполнены Калебом, что она ни о чем другом не думала. Она даже не забрала те небольшие сбережения, что лежали на ее счету в Тай-лервилльском банке, и не позаботилась о закупке оборудования, необходимого для работы прачечной. И хотя старый учительский коттедж был очень мал и содержался в хорошем состоянии, все же необходимо было кое-что сделать, прежде чем открывать там прачечную, а уж тем паче поселиться самой Лили.
— Ты можешь переночевать у меня, — предложил Калеб, не получив ответа на свой вопрос. — Вообще-то я живу в казарме, но у меня в форте есть свой дом.
Она лишь молча прожгла его взглядом.
— Забудь о том, что я сказал, — вздохнул майор. И направил коляску в дому Тиббетов.
ГЛАВА 8
Воспользовавшись помощью Сандры и взяв взаймы некоторые предметы обстановки у Гертруды Тиббет, Лили смогла переехать в старый учительский коттедж через три дня после того, как вернулась в форт Деверо. Повсюду, где только могла, она развесила объявления о том, что принимает вещи в стирку и сколько это будет стоить, и принялась поджидать первых клиентов.
Стояло чудесное весеннее утро, когда в среду на следующей неделе у нее появился первый заказчик.
Им оказался тот самый солдат, с которым она приехала в форт в прошлую субботу, и Лили пришлось сделать над собою усилие, чтобы приветствовать его достаточно вежливо.
— Мне нужно постирать и выгладить вот это, — произнес он, протягивая ей узел с бельем, в то время как его глаза со странным выражением бегали вверх-вниз по ее фигуре. — Запишите на Джадда, — продолжал он. — На Джадда Ингрэма.
— Если вас не затруднит, оставьте белье прямо здесь, на заднем крыльце, — сказала Лили и торопливо опустила руки, заметив, что солдат не отрывает глаз от ее груди.
— Я подумал, что мы могли бы войти внутрь и малость потолковать, — сказал он, кладя узел на ступеньку.
У Лили перехватило дыхание. Хотя ее неоднократно предупреждали, что мужчины будут хотеть от нее не только стирки белья, она никак не хотела в это поверить — вплоть до этой минуты.
— У меня есть еще дела во дворе, — возразила Лили, кивая в сторону столбов и веревок.
— Погоди-ка, — тщедушный кривобокий солдат ухмыльнулся и важно сказал. — Давай я это сделаю.
Лили, едва подавив тошноту от запаха его грязного тела, поблагодарила Джадда.
Ингрэм осклабился.
— А теперь айда в дом.
Лили охватил гнев. Она уперла руки в бока и окинула Джадда Ингрэма уничижительным взором.
— Вы должны были догадаться, мистер Ингрэм, — как можно холоднее произнесла она, — что я занимаюсь только стиркой. Если вы заглянете завтра после обеда, вы получите ваше чистое белье.
— Это в чем же дело? — Солдат было растерялся, но тут же снова обнаглел. — Неужто мои деньжата хуже майорских?
Лили так и зарделась от гнева, но из финансовых соображений воздержалась от того, чтобы влепить пощечину своему первому клиенту. К тому же в самом дальнем уголке ее сознания таился страх, не мог ли Калеб проболтаться о том, что соблазнил ее.
— Буду вам премного обязана, если вы выразите свою мысль немного яснее.
— Майор Холидей свистит прямо как соловей, с тех самых танцев в субботу, когда вы гуляли с ним на пару, — словоохотливо сообщил Джадд. — Майор Холидей может читать нравоучения, может ругаться и чертыхаться, но никогда раньше не свистел.
— Ваше белье будет готово к завтрашнему дню, — отчеканила Лили, подхватила узел с крыльца и скрылась в домике. Захлопнув дверь, она накинула на петлю крючок и через боковое окно наблюдала за тем, как Ингрэм с досадой хлопнул себя по ляжке и зашагал прочь.
Лили разводила огонь под большим котлом с водой, когда к ней пришел следующий посетитель.
Это была женщина: намного выше и шире костью, чем Лили, она наверняка могла бы потягаться силой с любым мужчиной. Грива нечесаных волос, кое-как убранных в пучок на затылке, вероятно, когда-то имела каштановый оттенок. Большие красные руки в трещинах и болячках. Женщина нервно проводила руками по бокам простого ситцевого платья, пока говорила.
— Это вы развесили объявления по всему форту?
Лили какое-то мгновение разглядывала незнакомку, а потом утвердительно кивнула и снова занялась огнем, выжидая, что еще скажет эта женщина.
— Меня зовут Велвит Хьюз, — наконец выдавила та, снова обтерла руку о подол платья и неохотно протянула для вялого рукопожатия.
— Меня зовут Лили Чалмерс, — отвечала девушка, пожимая мозолистую натруженную руку.
— Вы, наверное, новенькая в наших местах, и еще не знакомы с правилами, — продолжала Велвит. — Вы не можете устраивать прачечную, коли не живете на Мыльной Улице.
— Что-то я не слыхала про такое правило, — скрестила Лили руки на груди.
— Ну так теперь услыхали.
Лили нервно облизала пересохшие губы и выпрямилась, стараясь казаться выше.
— А кто установил такое правило?
— Мы установили, — невозмутимо пояснила Велвит. — Мы, которые живут на Мыльной Улице, вот кто. И мы никому не разрешаем его нарушать.
— Боюсь, что я не смогу переехать к вам на Мыльную Улицу, — возразила Лили, — ведь я уже заплатила вперед за этот дом. — Она помолчала и снисходительно улыбнулась. — Но все равно спасибо за ваше приглашение.
Малопривлекательная физиономия Велвит раскраснелась.
— Вы не поняли, о чем я толкую. Жить-то там все равно негде. Мы не хотим, чтобы вы брали вещи в стирку.
Лили невольно сделала шаг вперед. Она всегда старалась показывать себя как можно более храброй в те минуты, когда ей ужасно хотелось повернуться и бежать от опасности.
— Вы что же, угрожаете мне, Велвит Хьюз?
— Я просто предупреждаю, что могут случиться неприятности, коль вы будете стоять на своем, — со вздохом призналась Велвит, с явным сожалением оглядывая хрупкую фигурку Лили. — Такие милашки, как вы, и без того могут получить от мужика все, что захотят. Так зачем же вам перехватывать наш кусок?
Лили поняла, что имеет в виду Велвит.
— Мне нужно поскорее заработать деньги, — сказала она.
Посетительница произнесла несколько слов, каких обычно не найдешь в словаре приличной леди.
— Вы, поди, решили, что самая умная-разумная, мисс? И уж, конечно, почитаете себя сильно хорошей, намного лучше всех нас, что живут на Мыльной Улице? Ну так вы лучше позаботьтесь как следует о себе, потому как мы — то есть я с подружками — позаботимся о том, чтоб вы больше не были такой сильно умной милашкой.
По спине Лили пробежал холодок, но она по-прежнему гордо задирала чос. В своей жизни ей пришлось выдержать немало подобного рода стычек, и никогда она не давала спуску своим противникам. Не обращая более внимания на Велвит, Лили прошла к изношенному ручному насосу и принялась набирать воду для первой порции стирки.
— Я очень разочарована, а мы могли бы стать друзьями, — бросила она через плечо.
Велвит в изумлении качала головой, наблюдая, как Лили тащит ведро с водой и заливает ее в котел. Несмотря на внешнюю грубость и неотесанность, Велвит, пожалуй, совсем не была такой наглой особой, за которую пыталась сейчас себя выдать.
— Так вы, стало быть, и впрямь хотите брать вещи в стирку? — пробормотала она, явно ошарашенная. — Вы залучили себе такого ухажера, ведь майор будет о вас заботиться, вы все равно хотите это делать?! — И она неловко взмахнула рукой в сторону чугунной лохани для стирки.
Лили, направлявшаяся было к насосу за очередной порцией воды, замерла на месте. Вот уже второй раз за этот день с ней впрямую заговорили по поводу ее отношений с майором.
— Что вы имеете в виду, когда говорите, что майор хочет обо мне заботиться?
Грубые щеки Велвит запылали как маков цвет. Ее явно посетили некие приятные воспоминания о прежних, давно минувших днях.
— Я-то думала, вы и сами знаете, — отвечала она, лукаво блеснув зелеными глазами.