– Но зачем ему это было нужно? – смущенно произнесла я. Тристен хватался за последнюю соломинку. – Почему бы папа стал работать над этим?
– Не знаю, – признался Тристен. Взгляд его затуманился. – Может быть…
Я подождала, но он, похоже, решил не высказывать своих мыслей, только добавил:
– Кто знает? Но это довольно странное совпадение, согласна?
– Да, но… – В некотором роде совпадение было – в книге описывалась соль с примесью, и моя мама говорила о солях, – но звучало это как-то уж слишком неправдоподобно. – Ты, наверное, зря так обрадовался, – постаралась предостеречь его я.
– Возможно. – Тристен сжал мою руку – вероятно слишком заинтересовался, несмотря на мое предупреждение. – Надо найти этот список, – сказал он. – Найти это «отделение». – Он посмотрел мне в глаза и потряс мою руку. – Спроси маму, помнит ли она, о чем говорила.
Я отрицательно покачала головой:
– Нет.
Тристен выпустил мою руку, не веря своим ушам:
– Джилл, для меня это вопрос жизни и смерти.
Я потерла запястье в том месте, где он за него схватился, меня начало подташнивать.
– Тристен, мне не придется спрашивать, потому что я сама знаю.
Если этот список измененных солей вообще существовал, я знала, где его искать.
Но я в это страшное место совершенно не хотела идти.
Хотя это и было рядом. Прямо на нашем заднем дворе.
Глава 29
Джилл
– Мама всегда жаловалась на бардак в отцовской машине, – рассказывала я, пока Тристен закрывал дверь школы и вешал на нее замок. – Кейсами он никогда не пользовался, вечно разбрасывая свои бумаги на сиденьях. – Я улыбнулась, вспомнив его «систему хранения документов», и добавила: – Это касалось не очень важных бумаг. То, что имело особую ценность, он запихивал в бардачок – там у него был «сейф».
– То есть ты думаешь, что список…
– Если он вообще существует, – предупредила я. – В чем я сомневаюсь.
– Если он вообще существует, – согласился Тристен, когда мы шли через стоянку по направлению к дорожке, – он может быть в машине?
– Да. – Ночь выдалась холодная, я постоянно потирала руки, жалея, что не взяла кофту. – Но это так маловероятно…
– Замерзла? – перебил Тристен, глядя на меня.
У меня стучали зубы.
– Немного.
– Держи. – Я даже не успела возразить, как он остановился и проворно снял свою полосатую куртку, которую носил, не застегивая, поверх майки, почти как пиджак, и протянул ее мне. – Надень. – У Тристена, как всегда, все было под контролем.
– Нет. – Я вскинула руки, отказываясь от его предложения. – Я не возьму!
– Джилл. – Он зашел сбоку и накинул куртку мне на плечи. – Одевайся и пойдем.
– Ладно… спасибо, – согласилась я.
Мы двинулись дальше, и я надела ее уже на ходу. Куртка все еще хранила тепло и запах его тела. Кутаясь и вдыхая аромат Тристена, я не только согревалась, но становилась смелее и уверенней.
Может, а и отважусь подойти к папиной машине…
– Неужели он никому до сих пор на глаза не попался? – Тристен думал вслух, когда мы бок о бок выходили со стоянки. – Вы же наверняка уже ездили на ней куда-нибудь после того, как его не стало?
– Нет, – ответила я. – Мы только в мойку ее отвозили, чтобы убрать кровь с сидений. – Сказав это, я вздрогнула и, чтобы не вспоминать весь прошедший ужас, решила замять разговор. – Потом мама поставила ее в гараж, закрыла брезентом, и больше на ней никто не ездил. Мы не знаем, что с ней делать. Ну, то есть кто ее теперь купит?
Тристен снова замер, потрясенный услышанным:
– Твоего отца что, убили в машине?
– Да, я думала, ты знал. В новостях об этом трубили.
– Я новости редко смотрю, – мрачно сказал он. – Особенно такие. Чужое горе меня не развлекает. Своей мрачнухи хватает.
Дальше мы снова шли молча, Тристен, наверное, задумался о прошлом, о своей маме, а я представляла ближайшее будущее, точнее, машину, которую я помнила в мельчайших подробностях. А что, если в ней до сих пор стоит запах крови? Запах… убийства?
Мы шли под пологом деревьев, глядя на тени на дорожке, и вдруг в ночной тишине раздался голос:
– Тристен? Джилл? Это вы?
Глава 30
Джилл
– Так-так-так, – со смехом сказал Тодд Флик. Он гулял с Дарси – это она нас окликнула. – Что тут происходит?
– Чего тебе надо, Флик? – требовательно спросил Тристен, ощетинившись на Тодда, у которого рука была все еще в гипсе. – У нас времени на тебя нет.
– Куда же вы так спешите? – поинтересовалась Дарси, она явно подозревала что-то нехорошее. – Что вы делали в школе в столь поздний час?
У меня сердце в пятки ушло. Они нас застукали. Значит, нам грозят серьезные неприятности. Но Тристена это, видимо, не беспокоило.
– Чем мы занимаемся в школе или за ее пределами – не ваше дело, – спокойно сказал он.
– Наше, вы же вломились в закрытое помещение, – сказала Дарси со смехом в голосе, словно ее что-то веселило. – Это же противозаконно!
Ой, нас посадят в тюрьму…
– Но вы-то тоже тут, – заметил Тристен, пожимая плечами.
– Мы-то просто мимо проходили, – возразила Дарен, – мы ко мне домой направляемся. А вы вышли из школы. Я вас видела.
– Ага. – Тодд положил сломанную руку на плечо своей девушки. – Не знай я вас как облупленных, я бы подумал, что вы там безобразиями какими занимались. Может, у вас там шпили-вили какие были прямо на матах в спортзале?
– Тодд, ты ведь опять нарвешься! – предупредил Тристен. – Давай-ка полегче, а?
Флик пропустил его предостережение мимо ушей и фыркнул:
– И не надейся, Хайд. Даже если Джекел тебе даст, ты сильно разочаруешься! – Он убрал руку с плеча Дарси и ухмыльнулся: – Хотел бы я посмотреть, как ты раздвинешь эти тощие ножки!
– Тодд. – оборвала его Дарси, – прекрати.
Я не знаю, меня ли она защищала или своего парня. Если последнее, то она опоздала, потому что рука Тристена уже метнулась к нему, и не успела я понять, что происходит, как он схватил Тодда за рубашку и притянул к себе. Через долю секунды они уже стояли нос к носу – Тодду пришлось подняться на цыпочки, а Тристен яростно смотрел на этого футболиста, который к тому же был ниже его ростом.
– Попробуй еще хоть слово на счет Джилл сказать в таком духе, и я не то что еще одну руку тебе сломаю, – прорычал он, – я твою тупую башку скручу.
Голос Тристена звучал настолько угрожающе, что даже Тодд занервничал. И я испугалась. Но несмотря на страх, мне было приятно. Тристен встал на мою защиту. Но он ли это был или другая его сторона? Я правильно все поняла? Он переменился почти мгновенно.
– Тристен? – пропищала я. – Э… Тристен?
– Идем, Тодд, – снова вмешалась Дарси, на этот раз более настойчиво, и потянула его за рукав. – Тристен, отпусти его. Пожалуйста. Это глупо.
Я стояла рядом и беспомощно молчала. Тристен, прошу тебя. Пожалуйста…
Тристен не расслаблялся: он все еще сжимал рубашку Тодда в кулаке и, подрагивая желваками, смотрел ему прямо в глаза. Потом вдруг оттолкнул противника, сделал шаг назад и взял меня за руку. Наши пальцы переплелись внутри длинного рукава его куртки.
– Хватит прикалываться, Флик, – сказал Тристен спокойнее. – Иначе ты мне ответишь. – Немного помолчав, он вдруг процедил сквозь зубы: – И не дай бот, ты хоть волос на ее голове тронешь. Твою голову тогда найдут на помойке.
И не дожидаясь ответа, Тристен пошел прочь, таща меня за собой и крепко сжимая мою руку. Я спиной чувствовала на себе взгляды одноклассников. Они, подозреваю, смотрели в точку, где мои пальцы вцепились в горячую ладонь Тристена.
Мне должно было бы быть страшно. До ужаса. Неужели я шла за руку с… чудовищем? Возможно ли такое?
Тристен держал меня крепко.
Я не боялась. Просто была немного обескуражена. С чего мы вообще взялись за руки?
Дойдя до угла Пайн-стрит, повернули к моему дому, тут Тристен разжал пальцы, и я вдруг поняла, что моя ладонь мокрая от пота. Вытерев руку об джинсы, я чуть не спросила, что это было.
Почувствовал ли Тристен, что живущий в нем зверь готов выбраться наружу?
И почему он вдруг стал меня защищать?
Но ответ я уже, разумеется, знала. Он сделал это потому, что я могла спасти его. Потому что я была ему полезна, так же как и Бекке на уроках химии.
Джилл Джекел – всем нужна, но никем не любима. Эту фразу можно было бы вытатуировать на моем девственном теле, не оскверненном даже сережками.
До дома оставался еще квартал, но я сняла полосатую куртку Тристена и протянула ему, натянуто улыбаясь:
– Возьми. Я уже согрелась.
– Ты уверена? – Казалось, что Тристен думает о чем-то своем. Он взял куртку даже раньше, чем я успела ответить.
– Уверена, – заверила его я, дрожа от холода.
Я шла плечом к плечу с парнем, в котором только что проснулось чудовище. Мы добрались до нашего гаража. Там была вообще тьма-тьмущая, внутри которой стояла запятнанная кровью машина, полная боли и страхов… машина, внутри которой, возможно, таилось спасение одной души.
Глава 31
Джилл
– Джилл, ты знаешь, что такое веник? – спросил Тристен, когда я включила единственную лампочку, висевшую под потолком, которая едва освещала наш полупустой гараж, больше похожий на огромный амбар с просевшей крышей. – Им бы тут пройтись не помешало. Хотя лучше сразу бульдозером.
Я не стала напоминать Тристену, что у меня было бы больше времени на уборку в гараже, если бы я не занималась спасением его жизни. Меня всецело захватили очертания громадного старого отцовского «вольво», накрытого грязным куском брезента. Отвратный подарок в мерзкой обертке. Мне не хотелось даже приближаться к нему.
– Джилл? – Тристен посмотрел мне в лицо. – Я просто пошутил… от безысходности…
– Сесть в машину, Тристен. мне даже тяжелее, чем войти в кабинет, – сказала я, уставившись на «вольво» так, словно там мог скрываться убийца. – Тристен, в ней погиб отец. В мучениях.
Я ждала от Тристена прежнего сочувствия. Напрасно. Он скользнул мимо и, словно фокусник, сдернул с машины заляпанный краской брезент.
И я увидела. Обычный, ничем не примечательный автомобиль, в котором жестоко зарезали моего отца.
– Джилл, тут надо так же, как пластырь с раны срывать. – Тристен отряхнул пыль с рук. – Чем быстрее, тем лучше. Садись, может, тебе и поводить захочется.
Я смотрела на него, не веря своим ушам. Я не двигалась.
– Поводить?
– А почему бы и нет? – Он пожал плечами, – У тебя же нет машины. – Он похлопал по «вольво». – И в то же время есть.
– Тристен… Я даже дверцу открывать не хочу.
– Тогда это сделаю я, – сказал он, подходя к машине с водительской стороны. Кивком головы он указал на пассажирскую дверь. – Твоя очередь.
Я колебалась.
– Джилл, мне не терпится залезть в бардачок, и через десять секунд я сделаю это сам, – предупредил он. – Но я все же считаю, что открыть его должна ты. Твоя склонность прятаться и делать вид, будто убийства не было, ненормальна. Ты уже заходила в кабинет отца. Ты знаешь, что справишься.
Я несколько расстроилась.
– Ты вроде бы говорил, что ты, в отличие от отца, не психиатр, – напомнила ему я. – У нас с мамой, наверное, свои способы выживания в данной ситуации.
– Джилл, твоя мама сорвалась, – сказал Тристен.
Услышав это, я очень разозлилась:
– Ты не знаешь, что вызвало этот срыв!
Какое-то время мы стояли в свете этой голой лампочки и смотрели друг на друга: рука Тристена лежала на «вольво», а я стояла у входа. В глубине души я понимала, что он прав. В том, что наша с мамой реакция – это попытка забыть об отце и жить, как будто его и не было, – возможно, нездорова. Но вести себя по-другому смелости не хватало. Такое поведение в отношении смерти отца было очередным неписаным правилом, которому мне приходилось следовать.
Дул осенний ветер, стропила скрипели, в конце концов Тристен не выдержал и пошел, но не к пассажирской дверце, которую ему не терпелось открыть, а ко мне. Он наклонился и посмотрел мне прямо в глаза, и я снова увидела в нем ту нежность, которая мне так нравилась. Слишком нравилась.
– Джилл, – начал он, – я об этом никому не рассказывал, но, когда исчезла моя мама – точнее, как я уверен, умерла, – я заставлял себя заходить в спальню родителей, ложился на кровать, с той стороны, где раньше спала она, клал голову на ее подушку и вдыхал запах ее духов. Сколько я себя помню, она пользовалась одной и той же маркой. Когда-то этот аромат символизировал покой, а теперь я от него задыхался, гадая, что же маме пришлось выстрадать в последние минуты ее жизни. Мне в голову лезли самые ужасные варианты развития событий, но я не гнал эти фантазии прочь. И, как ни странно, потом запах этих духов перестал выбивать меня из колеи. Я ему, можно сказать… рад. – Он снова бросил взгляд на машину. – Если ты выедешь на ней несколько раз в хорошую погожу, ты забудешь об убийстве, и к тебе вернутся более приятные воспоминания.
Я не знала, что и ответить. Я на самом деле даже сама не могла понять, какие воспоминания о папе мне хотелось бы сохранить. Ужас от осознания того, что его убили, и гнев на то, что он так жестоко обманул меня, точно масло с водой, то смешивались, то разделялись.
Но сейчас я думала лишь о том, что мне не хочется никуда идти. И не только потому, что я боялась садиться в это стоявшее всего лишь в паре метров от меня и прижавшееся к земле на приспущенных шинах вместилище страха.
Нет, я не хотела снова разрушать возникшую между мной и Тристеном близость. Наше общее горе связывало нас все теснее. Для меня этот парень стал больше, чем товарищем по несчастью. Тристен очень сильный. Не только физически, но и эмоционально. Он действительно сможет покончить с собой, если придется…
Мы смотрели друг другу в глаза, и я поклясться готова, что на долю секунды я увидела в его взгляде отражение моих растущих к нему чувств. Но, может, я ошиблась. Потому что снова подул ветер, заскрипели стропила, и Тристен выпрямился, удаляясь от меня.
– Джилл, давай сделаем это прямо сейчас, – сказал он. – Хватит колебаться.
Послушай его, Джилл. Он в этом разбирается…
Сделав глубокий прерывистый вдох, я потихоньку направилась к машине. Не забывая о том, что за мной идет Тристен. Я шла через силу, буквально чувствуя вспыхнувшее с новой силой рвение напарника.
Дойдя до «вольво», я протянула руку к дверце, и вдруг перед моими глазами замелькали ужаснейшие картины. Папа… сверкающее лезвие ножа… крик… Из раны на горле отца хлещет кровь, а убийца тащит его из машины…
Но я не остановилась, а потянула ручку, открыла дверь, и глаза мои заметались в поиске неотмытых капель крови.
Не нашла. Ни одной.
Я села на знакомое сиденье и открыла бардачок. Из него посыпались бумаги и салфетки. Тристен нависал надо мной, упершись руками в дверцу и крышу. Он уже не мог сдерживать своего нетерпения:
– Ну, что там, Джилл?
– Я ничего… – Я выгребала из бардачка мусор. Зачем папа хранил все это барахло? – Не вижу.
Но тут же заметила.
Кровавое пятно, которое я так боялась увидеть. Оно было старым и темным и так притягивало к себе, как это может делать только кровь. Кровавое пятно на измятом листке бумаги. Как будто его засунули в бардачок в спешке.
Трясущимися руками я достала листок и развернула его, разгладив на коленке. Сощурившись, я пыталась разобрать непростой почерк отца.
– Ну? – повторил Тристен. – Это он?
– Тристен… – Мой голос дрожал еще сильнее, чем руки. – Смотри, – сказала я, поворачиваясь к нему.
Кровавый список.
Систематически измененных солей.
Глава 32
Тристен
– K2CR2О7, плюс?… – Я сосредоточенно изучал список доктора Джекела, мало что в нем понимая. Да, отец Джилл экспериментировал с солями, но что он в них добавлял? Записи были совершенно бессмысленные. Его сокращения даже не соответствовали таблице Менделеева. Никакой личной системы сокращений я тоже не вывел. Половина каждой формулы казалось бессмысленной. Но все же некоторая закономерность просматривалась.