Я настолько глубоко задумался, что даже не слышал, как в комнату вошел отец.
– Тристен? Ты до сих пор занимаешься?
Этот вопрос меня просто ошарашил, я резко развернулся и бросил взгляд на часы. Было почти два ночи. Я совершенно потерял счет времени.
– Доделываю задание, – сказал я, глядя на отца и в то же время пытаясь спрятать запятнанный кровью листок под книгу, которая, на мое счастье, оказалась под рукой: «Справочник неорганических материалов» – в нем я пытался отыскать сведения по различным солям. – Последний класс, ты же понимаешь… – Я старался не выдать своего волнения. – Уроки, бег, я просто зашиваюсь.
Отец подошел ближе, на него упал свет настольной лампы.
– Может, я смогу тебе помочь? У меня же за плечами несколько научных степеней, не забывай.
– Спасибо, сам справлюсь. – Я выдавил улыбку. Я попытался прикрыть список рукой, но он все же сильно торчал из-под книги. – Химия, – шутливо добавил я, – в ней я силен.
– Ну, Тристен, – сказал отец, присаживаясь на край стола, – я же в ней тоже не профан. Ты же не думаешь, что твой отец невежда?
– Нет, сэр, ни в коем случае, – ответил я, тут же пожалев о том, что попытался пошутить.
– Посмотрим… – Отец провел пальцем по странице справочника – чуть не задев список – я аж весь вспотел. Он удивленно посмотрел на меня. – Ты же вроде говорил, что у вас в этом году органическая химия.
– Дя…
– А зачем тебе справочник по неорганике?
– Да надо было кое-что посмотреть. – Я пожал плечами. Кровь пульсировала, отдаваясь в ушах.
Отец понял, что я вру. Свет отражался от серебряной оправы его очков, и глаз его я не видел, но по изгибу губ я догадался, что в душе он посмеивается надо мной.
Черт!
– Ну, если помощь все же понадобится, зови. – Он встал и пошел к двери, удаляясь от спрятанного мной списка.
Заметил ли он его?
– Позову, – пообещал я. Иди, уходи…
Но отцу, кажется, было еще что добавить.
– Тристен, – сказал он, встав в дверном проеме. – Я надеюсь, тебе приходится сидеть допоздна не потому, что ты на что-то еще отвлекаешься помимо бега?
– Нет, сэр. Мои мысли только об учебе, – уверил его я, снова напрягшись. Может, он как-то прознал о моих ночных вылазках? О моем факультативном проекте?
Но отец имел в виду нечто другое.
– Я подумал, может, появилась какая девушка, – высказал он свое предположение. – У тебя же в них недостатка не было… до последнего времени.
– Нет, – ответил я, и впервые с того момента, как он вошел, я почувствовал, что с меня слетает маска небрежности. – Никого не появилось, – сказал я с нарочитым спокойствием. – У меня сейчас слишком много дел.
– А… – Отец, казалось, был разочарован. – Я уж подумал, что ты заинтересовался юной Джекел, ты же так настаивал на том, чтобы я помог ее матери.
Во рту у меня появился странный металлический привкус.
– Джилл? Нет. Мы с ней просто друзья.
Отец нахмурился:
– Жаль. Миссис Джекел бывает мила и очаровательна, хотя она сейчас крайне уязвима. – Он взялся за дверную ручку, и на лице снова мелькнула та же самая подозрительная улыбка. – Ты же знаешь поговорку: какова мать – такова и дочь. – Он посмеялся, – И разумеется, каков отец – таков и сын.
На этом отец ушел – закрыл дверь, даже спокойной ночи не пожелав.
Руки у меня тряслись почти так же сильно, как и у Джилл тогда, когда она вручила мне этот список. Я сложил его и спрятал между страницами романа Хемингуэя, которого нам задавали читать в прошлом году. Потом я снял джинсы, выключил свет и лег в постель.
Но мне не спалось.
Какова мать – такова и дочь. Каков отец – таков и сын.
Когда мы были там, в гараже, заподозрила ли Джилл то же самое, о чем с уверенностью подумал я, как только увидел этот последний окровавленный список «измененных солей»? Что, возможно, это мой отец убил ее папу – или, в крайнем случае, был как-то причастен к этому? И что, возможно, эта встреча Джекелов и Хайдов не случайна?
Я уверен, что отец приехал сюда не только преподавать, но и чтобы пообщаться с доктором Джекелом. Уж не знаю, зачем или как они встретились, но совпадение получилось слишком серьезное, чтобы его игнорировать. Наверняка они как-то сотрудничали. Но в какой-то момент все пошло наперекосяк…
Мой отец – кто он теперь? С кем – или с чем – я живу под одной крышей?
Я закрыл глаза, надеясь заснуть, мне очень хотелось убежать ото всех этих мыслей, но они, ясное дело, не отстали от меня даже во сне, и не прошло и двух часов, как я проснулся от мучительного кошмара.
Она почти повернулась ко мне, я был так близок к тому, чтобы увидеть ее лицо, хотя я уже угадал, кого именно вижу в этих страшных снах.
Бекку Райт. Но почему же мне хотелось убить ее?
Тот вечер у реки для меня ничего не значил – для нее тоже. Бекка была безликой не только во сне. Я видел ее чуть ли не каждый день. Но как-то не воспринимал. Ее образ у меня в голове был расплывчат: продуманная стильная прическа, наряд по последнему писку моды, блестящие глаза. Почему живущее во мне чудовище так страстно хотело зарезать столь невинную девушку?
– Боже мой, – простонал я вслух.
Я был так близок к решению. Я чувствовал это. Но я был близок и к гибели.
Очередная стычка с Тоддом Фликом, которая произошла около школы. Я опять частично ее забыл, воспоминания начинаются только с того, как я держу Джилл за руку.
Я сел на кровати, потер глаза руками. Меня подташнивало, я был разбит и растерян. Но среди всех волнений этой ночи больше всего меня беспокоила моя собственная ложь насчет того, что девушки у меня не появилось.
Ах, Джилл…
Уже дважды я оказывался рядом, когда в воздухе витал призрак ее убитого отца, и когда это случилось во второй раз, мне страшно хотелось ее поцеловать. Возможно, это я терял человеческий облик, но в последние недели невинность этой девушки, которая сперва забавляла меня, стала казаться мне трогательной, начала привлекать меня, и я увидел в ней силу, которой мне самому недоставало. Были в ней какое-то очарование и нравственный стержень, в котором я так нуждался.
Говорят, противоположности притягиваются, и мы с Джилл Джекел являлись превосходной иллюстрацией к этому. Красавица и чудовище в буквальном смысле этого слова. Инь и ян. Чистый свет и кромешная тьма.
Не повезет Джилл, если у нее появится такая же мощная и настоятельная потребность во мне, которую начал испытывать в ней я.
Это будет просто трагедией. Хотя на книжной полке и прятался ключ к моему спасению, но часики-то тикали. И даже если мне все же суждено будет остаться в живых, это не искупит моих грехов. Нет, мозаика моей жизни потихоньку складывалась, и я обретал все большую уверенность в том, что в Лондоне я действительно совершил нечто ужасное, такое, чего Джилл Джекел никогда не простит.
Черт, да я и сам себя простить не смогу.
Глава 33
Джилл
– Джилл?
Я оторвалась от учебника по социологии, который читала в столовой, и увидела Дарси Грей – она стояла передо мной, упершись руками о столик.
Я проглотила откушенный кусок бутерброда с арахисовым маслом и сделала попытку поприветствовать одноклассницу. Но поскольку я слишком нервничала, вышло больше похоже на вопрос:
– Привет?
Раньше Дарси меня никогда не разыскивала. Она наверняка собирается нажаловаться на меня за то, что мы с Тристеном проникли в школу…
– Я тут подумала о вчерашнем, – сказала она, сощурившись, – мои самые страшные опасения подтверждались. Дарси, со строгой стрижкой и в одежде, сшитой на заказ у какого-то модельера, была похожа на начальницу, которая собиралась меня отчитать. – О том, что мы видели.
Арахисовое масло залепило мне горло.
– Да?
Дарси огляделась, чтобы увериться, что рядом никого нет. Мы действительно были одни. Я почти всегда ела в одиночестве в самом дальнем углу столовой, параллельно читая какой-нибудь учебник. Так что, убедившись в этом, Дарси наклонилась ко мне.
– Слушай, Джилл, – сказала она тихо, но в ее голосе прозвучала угроза, – я видела, как вы вдвоем выходили из школы, но я, в отличие от Тодда, не думаю, что вы там кувыркались на матах.
Я перепугано уставилась на Дарси, но в то же время мне стало любопытно насчет матов – они уже второй раз упоминались. Неужели кто-то вправду этим занимался? Может, ребята действительно пробирались в спортзал, и это был местный брачный ритуал, о котором я не знала?
– Дарси, мы не…
Я даже не знала, что собиралась сказать. Да и одноклассница все равно не хотела слушать моих оправданий.
– Я подозреваю, что вы тайно готовитесь к конкурсу по химии на пару.
Я даже подавилась арахисовый маслом, которое все еще не могла проглотить.
– Что?
Дарси еще сильнее прижалась к столу, словно готовящийся к атаке волк, ее голубые глаза были холодны, как никогда.
– Каким же надо быть ничтожеством, чтобы бояться открытой конкуренции, – прорычала она. – Вы же коварно объединились у меня за спиной. Вы что, опасаетесь, будто я идеи у вас украду? Или вы думаете, что а не смогу сделать все от меня зависящее, если гениальная Джилл Джекел с Тристеном Хайдом организуют мозговой трест? Если ты не помнишь, я с самого начала сказала, что не хочу сотрудничать ни с тобой, ни с твоим необузданный нелюдимым дружком.
– Нет, все не так… – Мы против нее ничего не затевали. Ничего дурного. А Тристен мне не дружок – Мы… Мы… – А что я ей скажу?
– Ты такая же преступница, как и твой отец, – брызжа слюной, продолжала Дарси. Она встала и скрестила на груди руки. – Пробираешься в школу ночью, работаешь втайне. Кошмар! Невероятно просто! Уж, казалось бы, ты должна была бы извлечь какой-то урок из того, что с ним произошло!
Я сидела просто ошарашенная и молчала, а в ушах звенели слова одноклассницы.
– Тристен Хайд склонен к насилию, – добавила она, – так что ты вполне можешь кончить так же, как и твой отец.
Сказав это, Дарси повернулась на каблуках и гордо удалилась. А я осталась наедине с недоеденным бутербродом и учебником, не особо зная, что делать. Убежать куда-нибудь и разреветься? Или делать вид, будто ничего особенного не случилось?
Как Дарси могла сказать такое? Бросить мне в лицо про убийство отца?
Я набралась смелости и осмотрела полную ребят столовую. Я была уверена, что ее слышала вся школа. Что громкоговоритель разнес слова Дарси по всему зданию. Но все просто обедали и радовались своей благополучной жизни.
То есть все, кроме Тристена, которого я заметила в противоположном углу столовой. Он тоже ел один, но его одиночество, похоже, как обычно, не смущало. Он откинулся на спинку стула и балансировал на двух ножках, положив свои длинные ноги на скамейку напротив. Он, казалось, был увлечен книгой и то и дело протягивал руку за стаканчиком кофе с логотипом расположенной неподалеку заправки.
Дарси назвала его моим дружком. Но она ошибалась. В этом смысле я его точно не интересовала.
Я увидела, как Тристен зевнул и потянулся, отчего он показался еще выше, еще внушительнее.
Необузданный нелюдим. Дарси его и так тоже назвала.
Хотя мне быта знакома другая, положительная сторона Тристена, от нападок одноклассницы я его защитить не могла. А что касается предсказания насчет того, что я кончу так же, как и отец…
Тристен бросил стаканчик в стоящую неподалеку мусорную корзину, и я вспомнила жар его руки в ту ночь, когда он угрожал оторвать голову Тодду Флику. В школе, когда мы по вечерам делали свои опыты, я чувствовала себя с ним в безопасности. Но, встретив Дарси и ее дружка, он как с цепи сорвался…
Тристен встал, сунул книгу в сумку, которая казалась вообще бездонной – он запихивал в нее многочисленные вещи с таким же пренебрежением, какое он демонстрировал и мистеру Мессершмидту, и другим взрослым.
Мы с Тристеном были так далеки друг от друга… но каким-то странным образом мы становились ближе. Он меня не вожделел, но между нами появилась некая связь. Связь, основанная на кровопролитии и бедах.
В голове снова пронеслись слова Дарси. Тристен Хайд склонен к насилию, так что ты вполне можешь кончить так же, как и твой отец.
Меня вдруг бросило в жар, затошнило, я отвернулась от Тристена и положила бутерброд в салфетку – доедать мне его расхотелось. За все эти годы борьбы за первенство я очень хорошо знала, что Дарси Грей крайне редко ошибается дважды в день. Она была неправа насчет того, что между мной и Тристеном что-то есть, – значит ли это, что она наверняка знает, как я «кончу»?
Хоть я и знала, что Тристен ко мне ничего не чувствует, и боялась, что в нем и вправду может таиться чудовище, я все же повернулась, чтобы снова посмотреть на него. Я не могла не думать о том, как мне хотелось бы, чтобы такой талантливый парень – и в то же время потенциальный убийца, – шедший по столовой с таким видом, будто вся школа принадлежит ему, на самом деле был мой.
Глава 34
Джилл
– Тристен, что ты тут делаешь? – спросила я, запахивая халат, чтобы скрыть уродливую пижаму. – Уже почти полночь!
– Знаю. – Тристен протиснулся мимо меня в прихожую. – Хочу показать тебе, что я обнаружил.
– А что, до утра это подождать не могло?
– Нет. – Он вошел в гостиную и включил лампу. При свете я заметила, как блестят его глаза. А еще я увидела, что он держит в руке.
Список. Которого я сама не видела с того самого вечера, когда мы ходили в гараж.
– Мама… – начала я, пристально глядя на листок. – Зачем ты сюда пришел? Если она это увидит… Я тебе говорила, она даже не упоминала его с той ночи, когда у нее случился срыв. Не знаю, что с ней может случиться, попадись он ей на глаза.
– Она же приняла снотворное, так? – предположил Тристен. Он сел на диван и положил листок на кофейный столик, разгладив его. – Мы шуметь не будем.
Он был прав: мама крепко спала. Но вес же…
– Иди садись. – Он похлопал рукой по дивану рядом с собой.
При свете единственной лампочки я еле могла разобрать, что там написано, но темные кровавые пятна были похожи на отпечатки пальцев. Я отвернулась.
– Смотри, Джилл, – велел Тристен, сунув список мне прямо в лицо, и тут же поток воспоминаний и реальности пролился на меня. Дышать стало трудно. Папа… Тристен… Они оба стишком много значили для меня…
Он сам, похоже, был настолько взволнован, что не замечал моей неловкости.
– Сначала мне показалось, что в записях твоего отца нет никакой логики, – объявил он, – то есть я понял, что в его работе с солями есть какая-то система, но ничего не понимал. – Он ткнул пальнем в одну из папиных формул. Знакомый почерк, а рядом кровавые пятна… – Но общий алгоритм очевиден. Когда я начал размышлять об этом, мне в голову пришла мысль и о шифрах.
Я старалась не думать о крови, а просто следить за пальцем Тристена, указывающим на формулы из списка, «СаСl2 плюс R»… Хлорид кальция плюс… что? Да, очевидно, что отец зашифровал формулы, отчего его и без того засекреченная жизнь стала казаться еще более таинственной.
– Как ты думаешь, удастся расшифровать? – спросила я, даже не понимая, на положительный или отрицательный ответ я надеюсь.
Хотела ли я знать правду об отце, когда немногие известные факты уже складывались в такую ужасающую картинку? А что, если в этих записях зашифрована какая-то новая страшная правда?
– Я уже расшифровал, – сообщил Тристен, положив конец моему внутреннему диалогу. – Не хочу обидеть твоего отца, но код оказался незамысловатым. – Мы снова посмотрели на список, Тристен придвинулся еще ближе, так что на продавленных диванных подушках мы сидели буквально бок о бок. – Видишь? – сказал он, показывая пальцем. – Он просто поделил алфавит на две части и заменил «А» на «М» и наоборот. Очень просто. Вялая попытка ввести соперника в заблуждение.
– Но зачем ему вообще понадобилось это делать?
Тристен был слишком занят собственными вопросами, чтобы обращать внимание на то, что интересует меня.