Он нахмурился.
— Я своими глазам видел твое мастерство постоять за себя. И мы много раз предлагали тебе пищу. Какой бы ни была причина, часть тебя хочет быть с нами. Иначе ты бы уже давно покинула нас. И ты, и я — мы оба знаем это.
Против такой логики возразить было нечего.
Но… почему? Почему часть ее хочет остаться с ними? Тогда или сейчас?
Тебе известен ответ, хотя ты пытаешься отрицать.
Он. Сабин.
Не нравится? Ха!
Она рассматривала его, подмечая залегшие в уголках его глаз тонкие морщинки, отбрасываемые ресницами острые тени, подрагивающий на скуле нерв. Бешеный пульс воина эхом отражался в ее ушах. Возможно, и его тянет к ней, но он сопротивляется этому, в точности, как и она. Эта мысль доставила ей удовольствие.
Ждала ли его в Будапеште женщина? Жена?
Гвен сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Удовольствие ушло.
Это не имело значения. Ты не должна хотеть его.
— Гвен?
То, как он произносил ее имя, одновременно напоминало пощечину и ласку, играя на нервах и заставляя содрогаться. Ей нравилось, что он желал ее сотрудничества, хотя она подозревала, что в случае отказа он вполне может заставить ее силой.
— Может, мне и стоило сбежать.
— Куда? В жизнь, полную сожалений? В жизнь, полную мыслей о том, что следовало дать отпор обидчикам? Я предлагаю тебе шанс помочь мне убить Ловцов. И тебе прекрасно известно, что убийство врагов — это не единственная выгода, которую ты получишь.
— О чем ты?
— Я могу помочь тебе научиться контролировать своего зверя так, как это делаю я. Могу помочь тебе использовать его для доброго дела. Разве ты не хочешь обрести контроль?
Всю жизнь ей хотелось трех вещей: встретить отца, заслужить уважение семьи и научиться управлять Гарпией внутри себя. Если Сабин сумеет выполнить обещание, то она наконец-то после стольких лет сможет получить хоть что-то одно. Он, должно быть, преувеличивает и обречен на провал, но пред подобным соблазном она не могла устоять.
— Я пойду с тобой, — согласилась она. — Помогу всем, чем смогу.
Облегчение заструилось от воина, когда он прикрыл глаза и улыбнулся.
— Благодарю.
Улыбка смягчила резкие черты его лица, вновь придавая ему мальчишеское обаяние. Пока она упивалась его преображением, самолет внезапно тряхнуло. Сабина отбросило назад; ее — толкнуло вперед. К ее радости — испугу — расстояние меж ними так и не увеличилось.
— При одном условии, — добавила она, когда они восстановили равновесие.
Облегчение сменилось чем-то неуловимо жестоким.
— Что?
— Ты должен пригласить моих сестер.
Может и не прямо сейчас. Ей было стыдно за обстоятельства, в которых она находилась, и не хотелось, чтобы сестры видели ее в таком положении, узнали о случившемся с нею. Но она ужасно по ним скучала, и знала, что скоро тоска по дому перевесит стыд.
— Пригласить твоих сестер? Хочешь сказать, что мне придется иметь дело с такими же, как и ты?
— Лучше бы в твоем голосе слышалась радость, а не отвращение, — обиженно проговорила она. — Мои сестры оскопляли мужчин и за меньшие провинности.
Сабин потер переносицу.
— Ясно. Конечно, приглашай их. И да помогут нам боги.
Глава 7: часть 1
Парис развалился на заднем сидении внедорожника Эскалейд. Страйдер вел машину, абсолютно не обращая внимания на скоростные ограничения.
Хотя над Будапештом светило солнце, с места, где сидел Парис, это не было заметно. Сильно тонированные окна создавали внутри салона полумрак.
Анья, возлюбленная Люциена младшая богиня Анархии, украла, Бог весть где, эти машины в количестве «две штуки» — не забыв прихватить и себе Бентли — как раз перед их отъездом в Египет.
— Не стоит благодарить, — блаженно ухмыляясь. — Ваши перепуганные физиономии уже сами по себе дар небес. Машинки, по моему мнению, весьма представительно-бандитские. И давайте смотреть правде в глаза. Вы серьезно нуждались в смене имиджа, и эти колеса отлично справятся с заданием.
К сожалению, Парис оказался в одной машине с Аманом, который с таким усилием сжимал руками свою голову, словно та могла взорваться с минуты на минуту. Рядом был сердитый Аэрон — чувак отчаянно нуждался в своем маленьком демоне, Легионе, для снятия напряжения — а также Сабин и его Гарпия.
Сабин не мог отвести глаз от смертельно опасной, разрывающей врагам глотки, женщины, и так и не сумел избавиться от мучительной эрекции после поцелуя на самолете.
Что ж, вполне понятно.
Она была возмутительно прекрасна: золотые глаза подобны бриллиантам чистейшей воды, губы такие же ярко-красные, каким, вероятно. было яблоко с древа познания, а тело — образчик соблазна. Волосы оттенка клубники — настоящее чудо. Но она — Гарпия, которую они встретили в лагере врага, и доверять ей ни в коем случае не следует.
Возможно, с ней обошлись так же ужасно, как и с остальными пленными.
Возможно, она так же, как и он, презирала Ловцов.
Возможно…
Но такой возможности недостаточно, чтобы заслужить его доверие.
Второй раз на эту удочку он не попадется. Она может быть Наживкой, прекраснокудрой ловушкой Ловцов, в которую за милую душу угодили Повелители.
Парис не хотел, чтобы друг повторил его путь: желать врага всеми фибрами своего естества, но не иметь возможности быть с ней.
Минуту, час, месяц, год тому назад — он не знал, ведь время утратило для него смысл — он попал в плен к Ловцам. Благодаря своему сотоварищу — демону Разврата — он нуждался в сексе, чтобы выживать. Ежедневно, хотя бы по разу, но каждый раз с новой женщиной.
В той камере привязанный к каталке он так ослаб, что едва мог поднять веки. Не желая ему погибели до того, как они отыщут ларец Пандоры — без которого со смертью тела его демон получит свободу и будет безумным вихрем носиться по земле — они прислали ее. Сиенну.
Некрасивую, укрытую веснушкам Сиенну с ее изящными ручками и нетронутой чувственностью.
Она соблазнила его, мгновенно придав сил. И впервые с момента своего соединения с демоном, Парис ощутил повторное влечение к женщине. В тот же миг он понял, что она предназначена ему. Понял, что она была его — его воздухом. Ради нее он столько тысячелетий избегал смерти. Но она была застрелена своими же единомышленники во время устроенного Парисом побега.
Она умерла у него на руках.
И теперь Парис по-прежнему был вынужден каждый день укладывать в свою постель женщину, а если не мог найти женщину, то должен был искать мужчину, хотя его никогда не влекло к мужчинам. Но демон Разврата не видел разницы. И это обстоятельство уже давно являлось причиной его бесконечного стыда.
Невзирая на пол партнера, Парису приходилось воображать Сиенну, чтобы суметь заняться сексом. Ему приходилось вспоминать ее лицо, чтобы довести дело до конца, потому что каждая клеточка его тела вопила о том, что находящийся под ним человек не тот.
Не тот запах, не те изгибы тела, не тот голос, не та кожа.
Все было не то.
И сегодня все будет также. И завтра. И послезавтра и всегда. Вечно.
Скорый конец его страданьям не предвиделся. Разве что смерть, но пока он не заслужил смерти. Пока Сиенна не отомщена. И будет ли когда-либо?
«Ты не любил ее. Это безумие»
Разумные слова. Чьи? Его демона? Его собственные? Он уже и сам не знал. Больше не мог отличать голоса один от другого.
Они стали едины, две половинки целого. И оба они были доведены до края и могли сорваться в любую минуту.
Пока же…
Парис погладил лежащий в кармане пакетик с сушеной амброзией и облегченно вздохнул. Все на месте. Теперь он постоянно носит с собой эту сильнодействующую вещицу.
На всякий случай. И случай подворачивается часто.
Смешанная с вином амброзия дарит ему алкогольное забвение. И пусть это длится недолго. И пусть каждый день ему приходится увеличивать дозу, чтобы достичь того же блаженного опьянения.
Приходится просить друга красть еще и еще. Богам известно, что он заслужил пару часов умиротворения, шанс утратить самого себя.
После он будет свеж, силен, готов сражаться с врагом.
Не думай об этом сейчас.
По прибытию в крепость у него есть работа. Она на первом месте; так должно быть. Он заставил себя сосредоточиться на окружении, отгоняя мысли прочь. Перед его взглядом мелькнули бесчисленные дворцы, расхаживающие по улицам людям. Их место заняли густо поросшие деревьями холмы, заброшенные и забытые.
Подскакивая на скальных выступах, внедорожник поднялся по одному из этих холмов, увертываясь от деревьев и небольших подарков, оставленных для Ловцов, настолько глупых, чтобы прийти сюда опять.
Примерно месяц назад они штурмовали крепость и ворвались внутрь — внутрь его дома, в котором он прожил много веков — из-за чего воинам пришлось основательно подлатать полученные раны, готовясь к новой поездке, к новой битве.
Понадобилась обновить многие предметы обстановки. Ему это не пришлось по душе. В его жизни в последнее время произошло слишком много перемен — поселившиеся в их доме женщины, возвращение старых врагодрузей, разгоревшаяся с новой силой война — терпение было на исходе.
Показалась крепость — возвышающийся исполин, сотканный из тени и камня. Плющ взбирался по зазубренным стенам, сращивая постройку с землей, и делая их трудноотличимыми друг от друга.
Единственная разделяющая их вещь — железные ворота. Еще одно новшество.
Пыл нетерпения внезапно пропитал прохладный воздух. Воины затаили дыхание. Так близко…
Торин, следивший за ними из крепости с помощью мониторов и сенсоров, открыл ворота. Когда они приближались к высокой арке входных дверей, Аэрон с такой силой сжал подлокотник, что тот треснул.
— Слегка взволнован, да? — поинтересовался Страйдер, поглядывая на него в зеркало заднего вида.
Аэрон не ответил. Вполне возможно, что он и не слышал вопроса. На его расписанном татуировками лице читалась решимость и злость, а вовсе не та снисходительность, с которой он обычно ожидал встречи с Легион.
Едва мотор умолк, вся компания покинула машину.
Яркие солнечные лучи опалили его тело, и пот начал пропитывать футболку и джинсы.
«Боги, неужели и в аду так жарко?»
Выйдя из машины, маленькая Гарпия ступила в сторону, обняла себя руками, побледнела и широко распахнула глаза. Сабин следил за каждым ее движением, не отрываясь, даже когда Парис вытащил его сумку, и та упала к его ногам.
Как Гарпия — настолько опасное существо — может быть такой боязливой?
Этого просто не могло быть; это не вмещалось ни в какие рамки.
Она словно состояла из двух частей двух разных головоломок, и теперь Парис раздумывал над тем, что девушку надо было везти в крепость с завязанными глазами.
Непредусмотрительность.
Однако он решил, что они все же могут вырезать ей язык, чтобы она не выболтала их секреты. А также руки, чтобы не смогла их записать.
«Кто ты?»
До истории с Сиенной он бы первый встал на защиту женщины. И то, что сейчас он этого не сделал, а напротив, ратовал бы за причинение ей вреда, должно было бы вызвать в нем чувство вины. Вместо этого он сердился, что не позаботился как следует о том, чтобы оградить своих друзей от нее.
Все возможные угрозы должны быть исключены.
Годами остальные пытались убедить его в этом, но он всегда сопротивлялся. Теперь же, наконец-то понял.
Однако уже поздно что-либо предпринимать против нее.
Сабин этого не допустит. Пропал парень. Парис не мог вспомнить, чтобы даже до разрыва их группировок Сабин с таким вниманием смотрел на женщину. Что не обязательно было хорошо. Если ее застенчивость не наигранная, то Сабин уничтожит ее, шаг за шагом понижая ее самооценку.
Мэддокс вышел из второй машины. Темный силуэт, замеченный краем глаза. Хранитель демона Насилия не озаботившись своим багажом, бросился вверх по ступеням. Двери распахнулись, и на пороге показалась носящая его дитя женщина. Со смехом и слезами Эшлин прыгнула в его объятия, он закружил ее. Через секунду возлюбленные слились в пылком поцелуе.
Сложно было вообразить дикого Мэддокса в роли отца — даже если дитя унаследует судьбу полудемона, как и все Повелители.
Следующей в дверном проеме замерла Даника, осматривая толпу в поисках Рейеса. Красавица-блондинка заметила его и взвизгнула. Мгновенно откликнувшись на это подобие особого зова, Рейес сжал в ладони кинжал и направился к ней.
Одержимый демоном Боли, Рейес не мог испытывать удовольствия без физических страданий. До появления Даники воин был вынужден резать себя двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, чтобы выживать. Во время их пребывания в Каире ему ни разу не захотелось сделать этого. По его словам, находиться вдали от Даники — уже само по себе мука. Теперь же, когда они опять рядом, он должен резать себя, но Парис не думал, что кто-то из них имел что-то против.
Взревев, Рейес подхватил ее на руки, и эти двое исчезли в крепости. Лишь отголоски смеха Даники напоминали о том, что они здесь были.
Парис потер внезапно занывшую грудь, молясь, чтобы боль утихла. Хотя и знал, что этого не случится. До тех пор, пока он не получит свою дозу амброзии. Каждый раз вблизи этих лучащихся любовью парочек в его груди рождалась боль и оставалась там, подобно высасывающему жизнь паразиту, пока он не упивался до потери сознания.
Люциена, который предпочел длительному перелету быстрый прыжок через мир духов, нигде не было видно. Они с Аньей, вероятно, заперлись в своей комнате.
Что ж, хоть один плюс.
Парис заметил, что Гарпия так же, как и он, внимательно рассматривает парочки. Восхищаясь или же надеясь использовать увиденное против них?
Хвала богам, других женщин в крепости не было. Никого, кого Парис мог бы соблазнить, и кому в конечном итоге причинить боль, покинув ради новой пассии.
Юная подружка Даники Джилли жила в отдельной квартире в городе. Малышка хотела иметь свое личное пространство. И они сделали вид, что выполнили ее желание, не обронив и слова и том, что ее жилье подключено к наблюдательной системе Торина. Семья Даники тоже уехала к себе домой, в Штаты.
— Пойдем, — сказал Сабин Гарпии.
Когда она не сделала этого, он показал жестом на место рядом с собой.
— Те женщины… — прошептала она.
— Счастливы. — Уверенность прозвучала в каждом слове. — Не будь они так рады воссоединению со своими мужчинами, они бы лично тебя приветствовали.
— Они знают…? — она опять не сумела закончить предложение.
— О, да. Они знают, что их возлюбленные одержимы демонами. А теперь идем.
Он взмахнул рукой.
Она все еще колебалась.
— Куда ты меня поведешь?
Сабин потер переносицу. Кажется, он стал это часто делать в последнее время.
— Идешь ты или нет, но я не намерен ждать здесь, пока ты на что-то решишься.
Он ушел, сердито чеканя шаг, и громко хлопнув дверью.
Парис подозревал, что любую другую он бы просто перекинул через плечо и внес в дом. Этой же девице он позволил выбирать. Очень умно.
Гарпия осмотрелась по сторонам, и Парис насторожился, чтобы в случае чего броситься ей вдогонку. Не то, чтобы он думал, что сможет настичь ее, если она воспользуется своими силами, как это было в пещере. Но он был готов к бою, если будет необходимо.
Новый красный маячок зажегся в его мыслях.
Она могла сбежать прямо сейчас. И даже раньше, пока они не сели на самолет. Черт возьми, она могла сбежать из их лагеря в пустыне. Почему же не сделала этого?
Только если она — Наживка, как он и подозревал, и здесь для того, чтобы выведать о них все, что сможет.
Сиенна, пусть и отрицала это, была Наживкой. Она целовала его, она же его и отравила — а ведь она была простой смертной. Каких же неприятностей можно ждать от Гарпии?
«Позволь о ней беспокоиться Сабину. У тебя самого достаточно дерьма на душе»
Девушка наконец-то решила пойти за Сабином и робкими шагами направилась внутрь.