Гордячка - Марш Эллен Таннер 9 стр.


Да, теперь он вспомнил, как ему до смерти надоели разговоры о капитане, которые он слышал накануне, – казалось, все единодушно говорили о нем как о герое. После крымской кампании королева посвятила его в рыцари, потом он был участником прорыва блокады и еще какой-то кровавой бойни в американском конфликте… Что там еще? Больше Уайклиф не мог ничего вспомнить, но одно оставалось несомненным. Капитан был просто знакомым графа Монтеррея, а не старинным соседом, как члены семейства Блэкберн, и потому не имел никакого права вмешиваться в его отношения с Сэйбл.

«Это не его собачье дело!» – решил Уайклиф и повернулся к Сэйбл, чтобы сказать ей это, но слова застряли у него в горле, когда он увидел, что она неистово трет губы тыльной стороной ладони, словно пытается стереть следы его поцелуя. Его охватил безумный гнев. «Ну уж нет, клянусь Богом, такого оскорбления – и от кого? – я не потерплю!» – сказал он себе.

– Вы хотите что-то сказать леди, мистер Блэкберн?

Взглянув на моряка, Уайклиф осознал, что тот прекрасно понимает его чувства, и его охватил страх, когда он увидел угрожающий блеск холодных голубых глаз.

– Примите мои извинения, леди Сэйбл, – пробормотал он, все еще сжигаемый пламенем страсти. – Шок от случившегося, ваша доброта… когда вы простили меня… Кажется, я потерял голову.

– Ничего, все в порядке, Клиф, – прошептала Сэйбл; она была не в состоянии встретиться с ним взглядом.

Девушка смотрела на Моргана Кэри, впервые радуясь его присутствию, но ее облегчение сменилось яростью, когда она заметила, что он, судя по всему, забавляется. Его гнев угас, и теперь он стоял, опершись спиной о лестницу, скрестив руки на груди, и его губы кривились в усмешке.

Уайклиф, осознав, что и он стал объектом насмешки широкоплечего капитана, побагровел. «Все, с меня хватит!» – решил он.

– Прошу простить меня! – резко проговорил он. – Мне лучше уйти. Леди Сэйбл, еще раз прошу принять мои извинения…

Дверь с шумом захлопнулась за ним, и воцарилась мертвая тишина. Сэйбл напряглась, – она была уверена, что сэр Морган собирается сказать какую-нибудь колкость. Она с вызовом взглянула на него и почувствовала несказанное облегчение, когда сверху, с лестницы, донесся знакомый голос Люси Уолтерс.

– Что с тобой, дитя мое? – воскликнула камеристка, увидев пылающее лицо девушки. Спускаясь вниз, она окинула Моргана Кэри подозрительным взглядом. – Что здесь происходит? – спросила она подбоченясь.

– Лучше я помолчу, Люси, – ответила Сэйбл, силясь проявить максимум выдержки. – Возможно, капитан Кэри любезно объяснит сам.

И, стараясь не глядеть на его насмешливое лицо, девушка подобрала юбки и побежала вверх по лестнице; она стремилась остаться одна, чтобы разобраться в своих мыслях и чувствах. Видимо, ее слишком расстроило несчастье, случившееся с отцом, говорила себе Сэйбл, торопясь уединиться в своей спальне. Еще никогда в жизни девушка не чувствовала такого омерзения, как от поцелуя Уайклифа. И что самое тревожное, Сэйбл никак не могла объяснить себе, почему чувствует такую тоску по страстным поцелуям Моргана Кэри.

«Что это может означать?» – спрашивала она себя, свернувшись калачиком на постели и подперев ладонью подбородок. Она знала, что у нее нет ответа на этот вопрос; более того: ей было обидно, что Морган посмеивается над ней. Ее обида возросла еще больше, когда она представила себе, как в эту минуту он смеется над ней потому, что она не может совладать даже с таким ничтожеством, как Уайклиф Блэкберн. О-о! Когда же наконец отсюда уберется этот наглец? Она надеялась, что у него хватит благоразумия откланяться теперь, когда отец лежит в постели!

Глава 4

С наступлением ночи в Нортхэде воцарилась тишина. Лакеи и горничные, лихорадочно приводившие в порядок многочисленные спальни, гостиные и салоны после отъезда гостей, сонно позевывали, заканчивая работу. В кухне все сверкало; удовлетворенный проделанной работой, Перри наконец отпустил своих помощников. Паррис и Тимс, обычно уходившие последними, обменивались пожеланиями спокойной ночи и с облегчением говорили о здоровье хозяина. Наконец погасили свет, выключили газ и разошлись по своим комнатам.

Рэйвен Сен-Жермен уже давно не заходила по вечерам к старшим детям – пожелать им доброй ночи или посмотреть, как они спят, – но на сей раз, готовясь ко сну, она почувствовала такую необходимость.

Как и Нед, Сэйбл спала, когда графиня тихонько вошла к ней, но напряженное выражение лица спящей девушки свидетельствовало о том, что дочь встревожена. Рэйвен с минуту постояла, вглядываясь в лицо Сэйбл, казавшееся во сне еще красивее, и любящее сердце матери дрогнуло. Наклонившись, она осторожно пригладила блестящие локоны, разметавшиеся по подушке. Затем тихо покинула спальню.

Незадолго до этого доктор Пенджелли без тени тревоги на лице предложил ей до выздоровления графа спать в другой комнате, но Рэйвен, выйдя от дочери, не могла удержаться от того, чтобы не заглянуть и к Чарльзу. Полагая, что найдет его спящим, графиня вздрогнула, когда услышала тихие голоса мужчин, доносившиеся из-за двери мужниной спальни. Она вошла – и не поверила своим глазам: подле постели Чарльза уютно расположился сэр Морган Кэри с бокалом в руке. Увидев графиню, он поднялся, но взгляд Рэйвен был устремлен только на мужа, который сидел, облокотившись на подушку и попивая вино, с таким видом, словно с ним ничего необычного не произошло, словно это не он всего несколькими часами ранее чуть не сломал себе шею.

– Добрый вечер, дорогая! – приветствовал ее Чарльз, и его глаза лукаво блеснули, когда он заметил ее гнев. – Мы с сэром Морганом обсуждаем коммерческие дела. «Вызов» отплывает с завтрашним приливом, и мне бы не хотелось, чтобы капитан откладывал выход в море из-за меня.

– Что это значит? – воскликнула Рэйвен, переводя взгляд с одного загорелого лица на другое. – Капитан Кэри… – угрожающим тоном заговорила она.

– Нет, Рэйвен, это моя вина, – перебил жигу Чарльз, протягивая ей руку. – Это я настоял, чтобы он повидал меня.

– А я, будучи гостем, не мог отказать своему хозяину, мадам, – добавил Морган, хотя Рэйвен была абсолютно уверена, что этот человек никогда ничего не делает против своей воли.

Графиня сокрушенно покачала головой, понимая, что Чарльз не заснет, пока не закончит беседу. Поэтому разумнее обратиться с просьбой к Моргану Кэри, решила она. Взглянув на нахального молодого человека, графиня сказала:

– Капитан, будьте любезны как можно скорее закончить деловой разговор с моим мужем!

Видя перед собой лицо Рэйвен, такое же совершенное в своей аристократической красоте, как и лицо Сэйбл Сен-Жермен, Морган неожиданно смягчился. Необычайно мягкая улыбка появилась на его губах, а голубые глаза искрились, хотя слова капитана прозвучал сурово:

– Даю обещание не переутомлять графа. Ответная улыбка Рэйвен сопровождалась появлением таких же ямочек на щеках, как у ее дочери, и была столь же обольстительной.

– Благодарю вас. – Графиня посмотрела на мужа: – Я буду ждать по соседству, пока вы не закончите беседу.

– Очень любезно с твоей стороны, дорогая! – ответил Чарльз с мучительным вздохом, но его лицо смягчилось, когда она улыбнулась ему, прежде чем исчезнуть за дверью.

Заметив, какими взглядами обменялись супруги, Морган почувствовал себя так, словно он вторгся в сугубо личные и крайне деликатные отношения. Капитан с задумчивым видом уселся в кресло. До этого дня он всегда считал, что подобной любви не существует, но теперь был вынужден признать, что, возможно, ошибался. Его губы искривились в циничной усмешке. Как бы Морган ни восхищался графом Монтерреем и его отношениями с графиней, ему было приятно сознавать, что сам-то он никогда не испытывает подобных «обязывающих» эмоций.

Рэйвен Сен-Жермен сидела у камина в соседней комнате, небрежно перелистывая страницы книги и прислушиваясь к глухим голосам за дверью, которые то затихали, то звучали громче. Несколькими днями раньше Чарльз мимоходом посоветовался с ней относительно просьбы Моргана Кэри, и она согласилась с тем, что им следует принять его, когда «Вызов» зайдет в Фолмаут. Она знала, что Чарльз благожелательно относится к голубоглазому капитану и убежден, что капитан примет верное решение в отношении их коммерческих дел.

И все же графиня с нетерпением ждала ухода гостя, поскольку понимала, что мужу необходим отдых, что, несмотря на бодрый вид, он испытывает сильные боли. Рэйвен нервно постукивала маленькой ножкой по толстому ковру, пока наконец не услышала, как закрылась дверь в спальню мужа. Она подождала, пока не затих звук шагов, и лишь после этого заглянула к Чарльзу.

Он лежал с закрытыми глазами. Она задержалась на пороге. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, как он бледен. Но тут Чарльз открыл глаза и улыбнулся. Улыбнувшись ему в ответ, она подошла к кровати и взяла его за руку.

– Я хочу, чтобы ты как следует выспался, – сказала Рэйвен, убавив свет лампы, стоявшей на тумбочке.

Зеленые глаза Чарльза сверкнули.

– Разве я засну, зная, что ты лежишь одна-одинешенька за дверью?

Губы Рэйвен дрогнули, но его беспечность не могла ее обмануть. Она чувствовала, что ему очень больно, хоть он и не подает виду.

– Лучше вам привыкать к этому, милорд, ибо я собираюсь неукоснительно следовать предписаниям доктора Пенджелли.

– Он шарлатан! – пробурчал Чарльз.

– Все равно! – жестко сказала супруга. – Тебе следует поступать так, как он говорит, то есть ты не должен вставать с постели как минимум еще десять дней.

Чарльз скорчил недовольную гримасу.

– С каких это пор моя прелестная, нежная женушка стала такой непреклонной солдафонкой?

– С тех пор, как приняла решение как можно скорее поставить тебя на ноги. Чарльз, я говорю совершенно серьезно! Всю жизнь ты отказывался подчиняться кому бы то ни было, но сейчас я настаиваю, чтобы ты делал так, как тебе говорит доктор Пенджелли.

Он задумчиво хмыкнул:

– Проклятие! Я-то надеялся, что, пока не поправлюсь, меня будут нежить и баловать.

Рэйвен не могла удержаться от улыбки:

– Обещаю, что так оно и будет, но только если ты будешь вести себя так, как тебе сказали. – Графиня наклонилась и нежно поцеловала мужа в губы. – А теперь, – добавила она, – почему бы тебе не рассказать мне, о чем вы договорились с сэром Морганом?

– С этим можно подождать до утра, – ответил граф, лениво отмахнувшись. – Сначала мне нужно обсудить с тобой два других вопроса.

– О чем речь? – нахмурилась Рэйвен: ведь Чарльз уже давно нуждался в отдыхе!

– Люси рассказала мне о том, что произошло сегодня вечером между Сэйбл и Уайклифом Блэкберном, – без обиняков заявил граф. – Ты разговаривала с Сэйбл об этом?

Глаза Рэйвен округлились.

– О, Чарльз, с какой стати? Я уверена, что ничего страшного не произошло, хотя и не виню Люси за то, что она так рассердилась. Но зачем заводить ненужный разговор?

– Но ведь ты говорила, что она просила принести ей ужин в спальню, – с сумрачным видом напомнил жене Чарльз. – То есть она отказалась ужинать в столовой…

Рэйвен звонко рассмеялась, тронутая реакцией Чарльза на такие мелочи. Как типично по-отцовски он вел себя, пытаясь защитить свою дочь! Она игриво провела пальцем по шраму на щеке.

– В этот вечер никто не ужинал в столовой, Чарльз, разве ты не знаешь? Я ужинала здесь с тобой, мальчики – в оранжерее с Дэнни, а сэр Морган – у себя на судне.

Чарльз улыбнулся:

– Если ты настаиваешь, что больше не о чем говорить…

– Именно так, – прервала его жена. Менее всего ей хотелось бы, чтобы Чарльз начал войну с Уайклифом именно сейчас, когда ему следует соблюдать постельный режим.

– Что меня по-настоящему тревожит, так это сам Уайклиф, – немного помолчав, сказал Чарльз, и на его красивом лице появилось глубокомысленное выражение. – Я никогда не доверял ему и опасаюсь, что он может попытаться принудить Сэйбл к браку, пока я прикован к этой проклятой кровати!

– Сэйбл никогда бы не допустила этого, – заверила мужа Рэйвен.

– У меня нет такой уверенности! – пробурчал граф. – Ты ведь знаешь, какое мягкое сердечко у нашей Сэйбл. Она более доверчива, чем ты была в ее возрасте, и вряд ли сможет отвергнуть его.

– Этого не случится, – успокоила мужа Рэйвен, опасаясь, что он может вспылить. – А если случится, – добавила она, сверкнув глазами, – то я попрошу Тимса или другого слугу притащить его сюда, чтобы ты мог обрушить на него свой гнев.

Чарльз провел ладонью по блестящим волосам жены; он поражался тому, как легко ей удается отвлечь его от тяжких дум. Она ласково улыбнулась ему в ответ.

– Почему бы тебе не высказать, что еще у тебя на душе? Губы Чарльза дрогнули.

– Ну, если ты настаиваешь… Я решил послать Эдварда в Марокко. – Его глаза насмешливо блеснули, когда он увидел на лице жены удивление. – Ты удивлена, любовь моя? Разве я уже не говорил тебе, что подумываю об этом?

– Чарльз… – заговорила она.

– Я говорю вполне серьезно, – перебил он. – Ведь ты помнишь, что Теллиборо наконец удалось устроить мне аудиенцию у султана в Фесе.

Рэйвен горестно вздохнула.

– Помню. И меня это все время беспокоило, – призналась она. – Я знаю, как давно ты ждешь этого приглашения. И боюсь, что будешь настаивать на этой встрече.

– Я не так молод и горяч, как когда-то, – сказал граф. – Поэтому, лежа здесь, я обдумывал: не послать ли вместо себя Неда? Эта мысль зародилась у меня еще в Лондоне, когда выяснилось, что твоя болезнь может задержать наше возвращение домой.

– Но ведь он еще совсем мальчик! – возразила жена.

– Вовсе нет! – с гордостью в голосе возразил он. – Его умелое управление хозяйством во время нашего отсутствия показало, что наш сын вполне способен взять на себя руководство поместьем, когда подойдет время.

– Но посылать его в Танжер в качестве твоего представителя!.. – воскликнула Рэйвен. – Это бессмысленно. Нед совсем не разбирается в дипломатии и политике! Ты сам мне говорил, что Марокко – изолированное, консервативное государство. Нед не сумеет провести переговоры, он не сможет учредить там торговую фирму!

– Но там будет Дмитрий, который позаботится об этом, – мягко возразил граф. – И я уверен, что султан не оскорбится, что я послал вместо себя своего сына и наследника.

При упоминании имени Дмитрия – как Чарльз и предполагал – тень сомнения почти исчезла с лица Рэйвен. Много лет назад Дмитрий Сергеев служил старшим помощником на «Звезде Востока» и был близким другом Чарльза. Во время своего рокового путешествия в Индию Рэйвен, как и Чарльз, полюбила энергичного, преданного русского моряка, а Дмитрий обожал ее и, называя своей «маленькой принцессой», клялся ей в вечной верности.

После женитьбы и возвращения в Нортхэд Чарльз доверил командование «Звездой Востока» Дмитрию и занялся коммерцией с братом деда Рэйвен сэром Эдрианом Бэрренкортом, владельцем крупнейшего в Лондоне магазина, торговавшего шелками и чаем. Благодаря смекалке сэра Эдриана и широким связям Чарльза «Бэрренкорт Лтд.» стала солидной и уважаемой во всем мире экспортно-импортной фирмой.

Лет за десять до описываемых событий сэр Эдриан скончался, и Дмитрий, обосновавшийся со своей красивой женой-аборигенкой и многочисленными отпрысками на Барбадосе, с готовностью принял предложение Чарльза принять участие в его коммерческих делах. В качестве посла доброй воли, смекалистого бизнесмена и опытного капитана корабля Дмитрий стал ценным приобретением для фирмы.

Уже в течение ряда месяцев Чарльз пытался открыть коммерческое отделение фирмы в Марокко, чтобы конкурировать с рядом французских компаний, которым султан дал разрешение на торговлю. Сэр Гарри Теллиборо, британский атташе и один из немногих европейцев, имевших доступ во дворец султана в Фесе, сумел договориться об аудиенции для Дмитрия и Чарльза. Речь шла как раз о той встрече, от которой Чарльз теперь отказывался в связи с тем, что был прикован к постели. Дмитрий, конечно же, мог бы самостоятельно провести переговоры, но Чарльз был убежден, что султан расценит его личное отсутствие как неуважение к своей персоне, и потому идея направить в Марокко Эдварда казалась прекрасным решением возникшего затруднения.

– Наш сын почти взрослый мужчина, – сказал граф супруге, взглянув на ее бледное лицо. – У султана есть свои собственные сыновья, и он поймет, какое уважение я выказываю ему, послав вместо себя своего сына.

Назад Дальше