Дед довольно злобно кряхтел, кладя оружие обратно на стол.
— Это было так круто! — отозвался Эли.
— Да, деда, — с энтузиазмом произнёс Джош.
— Иисус, Мария и Иосиф! — со злостью воскликнула мама. — Мне надоело говорить тебе, что я не хочу, чтобы кто-то дурачился с оружием в этом доме, и это касается тебя, папа. Сколько раз я должна тебе говорить?
— Он нас чуть не убил, — запыхавшимся голосом сказала миссис Ледбеттер.
— Ничего не было, — отмахнулся дед. — Если бы я хотел тебя убить, ты бы доставала картечь из своего гипофиза, уж не сомневайся.
— Нельзя стрелять в доме! — злобно прикрикнула она.
— Это юг, дамочка, — сказал дед. — Мы можем делать то, что захотим, и у вас нет здесь права голоса.
— Кто починит мне окно? — требовательно спросила мама. — Посмотри на этот беспорядок! Папа! Чёрт побери!
Мама поспешила к окну, её лицо покраснело от стыда.
— Этому ублюдку чертовски перепало, — с одобрением сказал Билл.
— Это ты верно подметил, — ответил дед.
— Мэри, иди помоги бабушке, — велел Билл.
Его дочь испустила раздражённый вздох.
— Только то, что у меня есть сиськи, не значит, что я обязана всё чистить, — пробормотала она.
— Если не почистишь свой рот, я промою его лизолом, — сказал Билл.
— Почему Джош не может ей помочь? — поинтересовалась она, одаривая брата сердитым взглядом. — Ох. Верно. У него есть пенис.
— Мэри, делай то, что тебе говорит папа! — рявкнула Шелли.
Джош радостно высунул язык.
Шелли тоже встала и пошла туда, где произошла феерия разорванной герани.
— Ты уверен, что хочешь породниться с этой семьёй, Джексон? — спросила миссис Ледбеттер, оглядываясь вокруг и говоря очень тихо.
— Мама, пожалуйста, не надо, — прошептал Джексон.
— Они напоминают мне некоторых клиентов твоего отца, — ответила она.
— Сумасшествие в нашей семье не правит, — сказал я. — Оно шагает рядом, не спешит и знакомится с тобой лично. У деда своеобразные выходки.
— Это очевидно, — произнесла она. — Здесь нет домов престарелых?
Дед сосредоточил на ней взгляд своих старых слезящихся глаз, когда за столом воцарилась тишина.
— Что ты сказала? — очень тихо спросил дед.
— Я спросила, здесь разве нет домов престарелых? — проговорила она громким, агрессивным тоном, совсем не стыдясь. — Вы представляете опасность для себя и всех остальных. Вы чуть не убили нас. Это не нормальное поведение. Что-то нужно сделать.
— Вероятно, ты могла бы отвезти меня к ветеринару на усыпление, — предложил дед. — Мы можем позвонить ветеринару прямо сейчас, если хочешь.
— У вас удивленный тон, — парировала она. — Вероятно, вам нравится быть бременем для других людей.
— Дед не бремя, — сказал я. — Пожалуйста, не приставайте с пустяками.
— Он прав, Юнис, — сказал в мою защиту мистер Ледбеттер — Стивен. — Это семейные дела, дорогая. Это не наша забота.
— Наш сын собирается породниться с этой “семьёй”, — легко ответила она. — Из-за этого забота становится нашей. Ты хочешь, чтобы твои внуки подвергались… этому?
Она провела взглядом от столовой до кухни, привлекая наше внимание к простоте маминого дома.
Я прикусил язык.
— Мама, ты меня позоришь, — сказал Джексон.
— Я просто хочу, чтобы ты был уверен в своем решении, — ответила она.
Мама замерла с совком для мусора в руке, задаваясь вопросом, о чём мы говорим. Даже Мэри остановилась, чтобы повернуться и посмотреть на нас.
— Запах этой жареной курицы вызывает у меня… такой голод, — с чувством произнесла миссис Ледбеттер. — У меня такое чувство, будто я на съёмках шоу Полы Дин. Марта, вы просто обязаны дать мне рецепт. Когда мой сын приедет в гости — если он когда-нибудь снова приедет в гости — я определённо приготовлю это для него.
— Я буду счастлива дать вам рецепт, — сказала мама. — Жареная курица все делает лучше, не так ли?
— Нет ничего, похожего на жареную еду, — согласилась миссис Ледбеттер.
— Мы пытаемся не злоупотреблять такой едой, — ответила мама. — Я знаю, что это нездоровая пища.
Джексон, сидящий рядом со мной, так злился, что не мог говорить. Я накрыл его руку своей, перебирая пальцами кольцо для помолвки на его пальце, этот тяжёлый золотой ободок, которые значил для меня весь мир. Он повернулся ко мне с напряжённым выражением лица.
— Извините меня, пожалуйста, — сказал он, резко поднялся на ноги и ушёл.
— О, вижу, мы потеряли ещё одного, — с улыбкой сказала миссис Ледбеттер. — С этими педиками много не надо, верно?
Билл, благослови его сердце, громко ахнул.
— В любом случае, — произнёс мистер Ледбеттер. — Я по-прежнему пытаюсь понять, где находится Восточная Вирджиния.
Дед откинулся на спинку своего стула с очень несчастным выражением лица.
— Мистер Кантрелл? — произнёс мистер Ледбеттер. — Вы в порядке?
Дед кидал злые взгляды на миссис Ледбеттер, его губы изогнулись так едва заметно, будто из его рта хотели вырываться миллион слов, и он не был уверен, какими швырнуть в неё.
— Может быть, тебе пойти прилечь, — предложил я.
— Может быть, — пробормотал он.
— Идём, дед, — сказал я, побуждая его встать на ноги.
Он не сопротивлялся моим усилиям, оперся на меня для поддержки, пока я вёл его прочь из столовой. По большей части дед был сильным, по-прежнему брыкался, как он это называл, по-прежнему жив, но бывали времена, что у него было мало сил в ногах и костях, и он ходил как старый, обессиленный мужчина, готовый умереть.
— Всё в порядке, деда, — прошептал я. — Слышал бы ты то дерьмо, что она говорила мне.
— Будь я проклят, Вилли, если какая-то овца будет приходить в мой дом… — его голос затих. Затем: — Будь я проклят, Вилли! Будь я дважды проклят! В моём собственном чёртовом доме! Я не потерплю, чтобы какая-то чёртова овца говорила со мной так в моём собственном чёртовом доме, ты меня понимаешь?
— Мне жаль, — сказал я.
Я отвёл его в его спальню, уложил в кровать. Я стянул с него тапочки и штаны, накрыл одеялом. Он был так зол, что дрожал.
— С тобой всё будет хорошо, деда? — спросил я, садясь на кровать рядом с ним, беря его старую, жёсткую руку.
Он отказывался говорить.
— Я включу радио, — тихо сказал я. Я подошёл к шкафу. У деда был мой старый бумбокс, настроенный на «КУДЗУ». Из динамиков восьмидесятых доносилась «Рай на расстоянии греха».
— Позови меня, если что-нибудь понадобится, — произнёс я.
Он не ответил.
— Забудь об этом, дед, — предложил я. — Знаешь, как говорят. Семья. С ними нельзя жить. Нельзя убить, ведь это только затупит лезвие топора.
Он отвернулся и закрыл глаза.
Это были одни из последних слов, которые я когда-либо сказал деду.
Глава 29
Всё идёт своим чередом
Джексон стоял на крыльце, глядя вдаль на длинную линию тёмных туч. Собирался дождь. В воздухе витал запах жасмина, дневная жара была в зените. Порыв ветра вызывал у деревьев стон.
— Эй, — тихо произнёс я, беря его за руку.
— Прости, Вилли, — пробормотал он, поворачиваясь посмотреть на меня. Его глаза были красными от слёз. — Моя мама такая…
— Она такая, какая есть, — сказал я.
— Единственный раз в жизни я хотел, чтобы она одобрила что-то, что я сделал. Я прошу слишком многого?
— Всё идёт своим чередом, — ответил я.
Он повернулся лицом, будто собирался что-то сказать. Вместо этого он расплакался от стыда и прижался ко мне.
— Я хочу, чтобы ты кое-что знал, — наконец сказал он, отстраняясь. — Мне плевать, что она говорит или что думает. Я люблю тебя, Вилли. Я не знаю, что делал бы без тебя. И я не могу поверить, что сам попросил её приехать сюда…
— Не переживай, — произнёс я.
— Это правда, — сказал он.
— Что правда? — спросил я.
— Я люблю тебя.
— Я это знаю, — сказал я, озадаченный.
— Нет, не думаю, что знаешь, — сказал он. — Я люблю тебя так сильно, что мне больно думать о… когда я думаю… о Боже, я реву как какая-то чирлидерша, когда её команда проигрывает. Я в полной заднице.
— Нет, это не так, — ответил я.
— Почему, чёрт побери, я попросил её приехать сюда… — произнёс он.
— Я рад, что ты попросил, — сказал я. — Не нужно ругаться.
— Она меня так бесит. То, что она сказала о твоём дедушке…
— Всё в порядке, — сказал я.
— Почему она не может просто закрыть свой чёртов рот и не быть такой…
— Прекрати, — сказал я. — Всё в порядке.
— А мой папа сидит там и слишком боится…
— Забудь об этом, — ответил я.
— А я просто хочу встать и выбить из неё дерьмо.
— А я бы подержал её, пока ты это делаешь, — предложил я.
— Подержал бы, да?
— Конечно. Для чего ещё нужны друзья?
— Разве между нами это, Вилли? Дружба?
— Думаю, ты знаешь ответ.
— Я просто не знаю, — сказал он.
— Что не знаешь? — спросил я.
— Почему ты любишь меня.
— Ты не знаешь, почему я тебя люблю? — я чувствовал замешательство и своего рода недоверие.
— Никто никогда не любил меня за то, кто я есть, — сказал он.
— Я люблю, — отметил я.
— И это приводит меня в замешательство.
Он замолчал.
Я тоже.
— Это так похоже на «Психологию 101», — сказал он, поворачиваясь посмотреть на дорогу, пока мимо с грохотом проезжал старый грузовик.
— Разве?
— Да, — ответил он.
— Я не улавливаю, — признался я.
— Если ты не можешь полюбить себя, то как можешь любить кого-то другого? — спросил он.
Я пожал плечами.
— Если я не могу полюбить себя, — сказал он, — как я могу любить тебя? У меня такое чувство, будто я тебя обманываю. Ты заслуживаешь лучшего, чем я.
Мы бесконтрольно погружались в глубокие, проблемные воды.
— Мак был единственным моим парнем, который ей понравился, — сказал он. — Не повредило и, что его отец генеральный директор компании из рейтинга «Форчун-500». Это Мак подсадил меня на наркотики.
— Это было вчера, — сказал я. — Это прошлое.
— Но, по крайней мере, он ей нравился, — с нажимом сказал он. — С Маком были поездки на лыжи в Вейл, или полёты в Париж, или приглашения на частные вечеринки. Он купил мне тот «Джип» в качестве подарка на день рождения. Мама не сходила по нему с ума, но, по крайней мере, одобряла. “Деньги женятся на деньгах”, она всегда так говорила. Пока вовлечены деньги, всё хорошо.
Я продолжал молчать.
— Но не всё касается денег, — сказал он. — Так ведь?
Я пожал плечами. До этой недели я бы с готовностью согласился. Сейчас… я не был так уверен.
— Не слушай меня, — сказал он. — Я несу чушь.
— Я как раз собирался принести тебе туалетную бумагу и зубную щётку.
— Ты меня любишь? — спросил он со странной серьёзностью.
— Конечно.
— Но ты очень-очень любишь меня?
— Да. Очень-очень люблю.
— Но почему?
— Ты милый, и у тебя хороший большой член. Что ещё надо?
— Действительно.
— Ты знаешь, что я не это имел в виду.
— Мне нужно знать, Вилли. Ты мог заполучить любого парня, какого хочешь. Почему я?
Я не знал, что сказать. Он был паршивцем, но он был моим паршивцем, и я любил его.
— Я не понимаю, к чему ты ведёшь, — наконец сказал я.
— Ты бы мог ходить по клубам Бостона, и тебя бы с радостью приняли.
— Мы не в Бостоне, и у меня уже есть то, чего я хочу, так зачем мне ходить по клубам?
— Ты не думаешь о других парнях?
— Нет, — ответил я. — А ты?
— Знаешь моего друга Барри с работы? Недавно он сказал мне: “Я не знаю, что Вилли в тебе видит. Что такой мужчина делает с таким, как ты?” Вот, что он сказал.
— Барри? Парень с угрями, который живёт в подвале у своей мамы? Парень, которому приходится использовать огурец, чтобы потрахаться?
— Не обязательно его высмеивать.
— Едва ли он хороший источник романтических советов.
— Но в его словах был смысл.
— Разве?
— Что такой парень, как ты, делает с таким парнем, как я?
— Ты серьёзно?
— Да.
— Если ты не знаешь, — сказал я, — у меня и в мыслях нет раскладывать тебе это по полочкам.
— Я хочу знать!
Сквозь дубы и сосны, окружающие мамин дом, прорвался мощный шквал ветра. Ветви деревьев стонали, и трепетали зелёные листья, а небо приобрело тёмный оттенок.
— Сейчас пойдет дождь, — сказал я. — А у нас еда остывает.
Глава 30
Телефонный звонок
После ужина я помог маме с посудой. Билл, который обычно исчезал на переднем крыльце, чтобы попить пива, пожевать и поплеваться, почесывая яйца и занимаясь другими мужскими делами, остался на кухне.
— Я получила телефонный звонок, — неуверенно произнесла мама.
Она бросила взгляд на Билла.
Я видел, что они что-то замышляют.
— Я тоже, — признался Билл.
Я с силой выдохнул.
— Что происходит, Вилли? — спросил Билл.
— Тебе разве нечего стрелять, или убивать, или жевать, или ещё что-то? — спросил я.
— ДСО приходили в дом, спрашивали о тебе и Джеке, — сказал он.
— И что?
— Не мели чепуху, брат. В чём дело?
— Ни в чём.
— Будто я в это поверю.
— Эта женщина из ДСО приходила повидаться со мной, — сказала мама. — Вилли, это может быть серьёзно. Они могут забрать у тебя Ноя.
— От этого вы все будете счастливы, разве нет?
— Не говори так, Вилли, — пожурила мама.
— Значит, я предполагаю, вы рассказали им, какой я замечательный папаша и всю эту чепуху.
Они ничего не ответили.
— Ну? — подтолкнул я.
— Ты знаешь, что я чувствую, — сказал Билл.
— Значит, ты сказал им…
— Я сказал им, что Ною было бы лучше в приличном доме с матерью и отцом.
— Спасибо.
— Ну, ему действительно было бы лучше.
— Плевать.
— Так ты не расскажешь нам, что происходит?
— Я не знаю, что происходит, так что не уверен, что должен вам рассказать.
— У тебя должны быть какие-нибудь идеи, — сказал Билл.
— Готов поспорить, ты не можешь дождаться, когда наймёшь того адвоката.
— Я не буду снова спорить с тобой об этом, Вилли.
— Не так давно ты сидел за столом прямо там и говорил мне, что находишься на расстоянии лобкового волоса от того, чтобы нанять адвоката и объявить меня негодным родителем.
— Спасибо твоей книге, весь мир знает эту историю, Вилли. И что с того?
— Если ты думаешь, что я буду стоять здесь и дам тебе оружие, чтобы ты мог забрать у меня моего сына, можешь поцеловать меня в зад, Билли.
— Я думаю о том, что для него лучше!
— А я нет?
— Нет, не думаю. Если бы ты думал, то в твою дверь не стучался бы ДСО.
— Я бы не удивился, если бы это ты им позвонил. Это в твоём стиле.
— Поверь мне, я думал об этом, — признал Билл.
— Ну, конечно, думал.
— Мальчики, пожалуйста, — вмешалась мама. — Что ты будешь делать, Вилли?
— Я ничего не могу сделать, — отметил я. — Любой придурок может позвонить в ДСО, и, честно говоря, я удивлён, что они не пришли раньше. Если они хотят забрать Ноя, ладно.
— Ты это не серьёзно, — сказала мама.
— Я знал, что однажды это произойдёт. Я никогда не буду соответствовать требованиям, а вы из ряда недоразвитых людей, которые считают, что Ною будет лучше в приюте, так что делайте что хотите.
— Теперь ты просто несёшь чушь, — отмахнулся Билл.
— Может быть, тебе следует радоваться, что не придётся оправдываться каждый день, Билли. Тебе, чтобы быть хорошим отцом, нужна только страсть к большим сиськам. Ведь все понимают, что нельзя ожидать ничего большего от натурала. Чеши яйца, шлёпай свою сучку время от времени. Всё идёт своим чередом! Затем такие люди, как ты, берут на себя принятие решений о том, могут такие люди, как я, быть хорошими родителями или нет. Основываясь, конечно же, на сексе — потому что это всё, о чём вы думаете, чёртовы закомплексованные христиане.
— Вилли!
— Опять двадцать пять, — сказал Билл. — Высмеиваешь мою религию.
— Эта комедия уже готовый сюжет.
— Интересно, что сказал бы судья.
— Делай, что хочешь, Билли.