Я покачал головой.
Почему?
У него проблема, и мы не можем это исправить.
Ладно.
Пока он говорил “ладно”, стало очевидно, что это не так.
Мне жаль, — произнёс я.
Всё нормально.
Я знаю, что он твой папа.
Мы увидим его снова?
Не знаю. Возможно.
Ты больше его не любишь?
Я люблю его. Но он сделал кое-что неправильное.
Что?
Я не могу объяснить. Не переживай об этом, милый. Всё будет хорошо.
Но мы увидим его снова?
Я надеюсь на это.
Я вышел из машины, покопался в полиэтиленовых пакетах на заднем сидении в поисках одной из своих фирменных маек. Я переоделся в неё — что было неудобно, в особенности, с гипсом — а покупатели толкали тележки к своим машинам и смотрели на меня.
Старшим по смене в тот день был Калеб.
— Сегодня снова день “приведи своего ребёнка на работу”? — спросил он, улыбаясь своей надменной улыбкой.
— Что-то типа того.
— Ты же знаешь, мистеру Оуэну не нравится, когда дети снуют вокруг касс. Скажи ему не лезть под ноги. Почему бы тебе не пойти на третью? Джалисе нужен перерыв.
Без слов я прошёл к третьей кассе с Ноем на хвосте.
— Привет, милашка, — сказала Джалиса, увидев меня.
Джалиса была темнокожей женщиной, худой, как шпала, которая вела себя по-мужски и говорила так же.
— Привет, — ответил я.
— Ты сегодня привёл маленького мужчину?
— Ага.
— Конечно, ведь уже наступило лето, — она оглядела меня. — Ты в порядке, Вилли?
— Ага.
— Не знаю, как ты можешь работать с этим гипсом, но, полагаю, ты должен делать то, что должен.
— Точнее и не скажешь.
Мы с Ноем начали складывать в пакет покупки её настоящего покупателя.
Будь осторожен, — предупредил я. — Не урони ничего.
Не уроню, — пообещал он.
— Он что, глухой? — спросила покупательница, пожилая женщина с картой для электронного перевода пособий, глядя на Ноя так, будто не могла поверить, что у глухого ребёнка хватает наглости трогать её коробку кошачьего наполнителя.
— Да, — сказал я.
— Оу, — произнесла она. — Бедняжка.
— Он Маленький Мужчина! — живо сказала Джалиса. — И у него потрясающая улыбка. Правда, сладкий? — она потянулась, чтобы коснуться его руки, рисуя на губах улыбку.
Он подчинился, демонстрируя свои ужасные зубы.
Джалиса просияла, глядя на него.
— Он мужчина! — сказала Джалиса, возвращаясь к сканеру. — Милый мальчик. Он мало говорит — и вот такие мужчины мне и нравятся! Просто держите своё дерьмо при себе, не забывайте молиться Богу, и спасибо за покупку.
Покупательница усмехнулась.
— Благословенного вам дня, мэм, — произнесла Джалиса, протягивая даме её чек. — Попрощайся с ней, — добавила она, глядя на Ноя. Она помахала, чтобы дать ему понять, чего хочет.
— Пока! — громко воскликнул Ной.
— Пока, — ответила дама, неуверенно хмурясь.
— Сегодня никакой няни? — спросила Джалиса, разлогинившись на терминале, чтобы мог зарегистрироваться я. По тому, как она задала вопрос, я мог сказать, что она спрашивала о намного большем.
— Что-то типа того, — уклончиво ответил я.
— Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, малыш, — сказала она, уходя в комнату отдыха.
Поток покупателей сегодня был постоянный. Ной стоял в конце моей стойки, помогая разным приходящим упаковщикам. Большинство упаковщиков были учениками старшей школы, большинство — мальчики, но было и несколько девочек. Тем не менее, большинство кассиров были взрослыми женщинами, но несколько — как я — взрослыми мужчинами. Было принято считать, что у меня не хватало яиц для того, чтобы занять должность руководителя, иначе я бы уже давно стал начальником отдела или как минимум помощником управляющего. Правда состояла в том, что мой график был не очень гибким, учитывая Ноя и его особые нужды, и я не мог принять такую должность, так как это потребовало бы работы в любые часы и смены, а я не хотел подписываться на это. Я обнаружил то, что обнаружили многие мамы—одиночки с детьми. Не то что, есть стеклянный потолок*, а скорее то, что дети стоят на первом месте, что очень часто требует болезненных жертв.
*Стеклянный потолок — система взглядов в обществе, согласно которым женщины не должны занимать руководящие посты.
Через пару часов я дал Ною доллар и сказал ему купить колу в автомате и взять перерыв. Но он покачал головой, не желая меня бросать.
До моего перерыва ещё час, — сказал я. — Ты не устал?
Нет.
Если ты устаёшь, это нормально. Иди купи содовую, если хочешь.
Хорошо.
Но он никуда не пошёл.
Когда приблизился полдень, выросла толпа пришедших на ланч.
— Хах! — услышал я восклицание Ноя. — Папочка!
Я повернулся и увидел, что там стоит его тётя Шелли, довольно властно положив руки на его плечи, глядя на меня со скептицизмом во взгляде.
Пока мы упаковывали продукты, Шелли сказала:
— Звонил Джек. Он переживал.
Я нахмурился.
— Я заберу Ноя к себе домой, — сказала она. — Приезжай, когда закончишь.
— Нет, — ответил я, не совсем понимая, почему.
— Ты не можешь держать его здесь весь день, Вилли. Позволь мне его забрать. С ним всё будет в порядке.
— Я не прошу тебя и Билли о помощи, — прошептал я, надеясь, что мои коллеги не слышали.
— Я могу один день присмотреть за племянником, — сердито произнесла она. — Я всё равно закончила со своими звонками на день. Не будь смешным.
— Вы, ребята, никогда не помогали мне, и не начнете сейчас, — сказал я, удивляясь тому, как зол. — Кроме того, вы даже не знаете, как с ним разговаривать.
Билл и Шелли, несмотря на их громкие слова о том, что Ною нужны мамочка и папочка, “настоящая” семья, “настоящий” дом, несмотря на их набожную баптистскую ахинею, никогда не предпринимали никаких попыток помочь нам с Ноем. За прошедшие пару лет, с тех пор как появился Джексон Ледбеттер, они стали немного более понимающими, но по-прежнему держали дистанцию. Одному Богу известно, что они скажут, когда узнают, что Джексон наркоман, и на нас нажаловались в ДСО. Радостное “Я же тебе говорил”, несомненно, выскочит в самом верху списка.
— Мы будем в порядке, — пообещала она.
— Я ценю это, но нет, — сказал я.
— Вилли!
— Я не могу прямо сейчас с тобой говорить. У меня покупатели.
— Хотя бы позволь мне забрать его на ланч. Он наверняка голоден.
— Ладно, — ответил я.
Она увела его прочь.
Глава 54
Верни его обратно
Прошло почти четыре часа моей смены, прежде чем я получил перерыв. Гипс на моей руке в этот момент ощущался так, будто весит четыре тонны, и сволочные кости внутри тоже болели.
Шелли с Ноем не вернулись. Я не переживал за его безопасность, но был в ярости от того, что она считала, будто имеет право принимать решения о моём сыне, не посоветовавшись со мной. Хотелось бы мне увидеть её лицо, если бы я забрал одного из её детей и смылся. Она, наверное, позвонила бы в ФБР и сказала им привезти набор материалов для оказания помощи жертвам насилия.
Я вышел на парковку, достал телефон из бардачка своей машины и с удивлением увидел, как много было голосовых сообщений и пропущенных звонков. Я проигнорировал их, набрал номер Шелли в состоянии, которое можно было описать только старым добрым хреновым настроением.
— Вилли, — произнесла она, подняв трубку.
— Где Ной? — требовательно спросил я.
— Я забрала его к себе домой. Не злись.
— Верни его обратно, — сказал я. — Я не шучу. Ты не имеешь на это никакого права.
— Вилли, послушай меня.
— Нет, ты меня послушай. Верни его обратно!
— Я не привезу его обратно, Вилли. Он будет здесь, и он будет в порядке. Билли хочет поговорить с тобой…
— Я не собираюсь слушать никакого вашего баптистского дерьма! Верни обратно моего сына!
— Вилли, я знаю, ты расстроен.
— Я немножко больше, чем расстроен!
— Я знаю. Позволь мне тебе помочь.
— Мне не нужна твоя чёртова помощь! Я хочу, чтобы ты привезла обратно моего сына и прекратила до меня докапываться.
— Билли хочет…
— Мне насрать. Ты меня слышишь? Меня не колышит, чего хочет Билли, чего хочешь ты, чего хотят все остальные в этом чёртовом мире! Я хочу своего сына обратно!
— Я только думаю о том, что лучше для Ноя. Ты не можешь держать его…
— Думаешь, ты можешь проворачивать со мной такое потому, что я гей? В этом дело?
— Вилли, прекрати!
— Я хочу своего сына обратно!
— Каждый раз, когда мы пытаемся помочь, ты нас отталкиваешь.
— Мне не нужна ваша помощь.
— Тебе негде остановиться.
— Это не ваша проблема. Верни моего сына обратно, или я позвоню в офис шерифа. Он — всё, что у меня осталось, и будь я проклят, если вы его у меня заберёте.
— Вилли, ты себя слышишь? Господи!
— Если его не будет здесь к тому времени, как я закончу с работой, я звоню шерифу.
Я повесил трубку, бросил телефон обратно в машину и захлопнул дверь.
Глава 55
Не окончательное решение
К тому времени, как закончилась смена, я чувствовал себя совершенно нездорово. И не только физически нездорово, но и психически, эмоционально, духовно — я совсем свихнулся. Я пошёл на парковку. Шелли не вернулась. Я уловил, что к чему, — мы оба знали, что я не позвоню в офис шерифа. Мы были деревенщинами, но не настолько. Я завёл машину, включил кондиционер, который тщетно пытался развеять дневную жару. Долгое время я сидел на месте, онемев, в полной тишине. Но на сидении рядом со мной продолжал пищать мой телефон, отчаянно желая дать мне знать, что есть голосовые сообщения, которые я не прослушал, пропущенные звонки, на которые я не ответил. Я выключил телефон. Как говорят на Фейсбуке, посмотрите на то, как мне плевать.
Я ехал вниз по Мейн-стрит, направляясь в Фэйр-Парк, всего в нескольких кварталах от центра города. На фонтане играли дети, мамы толкали коляски с детьми, деревья со вскинутыми вверх, к небу, ветками стояли перед его благоговением, глядя в его глаза. Как у католика, у меня было полное право помолиться ему. Мы молились всем остальным.
«Дорогой Элвис. Пожалуйста, пошли мне «Кадиллак» и миллион долларов, чтобы я мог выбраться из этой дыры и жить настоящей жизнью. О, и пусть у Джексона Ледбеттера выпадут зубы — все, кроме одного, которому нужна пломба. Во имя всего святого. Аминь!»
Вместо того чтобы молиться, я пошёл к скамейке и сел, прижав свою травмированную руку к груди. Она разнылась после шести часов сканирования и вбивания цифр. Мне нужно было обезболивающее, но я не мог вспомнить, подумал ли взять его.
Я чувствовал себя дураком.
Мне было стыдно. И не просто стыдно, я чувствовал себя опозоренным. Позор настолько глубоко и основательно изуродовал меня изнутри, что я не мог вытряхнуть его. Я думал, что нашёл спутника, с которым пройду жизнь, построю будущее, кого-то, кто никогда не причинит боль мне и моему ребёнку, но то, что я нашёл, было зависимостью — а если и была в мире хоть одна вещь, которой я не выносил, то это зависимость.
Я не знал, как встречусь с Билли, Шелли, мисс Орой, Тоней, мамой. Мои яйца не делали то, что должны были. Мне было почти тридцать пять, а у меня не было горшка, в который можно помочиться, денег не хватало даже на паршивый чемодан.
Глава 56
Всем больно
Было темно, когда кто-то постучал в окно с водительской стороны моей машины.
Я распахнул глаза.
Я вернулся на парковку «ФудВорлда», устроившись в углу, развернувшись задом, надеясь, что никто меня не заметит. Я полагал, что полиция, в конце концов, меня спровадит. Было нормально быть бездомным, но, ради Бога, не позволяйте никому вас увидеть. Не в Тупело, штат Миссисипи.
Но это была не полиция.
— Открой окно, брат, — позвал Билли.
Я вышел из машины. Я чувствовал себя помятым, уставшим, расклеившимся. У меня болели рёбра и рука, кости глухо пульсировали болью.
— Какого чёрта ты делаешь, Вилли?
Я был удивлён выражением беспокойства на его лице. Он казался искренним.
Парковка была малозаполненной. Наверное, сейчас полночь или позже.
— Чего ты хочешь? — спросил я.
— Мы повсюду тебя искали.
Я не ответил.
— Джек увидел твою машину здесь, на парковке, подумал, что ты здесь, так как тебе больше некуда идти. Что ты творишь?
Я был не в настроении для головомойки от старшего брата. Я прижал руку к груди.
— Ты уже ел? — спросил он.
— Чего ты хочешь, Билли?
— Ты ел?
— Да! Я съел стейк и картошку и выпил бутылку чёртового шардоне.
— Ты собираешься провести здесь ночь?
— Если придётся.
— Я заберу тебя домой.
— Я лучше побуду один.
— В моём доме маленький мальчик, который наполовину выжил из ума, потому что не знает, где его папочка, и, о, кстати, он чуть не потерял своего папочку в торнадо на прошлой неделе, а теперь два его папочки расходятся, так что он немножко расстроен, но не переживай об этом, Вилли. Всё идёт своим чередом!
— С ним всё в порядке?
— Откуда мне знать? Я ездил по всему Тупело половину чёртовой ночи в поисках тебя.
Я опустил взгляд на свои ботинки, ничего не сказав. Билли всегда вызывал у меня такое чувство, будто я ростом в пять сантиметров.
— Какого чёрта с тобой не так? — спросил он.
— Я не знаю, — сказал я.
— Мне нужно позвонить парням в белых халатах?
— Может быть.
— Серьёзно?
— Тебе бы это понравилось, разве нет?
— Почему ты так говоришь?
— Можешь отвезти свой зад к своему приятелю-судье в церкви Первого Баптиста и объявить меня негодным родителем.
— Ох, ради Бога, Вилли!
На парковку заехала полицейская патрульная машина, чтобы развернуться. Я открыл заднюю дверь своей машины, притворяясь, что складываю продукты. Они ехали медленно, увидели мою майку «ФудВорлда» и помахали.
Я помахал в ответ.
— Теперь ты меня пугаешь, брат, — тихо сказал Билли. — Ты не можешь провести ночь здесь. Это не безопасно. Пару недель назад кого-то пырнули ножом на этой парковке. После всего, через что прошла мама, не заставляй её проходить и через это. Ты можешь на некоторое время остаться с нами, пока не найдёшь жильё.
— Мне не нужна твоя помощь, Билли.
— Почему? — он казался искренне озадаченным.
— Последнее, в чём я прямо сейчас нуждаюсь, так это в выслушивании твоей ереси.
— Я забираю тебя домой, и точка, так что бери то, что тебе нужно, и идём, потому что уже поздно, и я устал, и мне завтра на работу, и я не в настроении.
— Я с тобой не пойду.
— Ты не останешься здесь.
— Не тебе решать, что мне делать, а что не делать. Кем ты себя возомнил, чёрт возьми?
— Я твой старший брат. Ненавидь меня сколько хочешь, но не поступай так с мамой и со своим сыном.
Я замолчал.
— Ну? — надавил он.
— Я с тобой не пойду.
— Нет, пойдёшь.
— Нет, не пойду, и ты не можешь меня заставить.
Мы будто снова были детьми.
— Я бы не был слишком уверен насчёт этого, — сказал он, продвигаясь ко мне. Его глаза полыхнули кровожадностью, когда он схватил меня за здоровую руку.
— Отстань от меня! — пробормотал я.
— Прекрати эту чушь, чёртов ты идиот!
— Не трогай меня!
Он дёрнул меня за руку, намереваясь потащить к своему грузовику, но я высвободился. Сделав это, я почувствовал острую, злобную боль, прострелившую мои рёбра и грудь.
— О, Боже, — пробормотал я, сгибаясь пополам. Я похромал обратно к своей машине, прильнул к ней, морщась от боли и сдерживая слёзы.
— Ты готов перестать заниматься ерундой? — спросил он.
— К чёрту тебя, Билли.
— Почему ты не хочешь со мной идти?
— От этого ты был бы счастлив, да?
— Я не понимаю, брат.
— Ты прав насчёт меня, Билли. Всё, что я делаю, — дерьмо.