– Может, и не стоит пренебрегать осторожностью. А вдруг общение с женщиной сомнительного поведения, то есть со мной, пагубно на вас скажется?
– Ну, если вы женщина легкого поведения, то мы два сапога пара. Леди Агата считает меня хулиганкой. Я так давно мечтала щелкнуть ее по носу, но вы сделали это за меня. Никто не осмеливается давать ей отпор, кроме, разве что, Лусиана.
Бринн засмеялась.
– Вы не хотите присесть, мисс Кендрик?
– Спасибо. Но зовите меня Рейвен. И я бы не отказалась от чаю, если вы готовы мне его предложить.
Бринн бросила взгляд на дверь и увидела, что Нейсмит все еще там, уважительно дожидается распоряжений, но не лезет на глаза. Он кивнул, давая понять, что понял распоряжение, и удалился.
Когда женщины расселись по местам – Рейвен на кушетке, а Бринн на стуле напротив, – Рейвен, нахмурившись, сказала:
– Лусиана все еще нет в городе? Нехорошо он поступил, бросив вас сразу после свадьбы. Хотя, полагаю, он так поступил из-за работы. Куда поехал на этот раз?
Бринн замялась, не желая признаваться в том, что ничего не знает о местоположении своего мужа.
– Он ничего не сказал конкретного. Просто сообщил, что у него срочное дело.
– Ну, Лусиан постоянно колесит по свету, – сказала Рейвен, посмотрев на Бринн взглядом одновременно испытующим и сочувствующим. – Поэтому не стоит принимать близко к сердцу то, как он с вами поступил.
Бринн предпочла промолчать из опасения, что выдаст себя.
Рейвен оказалась достаточно проницательной.
– Не стоит думать, что вы тут одна-одинешенька, – решительным тоном заявила она, – потому что теперь у вас есть я. Постараюсь возместить тот урон, что нанес вам Лусиан своим непростительным пренебрежением.
– Вы всегда вот так напрямик все говорите? – спросила Бринн, которую приятно удивила откровенность гостьи.
Рейвен рассмеялась:
– Вообще-то я не такая уж хорошая, но с вами хочу быть лучше, чем есть. Хотя, честно говоря, мне сходит с рук многое из того, что считается непозволительным для других дебютанток. Я уже помолвлена с герцогом Халфордом, и дедушка у меня граф – за это мне многое готовы простить. И на самом деле я готова помочь вам войти в общество не из тщеславия. Мне просто хочется взять вас под свое крыло. Так что считайте, что я вас предупредила.
Бринн засмеялась в ответ:
– Принимается.
– Сейчас в Лондоне почти никого нет, так что обилие приемов и балов я вам не обещаю. Но можно заняться и чем-то еще. Вы ездите верхом?
– Боюсь, не слишком хорошо.
– Я люблю рано утром прокатиться верхом в парке. Вообще-то я люблю быструю езду, но ради вас готова сбавить скорость. Но вначале, конечно, мы должны с вами отправиться на Оксфорд-стрит за нарядами. Как-никак я вот-вот выйду замуж. Тетя помогает мне с приготовлениями к свадьбе, однако ее вкусы в корне отличаются от моих. Ваш совет мне жизненно необходим.
– Я с радостью составлю вам компанию, если вы считаете, что я могу помочь вам советом.
– И, конечно же, вам тоже придется сменить гардероб. Графиня Уиклифф должна быть одета по последней моде, если хочет занять достойное положение в обществе.
Бринн нахмурилась:
– Может, мне и не помешает новое платье или, самое большее, два, но сменить весь гардероб… По-моему, это уже расточительство.
– Поверьте мне, это малая цена для того, чтобы заставить уважать себя таких мегер, как тетя Агата, и прочих лондонских снобов. Нельзя, чтобы они говорили, что Лусиан отказывается прилично одеть свою жену, особенно в свете того, с какой поспешностью был заключен ваш брак. Вы же не хотите давать им повод для сплетен? И как бы там ни было, Лусиан вполне в состоянии позволить себе такие траты, и его просто необходимо заставить оплатить ваши новые наряды, хотя бы в искупления того, как безобразно он с вами поступил.
Бринн поймала себя на том, что улыбается. В глубине души она была целиком и полностью согласна с Рейвен. Бринн была несказанно рада обрести подругу в Лондоне, тогда как весь столичный мир словно ополчился на нее. И впервые за все время, проведенное в столице, в ней проснулась надежда на то, что будущее ей готовит что-то приятное, способное разбавить невыносимое одиночество.
Глава 8
Лусиан, как ни старался, не мог сдержать радостного волнения, когда с бьющимся сердцем поднимался по ступеням, ведущим к парадной двери его лондонского дома. Ему не терпелось поскорее увидеть Бринн, при мысли о Том, что он вот-вот увидит ее, в нем поднималось нестерпимое желание, подавить которое было не в его силах.
– Добро пожаловать домой, милорд, – хорошо модулированным голосом сказал дворецкий и, поклонившись, отступил, пропуская хозяина.
– Спасибо, Нейсмит, – рассеянно произнес Лусиан, передавая дворецкому шляпу и перчатки. Он обвел взглядом холл, испытывая беспричинное разочарование оттого, что Бринн не вышла его встречать.
– Где моя жена?
– Леди Уиклифф нет дома, – ответил дворецкий. Лусиан приподнял бровь.
За время своего отсутствия Уиклифф получил два отчета секретаря, в которых последний сообщал ему о самочувствии его жены, но о том, что Бринн ведет в Лондоне светскую жизнь, он не упомянул ни словом.
– Насколько я знаю, она на суаре с мисс Кендрик, – сообщил дворецкий. – В доме лорда и леди Синклер.
– Вот как. – Дамьен Синклер был одним из самых близких друзей Лусиана и одним из немногих аристократов, кто летом предпочитал оставаться в городе. Как и Лусиан, Дамьен не мог пренебречь своими обязанностями, связанными с государственной безопасностью, и вынужден был поступаться соображениями личного удобства, хотя в отличие от Лусиана он был не шпионом, а финансистом.
– Вы хотите присоединиться к леди Уиклифф, милорд? Приказать, чтобы вам подали карету?
Лусиан немного подумал, после чего покачал головой. Едва ли он достигнет успеха, если станет бегать за женой как мальчишка.
– Нет, я останусь дома. Буду у себя в кабинете.
– Хорошо, милорд.
Нейсмит первым прошел в кабинет, чтобы зажечь лампы и налить хозяину бренди. Разводить огонь в камине он не стал – августовский вечер выдался на удивление теплым.
С хрустальным бокалом в руке Лусиан опустился в удобное кожаное кресло. Однако насладиться домашним уютом ему мешали беспокойные мысли.
Всю последнюю неделю он места себе не находил. Расследование похищения золота и убийства конвоиров зашли в тупик. Калибан казался неуловимым. Лусиан злился на себя, на свою беспомощность. Единственное, что он мог сделать в этой ситуации, это принять меры превентивного характера. Сроки и даты поставок золота были изменены, как изменены и порты отправления, причем на этот раз число лиц, располагающих информацией, было сокращено до предела. Однако Лусиан понимал, что и сейчас не может ничего гарантировать. Золото все также могли украсть, а конвоиров убить.
Лусиан закрыл глаза, и перед глазами вновь всплыла жуткая картина: безжизненные тела конвойных, валявшиеся на дороге.
Лусиан сделал большой глоток обжигающего бренди. Он уже сжился с чувством вины. Именно это чувство побудило его шесть лет назад стать шпионом, оставив в прошлом беззаботную и полную забавных приключений жизнь праздного богатого столичного денди. Этот необычный шаг Лусиан предпринял, дабы очистить совесть. И сейчас ему иногда было неловко перед своими коллегами, потому что он хотя бы успел сполна насладиться жизнью, тогда как другим эта жизнь ничего светлого не принесла.
Многие его друзья ушли из этой жизни слишком рано. Кто-то погиб на полях сражений, воюя против французов на суше и на море, другие погибли, выполняя разведывательные задания. Но последняя поездка во Францию стала для Лусиана жесточайшим испытанием. Тогда ему пришлось своими руками убить бывшего друга – Джайлса.
Лусиан поморщился, как от боли. Губы сложились в циничную усмешку. Он всегда был счастливчиком – фортуна его любила. Сколько раз он возвращался целым и невредимым с заданий, которые стоили жизни многим другим. Сколько раз ему удавалось спастись в последнюю секунду. Так было до тех пор, пока не пришлось выступить против Джайлса, после того как он чудом избежал смерти. С этого момента удача отвернулась от него. Лусиан чувствовал это. Душой. И сны его говорили о том же. Знакомый кошмар вернулся к нему прошлой ночью: он видел свою смерть, и он видел Бринн, стоящую над ним, и руки ее были залиты кровью.
Лусиан уставился в бокал. Зачем Бог наделил его столь живым воображением? Бринн не была наемной убийцей. Если она и представляет для него угрозу, то лишь тем, что своей красотой может околдовать его настолько, что он забудет о долге и очертя голову броситься в бездну страсти.
Но он не допустит этого. Он постарается держать ее на расстоянии, чтобы между ними не возникла эмоциональная близость.
Он все еще очень хотел, чтобы она родила ему сына, но физическое наслаждение, предваряющее момент оплодотворения, он вполне мог испытывать и не будучи влюбленным в нее по уши.
Как бы там ни было, при мысли о том, что эту ночь он проведет в постели с Бринн, им овладело беспокойное нетерпение. Лусиан допил бренди. Он не мог дождаться, когда вновь увидит жену. Он представлял, как заставит ее улыбнуться ему, как, возможно, даже заставит ее рассмеяться. Он соскучился по ней. Ему не хватало ее остроумия, ее острого язычка, ее живости.
Лусиан понимал, что в этой манящей жизненной силе его жены и кроется, скорее всего, смертельная ловушка. Жизнь притягивала смерть. Она была для него угрозой благодаря проклятию или независимо от него, это уже не важно.
Лусиан все понимал, но, несмотря на данную самому себе клятву держаться с женою отчужденно, не мог заставить себя перестать ее желать, перестать мечтать о ней и представлять ее в своих объятиях, изнемогающую от страсти.
– Лорд Уиклифф ожидает вас в своем кабинете, миледи, – сообщил дворецкий, пропуская Бринн в дом.
Она замерла, протянув дворецкому плащ. Лусиан здесь? На мгновение ее охватила паника. Она готова была броситься наверх и закрыться в своих апартаментах. Но он все равно узнает о том, что она вернулась домой, а она не считала себя трусихой… При обычных обстоятельствах. Однако теперешняя ситуация обычной не была. Ей предстояло испытание, к которому она оказалась не готова. Глаза в глаза встретиться с мужчиной, который принудил ее к браку и оставил в первую же брачную ночь.
Всю неделю в Лондоне она старалась не думать о неизбежной встрече. Собравшись с силами, Бринн направилась в кабинет. Она застала Лусиана сидящим перед незажженным камином. Он поднял глаза, и сердце ее забилось чаще. У нее перехватило дыхание от его взгляда.
На мгновение ей показалось, что лицо его осветилось радостью при виде нее, но он тут же надел маску бесстрастности. Лусиан поднял бокал в приветственном салюте:
– Ну, здравствуй, моя сладкая. Бринн заметила, что голос у него немного нетвердый, да и вид несколько растрепанный – не такой, к какому она привыкла. Он был без сюртука, и шейный платок был завязан небрежно. Уж не пьян ли он?
Бринн осторожно прошла в кабинет, избегая приближаться к мужу.
– Вот так ты встречаешь меня. А где же полагающаяся по случаю радость? – спросил он тихо и вкрадчиво.
– Ей неоткуда взяться, – ответила Бринн ледяным тоном. Если он рассчитывал на теплый прием, то зря. Она не станет ломать лед между ними. И дело не только в том, что он больно задел ее чувства, бросив ее в первую же ночь.
Лусиан окинул ее задумчивым взглядом. Бринн увидела, как он прищурился, скользнув взглядом по глубокому декольте ее вечернего платья из бледно-голубого шелка.
– Новый наряд?
Бринн замерла. Лусиан уставился на ее грудь.
– Я надеюсь, вы не станете возражать. Рейвен сказала, что мне необходимо обновить гардероб, чтобы соответствовать тому положению, что должна занимать в обществе ваша жена, графиня Уиклифф. И перед своим отъездом вы ничего не сообщили мне о том, сколько я могу тратить и на что…
Лусиан пренебрежительно махнул рукой:
– Я ничуть не возражаю. Я бы не позволил своей жене ходить в отрепьях.
Бринн поджала губы. Она подавила в себе желание высказаться в защиту своих прежних нарядов.
– Как прошел вечер? – спросил он после затянувшегося неловкого молчания.
– Так себе.
– Так себе?
Бринн зябко повела плечами.
– Некоторые ваши друзья очень милые, – сказала она, наконец. – Ванесса Синклер, например. Но другие… Другие отнеслись ко мне куда более предвзято. Если бы не Рейвен, мне пришлось бы нелегко. Я очень ей благодарна за то, что она пришла мне на выручку как раз в тот момент, когда я чувствовала себя так, словно меня бросили в яму с голодными львами.
Лусиан опустил ресницы.
– Я прошу прощения за то, что столь внезапно тебя покинул.
– Едва ли я могла бы удовлетвориться вашим извинением, – холодно ответила Бринн. – За всю неделю я не получила от вас даже записки. Вы могли бы найти способ проинформировать меня хотя бы о том, где находитесь.
– Дэвис знал, где меня найти.
– Как это приятно слышать. Слугам о вас известно больше, чем жене.
Лусиан молчал. Лицо его сделалось непроницаемым.
– Вы закончили свои дела? – сочла нужным спросить Бринн, стараясь не выдать голосом того, что чувствовала.
– В основном, – скупо ответил Лусиан.
– Жаль. Я не стала бы возражать, если бы вы решили вновь отъехать.
Бринн поняла, что задела его за живое. Глаза его вспыхнули, и он угрюмо поджал губы. Однако она не собиралась останавливаться на достигнутом. Их дальнейшие отношения зависят от того, сумеет ли она оказать ему сейчас достойное сопротивление. Если она позволит себе слабину и даст ему понять, что ей не все равно, куда он уезжает и на какой срок, она утратит контроль над ситуацией.
Выдержав паузу, Бринн решила, что, отвоевав кусочек территории, можно отступить в безопасное укрытие.
– Я вижу, вы сегодня не в настроении, да и я устала. Я, пожалуй, пойду отдыхать. Если вы хотите, мы можем продолжить эту дискуссию утром.
– Я так не думаю, – тихо сказал Лусиан.
Бринн уже хотела развернуться и уйти, но его негромкие слова заставили ее замереть. По спине побежали мурашки. Она бросила на мужа вопросительный взгляд.
– Поднимайся наверх и готовься лечь в постель. Я скоро к тебе приду.
Бринн почувствовала, как от обиды руки сжались в кулаки. Как он смеет так ею распоряжаться?
– Если вы думаете, что я готова принять вас в постели после того, как вы со мной обошлись…
– Я не думаю, что мне требуется на то твое разрешение, моя дорогая, – ответил он с леденящей усмешкой на губах. – Я твой муж – это на случай, если ты забыла.
– Как я могу забыть? – процедила Бринн сквозь зубы и стремительно вышла.
Оставшись один, Лусиан уставился в бокал. Бренди показался ему безвкусным. Все получилось не так, как он хотел. Он мог бы догадаться, что после того, как он, не удостоив ее и словом, уехал, Бринн затаит на него обиду. Но, похоже, он был слишком занят тем, чтобы оградить себя от растущего влечения к ней, и не подумал о ее оскорбленном самолюбии.
Возможно, не стоило сейчас на нее давить. Наверное, лучше было подождать, пока она остынет, а там уже требовать от нее исполнения супружеских обязанностей. Но с другой стороны, неизвестно, сколько она будет остывать. А ему все еще хотелось зачать сына. И еще его не отпускало ощущение, что времени у него осталось немного, что рок уже навис над ним.
Нет, ожидание слишком большая роскошь.
Он угрюмо допил остатки бренди. Алкоголь придаст ему храбрости перед единоборством с красавицей женой. Ясность сознания была ему ни к чему. Пусть лучше мозг будет затуманен алкоголем, чем страстью. Сегодня Бринн не сможет его околдовать.
Бринн была вся комок нервов. Она сидела за туалетным столиком как на иголках, пока сонная Мег расчесывала ей волосы. Они обе вздрогнули, услышав голос Лусиана. Он стоял у горничной за спиной.
– Довольно, можешь идти, – приказал он Мег. – Я хочу остаться с графиней наедине.
Бринн поняла, что Лусиан попал в ее комнату из собственной спальни – вошел в смежную дверь. Меган положила щетку на столик и проворно выбежала вон.
Оставшись наедине с мужем, Бринн опустила глаза. Она не могла равнодушно смотреть на его гибкое красивое тело, прикрытое халатом из темно-синей парчи. Этот взгляд, как, впрочем, и наряд, ясно говорил о том, что ночь он намерен провести в ее постели. Даже спиной к нему Бринн чувствовала на себе его раздевающий взгляд, словно ощупывающий ее сквозь тонкую ночную сорочку.