— Его связи оборвались вместе с его же увольнением из части, — пожал плечами Ромыч, взъерошив волосы на затылке. Знакомство с родителями Варвары вышло довольно…
Занимательным. Хотя всё впечатление изрядно портило разделяющее их расстояние, да и по телефону сложно правильно оценить собеседника. Поддержать дочь им хотелось, вот только прямого рейса самолётом не было, а на поезде, да в разгар летнего сезона… Пока доберутся, всё уже закончится. И не известно в чью пользу.
Однако бодрый, саркастичный и довольно циничный отставной замполит ему понравился. Как и его пожелание натянуть одному индивиду глаза на энное место. В обход Варвары, разумеется.
О том, что его дочь склонна к приступам помилования собственных противников он сетовал достаточно долго и громко.
— Прискорбно, — вздохнув, Лектор затянулся в последний раз и сунул так и недокуренную сигарету в жестяную банку, основательно её там затушив. — Но не критично. В конце концов, перевернётся и на нашей улице грузовик с печеньками… Когда встреча и переговоры намечаются?
— Сегодня что, четверг? — Костин сощурился, припоминая указанные в повестке сроки и то, о чём Варьке всё же удалось договориться с бывшим мужем.
Чего ей это стоило, байкер вспоминать не хотел. Хотя бы потому, что после этого пришлось полночи сидеть в кресле, укачивая Варвару в собственных объятиях. И хотя он против этого ничего особенного не имел, вот только видеть девушку такой разбитой и уязвимой всё ещё было до жути не привычно.
— Ну вроде как да… — вытащив телефон из заднего кармана джинсов, Лектор сверился с календарём и поморщился. — Угу. Четверг, три пары с утра у младших курсов, две после обеда у старших долбо… Долбодятлов, блин. Кто-нибудь сможет мне объяснить, что со мной не так, что я не могу доказать двум десяткам отягощённых интеллектом лицам, что незнание закона ну ни в одном месте не освобождает их от ответственности? Вот ка-ак?!
Костин на этот вопль души друга только весело фыркнул и предложил, без задней мысли:
— Попроси Эльзу помочь. У неё явно загнивает неплохой педагогический талант. И потом, когда тебе втирает про безнадёжно забытый всеми УК РФ не двухметровая блондинистая дылда, известная своей любовью к моральной расчленёнке, а хрупкая, мило улыбающаяся девушка, концентрация внимания повышается в несколько раз.
— И моральные унижения принимаются с радостью и покорностью, угу. Я в курсе, что БДСМ не профиль Эльзы, но иногда всерьёз подозреваю обратное, — фыркнув, Ярмолин только головой покачал. — Но способности нашей Миледи распространяются исключительно на узкую категорию личностью и с высочайшего одобрения Олежика. Так что там со сроками?
— Встреча назначена на пятницу. Первое судебное заседание во вторник. К этому времени нужно будет хотя бы понять, что есть на руках у противника и что с этим делать. А самое главное, стоит ли… — проходившие мимо студентки активно строили глазки двум мужчинам, явно выделявшимся из серой студенческой братии.
И то, что оба байкера, увлечённые разговором, не обращали на это ровным счётом никакого внимания, их ни капли не огорчало. Хорошо ещё с откровенными предложениями не лезли, явно сомневаясь в том, что прославившийся своими едкими замечаниями Лектор не припомнит им, потом, бездарную попытку познакомиться.
— Слу-у-ушай, — вдруг хлопнул себя по колену Ярмолин, осенённый внезапной «гениальной» идеей. — А если вам пожениться?
Кощей, успевший сделать затяжку, закашлялся, согнувшись пополам и выпучившись изумлённо на друга. А когда прокашлялся, хрипло хохотнул:
— Самый умный, да? Для тормозов перестройки поясняю. Идея была озвучена почти сразу. Мною лично. С предложением нанять квалифицированную няньку для Марьи. На что мне не менее популярно разъяснили, как это будет выглядеть для окружающих, какой репутацией на самом деле я обладаю… И кто ей только рассказал об этом?! И сказали, что может быть она и дура… Но предпочтёт обойтись без таких радикальных методов.
— Женщины… — страдальчески протянул Лектор, откинувшись головой назад и несильно приложившись затылком об стену.
— Угу, — поддакнул Кощей, вытаскивая телефон и пролистывая список пропущенных вызовов и сообщений. — Встреча в три часа дня. Адрес я тебе скину чуть позже и перешлю сканы имеющихся у Варвары документов. И… — тут Ромыч несколько замялся, снова ероша волосы на затылке и устало вздыхая. — Спасибо, Лёх… За всё.
— Иди ты, — отмахнулся Лектор, невольно поймав себя на том, что уже мысленно составляет подходящую речь и ищет аргументы, которые могли бы посодействовать в данном деле. — Потом сочтёмся, костлявый. А теперь дуй к своим бабам. А мне пора идти и разлагать морально ещё не окрепшие умы, поясняя им, почему меня, при случае, вряд ли посадят за особо жестокое убийство за банальным отсутствием тела. Нет, до сих пор поражаюсь их наивности… Неужели они всерьёз верят, что такой милый и обаятельный преподаватель юриспруденции не сможет найти патологоанатома, который поможет скрыть ему все следы и уничтожит тело?
— Они всерьёз надеются, что твоя порядочность и совестливость, дополненные человеколюбием, пересилят природную вредность и дикую неприязнь к проявлениям чужого идиотизма, — хмыкнул Кощей, отлипая от стены и протягивая другу руку для пожатия.
— Я прям даже озадачен и не к месту встревожен… Не заразился ли ты наивностью в этом царстве педагогической запущенности, мой дорогой костлявый друг? — хлопнув его по плечу, Лектор спрыгнул с подоконника и весело насвистывая что-то отдалённо напоминающее мотивчик из пресловутого «Крёстного отца», отправился в сторону деканата. А Кощей…
Кощей потёр лоб и, вздохнув, поспешил на выход. Его дома ждали Варя и маленькая Царевшина. И помнится, он пообещал малявке пережить очередную порцию лечебных процедур, разделяя участь подопытных кроликов вместе с несчастным котом.
Кошмар-то хоть убежать может, момент улучив. А сам Ромыч не мог устоять перед умоляющим взглядом карих глаз малышки. Увы, его сердце оказалось в плену сразу у двух женщин. И он, как это ни странно, не имел ничего против.
* * *
Хуже неопределённости может быть только ожидание.
Я сидела на стуле в холле небольшого офисного здания, сгорбившись, опираясь локтями на колени и машинально теребя бабушкино кольцо на среднем пальце левой руки. Небольшое, простенькой формы, с треугольной полоской белого золота и маленьким бриллиантом оно было моим бессменным талисманом на протяжении почти семнадцати лет. И сейчас, как бы глупо это не звучало, я надеялась, невольно и совсем по-детски, что стоит мне крутануть его на пальце три раза в одну сторону, три в другую, загадать желание и…
— Всё будет хорошо, Варь, — уже, наверное, в сотый раз повторил Лектор, сжав моё плечо и привлекая к себе внимание.
Непривычно серьёзный, в строгом деловом костюме тёмных тонов, он казался старше и немного чужим. Как ни крути, но я привыкла к байкерам в их естественном, так сказать виде, уже устав удивляться уровню раздолбайства и безразличия к общественному мнению. Поэтому, когда сегодня днём в мою квартиру постучало такое вот чудо, я даже растерялась ненадолго.
Ровно до того момента, как раздался счастливый вопль Манюни «Ектол!», признававшей своих обожаемых «бякеров» в любом виде и любой комплектации.
Наверное, улыбка у меня была так себе, потому как Ярмолин лишь вздохнул, присев передо мной на корточки и пристроив папку на соседнем стуле. Сжал мои ладони, унимая даже не вооружённым взглядом заметную дрожь, и заглянул в глаза, повторяя с ударением на каждом слове:
— Как утверждает одна не самая позитивная личность, имеющаяся в знакомых у нашего ледяного администратора… Пипец, конечно, но прорвёмся. Веришь?
— Верю…
Ещё и головой покивала, пытаясь то ли себя убедить в этом, то ли успокоить своего спутника и по стечению обстоятельств нанятого адвоката. «Стечение обстоятельств» усиленно отрицало свою причастность к этому, но я понимала, что без вмешательства Ромки здесь точно не обошлось. И…
В кои-то веки, не имели ничего против, да.
— Госпожа Волкова? — миловидная брюнетка в серой юбке и блузке в тон, в очках прямоугольной формы, вежливо откашлялась, привлекая к себе наше внимание. И улыбнулась сухо, кивая головой в сторону приоткрытой двери конференц-зала. — Прошу. Вас ждут.
— Идём, — резко выпрямилась, поднимаясь с места. Одёрнула короткий пиджак, скрывая по-прежнему дрожащие пальцы. И решительно направилась следом за девушкой.
Ярмолин отстал от меня на каких-то пару мгновений, так что в зал мы вошли почти одновременно. Байкер даже придержал для меня дверь и успел схватить за локоть, когда запнувшись об край ковра, я чуть не рухнула лицом вниз.
Конференц-зал представлял собой огромное помещение, выдержанное в едином стиле. Дерево, металл, мягкие ковры заглушавшие шаги. Длинный овальный стол, кожаные кресла, расставленные по его краям. И два человека, сидящие на одной стороне.
Я остановилась в шаге от кресла, любезно отодвинутого заранее кем-то из персонала. Рвано выдохнула, чувствуя, как закладывает уши от собственного, слишком гулкого сердцебиения. И улыбнулась. Горько, болезненно, бесчувственно…
— Здравствуйте, Варвара, — невозмутимо поприветствовал меня адвокат моего бывшего мужа, ехидно наблюдавшего за тем, как медленно, но верно краска сходит с моего лица. — Присаживайтесь. Нам предстоит обсудить пару вопросов… Если вы конечно готовы услышать наше предложение.
Знакомый голос. Знакомые слегка ехидные интонации, насмешка, никогда не коловшая, скорее вызывавшая некоторое смущение. Добродушное подтрунивание, скрытое за маской серьёзности и невозмутимости. Человек, заработавший свою репутацию, своё место под солнцем благодаря собственному же упорному труду. Человек, умело державший на лице маску вежливого интереса и явно знающий, как разделить работу и личное. Человек, с красивым прозвищем Цепеш, великий и кровожадный граф Дракула…
Владислав Алёхин собственной персоной.
— Здравствуйте, — медленно кивнула, усаживаясь в кресло и чувствуя, как сердце сдавливают тиски страха, ледяными липкими прикосновениями пробирающегося в душу.
— Вижу, вы всё-таки нашли себе адвоката? Похвально. Рад встретиться с вами, коллега, на этом поле, — и Алёхин улыбнулся, мягко, без малейшего намёка на дружелюбие.
Кажется, так улыбается хищник, позволяя своей добыче ещё пару раз трепыхнуться, прежде, чем раз и навсегда оборвать её бесполезные мучения и метания. Улыбка на моём лице застыла намертво, сковав все эмоции, бушевавшие где-то внутри.
Звук ломающегося карандаша разорвал повисшую вокруг тишину. Осколок дробным перекатом прокатился по поверхности стола. А Лектор, не севший — грохнувшийся в кресло рядом со мной, сумел выдавить из себя только одну фразу, прозвучавшую как приговор всему и сразу:
— Охренеть какой пассаж…
Глава 13
Тёмное небо медленно выцветало на горизонте, разгоняя липкую, тёмную ночь первыми лучами солнца. Стоя на кухне у окна, я медленно потягивала горький чёрный кофе без сахара и слушала.
Слушала тишину, царившую в квартире. Слушала где-то на периферии едва слышимый мужской храп, почему-то совсем не раздражавший меня. Мерное тиканье часов на стене и ворчливую вибрацию холодильника. Такие знакомые и непривычные звуки переплелись друг с другом образуя какую-то свою, неповторимую и уютную атмосферу. Создавали ощущение дома, моего родного дома. Вот только…
Надолго ли?
Поёжилась от холода, скользнувшего вдоль позвоночника. Кофе давно и безнадёжно остыл, отдавая противным металлическим вкусом. Но я продолжала смотреть, как после прохладной, чернильно-чёрной ночи на город наступает робко и осторожно очередной жаркий рассвет. И даже не вздрогнула, когда сильные рук обвили мою талию, прижимая крепче к тёплой мужской груди. Словно пытаясь спасти и оградить от всего, что предстояло ещё только пережить.
Усмехнулась, криво и с ноткой безнадёжного отчаянья, откинув голову назад, привычно прижимаясь виском к колючей щеке.
— Опять не спишь? — хрипло поинтересовался Кощей, уткнувшись носом в моё плечо.
— Не опять, а снова, — вздохнула, закрывая глаза и сама не замечая, как расслабляются сведённые напряжением мышцы. — Да и толку-то? Всё равно, как упыря не крась, а живым он от этого не станет.
Ромка на это только фыркнул, укачивая меня с своих объятиях. Вот за что я действительно ценила его, так это за отсутствие лишних слов и вялых попыток утешения. Кощей просто был. Рядом, со мной и Маней, где-то поблизости. Иногда отлучался на работу, иногда приходил хмурый, небритый, с содранными костяшками пальцев и россыпью синяков и ссадин. Иногда пропускал стаканчик другой коньяка с кофе, задумчиво глядя в окно, прямо как я сейчас.
Но он был рядом. Просто был. Поверьте, это куда ценнее, чем тысячи слов и куча сообщений в сети или на телефоне. Куда дороже, чем фальшивое сочувствие Леночки, заявившей, что ей тоже пришла повестка в суд. Куда правдивее, чем улыбки представителей органов социальных служб.
Эти пираньи тоже отметились, посетив мою скромную квартиру и с умным видом рассуждая о том, что вот тут пора ремонт делать, вот тут надо подкрасить. А тут, смотрите, опасные инструменты! Ай-я-яй! Как же так можно!
Хмыкнула, поморщившись. Ну, собственно, кто бы удивлялся, на самом-то деле… Кто угодно, только не я. Андрей действовал по любимому принципу, и отступать не собирался. А его адвокат…
Когда мы вернулись домой, я получила сомнительную честь на собственном опыте узнать, насколько хороши байкеры в искусстве нецензурной речи. К моему вящему удивлению, ни Ромыч, ни Алексей так и не повторились ни разу, попутно перемежая собственные пламенные речи статьями то УК РФ, то экономическим сленгом, явно применяемым не в то время, не в том месте и не при тех обстоятельствах. Впрочем, если бы мысли были материальны, то я на самом-то деле не завидовала бы Владиславу Алёхину. Столько хорошего ему пожелать успели за какие-то пятнадцать минут, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Вот только…
Владислав Алёхин — это в первую очередь адвокат, преуспевающий юрист, лучший в своём деле. А уже потом он брат одного из членов банды, муж сестры Харлей и просто негласный так сказать байкер. И как любой профессионал он очень чётко разделяет свою личную жизнь, собственные привязанности и свою же работу. Смешивать это всё он не собирался, не собирается, и не будет делать. Иначе какой он тогда профессионал?
Друзья-байкеры выслушали меня молча. И так же молча вышли из квартиры, что бы заявиться под утро в непотребном состоянии. Ярмолин вырубился прямо в коридоре, где его и оставили по «доброте» душевной. А Костин просто сидел рядом со мной на диване, уложив голову на мои колени, и молчал, пока я перебирала ему пряди.
Правда, если я надеялась, что они на этом успокоятся, то я недооценила их упрямство. Оставшиеся до первого заседания дни они упорно рылись в законах, рысью носились по городу, даже умудрились каким-то образом попасть в мой родной город и поднять архивы медицинского учреждения, где с меня когда-то снимали побои. Я не стала спрашивать зачем, я не пыталась их отговорить от этой глупой затеи.
Я просто в первые в жизни доверилась кому-то и отчаянно цеплялась за эту надежду, за обещание Ромки, что всё будет хорошо. И это помогало выдержать всё, что свалилось на мою голову, не скатившись в банальную истерику.
— Варь… — негромко окликнул меня Рома, поглаживая ладонью мой живот поверх просторной домашней футболки.
Прикосновение было таким родным и правильным, что я невольно задумалась о том, как же это забавно. Я три года училась жить одна, справляться со всем самостоятельно, привыкала к тому, что дальше всё будет точно так же. Как вдруг судьба расщедрилась на целого байкера-раздолбая, в которого я не смогла не влюбиться.
Но, видимо, что бы всё было равноценно, она, эта самая судьба, решила отобрать самое ценное, что у меня есть — мою дочь. Как говорил один мой знакомый, и можно бы забавнее, но по ходу уже некуда.