Здесь было прохладно, даже зябко. Чувствовалось приближение осени, ещё почти незаметное, но уже ощутимое. Прохладный ветер скользил по босым ступням, заставляя поёжиться. Пахло свежескошенной травой, где-то за домом кто-то рубил дрова, за забором гомонили соседи, то ругаясь, то обмениваясь колкими шуточками. Самобытность этого места, обособленность его и удалённость от города, создавали иллюзию другого мира. Мира, где нет проблем, нет никаких забот и всё, что с тобой случилось, остаётся за границей этого нового, сказочного мира.
Одна беда, проблемы-то от этого никуда не деваются. Как бы тебе этого не хотелось, на самом-то деле.
Вздохнула, прислонившись к перилам и прикрыв глаза, подставляя лицо косым солнечным лучам. Приехав сюда я сутки пребывала в состоянии прострации, то начиная смеяться, то плакать, то болтая без умолку, то закрываясь. Девушки на это смотрели-смотрели, а потом плюнули на все возражения, как мои, так и Варяга и утащили меня на шабаш. Варили «зелья», кликали водяных и кикимор, гоняли заблудшую в кустах русалку из тех, что за айфон душу продадут, сигали через костёр…
И кружась с ними в этом водовороте странных для меня событий, я чувствовала, как меня отпускает. А потом, за вечерними посиделками на кухне, с добродушно улыбающейся и зевающей Ёлкой, хмурой и скептичной Хельгой, я и рассказала им всё, что случилось. Без особых подробностей, да, но всё же основную суть девушки уловили, выслушали и пару дней меня не трогали, давая возможность прийти в себя, успокоится, проникнуться окружающей атмосферой.
После чего посоветовали не маяться дурью и поговорить со своим рыцарем, как они дружно окрестили Кощея. Потому как влюблённость влюблённостью, но она была до того, как мы познакомились. И сами поступки байкера говорят куда красноречивее всех слов разом. Он ведь со мной сбежать собирался, если суд не в нашу пользу решение примет, что мне ещё знать-то надо?
— Ох, дуры мы, бабы, дуры… — пробормотала себе под нос, прислонившись головой к одному из столбов, подпирающих крышу. И вздохнула, укутываясь плотнее, переступая с ноги на ногу, но не спеша возвращаться в дом.
Да, глупо было срываться с места, ехать неизвестно куда, подвергая опасности не только себя, но и собственную дочь. Но зная свой характер, местами паршивый и жутко упёртый, я прекрасно понимала: останусь — сожгу все мосты к чёртовой бабушке, не оставив ни себе, ни Ромке даже мизерного шанса на хоть какое-то будущее. Есть у меня такая черта, на эмоциях ковырять до последнего, биться головой об стену, но разрушить всё до основания.
Бывает. Никто не идеален в этом мире, как бы не утверждали обратное наши доморощенные, диванные психологи. И будь ты хоть трижды отважной и ответственной матерью, никто не сможет сказать, как ты поведёшь себя, когда тебя захлестнут с головой эмоции, и сорвёт последние тормоза.
Слава богу, что в этот раз всё обошлось, и мы отделались только лёгким испугом. Теперь осталось всего ничего… Поговорить с Кощеем и либо подтвердить, либо развеять все свои сомнения. Но…
Чёртово, проклятое «но», всегда выползающее там, где его не надо бы!
Я действительно «трусишка, зайка серенький». Я банально, совершенно по-глупому, по-человечески боюсь. Боюсь включить телефон, набрать знакомый до последней цифры номер и…
Не услышать ничего в ответ. Или услышать. То, после чего любые попытки быть вместе будут бессмысленны и бесполезны. Услышать, что мы не нужны, что я всё себе придумала. Сама придумала, сама обиделась, сама всё разрушила. Глупо, да. Но ничего не могу с собой поделать.
Может, последовать совету Марго и принять на грудь для храбрости, а потом уже позвонить?
— Варька, заканчивая пугать гусей своим бледным видом и заманивать собак свои костями, — выглянувшая на веранду Хельга недоволньо нахмурилась, заметив меня в одной пижаме и пуховом платке, босиком на холодных досках. — Мать, ну не трави мою педагогическую душу! Ей богу, простынешь — сдам Ёлке со Стешкой на опыты! А ну, кыш в дом, буди Марью, собирайтесь и завтракать!
— Слушаю и повинуюсь, княже мой княже, — фыркнув, покорно поплелась обратно в дом, решив про себя, что обязательно позвоню Ромке. Позвоню и мы всё обсудим.
Вечером. Когда все спать лягут и у меня будет хоть какое-то подобие уединения. А то с любопытными дамами на хвосте поговорить по душам с любимым мужчиной не получится просто по определению. Замучают советами, подколами и шуточками.
Я сама-то научилась их понимать и принимать только после трёх дней интенсивного общения, а для неподготовленной психики это будет стресс. И неизвестно удастся байкера из него потом вывести или такое количество виски он всё-таки не сможет выпить.
Но как говорят в народе, хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах!
Мирный и неспешный завтрак в женском доме, когда не проснувшиеся ещё толком девушки зевая и периодически роняя что-нибудь из столовых приборов, обсуждали планы на день и возможность проведения какого-то особого магического ритуала, нарушило явление Варяга народу. Ввалившийся почему-то в окно столовой на первом этаже блондин выглядел встрёпанным и местами пожёванным, причём в прямом смысле слова. Он щеголял соломой в волосах и довольно впечатляющим финалом под глазом, которого вчера на лице Варяга не наблюдалось вовсе. И так широко и довольно улыбался, что мрачная Стешка, не любившая утра от слово совсем, молча перекрестила парня и выдала угрюмо:
— Сгинь, нехристь. Не порть нам карму своей счастливой рожей!
— Может его того… — задумчиво протянула сидевшая рядом Марго, набивавшая трубку табаком из кисета на поясе. — Отворот? Приворот? Заговор? Порча?
— Может завтрак пройдёт хоть раз без планов по захвату мира? — страдальчески вздохнула Ёлка, возя ложкой в тарелке с добротно сваренной на молоке овсянкой, сдобренной свежими ягодами малины и черники. — Честное слово, на следующей ролёвке выпну вас в лагерь Чёрных, что б разлагали противника морально, теребили материально и психологически убивали все надежды на победу.
— Дя, — подтвердила Маня, уплетая свою порцию завтрака за обе щеки. Девушки тихо рассмеялись, умиляясь над этой картиной. Я только головой покачала, медленно цедя травяной чай. Что поделать, обаяние мелкой действовало на всех, без исключения.
И на суровое сердце ледяной воительницы, и на мягкую душу ершистого лекаря и даже на чёрствые сердца потомственных ведьм. Маню обожали все, кроме, пожалуй, Ирины. Но понять какие мысли бродят в остроухой голове не мог никто из присутствующих, предпочитая принимать поведение почти эльфийки как должное.
— Что случилось, воин, что тебе в голову взбрело нарушить покой моего дома в такой неурочный час? — леди Вал и бровью не повела, продолжая филигранно нарезать поджаренную колбаску на своей тарелке. — Или опять куры подняли бунт, не желая расставаться с частью насеста, который вы, умники, на дрова пустить изволили?
Варяг на это только фыркнул. И встряхнувшись как огромный большой пёс, улыбнулся во все тридцать два… После чего огорошил всех сидящих внезапной новостью. Новостью от которой леди Вал подавилась квасом, закашлялась и некультурно поминала чью-то дальнюю родню до пятого колена, Ёлка сетовала о том, что у неё нет такого запаса лекарства, а эльфийка Иринка радостно хлопала в ладоши, вопя во всё горло «Турнир, турнир!». Остальной честной народ её энтузиазма не разделял, хотя и заметно оживился услышав сию новость.
И только я откровенно говоря не понимала, что тут происходит. О чём и сообщила сидевшей рядом со мной Марго, вертевшую трубку в тонких пальцах с алчным алым маникюром. При ребёнке ведьма не курила из принципу, заявляя, что травится или нет в будущем будет личный выбор Мани, а не её ведьмовское тлетворное влияние.
— Есть тут у мужиков традиция такая. Выяснять, кто из них сильнее, ловчее, быстрее. Выясняют, сражаясь друг с другом. Кто на кулаках, кто на мечах, а иногда чередуя и то и другое. И победитель вправе выбрать среди нас официальную пару себе на всю ролёвку. Ничего криминального, не подумай, — фыркнула Марго, увидев моё скептическое выражение лица, и закусила мундштук. — Заботы по общему дому, там, помощь, поддержка в турнирах и играх. Ну и всё такое. Занятно, кстати, что сколько турниров не было, ни разу нашу ушастую не выбирали. Вот от слова совсем! И почему это, интересно…
— Вот уж действительно… — хмыкнув, я вернулась к завтраку. И задумавшись о том, как буду собирать наручи, выпала из обсуждения подробностей предстоящего турнира. А сдав Марью под ответственность Аглаи, деревенской девчонки, что с компанией ребятишек регулярно навещала ролевиков, и вовсе потеряла счёт времени, погрузившись в работу. Только иногда порывалась всё же сбегать до комнаты за телефоном, но вовремя одёргивала себя, возвращаясь к гравировке и полировке деталей будущего изделия.
Вечером, всё будет вечером… Во всяком случае, я в это действительно верила. И поэтому очень удивилась, когда в восемь вечера, стоило мне уложить мелкую спать, девчонки схватили меня под локти и потащили наряжаться. Не обращая никакого внимания на мои вялые попытки сопротивления.
То, что меня обрядили в длинное платье в пол, с широким, плетённым поясом под грудью и короткими рукавами до локтя, я ещё кое-как вытерпела. Хотя не могу не признать, что тёмно-синяя, ближе к чернильному цвету, ткань приятно льнула к коже, струясь вниз по ногам, а широкая юбка не мешала при ходьбе, создавая такой непривычный образ хрупкости и женственности. Затем мне выдали лёгкие балетки чёрного цвета, нацепили на запястья широкие браслеты, с мелкими колокольчиками и подвесами и принялись расчёсывать волосы, распутывая наспех собранную с утра косу. И не отпускали до тех пор, пока волосы не легли шелковистой волной до самой пятой точкой, с тонкими косами, затерявшимися между основной массой, перевязанными яркими синими атласными лентами. Но когда Марго попыталась меня накрасить, я всё же взбунтовалась, наотрез отказавшись от косметики. Только глаза чуть подвела, сдавшись на милость умоляющим взглядам прыгавшей вокруг меня Ёлки. И поспешила скрыться от них, пока они не придумали ещё что-нибудь мне во благо и для красоты.
На понимающую усмешку леди Вал я только рукой махнула, вновь усевшись за отданный мне на откуп стол и принявшись доводить до конца начатую полировку уже выполненной гравировки. Как показала практика, с жительницами женского дома спорить было непродуктивно. Особенно, когда они действовали заодно!
— Хельга, твой черёд! — свесившись через перила, прокричала со второго этажа Стешка, щеголяя чёрным платьем с глубоким декольте. И то, что она вроде как светлая ведьма её ни капли не смущало.
— Нет, — воительница сдвинула брови, роясь в огромном сундуке, вытащив оный в центр комнаты.
— Да!
— Хочешь, объясню всё на пальцах?
— Пугаешь ведьму неприличным жестом? Фи такой быть! — и компания девушек скатилась по лестнице со второго этажа, что бы унести воительницу в неизвестном направлении. Возмущённые вопли леди Вал ещё долго сотрясали стены и я тихо, мирно порадовалась, что ещё легко отделалась, соединяя плетёные кожаные косы по специальной схеме, отнятой в неравном бою у оружейников. О том, что бы подняться в комнату за телефоном сейчас и речи не было.
Вновь оказаться в руках девчонок я не горела желанием от слова совсем и надеялась, что под шумок и в вихре забот о моей скромной персоне забудут. Участь наблюдать за турниром была привлекательна, с определённой точки зрения, но возможность оказаться чьей-то парой меня несколько напрягала. И я искренне надеялась, что если не привлекать к себе внимания, то раззадоренные и предвкушающее знатное зрелище ролевики обо мне благополучно забудут.
Ага, как бы не так! Леди Вал в компании Ёлки лично вытащила меня из-за стола, взяв под руки с двух сторон, и повели за собой, идя следом за распевающими не самые культурные частушки ведьмами в сторону пруда. Марго и Стеша ради такого мероприятия раздобывшие где-то остроконечные шляпы и расчехлившие свои боевые посохи, украшенные искусной резьбой, шагали уверенно и гордо. Что совершенно не вязалось с содержанием исполняемых ими текстов. Бредшая чуть в сторону Иринка косилась на них недовольно и бурчала что-то под нос, прижимая к себе самодельную арфу.
Но на неё уже никто не обращал внимания, спеша занять самые лучшие места для наблюдения за турниром. Эльфийке её странности прощали, хотя особой теплоты со стороны остальных я к ней так и не заметила.
Местом сбора была выбрана вытоптанная большущая поляна возле пруда. С одной стороны был край деревенский и огороды, с другой лес, где и проводились основные игры и сражения. А здесь возле пруда народ собирался на пиры, просто вечерние посиделки и чисто народные гулянья, куда не гнушались приглашать и деревенских жителей. Те, кстати, охотно участвовали в веселье. И сейчас, глядя на разношёрстную толпу, я отметила и пенсионеров, у которых тут дачи были, и молодняк, приехавший в гости к родне. Все они чинно расселись по дальним, грубо сколоченным лавкам, притащив с собой, кто семечки, кто чипсы и явно намеревались хорошо провести время.
Вздохнув, я едва заметно покачала головой, игнорируя комплименты в свой адрес от городских мажоров, взявшихся тут вдруг, откуда ни возьмись. На них же громко цыкнула Ёлка, отставшая от нас недалеко от поляны и нагнавшая только у самого края оной. Запыхавшись, целитель смахнула со лба прядь зелёных волос и водрузила мне на голову венок из полевых цветов, пряно пахнувший разнотравьем и лесом. Себе и Хельге она вплела в волосы за ухо ветку колокольчиков и купав, отмахнувшись от моих возражений. И полюбовавшись делом рук своих, утащила нас на первый ряд скамеек, аккурат у самого края тренировочного поля, огороженного сегодня небольшими брёвнами. Я и пикнуть не успела, как оказалась зажата между весело хохотавшей Ёлкой и скупо улыбающейся Хельгой, вновь вошедшей в образ суровой княжны севера. Но стоило мне попытаться отвоевать хоть немного личного, как на меня тут же зашикали, призывая не мешать наслаждаться зрелищем, а на поляне тем временем началось само представление…
И у меня пропало всякое желание возмущаться и возражать.
Я не могу сказать, что это было красиво. Я не могу сказать, что это было профессионально, всё же для большинства участников боёвки и сражения на мечах были увлечением. Хоть и требовавшим держать себя в неплохой физической форме. Но то, что это было завораживающе и самобытно, это точно!
Сначала выступали наездники, демонстрируя основы джигитовки и свою слаженность работы с жеребцом. Кто-то без седла, кто-то в полном обмундировании. Один даже лихо размахивал шашкой, демонстрируя неплохую сноровку и выдержку. Что интересно у большинства участвующих мужчин нижнюю половину лица скрывала тёмная повязка, в отблесках костровищ делавшая их совершенно неузнаваемыми.
Следом вышли фехтовальщики, сойдясь в поединках на мечах. Тяжёлые полуторники и ятаганы сталкивались, высекая искры, под одобрительный свист и гомон толпы. Мы аплодировали и кричали, срывая голос до хрипоты. И беззастенчиво заглядывались на обнажённые торсы мужчин, пытаясь угадать, кто из них кто и кому же предстоит выйти победителем в этой борьбе.
Ни капли не огорчаясь, когда все наши предположения вспыхивали и рассыпались искрами, как догоревшее в костре полено. Лишь крики становились азартнее, шуточки острее, а смех жизнерадостнее. Я и не заметила, как меня захватила атмосфера происходящего, как ноги стали сами отбивать ритм барабанного боя, сопровождавшего каждое выступление участников турнира. Как пальцы сжимаются в кулаки, а в душе кипит адреналин и нетерпение. И хочется вскочить от радости за удачно проведённый бой или всплеснуть руками, видя поражение приглянувшегося бойца. Это было…
Невероятно. И хотелось продлить ощущение праздника как можно дольше. Праздника, полного хмельного сидра и азартных ставок, праздника полного языков пламени, весёлого смеха и свободы, очищающей, окрыляющей душу и дававшее то самое, невероятное ощущение полёта, которое знает каждый художник и творческий человек. То самое щемящее чувство счастья и могущества, которое так редко удаётся достичь…
И тем желаннее оно становится.
— Смотри, смотри! — хлопнула меня по плечу Ёлка, указывая пальцем группу участников, подпоясанных широкими, чёрными поясами и скрывающих лица под повязками. — Сейчас будет самая зрелищная часть турнира! Бои без правил! Победители будут выбирать среди девушек себе пару! У-и-и-и!